«Церковь оказалась в орбите политики, а это пагубно для нее»

После 24 февраля многие ожидали от представителей РПЦ призывов к миру – и не дождались, если не считать открытого письма священников с призывом прекратить войну. Действительно ли представители духовенства сейчас поддерживают военные действия России на Украине, почему верующие не считают грехом донести на священника и что может грозить тому, кто открыто обозначил свою позицию? Об этом мы поговорили с подписавшим письмо о.Павлом (имя в публикации изменено) – настоятелем храма в одном из городов России.

Как Вы узнали об открытом письме священников и насколько спонтанным было решение его подписать?

– Несколько лет назад я очень жалел, что не подписал открытое письмо духовенства в защиту заключенных по «московскому делу». Мне казалось, что люди неправедно осуждены, и меня совесть мучила, что я тогда как-то спасовал, не оказался в числе священников, которые хотя бы заявили, что не согласны с происходящим.

В первые недели после начала военных действий, конечно, у меня было очень тяжелое эмоциональное состояние, когда ни о чем другом я в потоке новостей и думать не мог. Я смотрел некоторые выступления на телеканале «Спас», заявления медийных священников, которые пели войне осанну, говорили, что это хорошо, мы освобождаемся от ига ужасных европейских ценностей, строим свой собственный русский мир. Меня это очень напрягало, мне казалось, что должен быть и другой голос Церкви. Я знал, что есть письма от деятелей культуры, искусства, а от священников нет ничего – получается, от Церкви идет только благословение всего, что происходит? Наконец я нашел это открытое письмо в фейсбуке и прислал свои данные, чтобы мое имя тоже было вставлено в число подписантов.

Я понимал, что это может пройти незамеченным, но, скорее всего, не пройдет. Но я подумал, что перестану себя уважать, если сейчас просто промолчу. Я не знал, чего ожидать, все зависело от позиции архиерея, Патриархии, но, к сожалению, позиция эта стала провоенной. Мне кажется, что это еще один удар по авторитету Церкви в России. И, конечно, я не думал, что из сорока тысяч представителей духовенства Русской Православной Церкви окажется только триста подписавших письмо – мне до сих пор кажется, что это мало.

Как вы думаете, почему число подписавших письмо невелико – остальные не поддерживают призыв к миру?

– Священник как гражданин, как объект трудового кодекса является одним из самых незащищенных представителей российского общества. По сути это крепостной: твое священство целиком и полностью зависит от епархиального архиерея. В отличие от религиозных деятелей других стран у священников в России не принято заниматься какой-то дополнительной светской работой, даже если образование это позволяет, можно столкнуться с тем, что епархиальное начальство недовольно тем, что ты работаешь, потому что это выводит тебя из тотальной зависимости. И вот ты служишь на приходе, будь ты монахом, семейным человеком или у тебя есть дети, приход тебя содержит. Если тебя переведут в глухую деревню, где твое содержание будет равняться нескольким тысячам в месяц, тебе будет очень сложно. Даже из моего опыта я могу привести немало примеров того, как семьи хороших пастырей распадались в том числе и из-за финансовых и бытовых трудностей. Это понимают священник и епархиальное руководство (хотя стоит вспомнить пословицу, что сытый голодного не разумеет: возможно, в ряде случаев, увы, оно и не понимает), и это серьезный рычаг давления на священнослужителя.

Когда появился закон о дискредитации войск РФ, многие, конечно, не хотели попасть под преследование и уголовное дело. Некоторые не подписывали это письмо, потому что там были слишком размытые формулировки: оно адресовано непонятно кому, просто призыв к миру без обозначения того, кто виноват и что с этим делать. Некоторые не подписали письмо, потому что считали, что в этом нет никакой реальной помощи Украине. Некоторые не подписали, потому что даже и не знали об этом.

А некоторые священники поддерживают то, что происходит, потому что считают, что патриотизм заключается в том, что ты будешь поддерживать свою страну в любом случае, что бы она ни делала.

Такой взгляд не кажется вам правильным?

– Я задаю себе вопрос: может быть, это такая обязанность гражданина страны – поддерживать ее в любых ситуациях. Но почему тогда мы почитаем людей, которые во времена Третьего Рейха не поддерживали политику Гитлера и поплатились за это жизнью?

Есть и вопрос, связанный с евангельским отношением к ситуации: наверное, прав был о.Андрей Кураев, когда говорил о невозможности превентивного удара на основании евангельского призыва Христа не заботиться о завтрашнем дне (Евангелие от Матфея, глава 6:34). Да, может быть, я не знаю всего, но, если со мной не стали делиться причинами военного конфликта, это не проблема моего нравственного выбора: исходя из того, что я знаю, мне происходящее кажется неправильным. Подождите, пока начнется агрессия с другой стороны, и тогда это будет ваш ответ. А когда без объявления войны начинается бомбежка в четыре утра, когда нельзя называть происходящее войной, это очень похоже на книги Оруэлла.

Ваша подпись на этом письме в реальности привела к каким-то негативным последствиям?

– У меня были напряженные разговоры в епархии, но потом все как будто затихло. Да, чувствуется определенная напряженность. Здесь мне бы не хотелось излишне драматизировать происходящее. Мне кажется, что все последствия будут позже, сейчас не время. Епархиальное начальство может и не обвинять тебя напрямую в том, что ты подписал это письмо или высказал как-то свою антивоенную позицию, но, если будет какой-то иной повод, что-то пойдет не так и раньше на это могли закрыть глаза, но теперь ты уже не надеешься, что так поступят.

Прямых угроз мне не было, может быть, нас мало и мы не привлекли большое внимание, хотя думаю, что в принципе за нами все равно наблюдают. Пока церковь остается авторитетом хотя бы для небольшого количества людей, священник – все-таки лидер мнений для этой группы. И такие люди должны быть максимально лояльными, поэтому, конечно, им уделяется особое внимание. Если ты выносишь на амвон провластную позицию, все хорошо, но если ты выносишь позицию, отличающуюся от «официальной линии партии», ты становишься объектом, за которым будут наблюдать.

Да, портал «Благодатный огонь» про нас писал, что нас всех надо лишить священного сана за то, что мы не патриоты, и я знаю некоторых священников, которые вследствие подписи под этим письмом потеряли приходы, которым говорили, что их телефоны прослушивают госструктуры, которые столкнулись с вниманием силовиков или жестким отношением в епархии. Тот же священник из Костромы, на которого донесли, и были свидетелями его прихожане…

Историю с доносом прихожан на батюшку можно назвать типичной? Прихожанам не кажется, что доносить – не совсем христианский поступок?

– К сожалению, да, у нас в Церкви почему-то сохранился симбиоз между советским и постсоветским представлением о мире. Бывает, что христианин доносит, объясняя это благими побуждениями: что нужно уберечь человека от зла, раз он погибает, нужно на него донести, чтобы руководство как-то его остановило и он не попал в Ад. Это некий добродетельный поступок по отношению к человеку. Это встречается в церковной среде, доносительство этим оправдывается.

С другой стороны, люди сейчас не прикреплены к приходам, можно приходить, куда хочешь, и ты выбираешь себе священника сообразно тому представлению о мире и о христианстве, которое у тебя на данный момент сложилось. А сейчас священник воспринимается, наверное, больше как требоисполнитель, выполняющий определенные обряды: он должен совершать их правильно, и тогда все будет хорошо, усопших помянут, молитва о здравии сработает, связь с небесной канцелярией установится… Это отношение к священнику не как к пастырю: пастырская традиция, что священник выносит на амвон свое сердце, была уничтожена еще в Синодальный период, когда проповеди порой проходили цензуру. (Отчасти подлинная пастырская традиция была возобновлена такими прекрасными людьми как митрополит Антоний Сурожский – не зря же он служил не в России, этот формат был бы здесь непонятен). И когда священник выпадает из твоего представления о том, что хорошо, а что плохо, ты идешь и жалуешься: дайте мне нового священника, этот испортился, сломался.

Но в Русской Православной Церкви много внимания уделяется памяти новомучеников – жертв государственного террора XX века, порой арестованных по чьим-то доносам. Получается, что люди никак не соотносят это с современностью?

Как сказал о.Алексей Уминский в проповеди на день собора новомучеников и исповедников российских, новомученики – неинтересные для людей святые, ты не понимаешь, что они могут тебе дать. С фотографий смотрят изможденные, избитые люди – о чем ты будешь им молиться, чтобы тебе повысили зарплату на работе или о каких-то сиюминутных вопросах? Лучше помолиться какому-то мученику древности, который строго смотрит с красивой иконы и помогает в определенных случаях. Они также проходили свой подвиг мученичества, однако за давность лет и через призму житийного жанра этот образ стал больше походить на сказку, сказкой не являясь.

Из-за того, что мы стали забывать тот страшный период в истории Русской Церкви, мы и сегодня продолжаем быть слишком близко к государственной машине. Церковь, к сожалению, оказалась в орбите политики, пропаганды, а это пагубно для нее. Наши святые предшественники отдавали свою единственную жизнь, чтобы не становиться винтиком в новой антихристианской политике страны. Скажу, что, если вы слышите очень усердную и горячую проповедь про священность войны в Украине, то с большей долей вероятности священник просто заразился этим и идейно поддерживает это все.

В романе Грема Грина «Сила и слава» про антирелигиозный режим в Мексике была описана история священника, который выпивал, у которого были проблемы, внебрачный ребенок, но который остался единственным священником на большой территории, который не убежал и не отрекся от Христа. Он проходит жутчайшие мучения, становится мучеником, хотя боялся страданий и мученичества. А мы представляем себе мучеников как-то иначе: утром они встали, сегодня мученичество, пойду-ка я запишусь в первых рядах. Если посмотришь письма новомучеников: им больно, это реальные мучения, давление, насилие…

Поэтому новомученики не «проработаны». Мы не прожили этот пласт истории, стали реставрировать в обществе культ Сталина, говорить, что он был хороший руководитель, цель оправдывает средства. А я уверен, что евангельский посыл иной: никакая благая цель не оправдывает преступных средств ее достижения. И пока мы это не осознаем, не вспомним о жертвах XX века, не признаем, что в нашей истории была плохая страница, и даже если экономически страна что-то при этом выиграла, но мы проиграли нашу мораль, нашу совесть. Пока мы это не осознаем, доносительство будет считаться нормой.