Осип Мандельштам
“Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернешь, —
Воронеж — блажь, Воронеж — ворон, нож…”
На дворе 1933 год, Мандельштам, который в то время пользовался определённым успехом в литературных кругах, пишет некую эпиграмму на Сталина “Мы живём, под собою не чуя страны”, которая сразу же получает жестокую критику от Бориса Леонидовича Пастернака: “То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия”. Так как Пастернак являлся не единственным слушателем, кто-то совершил донос на Мандельштама.
Таким образом, поэт был арестован 17 мая 1934 года. Изначально он был отправлен в Пермский край, город Чердынь. Вкратце, пребывание Мандельштама с супругой на Западном Урале оказалось недолгим, но запоминающимся. Прибыв 3 июня в Чердынь, поэта поместили в больницу, где он страдал галлюцинациями и манией преследования. В одном из приступов Мандельштам попытался выброситься из окна второго этажа, в результате чего сломал плечо. Между тем, в Москве усилиями Ахматовой, Пастернака и Бухарина удалось добиться смягчения приговора для Мандельштамов, предоставив им право выбрать другое место для ссылки.
У него был выбор почти в два десятка городов, в которые он мог бы отправиться в ссылку, взгляд писателя сразу же пал на Воронеж, но почему? Единственное, что пришло ему на ум об этом городе, так это то, что отец одного из старых друзей Осипа Эмильевича оказывал необходимую медицинскую помощь в воронежской тюрьме. “Тюремный врач — это всегда пригодится!” — с усмешкой заявил поэт. К тому же, в те времена в Воронеже прибывало достаточно много всевозможной интеллигенции, поэтому скучать бы не пришлось (спойлер — из-за плохого авторитета общаться с ним никто не хотел).
За время нахождения в Воронеже Осип Эмильевич переезжал много раз, но самыми долговременными пристанищами стали маленький одноэтажный домик по ул. Вторая Линейная (в настоящее время ул. Швейников), где Мандельштам снимал комнату у агронома Евгения Вдовина, и дом на ул. Фридриха Энгельса.
Что касается первого адреса, про это место жительства поэт написал стихотворение, где прозвал его «яма», потому что, действительно, этот дом расположен в ландшафтном углублении.
“Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова —
Как ее ни вывертывай,
Криво звучит, а не прямо.
Мало в нем было линейного,
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица,
Или, верней, эта яма
Так и зовется по имени
Этого Мандельштама…“
В поэтический цикл “Воронежские тетради” вошло порядка 100 стихотворений, которые до сих пор относятся к числу лучших лирических произведений поэта.
“Я должен жить, хотя я дважды умер, А город от воды ополоумел: Как он хорош, как весел, как скуласт, Как на лемех приятен жирный пласт, Как степь лежит в апрельском провороте, А небо, небо — твой Буонаротти...”
Анна Ахматова, приезжавшая в начале 1936 года, дабы проведать своего близкого друга, отмечала: “Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже, когда он был совсем не свободен”.
“Это был очень тихий и скромный человек, он молча смотрел спектакли и репетиции, — вспоминал один из актёров театра, в котором Осип Эмильевич работал в роли заведующего литературной частью.”
Память о поэте заключена в одном памятнике, который по сей день существует в Воронеже. Он был установлен в канун 70-летия со дня смерти Осипа Эмильевича. Местом установки был выбрал вход в парк “Орлёнок” — напротив дома по ул. Фридриха Энгельса, где проживал поэт.
