Американские выборы - больше самой Америки!

Часть Вторая. Это сладкое слово "парламентаризм"

С "кризисом репрезентации" можно бороться не только эскапизмом. Когда вожди становятся одинаково отвратительными, люди иногда обращаются к более сложным механизмам, чем выбор национального лидера. Так, например, в России после семидесяти лет диктатуры появилась мечта о парламентаризме. Это слово до сих пор у многих ассоциируется с наивными и несбывшимися надеждами из девяностых а поражение Белого Дома в 1993 для многих видится основой современных политических проблем страны.

Парламентаризм и правда красивая и показавшая себя в деле модель. Она позволяет сделать политику более тонкой, сосредоточиться на идеях и стратегиях, а не на образе вождя, на который делают ставку президентские системы. И хотя наш Белый Дом и проиграл - его американский аналог - Конгресс показывает очень интересную динамику.

Лишь ленивый сейчас не говорит о том, что политический кризис в Америке - это именно кризис американского президентства. Во всех проблемах, будь то выборы или шатдаун правительства так или иначе задействован президент. Но может быть дело в том, что страна с населением в триста тридцать миллионов и не должна зависеть от кандидатуры одного человека?

Демократы проиграли выборы 2016, выставив ужасного кандидата при очень адекватной партийной программе, но они смогли мобилизоваться и отбили 41 место в нижней палате парламента уже спустя два года. Более того, они смогли превратить 'midterm elections' (в основном, являющиеся выборами именно в законодательные органы) в общенациональное событие, сравнимое с президентскими выборами. В 2018 демократы сделали ставку не на кандидатов, а именно на программу, идею, и получили результат.

От выборов не отстают и люди: всё больше и больше ярких игроков приходит именно со стороны законодательной власти. Достаточно посмотреть какое колоссальное влияние в американской политике играет Нэнси Пелоси - спикер большинства в нижней палате и законодательной власти. Не менее важным, пусть и менее харизматичным, является ее оппонент из верхней палаты Митч Макконнелл. И, конечно же, плеяда местных законодательных представителей - от Алекса́ндрия Ока́сио-Корте́с и Элизабет Уоррен слева до восходящей звезды республиканцев - прикованного к инвалидному креслу Мэддисона Каутхорна - самого молодого конгрессмена в американской истории.

И этот тренд, вероятно, будет лишь укрепляться. Исполнительная власть переживает не лучшие времена, ведь именно она принимает на себя основной удар “консервативной революции”. Трамп стал главой 'executive branch' (Совесть: "исполнительная ветвь власти") с весьма 'anti-executive' повесткой. Он въехал в Белый Дом с обещанием “осушить болото” и победить 'deep state'* - альянс никем не избранных бюрократов, принимающих фундаментальные решения.

С такой же повесткой к власти пришли и “революционные” коллеги Трампа в Индии, Бразилии, Великобритании, Японии, и многих других странах мира. Правый поворот шестнадцатого года шёл под знаменем борьбы с никем не подотчетный бюрократией и бездушной но всесильной канцелярской технократией, вотчиной которой и являлась исполнительная власть. Трамп и его коллеги смогли представить бюрократов не скромными и жертвенными государственными слугами, а властолюбивыми и жестокими чиновниками, без удавки которых государство вполне может обойтись. Именно это можно считать главным достижением правой революции. И именно c этой новой реальностью придётся работать исполнительному комитету Байдена.

Со слабыми президентом Байденом и с никем не избранным и никому не подотчетным вице-президентом Харрис, которая на Праймериз даже в рамках своей собственно демократической аудитории смогла получить поддержку лишь 3.4% избирателей-демократов, многие видят возможность в укрепление своих политических позиций именно через Конгресс и местные легислатуры.

Это, во-первых, левые, которые за последние десять лет на ниве исполнительной власти смогли добиться лишь косметических побед в лице пары-тройки социалистических мэров, выбили в нижней палате более двадцати мест. Байден, завершивший формирование своей будущей администрации недвусмысленно дал понять - левое крыло демпартии и их сателлиты в ультра-левом лагере не получат даже символических мест в новом правительстве. С центристами в исполнительной власти и консервативным Верховным Судом, законодательная ветвь остается их единственным путем в политику федерального уровня.

Но, главными продолжателями парламентской инициативы будут, конечно же республиканцы. Традиционно, партия проигравшая на выборах делает ставку на Конгресс. За всю американскую историю практически всегда, партия, лишившаяся президентства, на промежуточных парламентских выборах (что идут через два года после президентских) получает либо победу, либо мощный приток голосов. Республиканцы, таким образом, могут с уверенностью рассчитывать на отличные результаты в Midterms 2022**, а сейчас готовить почву для того, чтобы получить большинство, если не супер-большинство в обеих палатах через два года.

Более того, несмотря на поражение Трампа, республиканцы очевидно сохранили большинство в Сенате, и - совершенно неожиданно для самих себя, практически достигли паритета в Палате Представителей, отбив у демократов аж 13 мест, и переведя счёт с 232 на 197 (в пользу демократов) к 220 на 210.

Таким образом, две мощные политические силы в Америке будут делать ставку на законодательную власть в противовес президентской. Возможно, именно эта динамика, если, конечно она продлится достаточно долго — и есть решение как для американского, так и для общемирового политического кризиса.

Маловероятно, что Америка когда-нибудь превратится в парламентскую республику, но смещение центра тяжести на Конгресс, скорее всего облегчит тяжесть политической конфронтации, созданной системными проблемами американского президентства. Главное, что бы всё не кончилось как с нашим Белым Домом - но до этого, кажется, ещё очень далеко.

*Скоординированная группа госслужащих, влияющих на государственную политику без оглядки на демократически избранное руководство.

**Промежуточные выборы.