«Я вообще всеми руками за разного рода сборные команды»

Капитан команды Das Gemeine Михаил Папков — о «Самом умном» и телебрейне, вузовских играх, Эстонии и России

Почему около года он не мог попасть даже на кастинг «Самого умного», чем плохо противостояние двух сильных команд, почему в Эстонии хорошо, а в России — не очень и чем хороши разного рода сборные, рассказывает капитан команды «Das Gemeine» Михаил Папков.

— С чего для тебя начались интеллектуальные игры? Что было раньше — ЧГК или Самый умный? Чем для тебя было это шоу — способом прославиться, познакомиться с новыми людьми или просто посоревноваться?

— Были всякие школьные викторины, но это никому не интересно, наверное. Были телешоу, которые мы смотрели с мамой, где я на что-то отвечал с дивана. Кстати, совсем в глубоком детстве ЧГК по телевизору мама смотрела без меня, потому что шла передача поздно в воскресенье, а режим надо было соблюдать. Но вопросы при этом она записывала и пересказывала мне в понедельник по дороге в школу.

Идея податься на «Самый умный» исходила тоже, конечно, от нее. Я рос достаточно стеснительным ребенком, поэтому ломался где-то год, а потом как-то сразу прошел все кастинги, попал на съемки и тут же увез «сурка». Потом, правда, было две крайне неудачных игры, сопровождавшиеся резким понижением самооценки, но уже было сложно остановиться. Ничего серьезного я в итоге так и не выиграл за три года, лучшим местом в сезоне было пятое, что ли. Даня Федкевич, Денис Галиакберов, Арсений Ламеко и тем более Борис Белозеров были гораздо успешнее.

Ни о какой славе речь там не шла, конечно, надо адекватно оценивать популярность передачи, выходившей в 9 утра по воскресеньям. Ну и я не самый яркий и результативный игрок, конечно. Хотя надо отметить, что мне до сих пор периодически пишут какие-то люди, увидевшие меня в записи, но у них, наверное, хобби такое. В первую очередь это было повышение соревновательной планки и новые знакомства, да. С Машей Подрядчиковой мы тоже познакомились на передаче, например.

Вся эта история со съемками началась в конце 2008 года, первый эфир был 1 марта 2009, это я точно помню, а со спортивным ЧГК знакомство началось существенно позже — в 2011-м. Даня привел меня летом на какое-то странное мероприятие, которое проводили в Аничковом лицее Михаил Игоревич Скипский и люди с телеканала «Звезда» для отбора в новое интеллектуальное шоу (кажется, в итоге эта идея выросла в брейн-ринг для кадетов, а нас никуда не взяли, к счастью). Потом к тому же Скипскому в сентябре на тренировки. Примерно через месяц я уже оказался в основе «Детей плинтуса» с, внимание, Вадиком Тухом, Гошей Матюшиным и Лизой Коротковой. Так что состав Das Gemeine сейчас преемственный к составу сборной ФТШ и Аничкова лицея 2011-2012, такие дела.

— Расскажи про школьное ЧГК, как оно вообще для тебя проходило. Кто тренировал (если тренировал), куда ездили, что выигрывали? Чем оно отличалось от ЧГК студенческого?

— Я пришел достаточно поздно, в 10 классе, в уже состоявшуюся команду. Кричал на нас раз в неделю Миша Скипский, кажется, от этого мы лучше играли. Вообще было весело, мы в итоге выиграли за два года МКМ два раза, ШЧЕ один раз и ШЧР ноль раз. За этот ноль Миша Скипский расстраивался и кричал больше всего, конечно. Ребята еще ездили на «Выборгскую русалочку», которую тоже выигрывали, но у меня на эти даты два года подряд выпали съемки. Или только на вторую, а на первую меня еще не брали, не помню уже.

У школьного ЧГК есть два существенных отличия от студенческого. Первое — сложность вопросов, а точнее ее отсутствие. Говорят, что сейчас МКМ стал немного более интеллектуальным, но у нас результат ниже 22 из 24 считался провалом. И разница в сложности для выпускников часто оказывается очень высока. Второе — командная самоизоляция. Я даже в Питере знал по именам примерно двух человек из тех, кто не тренировался у Скипского: Кирилла Карташова и Арсения Ламеко. Возможно, это специфика Гран-при Санкт-Петербурга, где десятки команд разделены на площадки по шесть, и ты играешь сезон против одних и тех же лиц, а про остальных знаешь только из таблицы, но относительно того, что существует в студенческом ЧГК, это информационный вакуум. Есть ты, есть тренер, есть безымянные соперники, тебе нужно выигрывать.

— С начала этого сезона ты живешь в Тарту. Почему решил учиться именно там?

— О, это длинная история. Начнем с того, что Тарту — маленький и старый университетский город на юго-востоке Эстонии. Вот в моем районном военкомате в Питере, кажется, до сих пор считают, что Тарту — часть нашей большой страны, но оно и к лучшему.

В прошлом году я делал два проекта по биоинформатике с супервайзерами из Тарту, собственно, они меня и позвали. А когда в феврале военная кафедра наконец решила, что отдаст мне зеленый билет после бакалавриата, уже и дедлайны прошли почти везде, кроме Эстонии. В итоге я за три недели сдал IELTS, собрал все документы и поступил. Пока все выглядит так, будто я пошел абы куда, лишь бы свалить, но на самом деле это не так.

Во-первых, я поменял специальность с медицинской физики на computer science. В России почти все магистратуры усложняют тебе экзамен, если бакалавриат был по другому профилю, а летом у меня были сборы, особо не подготовишься. В итоге вышла достаточно парадоксальная ситуация: мне было проще уехать с очень хорошим аттестатом, чем пытаться поступать в России в Академический университет или в Вышку. Во-вторых, Эстония — отличная страна, куда я ездил каждый год. В-третьих, жить в Тарту дешевле, чем в Москве и Питере, а стипендии гораздо больше похожи на человеческие. Ну и все в шаговой доступности, очень удобно. В итоге качество образования устраивает меня гораздо больше, чем в Политехе, так что удачно получилось.

— Почему поменял специальность?

— Все было относительно закономерно: я программировал за деньги около трех лет и решил, что мне все-таки нужно профильное образование. При этом я постараюсь и дальше оставаться в околомедицинской сфере, пока получается.

— Как там вообще дела с ЧГК? Не основал новый студенческий клуб еще?

— С ЧГК тут плохо, конечно, хотя сейчас вот стало ходить целых три команды на синхроны. Эстонцы играют в свои жесткие викторины на эстонском, барные квизы на русском и английском почему-то не приживаются. Полноценный клуб есть в Таллине, но там гораздо больше людей вообще и процент русскоязычных среди них тоже. Студенческого чемпионата Эстонии не существует, потому что полноценно играющий студент с эстонским паспортом сейчас один — Вернер. Очень рад, кстати, что он поедет на СЧР (за команду «Здесь был этот русский», — прим. ред.).

С видом на жительство нас еще примерно четверо, поэтому, клуб тут никому не нужен, конечно, мы играем для поддержания формы скорее. Вот еще кто-нибудь переедет, тогда можно подумать. Хотя мы, кстати, даже отобрались на Открытый чемпионат вузов России (это было не очень сложно, учитывая, что они приглашают минимум по одной команде из города), и я очень хотел отвезти туда сборную Тартуского университета ради proof of concept, но в Саранск никто не поехал, конечно.

— Планируешь остаться в Тарту или после учебы обратно?

— Если через год не станет совсем скучно, я, наверное, попробовал бы остаться на PhD. Чтобы идти в аспирантуру в России, надо обладать определенным уровнем самоотверженности, которого у меня нет, а уровень зарплат в индустрии примерно одинаковый, туда всегда можно успеть. Но на самом деле, очень сложно что-то загадывать, может, поступит предложение, от которого невозможно будет отказаться.

Смысла ехать в другую европейскую страну тоже не очень много, Эстония удобнее для жизни, комфортнее и безопаснее подавляющего большинства из них. Ты вот когда слышал последний раз про чрезвычайную ситуацию в Эстонии? Тут сломавшийся автобус Тарту—Таллин уже событие масштаба страны. Климат не очень разве что. Но тут он все равно лучше, чем в Питере, конечно.

— Ты участвовал в организации игр в клубе СПбПУ, организовывал несколько студенческих турниров в Питере. Зачем это тебе? Чем привлекала такого рода деятельность?

— Да, я руководил клубом в Политехе,тренировал команды три года и сейчас немного скучаю по этому процессу. Хотя кажется, что ребята (в первую очередь, Жора Воробьев, нынешний руководитель) сделали все немного лучше, чем удалось мне, так что сменяемость власти полезна.

Не знаю, зачем это мне, чаще всего просто не оставалось вариантов, а потом втягивался, потому что нельзя сделать чуть-чуть и сказать «дальше сами». Клуб тогда, три года назад, никто не хотел брать из игроков, а человеку из профкома было бы тяжело сориентироваться. Я, кстати, когда уходил, столкнулся с очень похожей ситуацией, но Жора достаточно быстро уломался и справляется в итоге отлично.

В итоге клуб оказался для меня очень интересным опытом тренерской и организационной работы, сейчас продолжаю следить за происходящим.

Из больших турниров с Полифестом все получилось относительно случайно, меня просто попросили провести ЧГК в рамках более крупного мероприятия и сделали всю административную работу, а в Кубке СПбГУ от меня только идея и пара оргмоментов, из Тарту много не сделаешь. Вообще я очень надеюсь, что чемпионат Питера не уедет обратно в ГУАП, потому что у нас, конечно, получилось не идеально, но это был прям первый год на моей памяти с человеческими вопросами.

— Есть ли какие-то вещи, которые ты, может быть основываясь на этом опыте, может просто исходя из каких-то иных соображений, мог бы посоветовать оргкомитету СтудЧР?

—Переход в медиаполе — это отличная история. Это выход из той пресловутой командной самоизоляции, особенно для тех, кто едет впервые. Я с большим интересом прочитал все материалы, классно, что они есть, пожалуйста, развивайте это направление дальше. А чтобы сделать все это еще лучше, я бы собирал больше данных: это поможет сделать аналитику более предметной и интересной, а также решить наконец мой любимый вопрос с регламентом брейна.

Еще в фейсбуке недавно всплыл вопрос о вайлд-карде на взрослый ЧР для победителей СЧР, эта идея мне тоже кажется интересной, но в первую очередь потому, что у нас отобралась только Маша с «Разведкой боём», а ТТ я уже играл один раз и лучше бы на что-нибудь другое эти деньги потратил.

— Что за вопрос с регламентом брейна?

— В Беларуси играют с 30 секундами на обсуждение, в России с 60, и меня пока никто не убедил, что эта разница несущественна. Но и я тоже никого не убедил, соответственно, поэтому СКЕ и СЧР играются по сути по разным правилам. Учитывая, что в брейн играют существенно меньше в течение сезона, чем в ЧГК, это оказывается достаточно критично. Я вот четко помню у нас несколько крутых подборов в прошлом году, которые случились в самом конце даже не минуты, а добавленных 20 секунд, так что, играй мы по другим правилам, чемпионом мог стать кто-то другой. Или не мог, если бы мы успели поиграть и перестроиться — такие вопросы надо решать немного заранее.

— Твоя команда — и один из фаворитов турнира по ЧГК, и чемпион России по брейн-рингу, ты сам прошел на чемпионат по Своей игре не с отбора, а с прошлого года. Отдаешь ли предпочтение какой-то из этих игр? Что нравится больше?

— Тройка, конечно. Лелею надежду, что она получит более широкое распространение в ближайшие годы. А если серьезно, то главная игра одна, конечно, — это ЧГК. Мне очень нравится брейн, но там высок элемент случайности, который мы успешно преодолели на СЧР и не смогли на СКЕ, а на свояк я вообще никогда всерьез не смотрел и в прошлом году ушел сильно дальше своего уровня по ощущениям.

— Сказывается на Das Gemeine несыгранность? Ведь и вы с Лизой не в Питере, и Маша Подрядчикова. Важно ли это для вас или вы берете индивидуальной силой отдельных игроков?

— Было бы неплохо играть больше, конечно, но мы справляемся. Хотя на СКЕ, когда нас было восемь человек, у меня внезапно пропало понимание механизма замен, и это нас очень сильно подвело. Играй мы вместе больше, этого бы скорее всего не случилось. И в этом плане есть прогресс: очень здорово, что мы сыграли составом СЧР целых три турнира, в прошлом году такой роскоши не было.

Про индивидуальную силу вообще сложно прокомментировать. Вадик, конечно, приносит какие-то запредельные ответы, но чаще всего делает это с игры (если речь не о туре Руссо, конечно), Маше регулярно попадаются вопросы, которые она не успела продать, это тоже помогает. Но обычно что-то простое все берут хором, а остальное мы обсуждаем.

Кстати, я уже в нескольких интервью читал, что у команд есть какие-то фиксированные роли в игре или вот кто-то один отвечает за вопросы по истории, например. Это вообще как работает?

— Не знаю, в командах, где я играл, никогда так не работало, скорее наоборот.

— И у нас не работает. Даже если у кого-то есть уникальное знание, его нужно помочь раскопать, а это уже командная работа.

— По ходу сезона понятно, что главное соперничестве на СтудЧРе будет между вами и «Первой сборной». Счет в условно личных встречах — и на очниках, и на синхронах — явно не в вашу пользу. Не давит это на психологическое состояние команды?

— Спросил у команды, команда говорит, что не тильтует. Ощущения, что мы не можем выигрывать, после Физтеха не появилось. К счастью, на СЧР и редакторы другие, Мерзляков и Скиренко, например, которые писали последний тур ОВСЧ. На меня бы как раз больше давил статус абсолютного фаворита, тогда облажаться было бы позорно. Сейчас абсолютных фаворитов нет.

— Еще в этом сезоне ты уже как представитель Эстонии участвовал в Молодежном кубке «Дружба народов». Как тебе опыт? Как думаешь, нужно ли вводить еще одни возрастные ограничения, пойдет ли это на пользу развитию ЧГК?

— Я вообще всеми руками за разного рода сборные команды, представляющие вуз, город, страну (поэтому очень переживаю за плачевное состояние чемпионата вузов, да). В этих ограничениях всегда есть определенный челлендж, который подогревает интерес.

Я уже говорил, что в Эстонии очень мало молодежи вовлечено в движение, так что собрать команду было вдвойне сложно. К счастью, нам в итоге разрешили взять Вадика вместо Макса Овчинникова, у которого случилась работа в тот уикенд. Опыт крайне положительный получился: мы очень неплохо сыграли и остались довольны организацией. Дубна только очень далеко от Эстонии логистически, если бы не материальная помощь от оргкомитета, мы бы и пяти человек не набрали.

Про еще одни возрастные ограничения сложный вопрос. Мы с Борисом Белозёровым недавно уже разговаривали на эту тему, и я скорее за выделение младшей подгруппы из студенческого зачета, чем за растягивание возрастных рамок, скажем, до 30 лет. Потому что на «Дружбе народов» мы уже увидели две команды топ-20 рейтинга, которые немного поборолись друг с другом, и всех остальных (сейчас я понял, что эта ситуация что-то мне напоминает).

Короче, сейчас влезть даже в пелотон за первой пятеркой молодой команде очень сложно, нужна какая-то промежуточная ступень, где первокурсники смогут что-то выиграть или хотя бы не оказаться в хвосте. Безусловно, есть команды, которым это не нужно, типа «Гномов-конокрадов», то таких единицы. На их результат мы с Сашей Печеным уже успели поспорить даже.

— Начали с одной телеигры, закончим другой. Не так давно ты принял участие в возрожденном на телеканале НТВ телебрейне. Что понравилось, что не понравилось? Хотелось бы скататься еще раз в Сколково?

— Когда ты перестаешь думать о телебрейне как о интеллектуальной игре и начинаешь воспринимать его исключительно как шоу, впечатления становятся гораздо лучше. В нашей первой игре в жюри сидела Алена Александрова, которая очень удачно заметила, что «Брэйн ринг — игра с элементами справедливости», все так и есть. И кажется, что этим телезрителя не обмануть и не удержать уже: эфир перенесли с субботы на пятницу на еще более позднее время, а правило одного игрока, которое должно создавать интригу, ругают примерно все. При этом мне понравились съёмки, это было очень приятное возвращение в детство. Если позовут еще раз, отказываться не буду.

Задавал вопросы и подбирал фотографии Наиль Фарукшин.

За информацией о студенческих интеллектуальных играх в России следите на официальной странице СтудЧР Вконтакте, а также в телеграм-канале.