«Жизнь ты себе уже испортил»: как сотрудник Минобороны протестовал против войны

Что сейчас происходит в государственных структурах, связанных с Вооруженными Силами РФ? Дамир Нургалиев, работавший раннее в Главном управлении обустройства войск (ГУОВ), вышел в пикет 9 мая. Сразу же после этого его уволили и сообщили, что по нему «пошла разработка». Дамир рассказал «Соте», как сотрудников пугают «укронацистами» и проводят фактически «пятиминутки ненависти».

Я работал в структурах Министерства обороны России, в Главном управлении обустройства войск (ГУОВ). До реформы 2009 года эта организация непосредственно относилась к Министерству обороны. Сейчас это по факту его «дочка», которая занимается строительством инфраструктурных объектов. Самое известное строение – храм Вооруженных Сил РФ. Я занимал должность главного юрисконсульта, работал конкретно с земельными спорами, спорами по налогам.

С начала войны наша организация перешла на особый режим работы. В течение нескольких дней руководством были изданы устные и письменные приказы и распоряжения (пример: приказ от 27.04.2022 «Об обеспечении безопасности»), которые установили фактическую цензуру в организации.

Теперь мы не имели права нигде ничего говорить об агрессии России против Украины, даже думать об этом теперь стало небезопасно в прямом и переносном смысле слова.

После начала войны нас начали пугать «укронацистами», которые сидят и ждут, как бы напасть на нас и в особенности на организации «оборонки». У нас проводились такие, можно сказать, пятиминутки, где нам рассказывали, официальную версию событий, которая, по сути, ничем не отличалась от типичного выпуска новостей по «Первому каналу», методички были одинаковые (Донбасс бомбили 8 лет, РФ не начинает, а заканчивает войны, и все в таком духе).

На этих собраниях нам напрямую сообщали, что теперь мы должны придерживаться определенных взглядов, что у нас фактически военное положение, что либо человек за Россию, за Владимира Путина, либо человек находится не на своем месте, является предателем, а, как говорил президент, «Россия «выплюнет» всех подонков и предателей». Приводились прямые цитаты руководства РФ и зачитывались вслух перед всеми, также нас пугали фейками, убеждали, чтобы мы ни за что не читали информацию «с той стороны» и не верили в эти информационные атаки.

В ГУОВ я работал с сентября прошлого года. Сперва пытался как-то говорить о политике с коллегами. Но там все, скажем так, «патриотического» склада. Когда началась война, все радовались, практически праздновали. Разве что не открывали шампанское. Говорили, мол, «вот, ну наконец-то». И было интересно наблюдать, как лица коллег постепенно грустнели с каждым днем войны, когда становилось понятно, что у российской армии не так все замечательно. В то же время меня поражало, что эти люди во всем хвалили режим, но в то же время возмущались социальными проблемами (повышением цен, невыплатой зарплат). И никогда они не проводили причинно-следственной связи, что война и политика РФ в целом влияют на их проблемы в жизни.

Вместо этого каждый день на работе у нас начинался с разговоров о том, как все плохо на Западе, как они все теперь замерзнут, сами приползут на коленях к нам, что теперь мы отстроим свое производство, что нам все время мешали. Радость от войны была колоссальной, люди реально радовались этому. Это было для меня шоком, и вскоре я отстранился от коллектива.

Я вообще давно уже интересуюсь политикой, пикет 9 мая – не первая моя акция. Я выходил на митинги в январе 2021 года после посадки Навального. Но тогда я еще жил в Казани. А летом 2021 года я приехал в Москву. И с тех пор вот в первый раз решил опять выйти. Я понимал, что косвенно являюсь частью этого режима из-за своей работы и не хотел больше связывать себя с ним. Я знал и до сих пор полагаю, что за этим последуют негативные последствия в моей жизни, но решил, что не могу молчать.

Я вышел в пикет 9 мая, стоял рядом с шествием «Бессмертного полка». Меня задержали, составили протокол по статье 20.3. Для того, чтобы оставить меня в изоляторе, мне приписали мелкое хулиганство и оставили там на 48 часов. Изъяли телефон, заставили его разблокировать, переписали контакты. Не пускали адвоката, проводили обыск без протоколов, без понятых, не давали передачки, подолгу не пускали в туалет, в день оформления заставили стоять в проходной примерно 8 часов, грубо общались, конечно же, называя меня предателем.

Провели дактилоскопию, фотографирование (хотя и не имели права). В общем, оторвались по полной.

В изоляторе я простудил почки, так как там было очень холодно, а нормального постельного белья не было, лекарств, естественно, не давали.

11 мая, сразу после того, как я вышел из изолятора, я взял больничный на работе. А когда я туда вернулся, мне сразу сообщили, что больше я ГУОВ не работаю. Меня вызвали в наш первый отдел, где сидят сотрудники ФСБ. Со мной беседовали три человека. Они спрашивали, зачем я вышел, сколько мне заплатили. Они все почему-то уверены, что за акции кто-то платит. В ОВД меня тоже об этом спрашивали. Сказали: «С этого дня ты тут уже не работаешь, сам, наверное, это понимаешь. У тебя есть вариант написать заявление по собственному, а иначе будут проблемы». Я испугался провокаций от ФСБ, так как слышал, про уголовные дела против людей, которые работали в подобных организациях, где им приписывают преступления по линии госбезопасности.

Я решил не искушать судьбу и написал заявление об увольнении по собственному желанию. Бороться за место в такой организации смысла для меня нет, я считаю любую работу на режим Путина преступлением, за которое в будущем придется нести ответственность.

Но, по словам прикомандированных сотрудников ФСБ, проблемы у меня будут неизбежно. Мне сказали, что я «уже в базе» и что по мне «пошла разработка». Что жизнь я себе уже испортил. При этом суда ни на тот момент, ни на настоящее время не было, он назначен только на 20 июня.

Я надеюсь, что после моего интервью люди, которые остались работать на режим Путина, но думают так же, как и я, сделают выводы, возможно я стану примером для них, как не бояться, и думать о том, что будет дальше.