От чего погиб аспирант МФТИ Константин Ольмезов?

«Здравствуйте. Меня зовут Константин Ольмезов, я пишу этот текст в здравом уме и твёрдой памяти, и если вы его читаете, то, скорее всего, я уже ничего никогда не напишу», — так начинается утренний пост от 20 марта на авторском телеграм-канале «Константин и буковки». В этот день Константин добровольно ушёл из жизни, оставив на своём канале подробное объяснение того, почему война в Украине и реакция на неё в России — это катастрофа, которая не оставила ему другого выбора.

Константин приехал в Россию из Донецка, поступив в аспирантуру МФТИ. 26 февраля он попытался выехать из страны, но был задержан и арестован на 15 суток. После выхода на свободу ему предложили место аспиранта в Австрии. Константин совершил иной выбор. Нижеследующий текст состоит из его прямой речи. Нам представляется, что его последние слова могут подействовать на тех, кто всё ещё слишком легкомысленно относится к российской агрессии.

Я приехал в Россию в 2018 году чтобы заниматься наукой. Приехал потому что влюбился в науку, которая в Украине не была представлена — в аддитивную комбинаторику. Влюбился по-настоящему, без ума — как влюбляются люди в людей. Проводил с ней ночи и дни. Я был не слишком усерден в этой любви, мои научные успехи очень скромны, но в этом как раз никакого противоречия нет, ибо в обычной любви мои дела ещё хуже. Я всегда критично относился к российской политике и всегда считал российскую культуру выше неё, считал её способной к превозможению. Эта иллюзия в моей голове почти не шаталась, но теперь упала разом и окончательно… То, что началось 24 февраля, изменило во мне какие-то экзистенциальные позиции. То, насколько легко все признаки, о которых я читал в книжках, обретаются народом, ещё вчера, казалось, ведшим вполне бытовую жизнь, более чем ужасно.

26 февраля я попробовал покинуть территорию России. Это был поступок отчасти глупый, но лишь в той степени, в которой он был непродуманным… Я ехал защищать свою страну, защищать от того, кто хотел её у меня забрать… для меня важна свобода выбора и свобода быть ответственным за выбранное, ответственным вплоть до полного переживания последствий. Это очень трудно объяснить многим россиянам и пророссийским украинцам — как насильственные изменения извне, служащие улучшению благополучия даже по всем параметрам, могут быть неприемлемы просто потому что они насильственные и извне. Это что-то вроде вырывания из-под гиперопеки. При посадке на автобус меня арестовали. Виной тому, думаю, мой дурной язык и один человек, с которым я сгоряча поделился своими планами. Будучи арестованным, я счёл, что свобода моя отнята навсегда, и прямо сказал в лицо ФСБ всё, что думаю о происходящем. Это было глупо, но не могло быть иначе. Это было последнее, чем я мог их ударить, и я бил изо всех сил.

Я очень люблю, хотя и странною любовью, Донецк. Несмотря на омерзительное детство, это всё же город, где я написал свою первую программу, первое стихотворение, впервые вышел на сцену, заработал первые деньги… Я очень люблю Москву — город, где я впервые «встал на ноги», обрёл материальную самостоятельность, где я доказал свои первые и единственные теоремы, где я впервые по-настоящему поверил в свои силы. Где есть Царицыно! Мне больно за каждую сторону в этой войне, но я вижу своими глазами, кто защищает свою землю, а кто захватывает чужую. Я вижу своими глазами, кто защищает право на ответственность за собственную жизнь, а кто оправдание собственной деградации.

Есть такой заезженный вопрос: быть иль не быть… но у автора за ним идёт ещё один: достойно ль терпеть безропотно позор судьбы. Ответ на него для меня сейчас однозначен… Я не вижу способов достойно продолжать свою жизнь… Когда в XXI веке армия посреди ночи нападает на совершенно чужую, совершенно не представляющую для неё опасность страну. И каждый солдат понимает, что делает, и делает вид, что не понимает. Когда министр этой страны говорит «мы не нападали», а журналисты это транслируют. И каждый журналист понимает, что это ложь, и делает вид, что не понимает. Когда миллионы людей наблюдают за этим и понимают, что на их совести и истории окажется происходящее, и делают вид, что они ни при чём. Когда чёрное называют белым, а мягкое — горьким, и не заговорщицким шёпотом, и без подмигивания, а как будто от себя.

Я не успел сделать многое из того, чего никто другой не сделает и что улучшило бы жизнь людям. Впрочем, нужно ли это теперь? Я хотел сделать приложение, способствующее осознанности выбора, позволяющее человеку проводить «референдумы» внутри себя, отвечая на один и тот же вопрос много дней подряд. Я жил этой идеей, но кому теперь нужны выборы и референдумы, кого всерьёз интересует своё собственное мнение… Я хотел помогать людям выбираться из когнитивных искажений и логических противоречий, искать и формулировать собственную модель мира. Мне кажется, у меня хорошо получалось. Сейчас это уже не важно, и пишу я об этом не чтобы вызывать жалость, а чтобы настоять на значимости. Я был непростительно ленив и думал, что у меня очень много времени. Это было большой ошибкой… Я абсолютный атеист. Я не верю в ад, я ухожу вникуда. Но это никуда мне милее чем реальность, где часть народа откатилась в дикость, а другая часть этому потакает — хоть вскидывая руки в хоровом помешательстве, хоть «эвакуируясь» подальше от линии фронта. Я не хочу быть ни с теми, ни с теми. И напоследок, конечно, стишок:

27 марта в 14:00 в МФТИ состоялась акция памяти Константина Ольмезова, согласованная с его родственниками и с администрацией вуза. Люди приносили цветы к мемориалу, стихийно возникшему на месте встречи.