Уходящая англофилия и толстые коты

Источник - журнал The Economist, выпуск 11-17 июля

ИСПАРЯЮЩАЯСЯ АНГЛОФИЛИЯ

Когда Гислейн Максвелл приехала в Нью-Йорк в 1991 году, ее жизнь была разрушена. Труп ее отца был найден плавающим возле носившей ее имя яхты; ее семейный бизнес прогорел; имя Максвеллов смешали с грязью. Но спустя несколько лет она вновь была на высоте, живя в роскоши в Верхнем Ист-Сайде и крутясь в самом центре нью-йоркского общества.

Почему она стала такой успешной? Заключенный Гислейн договор с педофилом Джеффри Эпштейном, из-за которого ее обвиняют в сутенерстве несовершеннолетних, принес ей огромные деньги. Она выделялась своим остроумием и обаянием, но немалую роль в ее успехе сыграло её британское происхождение - её называли «Оксфордской светской львицей». Она бросала в разговорах изящные британские фразы и кичилась именами известных британцев в своей адресной книге, главным из них было имя принца Эндрю.

Гислейн – одна из многих, кто отправился в Америку в 90-х и 2000-х годах с берегов Альбиона в поисках славы и богатства. Переехать их заставляли талант и амбиции: в эпоху глобализации многие британцы решили, что им нужно переехать в США, если они хотят стать частью "высшей лиги". Британцы добились лидерства в СМИ и институциях, связанных с культурой, от The New Yorker и Vogue до музея искусства «Метрополитен». Кристофер Хитченс и Эндрю Салливан стали ведущими американскими оппозиционерами. Саймон Шама и Нил Фергюсон — учёные, покинувшие родину из-за низкой зарплаты и чрезмерной преподавательской нагрузки; они добились ведущих позиций в университетах в Лиге плюща.

Англофилия упростила вхождение англичан в американский истеблишмент. Британский акцент считался признаком интеллекта и остроумия. Некоторые из иммигрантов были по-настоящему одаренными, но англофилия привела к успеху и множество проходимцев, а многие вещи, непозволительные для американцев, сходили остроумным британцам с рук. Хитченс однажды закурил на телевидении - ведущего это повергло в шок.

Иммиграция британцев упростилась благодаря возрождению Рональдом Рейганом и Маргарет Тэтчер политического союза Британии и США, процветавшего благодаря дружбе Тони Блэра с Биллом Клинтоном и Джорджем Бушем. Отчасти это было удобной фикцией для обеих сторон, позволявшей Америке утверждать, что она действует в общих интересах, а Великобритании – считать, что она все еще не утратила своего влияния на мировой арене. Но этот союз внес немалый вклад в глобализацию – обе страны приняли общую модель финансового капитализма, и не будет преувеличением утверждать, что Лондон был более значимым финансовым центром, чем Нью-Йорк.

В последние годы престиж Британии в США начал увядать. Пресса, а порой и президент регулярно изображают ее бедной, криминализованной антиутопией. Население Америки из англосаксонского становится все более испаноязычным и азиатским. Студенты по всей стране требуют «деколонизации учебной программы», что означает сокращение изучения британской истории и литературы.

Избрание Дональда Трампа и решение Британии покинуть ЕС лишило Британию ее двух главных козырей. Трамп рассматривает союз с Британией всего лишь как союз настоящих демократий против бюрократизированного Евросоюза. Брекзит лишил Великобританию положения посредника между Америкой и ЕС и разрушил её репутацию хорошо управляемой страны, способной сдерживать импульсивные США. Вскоре после референдума о выходе Британии из ЕС на обложке The New Yorker красовались мчащиеся по скале лемминги в котелках. За последние четыре года британцы всеми своими действиями подтверждали правоту той картинки: они успели снять с должности двух премьеров, распустить (временно) парламент и обогнать по смертности от COVID-19 на душу даже США с их эпидемиологической катастрофой.

Очевидно, что Великобритании еще нуждается в США, особенно сейчас, когда Брекзит разделил Великобританию и Европу, а политика Китая в Гонконге подрывает отношения с Китаем. Конечно, амбициозные британцы, как и раньше, будут продолжать пытать счастья в США. Несмотря на все свои проблемы, США все ещё щедро вознаграждают способных людей и дают им небывалые возможности.

Более важный вопрос – нужна ли Великобритания Америке? Спрос на талантливых британцев в США еще не угас, и не только на таких, как Хью Грант: стали популярны комики с «акцентом среднего класса», такие как Джеймс Корден и Джон Оливер, а также бытописатели жизни меньшинств, например, Зади Смит.

Но главное в другом. Британцы могут посоветовать американцам, как им действовать в условиях увядающей мощи и экономического доминирования. Америка сегодня похожа на Британию начала XX века, когда её по всем направлениям обгоняла растущая и гораздо более дисциплинированная Германия.

Джоэл Коткин, профессор университета Чепмена, в своей новой книге «Грядущий неофеодализм» описывает до боли знакомый британцам мир, в котором наследственная элита правит послушной интеллигенцией и бедноватым средним классом. Британцы, возможно, и не смогли справиться с проблемами экономической отсталости (в сравнении с лидерами) и неофеодализма в своей собственной стране. Но у них было достаточно времени о них поразмыслить, и они способны по крайней мере предупредить американцев, что случится, если они не изменят свой политический курс.

ОПЛАТА ГАРАНТИРОВАНА. РАБОТА ПО ЖЕЛАНИЮ.

Американские боссы повторяют, что огромные доходы акционеров оправдывают их собственные огромные доходы. Правда ли это?

"Очень часто вознаграждения руководителей компаний в США не согласуются с результатами самих компаний почти до анекдотичного уровня... Правила игры устроены так, что инвестор всегда в проигрыше". В 2006 году Уоррен Баффет, легендарный инвестор и прирождённый капиталист, бросил вызов устоявшимся представлениям, согласно которым огромные доходы менеджеров объяснялись успехами возглавляемых ими компаний. И четырнадцать лет спустя слова Баффета всё ещё звучат обоснованно.

"Плата за результат" была мантрой America Inc. на протяжении последних нескольких десятилетий. Узкий круг влиятельных зарплатных консультантов и экономистов-исследователей повторяли, что компании должны платить выдающимся менеджерам выдающиеся зарплаты, поскольку эти менеджеры соревнуются на глобальном рынке талантов. Фирмы стали больше, технологии сложнее, глобализация несёт с собой бесчисленные риски - а значит, от личных качеств генерального директора зависит слишком многое.

По данным Bloomberg, медианный доход генерального директора из списка S&P 500 (500 крупнейших публичных компаний США, т.е. таких, чьи акции можно свободно продавать и покупать - прим. пер.) составил $14 млн в прошлом году. Сундар Пичаи из Alphabet (компания, частью которой является Google - прим. пер.) заработал $281 млн, Боб Бакиш из Viacom - $134 млн. На другой стороне Атлантического океана зарплаты куда как ниже - они были ограничены исторически (см. таблицу). Десять самых высокооплачиваемых британских боссов вместе взятые получили меньше мистера Пичаи в 2019 году. Лидер европейского рейтинга, Сорен Скоу, руководитель датского морского перевозчика A.P. Møller – Mærsk, заработал всего $38 млн.

Левый мозговой центр Economic Policy Institute подсчитал, что с 1978 по 2019 годы средняя компенсация топ-менеджера (с учётом реализованных опционов на акции) выросла в тридцать раз, далеко обогнав фондовые индексы. Только в 2019 году она увеличилась на 19%.

Всё это вызывало у многих возмущение ещё до коронакризиса. Но массовые увольнения сделали эту проблему очевидной для слишком многих. К примеру, через неделю после демонстративного сокращения зарплаты своему гендиректору зарплаты, Hyatt Hotels компенсировали снижение передачей ему пакета акций и опционов; если стоимость компании восстановится, он не только компенсирует потерянную часть зарплаты, но и получит намного больше. Увольняемым рядовым работникам такого счастья ждать не приходится.

Успешность компании оценивают по сумме двух показателей - размеру дивидендов и росту стоимости акций (который отражает ожидания по поводу будущих дивидендов). "Бычий" рынок ("быки" играют на повышение цен, "медведи" - на понижение"), сохранявшийся в США почти всё время после окончания рецессии 2009 года и вплоть до коронакризиса, увёл зарплаты менеджеров в стратосферу. После весенних "американских горок" на рынках фондовые индексы вернулись к своим показателям в начале года, а значит, доходы менеджеров могут продолжить расти.

В 2017 исследовательская фирма MSCI опубликовала анализ доходов топ-менеджеров 400 крупнейших американских публичных фирм с 2007 по 2016 годы. В трёх четвертях из них не обнаружилось корреляции между достижениями фирмы и компенсацией руководителей. Одни фирмы недоплачивали успешным, другие переплачивали лузерам. Другое недавнее исследование показало, что руководители энергетических фирм получают намного больше денег, когда цены на нефть растут, хотя сами они к этому росту никакого отношения не имеют.

Исследование Equilar, крупного калифорнийского пенсионного фонда, продемонстрировало тот же тренд. Сравнивались успехи компаний из Russel 3000 (три тысячи крупнейших американских публичных компаний - прим. моё) и доходы их руководителей. Боссы их второй квартили по доходам (между 25% и 50% - прим. пер.) получали в среднем втрое больше, чем боссы из нижней квартили (между 75% и 100%), но показатели их фирм при этом были даже хуже.

Проблема не только в том, что большие компенсации часто зависят от простой удачи, от конъюнктуры рынка, а не от навыков менеджера. Менеджеры пользуются той закрытостью, которая окружает процесс установления зарплат. В последние двадцать лет действительно произошло немало позитивных изменений в системе установления зарплат - от независимых комитетов по компенсациям до разработки сложных условий выплат премий, призванных отделить профессионализм менеджера от рыночной конъюнктуры. Но, как замечает Дон Делвис из компании по управлению рисками Willis Towers Watson, менеджеры всё так же "в большей степени контролируют свои собственные зарплаты, чем кто бы то ни было ещё".

Комитеты по компенсациям часто полагаются на советы профессиональных консультантов по зарплатам. Недавнее исследование 2347 фирм, проведённое Кевином Мёрфи из Маршалловской школы бизнеса, показало, что компании, пользующиеся услугами консультантов, платят своим менеджерам больше других. Проблема в том, что они сравнивают предлагаемую зарплату со средней по рынку - и предлагают установить её выше средней; в результате работает эффект храповика - зарплаты только растут и никогда не снижаются.

Есть и поводы для оптимизма. Крупные институциональные инвесторы, такие как пенсионные фонды, всё чаще заявляют протест против огромных компенсаций топ-менеджеров. Даже BlackRock (инвестфонд, управляющий активами общей стоимостью около $8 млрд - прим. пер.) часто голосуют против выборов в комитеты по компенсациям людей, предлагающих запредельно огромные выплаты менеджерам. Norges Bank IM, управляющий триллионом долларов в норвежском Государственном пенсионном фонде (самый крупный суверенный фонд в мире - прим. пер.), критикует схемы компенсаций, завязанные на показатели компании в краткосрочном периоде. Вместо них менеджеры должны часть своего дохода получать акциями своей же компании без возможности продать их пять или десять лет - так они будут вынуждены заботиться о долгосрочных эффектах своих действий.

Мартина Ферланд, босс Mercer, крупной компании, занимающейся управлением персоналом, согласна: существует противоречие между краткосрочными и долгосрочными целями компании. И всё же, считает она, изменения уже близки: "топ-менеджеры не могут процветать за счёт всех остальных".