«Торжество независимых смыслов»: ламповая выставка о культуре Якутии открылась в Московском музее современного искусства
Среднестатистический житель России мало что знает о Якутии. В новостях мелькают новости о масштабных лесных пожарах в республике. Якутия – самый прибыльный регион по добыче алмазов в мире. Якутия – в списке самых бедных регионов РФ. В ней сильны антиправительственные настроения. Но также Якутия – это уникальная культура, которая много лет подвергалась гонениям, ее считали угрозой сначала советскому коллективизму, а после – имперским настроениям России.
В Московском музее современного искусства 29 июня открылась выставка «Копи смех к зиме…», на которой якутские художники пытаются переосмыслить историю своего народа и нащупать для своей культуры новые, уникальные пути. Мы посетили эту выставку и рассказываем, что на ней можно увидеть.
Ермолаевский переулок – недалеко от метро Маяковская. В холле музея вежливая билетерша спрашивает, на какую выставку вы пришли. Потом вручает вам бесплатный билет (выставка бесплатна для всех желающих) и отправляет на лифте на 4 этаж. На лицевой стороне билета указано название («Копи смех к зиме…»), а на оборотной рассказывается о музее: «Музей современного искусства – первый в России государственный музей, специализирующийся на искусстве 20 и 21 веков. Основанный в 1999 г. президентом Российской академии художеств Зурабом Церетели, сегодня музей располагается на семи площадках Москвы и является одним из самых активных участников художественной жизни страны. Коллекция насчитывает более 13 тысяч экспонатов. Приоритетными направлениями деятельности также являются образование в сфере искусства, поддержка молодых художников, собственная издательская программа и разработка инклюзивных проектов».
На четвертом этаже – два зала. В первом, большом, выставлены работы якутских художников – от картин до инсталляций. Во втором приглушен свет, там смотрят якутские новости и слушают якутские песни. Поначалу посетитель может испытать удивление, если не культурный шок – показываемое необычно. Кому-то из посетителей (мужчине лет 30) стало не по себе. Он рассказывает своей спутнице, что эти, по его словам, «объекты» вызывают у него почти страх. Пугает не то, что изображено и даже не то, как это изображено. Страх – результат скорее непонимания чужой (не русской и не современной европейской) культуры. Однако художники хотят – и заслуживают – быть услышанными. Они сами писали пояснительные тексты к своим работам, и это помогает понять, что они чувствовали и желали рассказать своим зрителям.
Так, художница Наталья Николаева в своем диптихе «Чаут» пытается нащупать связь человека с природой. Это – и ее протест против промышленного освоения природных ресурсов, которое угрожает традиционному образу жизни и быту малых северных народностей. Основой мировоззрения северного человека, по ее словам, является идея о слиянии со всем живущим. Он поклоняется духам природы и просит у них заступничества перед силами стихии. Жадность же заставляет людей уничтожать природу, вырубать леса, обрекая сотни животных видов на исчезновение. Новые экономические условия заставляют народ отходить от быта, который сохранялся их предками на протяжении нескольких веков.
Диптих «Олени» (так же за авторством Николаевой) – выражение печали, вызванной уходом от «оленной культуры». Она замечает, что олень – это самое ценное, что может быть у северного человека. Малые народы вели кочевой образ жизни, и без оленей они бы погибли на бескрайних якутских землях. Советская власть пыталась навязать якутам оседлый образ жизни, для этого у них отбирали детей и отправляли в интернаты, чтобы привить им навыки «домашней» жизни. Сейчас эту практику осуждают: воспитанные на «большой земле» люди, возвратившись на родину, не имели навыков выживания в тайге и тундре и не могли заниматься традиционным промыслом, многие из них забыли родной язык. Олени, какими их изображает Николаева, потеряли значение священных животных, потому что была утрачена преемственность культуры и образа жизни.
Потребительское отношение к богатствам края исследует и художница Надежда Комиссарова в своей работе «Штрих-код». В пояснительном тексте к картине она говорит, что ее беспокоит отстраненность современного человека от природы, что ведет к засорению лесов и водоемов и глобальному потеплению. «Я всегда нуждаюсь в очень близких отношениях с природой, таких близких, что иногда кажется: мы одно целое. Используя все мои органы чувств, я слушаю звуки, обнимаюсь и разговариваю с деревьями. Лес всегда был очень важной частью моей жизни и моего творчества. Я знаю его секреты и самые затаенные уголки души. Я знаю его так хорошо, как он знает меня» – рассказывает Комиссарова.
Художницу Анну Петрову интересует «архаизация культуры», которой она пытается добиться, соединяя маленькие фрагменты из разных эпох. Так получается «Кэрэhит» – полотно из кожи, металла, акрила и прочих материалов (и именно это напугало одного из посетителей выставки). При создании полотен Петрова использует как предметы с якутских свалок, так и традиционные вещи, некоторым из которых более двухсот лет. «Кэрэhит» (с якутского языка) означает «независимый свидетель событий». Соединяя в своих работах разные эпохи и стили, Петрова показывает, что времени как равномерного течения нет, мы все живем одновременно в прошлом, настоящем и будущем. Сама художница так говорит о важности искусства: «Важная функция культуры – выявление в застывших пластах живых зазоров бытия, восстановление порванной пуповины этноса, находящейся сегодня в состоянии межкультурной диссоциации и тотального означивания».
Работы художницы Ольги Скориковой – это необычные календари, которые сочетают в себе якутские традиции прикладного искусства и современные техники. Например, работа «Сэтинньи-Олунньу. Тургутуу» – это календарь с ноября по февраль, выполненный из оргалита, акрила, кожаного шнура и хлопковых ниток. Белые узелки на четырех «месяцах-палочках» – это дни, которые похожи и в то же время отличаются. Четыре месяца с узелками складываются в подобие пейзажа, в котором Скорикова пытается рассмотреть быстротечность и неразрывность времени. «Я ищу способ создавать новые возможности обращения сознания к некоему пространству, в котором пустота наполнена чувством течения жизни. При этом мне важно, чтобы язык моего искусства вырастал из моих культурных корней, которые я ощущаю как неотрывную часть себя и которые помогают ощутить мое место в пространстве мира» – говорит Скорикова.
В центре зала – две самые крупные работы. О первой обычный посетитель сказал бы, что это шуба. На самом деле это «ымыылаах сон» – женское ритуальное одеяние, которое было сшито вручную участницами группы «Архетип». Для создания «ымыылаах сон» художницы использовали детали одежды, которую носили их бабушки и мамы, а также традиционный красный бисер, который символизирует память крови. Цель группы «Архетип» – исследование собственных корней и сохранение культуры удаганок. Поэзия удаганок (в сочетании слов «алгыс», благословение, и «кырыыс», проклятие) – важная вербальная часть традиционных якутских обрядов. Каждая женщина в шаманском культе саха могла раскрыть в себе силы целительницы, хранительницы и воительницы, и от старших женщин к младшим передавались слова, способные уберечь, защитить и вылечить. «Ымыылаах сон» была неотделима от высокого женского знания и ее единения с миром живых и миром духов.
Вторая крупная работа – это инсталляция Йэн Сур «Генерация», собранная из переработанных кассовых чеков, искусственной кожи, волос, акрила и шкуры оленя. Она отсылает к истории о рождении шаманов-близнецов, которую художница почерпнула из книги якутского этнографа Ксенофонтова. Согласно этой якутской легенде, молодая девушка полюбила и вступила в связь с божеством Айыы. Под трехразвильчатым деревом, на которое указал ее возлюбленный, она родила двух воронят. Мать должна была укутать их в шкуру коня и спрятать в левой половине своей юрты. По истечении трех дней воронята превратились в двух мальчиков – великих шаманов, благословенных жителями Верхних миров. Йэн Сур признается, что все ее искусство пронизано верой в тонкую материю Айыы.
В маленьком зале справа от работы Йэн Сур – несколько экранов, которые показывают мультфильмы и новости из Якутии. На стене висят наушники – это «Радио Мома». Любой посетитель может послушать, как звучит якутский язык. Автор «Радио Мома», Сардаана Хохолова, собрала рассказы жителей из района Мома на северо-востоке Якутии – рассказы о повседневности, о лесной и речной жизни, хорошие пожелания, а также песни из села Хонуу. Звук в наушниках приглушенный, но расслышать можно и самую тонкую интонацию.
Одна из посетительниц снимает наушники и говорит, что она «ничего не поняла, но было очень интересно». Она соглашается поговорить о своих впечатлениях. Ей нравится выставка, но она добавляет:
– Наверное, это сложно… в смысле, что у нас (в России) живут люди, которые на нас совсем не похожи.
– Но Россия – многонациональная страна.
– Ну да, – соглашается она, – но все равно… Я ни разу не встречала человека, который бы сильно от нас отличался. А тут мне рассказывают, что кто-то хочет, как раньше, верить в духов природы и кататься на оленях.
– Нет, это все интересно, но как история. Художники жалуются, что люди ушли от своих традиций, культуры, больше не живут в юртах и не поклоняются оленям. Что, вот, советская власть их насильно перевоспитала, или что Россия им не дала жить, как они хотели. Мне это просто странно. Я не понимаю, как в 21 веке можно верить в духов, каких-то народных богов, связь с природой и прочее. Нет, хочет человек верить – пожалуйста. Я за то, чтобы это изучать, но как историю. А так я не верю, что такие культуры могут выжить. Скоро у нас будет одна большая культура на всех, а такие маленькие исчезнут, и я не вижу смысла с этим бороться.
«В мире больших корпораций и институций порой трудно расслышать голоса, чувственно связанные с местами, истории которых идут в глубину веков» – написала Хохолова в пояснительном тексте к «Радио Мома». Символично, что ее «радио» – последнее, с чем познакомится посетитель выставки. Рядом с ним – коридор и лифт. «Копи смех к зиме…» – это, действительно, история о том, что обычно не слышат, но в мегаполисе с иной культурой, иным языком и бытом такая выставка становится убежищем для усталого или эмпатичного человека. И возможность обратиться к чужому опыту и взгляду на жизнь оказывается спасением – в мире, в котором снова начинают навязывать свое и уничтожать чужое.