«Теперь, когда я слышу скрип двери, меня передёргивает»: тройное наказание антивоенной активистки

Минувший месяц выдался урожайным на репрессии. Протестующие и случайные прохожие оказывались в отделах полиции, журналисты и деятели искусства — в эмиграции, а неосторожные критики армии — в СИЗО. Но экозащитнице и пацифистке Любе Самыловой удалось собрать комбо. Всего за несколько дней она перенесла административный арест, обыск и признание иноагентом своей организации. Как всё это пережить и что делать дальше, Люба рассказала в интервью «Соте».

— 13 марта в Волгограде тебя задержали за расклейку листовок. Расскажи, как это происходило.

— Мы встретились вчетвером с подругами и пошли во дворы расклеивать. У нас были стикеры “Ні війні”, “Мир Украине, свободу России” и другие. Вскоре нас заметили, подъехала патрульная машина. Первой реакцией было — бежать. Но ничего не вышло: нас забрали, никак не комментируя причину задержания.

— Почему в отделе полиции тебя решили проверить на наркотики? И почему ты отказалась от освидетельствования?

— Проверить решили без причины. Но в протоколе написали, что у нас невнятная речь и поведение, не соответствующее ситуации. Нас рассадили по разным кабинетам, потом зашёл левый чел, спросил, буду ли я проходить медосвидетельствование. Я уточнила, можно ли отказаться, и он разрешил. Других девочек даже убеждали не проходить тест: "Лол, ну ты даёшь: все отказались, а ты не отказалась!"

— Расскажи об условиях жизни в волгоградском спецприёмнике.

— Условия очень хорошие на самом деле. У нас была отдельная комната [камера], и туалет, в душ, и на прогулки водили каждый день, разрешали звонки по 15 минут в сутки и передачки. Сотрудники относились нормально, многие из них не понимали, за что нас арестовали. С нами была девушка, которую осудили по той же статье, что и нас: за отказ от медосвидетельствования. Она действительно забирала закладку [с наркотиками], но её арестовали на одни сутки, а нас на шесть.

— 20 марта у тебя прошёл обыск по делу о «телефонном терроризме». Расскажи, как это было.

— Спецназ вломился примерно в восемь утра. Когда стучали в дверь, было очень страшно, поэтому я почти ничего не сделала, даже не запаролила ноутбук, успела только связаться с адвокатом. Сломав две двери, они гурьбой зашли в квартиру и сразу же отобрали телефоны. Обыск длился часа два-три, всё это время мне не давали ходить по комнате, угрожали приковать наручниками к батарее. Были странные сексуальные намёки: силовики разворошили шкаф с одеждой со словами: «Сейчас мы найдём тут фаллосы». В конце концов, у нас забрали все электронные устройства, и мы поехали на допрос.

Меня везли с двумя спецназовцами, сказали, что я самая главная преступница, поэтому нужна усиленная охрана. Пыталась выпросить звонок адвокату, но мне ответили: "Мы не нарушаем твоё право на защитника, но телефон не дадим. Мы не обязаны это делать, поэтому связывайся с адвокатом как-нибудь сама силой мысли".

В отделе меня ждала следовательница “типа понимающая". Она сказала, что я в статусе свидетеля, нужны просто мои показания. Вопросы задавали в стиле: "Где работаешь, номер телефона, почта". Нас ведь обвиняют в "телефонном терроризме", якобы мы отправили по почте предупреждение о теракте. Вот только указанный почтовый адрес я никогда раньше не видела.

— Как отреагировали на произошедшее твои друзья и родственники?

— Я получила много поддержки от семьи, мне помогают финансово и морально. Никто не обвиняет, не осуждает. Только папа написал, что не понимает меня, но всё равно любит. Странно, что он вообще узнал о случившемся, ведь мы с ним не общаемся.

— Что сказала хозяйка квартиры, в которой был обыск?

— Она попросила нас съехать до конца марта и оплатить ремонт после обыска. Сломанные двери, диван, душ — на всё это мы собирали деньги в соцсетях. Также от хозяйки были странные комментарии, что я испортила себе жизнь и что в любой ситуации мы должны быть на стороне своего государства. Когда я сказала, что против войны, она ответила: “Учи историю”.

— 24 марта Минюст признал иностранным агентом «Друзей Балтики», экологическую организацию, где ты работаешь. Как это отразилось лично на тебе?

— Мы приостановили деятельность и почистили соцсети, чтобы нам не прилетело за иноагентскую маркировку. Я работала как раз с соцсетями, поэтому пока не знаю, что делать дальше. А за этот месяц мне не заплатили: из-за суток в спецприёмнике и изъятия техники не набралось достаточного количества рабочих часов.

— Как арест, обыск и иноагенство сказались на твоей психике?

— Обыск повлиял сильнее всего. Теперь, когда я слышу скрип двери, меня передёргивает. Я планирую разобраться с этим вопросом и уже обратилась за психологической помощью в "Открытое Пространство".

— Что помогает тебе справляться с давлением?

— Поддержка как в России, так и за её пределами. В том числе финансовая: минимум 100 тысяч рублей было собрано за два дня. Я ещё не до конца осознала, какая это большая сумма. Реакция друзей и семьи тоже важна: родные понимают, что и их может коснуться преследование, они обеспокоены этим, но не давят. Ко мне приезжала мама, привозила вещи, брат помог с выбором нового компьютера. Такие мелочи помогают держаться.

— Какие у тебя планы на ближайшее будущее?

— Я решила больше не заниматься уличным активизмом. Теперь работаю в «ОВД-инфо» и продолжаю помогать «Друзьям Балтики». Не знаю, как всё будет складываться дальше, но меня это не пугает. Думаю, со временем всё образуется.