Патриотизм начинается со стыда за Родину
«Здесь полиция и пропагандисты», — получаю сообщение в фейсбуке, когда появляется сотовая связь в Медвежьегорске — городе, близ которого находится урочище Сандармох, одно из мест сталинских репрессий в Карелии.
Приехав, смотрю на людей вокруг. Женщина около 35 лет — Марина. Она приехала сюда из Казахстана. В Сандармохе расстреляли её дедушку, которому было всего 32 года. Семье вплоть до 1953 говорили, что он находится в лагерях — «10 лет без права переписки». Когда Сталин умер, семья запросила документы — оказалось, деда расстреляли. Бабушка Марины скончалась вскоре после того, как узнала правду.
Чуть поодаль делегация из Украины. Женщина в национальном костюме говорит, что, пока ходят ее ноги, она будет приезжать в Сандармох, чтобы почтить память соотечественников, которые были убиты здесь. На глазах женщины слёзы, а с собой она привезла каравай. Его она испекла, чтобы разделить с теми, кто тоже помнит о жертвах 1937-38 годов.
Возле одного из «столбцов-голубцов» стоит семейная пара: Александр с женой Светланой приехали, чтобы вспомнить деда Ивана Матвеевича: он работал бухгалтером, его расстреляли по доносу родственницы. Семья несколько лет думала, что Иван Матвеевич жив. Оказалось, что его казнили через пару месяцев после ареста.
Между этими людьми, в глазах которых читаются только тоска и скорбь, бегают журналисты «России 24» и «РЕН-ТВ», которые задают вопросы о красноармейцах, которых якобы здесь захоронено столько же, сколько и жертв политических репрессий.
Разумеется, желающих поговорить с телевизионщиками немного — ещё несколько лет назад тон диалога о сталинских репрессиях был задан вполне однозначно. О жертвах красного террора принято вспоминать как-то понемногу и с краю. Мол, да, кого-то расстреляли (все как на подбор — враги государства), но ведь без жертв не было бы победы в войне — а это главное. Поэтому в репортажах с мест массовых расстрелов о жертвах репрессий говорится крайне мало — основное внимание отводится солдатам Красной армии, которые, по версии властей, во время войны тоже погибали в этих местах.
Чтобы сместить внимание на красноармейцев, считает историк Анатолий Разумов, в другое место расстрелов в Карелии — Красный Бор — с подлинных захоронений намеренно привозили памятные доски убитым на войне — якобы они погибли в Красном Бору.
В ответ на нежелание общаться телевизионщики возмущаются и требуют объяснить причину. «Причина» выходит в этот же день — очередной видеосюжет, в котором говорится, что в Сандармохе были найдены останки 2000 человек, из которых как минимум половина – расстрелянные финскими войсками советские военнопленные. О списке из 6241 фамилий убитых здесь в 1937 и 1938 телевизионщики предпочитают не вспоминать.
В видеосюжете «Мемориал» неоднократно именуется «так называемым правозащитным сообществом», приехавшие почтить память погибших иностранцы – «потомками зарубежных оккупантов», а встреча памяти жертв репрессией – «сеансом русофобии». Ведущий в эфире несколько раз, смакуя, упоминает о том, что иностранные консулы, приехавшие в Сандармох 5 августа, участвовали в «незаконных» митингах.
И, знаете, после знакомства с людьми, семьи которых действительно пострадали от большого террора, как-то особенно грустно и печально смотрятся эти «репортажи». Если раньше очередной подобный ролик не вызывал ничего, кроме снисходительного смешка, то теперь, из уважения к погибшим, совершенно не смешно.
Дарья Порядина