История персонажа - Какания
Запертая в клетке
Свобода мысли вновь стала возможна благодаря Просвещению. Учёные и общественные деятели подняли факел во имя торжества разума и рассеяли им темноту незнания, которую сильные мира сего наслали на умы людей. Это пробудило в человечестве ещё большее почтение к цивилизованному обществу. Они твёрдо верили, что логическое мышление есть путь к дверям истины; что суть всех вещей можно вывести из уже известного знания; что человек может использовать логику, чтобы контролировать каждый аспект своего сознания, и ставить её выше чувств. Таким образом, человеческая природа вновь оказалась в заточении, а разум стал очередными оковами души.
На их головах красуется корона, означающая для них свет, а вокруг шеи добровольно накинута петля — но они не желают снять их с себя, даже когда всё это давит и доводит до удушья. Люди должны быть чистыми, развитыми и лишёнными низких мотивов, поэтому «Исследования истерии» и «Толкование сновидений» представляют собой абсурд — человек не должен ни игнорировать законы этики, иначе он уподобится зверю, ни терять причину желать что-либо, и уж тем более он не должен воплощать во сне свои грязные желания.
В процедурном кабинете Какания закрывает увесистый том с тихим шелестом, знаменуя временное прекращение наслаждения произведением. Дверь мягко открывается, и в комнату входит госпожа, садится на диван напротив и протягивает изящную руку, чтобы нежно взять руку Какании в свою.
— Спасибо, доктор… я и подумать не могла… что такие желания были совершенно естественны… — на грустном лице госпожи появляется стыдливый румянец, но она в спокойствии прикрывает глаза. — Теперь я чувствую себя полноценным человеком... а не просто пустой оболочкой...
Какания накрывает ладонь госпожи своей, нежно поглаживает её, а затем её рука незаметно выскальзывает под предлогом того, что книгу нужно убрать обратно на полку: «Верно, мы должны уважать всё, из чего состоит наше “Я”».
До вчерашнего дня
Я узнала этого чистильщика обуви, его покрасневшее лицо. Он низко наклонил голову, и я смогла увидеть изнанку его воротника, почерневшего от грязи.
Я не хотела, чтобы он чистил мне обувь, так что я пару раз даже убирала ноги с табурета, после чего мой отец, стоявший рядом, спрашивал: «Что такое, Клара? С мальчишкой что-то не так?». Сам мальчик же говорил: «Пожалуйста, дайте мне почистить ваши туфли, они такие красивые».
Я смотрела на моего отца беспомощно и сердито, а он на мальчика — пренебрежительно, нетерпеливо, будто не знал его ранее; так, как будто ни разу по-доброму не трепал его кучерявую голову. А теперь, как человек высокого чина, он желал, чтобы ему прислуживали. По его словам, покинув старый и шумный дом, мы должны были попрощаться с нашим прошлым. Прошлым уличных торговцев — фамилия Винглер была очищена.
Но я всё помнила: как мы бегали вместе по закоулкам города, наши потёртые ботинки с отрывающимися подошвами. Я помнила его смех, вылетающие из носа сопли и наше прощание, состоявшееся ещё пару дней назад. Но сейчас эти воспоминания обратились в преклонённую передо мною голову, расстояние до которой теперь не измерить ни одним инструментом.
Но как ребёнок может перечить отцу? Мне оставалось лишь терпеть. Как только мальчик закончил свою работу, я взяла монету отца и тайком добавила к ней свои деньги, чтобы отдать всё это мальчику.
«Отец будет вам благодарен», — сказал мальчик. Но мой отец от него отвернулся и сказал: «Не знаю я твоего отца. Пошли, Клара, нам не следует опаздывать на вечер».
Вот так мой друг в одночасье превратился в простого чистильщика обуви. Его имя стало комом у меня в горле, оттесняя моё «постыдное» детство всё глубже, как того и добивался отец. Больше я не могла о нём вспоминать.
Простейшие навыки коммуникации
Пандора Уилсон: Итак, для ваших арканных способностей вы используете зеркала.
Какания: Если точнее, любая вещь, что способна отражать свет и форму может быть использована для моей магии.
Какания: Водная гладь, серебряный кубок, стекло, даже глаза людей… Я могу использовать многое, хотя с таких поверхностей отражение может быть нечётким и искажённым, как на неспокойном озере, что мешает разобрать что-либо.
Пандора Уилсон: Тогда, госпожа Какания, скажите, увидели ли вы что-то в моём отражении в кофе, что держите в руке?
Какания: Прошу, простите мою грубость.
Пандора Уилсон: Мою личность пытались раскрыть множество раз. Могу я спросить, какой вы меня видите?
Какания: Ох… Я вижу лёгкий оттенок красного, что-то вроде метафоры на судьбу, хотя выглядит больше как причудливый мазок художника на холсте. Оттенок очень экспрессивный и требующий глубокого изучения.
Пандора Уилсон: Вы крайне проницательны.
Пандора Уилсон: Вы не только напомнили мне, что мне всегда не хватало защиты от немагических навыков, но и выявили бракованную помаду.
Какания: Может как-нибудь встретимся и поболтаем?
Пандора Уилсон: Я не дам вам и возможности, госпожа Какания.