Некоторые замечания к понятию травмы

Наверное, самое извращенное и искаженное понятие в сегодняшней психологии — это понятие травмы. Травмой сегодня принято называть всё — пресловутое «били в детстве», тяжелое расставание, смерть любимого персонажа мультфильма в детстве. И посреди этого нагромождения травма, это загадочное и таинственное явление будто растворяется в приписываемых ей характеристиках.

Сегодня предлагаю свою попытку внести некоторую ясность и отсечь лишнее от нашей любимицы травмы. Никак не претендуя на полное раскрытие темы, постараюсь лишь очертить ее рамки.

Фрейд аккуратно и слегка со стороны работал с травмой. У него нет работы, посвященной конкретно этой теме, и он предупреждал нас не использовать его лишний раз. Однако, в работе «По ту сторону принципа удовольствия» у Фрейда имеются размышления, по форме схожие с тем, что можно назвать травмой.

Фрейд предлагает нам рассмотреть живой организм в самой простой его форме — как некий «пузырек» содержащий в себе раздражимую (то есть способную воспринимать что-нибудь) субстанцию. Внешняя сторона этого пузырька должна воспринимать раздражения из окружающего мира и защищать организм, внутренняя сторона — раздражения самого организма.

Пропустим часть рассуждений Фрейда не касающихся нашей темы. Если мы далее представим, что из-за сильного внешнего воздействия оборонительная способность пузырька была разрушена, и раздражители внешнего мира проникли внутрь организма, то реакцией организма было бы стягивание всей психической энергии вокруг места разрушения этой оборонительной точки.

Тогда перед нами предстала бы картина организма, у которого энергия психического аппарата сконцентрирована, а вернее будет сказать зафиксирована, вокруг прорыва его обороны. И вот это первая точка, вокруг которой можно уже говорить о травме. Но, конечно не последняя.

В той же работе Фрейд возвращается к теме страха, испуга и фобии. Фрейд писал «По ту сторону…» после первой мировой, и наличный материал у него был представлен ветеранами первой мировой. Фрейд, благодаря своей гениальной наблюдательности, видит, что самое патогенное влияние оказывает не само событие (будь то разрыв снаряда, ранение или что-то подобное) а факт испуга. И, что удивительно, те, кто потерял конечность или получил сильное ранение не высказывали поведения, характерного для травмы.

Испуг, в отличие от страха, характеризуется неподготовленностью к неожиданной ситуации. Именно этот факт и оказывал патогенное влияние — внезапный и сильный испуг оказывал травматический эффект на людей, и об этом же говорил Фрейд, когда размышлял о «пузырьке». Испуг — это прорыв оборонительной способности. А что является оборонительной способностью по отношению к испугу? Страх.

Страх — это подготовка к испугу! Именно поэтому травмированные (в психическом плане) ветераны первой мировой, да и просто травмированные люди в сновидениях постоянно возвращаются в травмировавшее их событие. Сны — это искаженное исполнение желания. И страшные сновидения с возвратом к событию травмы — это попытка психики переработать и задним числом вписать страх, подготовить человека к внезапному и сильному переживанию.

Это вторая грань травмы. Теперь третья, наверное, самая важная.

Чуть выше я писал, что те, кто получил телесное повреждение не высказывают поведения, характерного для травмы. Давайте подумаем, почему.

Давайте мы с вами условимся, что в психоанализе мы не пользуемся терминами «эмоции» и «чувства». Мы говорим об аффектах (для простоты будем считать что это одно и то же).

Одна из функций психического аппарата, которую мы уже обсуждали в посте о контейнировании, это связывание. Материнская функция по отношению к младенцу — это помочь переработать сложные аффекты, которыми бывает загружен младенец. В дальнейшем человек сам способен перерабатывать свои переживания.

Аффекты в психике всегда связаны с тем, что мы называем представлениями. Представления — это любые психические репрезентации. Стол, стул, собака — вот что приходит на ум, когда читаете эти слова, это и есть представления.

Представления всегда заряжены аффектами. Можно даже сказать наоборот, ведь аффект на самом деле у человека один, нейтральный, а вот окрас ему как раз и задают представления. Младенец видит маму, слышит ее голос, чувствует ее любовь — все эти представления закрепляются и окрашивают аффект, который отныне будет для человека положительным.

И вот весь прикол в том, что человек, получивший телесное повреждение, внимание, связывает аффект с конкретным представлением. Аффект, заряженный вокруг прорыва его обороны приобретает представление, он отныне связан с конкретным событием. А что такое травма?

Травма — это не связанный с представлением аффект!

В таком контексте гораздо понятнее становятся панические атаки. Если их особенностью является то, что чувство паники возникает неизвестно откуда, можно предположить, что паническая атака связана с пережитой травмой, аффект которой не связался с конкретным переживанием, со своим представлением. Но остерегайтесь так конкретно видеть паническую атаку, пока оставим это предположение как пищу для размышлений.

К Лакану когда-то ходила женщина, с одной жалобой — каждое утро, в 5 часов, она просыпалась с непонятным чувством паники. В ходе анализа выяснилось, что в доме, в котором она жила, в 5 часов утра приходили гестапо и забирали женщин. Услышав это, Лакан вскочил, подошел к ней, и дотронулся до ее лица. Во французском языке слово «гестапо» созвучно «geste à peau», что переводится как «жест на коже». После этого, она все так же просыпалась в 5 утра, но вспоминала этот жест Лакана, и чувство паники ее отпускало. Потому что аффект отныне навсегда связался с новым представлением.

Надеюсь, мои соображения позволили слегка заглянуть за мантию этого загадочного и обманчивого явления, этой самой травмы.

И, пожалуйста, давайте послушаем старину Фрейда, и не будем разбрасываться этим словом направо и налево. Травмарелло травмалла.