auto-krator.livejournal.com: Партийность в науке и контрреволюционное мифоборчество (2021)
⏳ Среднее время чтения: 50 минут.
Введение
Сегодня речь пойдет об идеологии современных российских историков и о Французской революции – той самой, которая произошла в конце XVIII века, которую мы знаем под названиями «Великая» и «буржуазная». Меня заинтересовала небольшая статья российского историка Александра Чудинова «Мифы о Французской революции». Она была написана в 2015 году и опубликована в журнале «Историк» (№ 7-8).
Автор – доктор исторических наук. Он немолод (1961 г.р.) и достаточно известен. Доводилось видеть выступления Чудинова на телеканале «Культура». Я довольно легко нашел в сети его монографию от 2007 года. Вижу также, что он выпустил большую работу и в прошлом 2020 году (в соавторстве). Ее я в открытом доступе не видел, а тратить деньги на покупку не собираюсь. Разбирать большие книги в одном посте смысла нет. К тому же я не специалист по истории Франции. А вот разобрать идеологию Чудинова как знаковую для современных российских историков мне показалось возможным. Для этого вполне достаточно одной небольшой статьи. Говоря словами В.И. Ленина:
«И мы приглашаем читателя преодолеть на минуту законное отвращение к клоунам буржуазной науки…».
Мифоборчество контрреволюционное или рекламное?
Итак, мы знаем Французскую революция под названиями «Великая» и «буржуазная», а также считаем ее прогрессивной. А. Чудинов говорит:
«Между тем сегодня очевидно: такое прочтение французского прошлого – не более чем миф».
Давайте тогда разберемся, г-н Чудинов, что такое миф? Мифом в просторечии называют ложное мнение. Возможна также ситуация, когда гипотеза выдается за непреложный факт. Например, мифом можно назвать участие (или, скажем осторожнее, заметное участие) генуэзской пехоты в Куликовской битве или значительное влияние рейда конницы Платова и Уварова на ход Бородинской битвы. В первом случае факта с большой вероятностью не было. Во втором был, но не имел такого значения. К мифам также можно отнести залп Авроры (именно залп, а не выстрел), историю про то, как Сусанин завел поляков в болото (именно поляков и именно в болото!), фразы Сталина про «винтики», Ленина про «кухарку», Вышинского про признание как «царицу доказательств». При том, что Сусанин существовал, а похожие фразы (но с другим смыслом) были сказаны. Более того, и в таком случае важно понять – как и почему миф сформировался. В принципе, значительные исторические события обрастают мифами. Можно сказать и так: чем событие значительнее, тем больше мифов.
Но являются ли мифами оценки и интерпретации глобальных исторических событий и процессов, отражающие точку зрения больших социальных групп? Конечно, нет. Рабовладелец назовет «мифом» возможность успешной экономической деятельности без рабов, а феодал будет настаивать на благостном воздействии крепостного права на моральный уровень крестьянских масс. Восставшие же рабы или крепостные не согласятся с этим.
Не показательно ли, что далее Чудинов путается:
«Сегодня картина революции, случившейся на исходе XVIII века, представляется совершенно иначе, чем еще относительно недавно. Оказалось, что созданная либеральными историками эпохи Реставрации и доминировавшая на протяжении многих десятилетий интерпретация революции и в самом деле являла собою миф или, точнее, череду мифов».
Так это интерпретация или миф? Интерпретация – это не заблуждение. И что у современных авторов, включая Чудинова? Другой миф или другая интерпретация? Может быть, мифоборчество Чудинова всего лишь рекламный трюк для коммерческого успеха, для успешной продажи его работ? Историков сейчас мало. Чудинов – специалист по Французской революции. Как поддерживать интерес к себе? Как делать свой маленький бизнес? Конечно, надо «развенчивать мифы», «открывать всю правду» и держать нос по ветру…
Не прогрессивная!
Чудинов заявляет:
«У большинства же французов, переживших революцию, ее заманчивые лозунги и благие обещания неизменно ассоциировались с печальной реальностью».
Вот интересно, как А. Чудинов получил эти сведения… Я, так полагаю, он выражает точку зрения французских крестьян, пролетариата или, например, бонапартистов? Кто составлял тогда большинство французов? Крестьяне же. Тут мы видим традиционное либеральное игнорирование классов. Единая нация, ein volk…
Да и были ли у революции одни благие обещания? Скажем, наша революция обещала диктатуру пролетариата. Не всеобщее благоденствие, а диктатуру. А во Франции? Разве только «свободу, равенство и братство»? Нет. Был еще лозунг «Мир – хижинам, война – дворцам». А было и «аристократов на фонарь». И это, смею заметить, отражало настроения масс…
Дальше – больше. Чудинов пишет:
«С реставрацией Бурбонов во Францию вернулся долгожданный мир».
Напомню, речь идет о реставрации после свержения Наполеона (окончательно 1815 г.). И внутреннее успокоение, вероятно, сразу вернулось, да, г-н Чудинов? Страну не потрясали бури 1830 и 1848 годов? Да и был ли мир долгожданным в те годы, когда Бонапарт успешно грабил Европу в пользу Франции?
Как напишу, так и будет!
Откуда же появились такие «неправильные» оценки? Чудинов пишет о революции:
«Чтобы сделать ее образ привлекательным для молодежи, талантливые (и тоже молодые) либеральные историки Луи-Адольф Тьер и Франсуа-Огюст Минье описали в своих трудах революцию как неизбежный результат всего предшествующего развития страны... Такое переформатирование памяти оправдало себя: участники всех последующих французских революций, которых на протяжении XIX века оказалось еще немало, вдохновлялись образом именно этой, первой революции, которую они считали олицетворением прогресса».
То есть два либеральных историка просто взяли и «переформатировали» память… Неужто автор и впрямь думает, что это, прости господи, «переформатирование» так легко сделать? Всего-навсего должны появиться молодые историки, для которых события стали преданием… Ведь нужно же все таки и иное – запросы ведущих социальных групп, уровень социального противостояния (которое существует в обществе всегда), то есть некая готовность т.н. «общества» или части его к той или иной трактовке (по Чудинову к «мифу»). А «придумать» два человека могут вообще что угодно. Вплоть до объявления себя китайскими императорами или космическими пришельцами…
И был ли в прошлом какой-либо идейный фундамент для такой оценки революции? Как же предшественники и идеологи самой революции? Вспоминаются «Былое и думы» Герцена:
«Слышал я мельком от старика Бушо, что он во время революции был в Париже, мне очень хотелось расспросить его; но Бушо был человек суровый и угрюмый, с огромным носом и очками; он никогда не пускался в излишние разговоры со мной, спрягал глаголы, диктовал примеры, бранил меня и уходил, опираясь на толстую сучковатую палку.
– Зачем, – спросил я его середь урока, – казнили Людовика Шестнадцатого?
Старик посмотрел на меня, опуская одну седую бровь и поднимая другую, поднял очки на лоб, как забрало, вынул огромный синий носовой платок и, утирая им нос, с важностью сказал:
– Parcequ'ila été traître à lapatrie (Потому что он изменил отечеству).
– Если б вы были между судьями, вы подписали бы приговор?
– Обеими руками».
И что это за годы были в истории Франции, когда Тьер и Минье «придумывали» миф? Прогрессивность капитализма (как хозяйственная, так и политическая) в то время была очевидной. Шла суровая социальная борьба, происходили новые революции. Сильны были роялисты и бонапартисты. Волновались народные низы. Вполне естественно, что буржуазные демократы, понимавшие (в отличие от Чудинова!) преемственность экономического и политического строя Франции от революции, относились к ней положительно. Защищать Французскую революцию – означало защищать свой строй, интересы своего класса и, между прочим, даже свою собственность! Позже капитализм стал изживать себя, стало обостряться противостояние с пролетариатом. Капитализм становился все более реакционным. Естественно, что боязнь новой революции (антикапиталистической) породила у буржуазных историков иное отношение к революции. Не то же ли самое видим в нашей стране? В период СССР отношение к революции было положительным. Сейчас, в период господства того же строя, который имеет место во Франции, в период господства антисоветских, антикоммунистических и антимарксистских настроений в официальной идеологии, вполне естественно, что отношение к революции стало отрицательным. Но ведь не у всех! Не у марксистов, которых г-н Чудинов, наверное, мыслит несуществующими…
Как видим, историзма в оценке «интерпретаций» у Чудинова ни на грош. А следовало бы! Вернемся к цитате про «молодых историков» и перечитаем ее еще раз. Смотрите: «…описали в своих трудах революцию как неизбежный результат всего предшествующего развития страны». Допустим, не всего. Вряд ли они искали корни революции в периоде Карла Великого. Но разве это неправильно?! Ведь иначе (по Чудинову!) получается так, что революция не стала результатом предшествующего развития! Это как понять? С неба она упала? О!
Не буржуазная!
Чудинов отказывает революции в названии «буржуазной». Странно… Классовая борьба в революционные годы достигает максимума остроты. А какая же Французская революция с социальной точки зрения? «Феодальная» что ли? Я понимаю, что Чудинов может не разделять идею определения революции по социальной группе. Но тогда он должен был бы 1) раскритиковать подобную концепцию применительно ко всем революциям и 2) предложить для классификации революций какой-либо иной признак. Что же он ей оставляет? Название «французская». Национальности Чудинов признает, слава богу! И дату от рождества Христов. Хорошо хоть, что не по хиджре.
Не великая!
Чудинов пишет:
«В России либеральная интеллигенция XIX века пошла еще дальше, сотворив, по определению Александра Герцена, «культ Французской революции» и рассматривая ее как провозвестие светлого будущего и своей страны».
Простите, а что здесь странного? Либеральные реформы эпохи Великой Французской революции (включая и период правления Бонапарта) входили в цели русских революционеров-демократов. Это были конкретные практические цели.
Чудинов продолжает:
«Интересно, что нигде больше, кроме России, эту революцию не додумались называть Великой – даже у нее на родине. А у нас и поныне нередко можно услышать отголоски этого былого культа в употреблении замшелого понятия-анахронизма «Великая французская революция», давно отвергнутого профессиональными историками».
Не понимаю я ни удивления автора, ни негодования. Во-первых, в России тоже была революция. Советский общественно-политический строй сформировался после Великой Октябрьской социалистической революции. Вполне естественно для него положительно относиться к революциям. Нигде больше «великой» не называли? Так и нигде больше революции, подобной Октябрьской, не было! Опять Чудинову историзма не хватает. Французская революция оказала мощнейшее влияние на историю Европы, почему и названа «великой». А Великая Октябрьская изменила всю мировую историю. Как же можно этого не замечать?
Хорошо, у автора могут быть иные политические взгляды. Хотя я не думаю, что «профессиональные историки» («сферические кони в вакууме») просто так взяли и «отвергли». Без всякого воздействия т.н. «среды» и «прозы жизни». «Великая» давно отвергнута, г-н Чудинов? А не уточните ли, насколько давно это произошло в нашей стране? Да после 1991 года. Всего-навсего. Но почему-то «профессиональный историк» предпочитает не замечать того, что видят все.
Идеологизация
Термин «великий» в русском языке используется как синоним «большого». А Французская революция событие грандиозное. Поэтому термин «великая» вполне приемлем без всякой идеологии. Заметим, что речь идет, казалось бы, лишь об удобстве, о вполне практическом моменте. Нет, вот тут как раз нашему мифоборцу А. Чудинову и мешает его чрезмерная идеологизация. Что угодно, только не «Великая» и не «прогрессивная»! Надо ли напоминать, что историков-марксистов традиционно принято обвинять в излишней идеологизации... Тот, кто обзывается, сам так называется?
Есть и еще один практический момент. Существует давняя историографическая традиция. Ни один серьезный исследователь не может обойтись без историографии советского периода. А там мы встретим именование Французской революции «Великой». Стоит ли вообще менять эту традицию? Ведь студент может обратиться к монографиям советского периода, старым вузовским учебникам, справочникам и энциклопедиям. Школьник может прочитать старый учебник по новой истории. Зачем же создавать у подрастающего поколения «когнитивный диссонанс»? Только ради «оригинальничания» г-на Чудинова? А не много ему будет?
Может быть, дело – страшно сказать – в пристрастии г-на Чудинова или каких-то социальных групп, интересы которых он выражает? Может быть, они хотят намеренно сформировать в умах жителей той или иной страны (Франции, например) отрицательное отношение к любой революции?
А также отрицательное отношение к (нужное подчеркнуть):
- к перераспределению собственности,
- к радикальным политическим реформам,
- к изменению общественно-политического строя (ай-ай-ай, миф общественного договора!),
- к переходу к иному способу хозяйствования,
- к решительной борьбе с коррумпированными элитами,
- к элементам социального возмездия,
- к устранению эксплуатации и угнетения,
- к пересмотру итогов каких-либо несправедливых экономических реформ,
- к наведению элементарного порядка?
А потом об этом напишут примерно так, как писал А. Чудинов о Тьере и Минье:
«Чтобы сделать образ революции непривлекательным для молодежи, реакционные историки (Чудинов и др.) переформатировали память… И сделали это исключительно ради благородства своих душ, любви к добру и правде».
Чеканная формулировка
Чудинов пишет:
«В самой же Франции трактовка революции как перехода от склоняющегося к упадку Старого порядка к современному обществу получила в XIX–XX веках дальнейшее развитие в либеральной историографии, а затем, с некоторыми нюансами, и в трудах исследователей, принадлежавших к тем или иным направлениям социалистической мысли. Характерной стала принятая историками-марксистами чеканная формулировка: «В результате буржуазной революции Франция перешла от феодализма к капитализму»».
Воля Ваша, г-н Чудинов, я вижу тут у Вас откровенное передергивание! Понятно, что переход к капитализму (т.е. развитие буржуазных отношений) происходил во Франции до революции. Далеко не все пережитки феодализма были устранены и после. Привязка к конкретному событию – вещь необходимая. Это делается, напомню, даже в таком сложном явлении, как достижении человеком статуса взрослого. Переход же к новому способу производства вполне логично привязан к революции, когда прошла серия (обвальная!) экономических, политических и социальных реформ. Кстати говоря, в период революций вопрос о власти (т.е. вопрос политический) выходит на первое место. Переход от одного способа производства к другому не происходит одномоментно… Неужели этого не понимали марксисты (пусть и французские)? «Чеканная формулировка», г-н Чудинов, взята Вами откуда?
Давайте посмотрим, что писали советские марксисты. В БСЭ (2-е издание) в Т. 45 на с. 560-564 содержится тест о «Французской буржуазной революции». Заметим: статья на «Ф». В скобках дано второе название: «Великая французская революция». Как видим, в СССР уважали традиции историографии. Читаем:
«революция… нанесшая решающий удар по феодально-абсолютистскому строю и расчистившая почву для развития капитализма; оказала большое влияние на развитие капиталистических отношений во всей Европе».
В конце сказано:
«…Ф.б.р. глубже, решительнее и основательнее, чем какая-либо из других ранних буржуазных революций, разделалась с феодально-абсолютистским строем и тем самым способствовала развитию прогрессивных для того времени капиталистических отношений».
Сравните это с той галиматьей, которую сформулировал г-н Чудинов. И – заметьте – упор сделан на политической стороне революции. Отсюда упоминание абсолютизма. Речь явно идет о том, что развитие капитализма ускорилось в результате революции, когда основные завоевания были защищены с оружием в руках. И какая формулировка «чеканнее»?
Разве в СССР говорили, что Великая Октябрьская революция перенесла людей из феодализма или капитализма в социализм? Разумеется, такой чуши никто не писал. Как же тогда «строительство социализма»? В любом учебнике есть. Даже сейчас в историко-культурном стандарте для школ пишут о «сталинском социализме», который, конечно, не наступил одномоментно в 1917 году…
Хруст королевской булки
Но Чудинов не внемлет и продолжает мифоборствовать:
«Первый из таких мифов – утверждение об экономической неэффективности Старого порядка, якобы превратившегося в тормоз для дальнейшего развития страны».
Откуда он эти мифы берет? Сходу вспоминается, что экономика России до революции тоже бурно, хотя и неравномерно, развивалась. А Англия накануне буржуазной революции? А Нидерланды? Разве революция происходила в этих странах из-за неэффективного экономического развития? Что касается «тормоза», то неужели Чудинов отрицает существование в обществе классовых противоречий? Смело! Похоже, наш догадливый историк не понимает, что «тормоз» мешает только при движении (т.е. при прогрессе, при бурном развитии), а не в состоянии покоя… А то, что старый порядок мешал развитию, доказано самой революцией…
Что об этом писали в советских учебниках для детей? Как вы догадываетесь, читатели, писали совсем не так. В учебнике Новой истории для 9 класса 1991 года сказано:
«Несмотря на господство феодализма, во Франции, хотя и слабее, чем в Англии, развивались капиталистические отношения, росли промышленность и торговля. …рост производительных сил вступил в противоречие с устаревшими феодальными производственными отношениями».
Насколько же сложнее и глубже картина мира, которую предлагал маленьким читателям советский школьный учебник! Производительные силы и производственные отношения, конфликты, противоречия, кризисы как следствие успешного развития… Интересный, сложный, но познаваемый мир, к тому же еще и арена борьбы… И насколько примитивен мир современного ученого, который питается философский похлебкой реакционного эксплуататорского класса! Просто есть эффективное развитие и неэффективное. Любопытно, что дальше у Чудинова даже «темных сил» не будет (должно же быть хоть какое-то объяснение «всему плохому»). Нет, все еще проще. Кризис является результатом случайного стечения обстоятельств, буквально выпрыгивает как чертик из табакерки.
Чудинов тем временем живописует нам процветание Франции:
«Сотни французских судов курсировали в «атлантическом треугольнике»: из Франции они везли в Африку ром и ткани, там наполняли трюмы чернокожими рабами для плантаций Вест-Индии».
Просто хочется прослезиться и пожалеть о Франции, которую они потеряли. Революция отменила рабство в колониях (позже Наполеон восстановил)…
Продолжаем цитировать:
«Особую восприимчивость к передовым достижениям демонстрировали крупные, ориентированные на рынок дворянские и фермерские хозяйства, ставшие настоящей матрицей капитализма. И хотя в деревне – где больше, где меньше – еще сохранялась система тех или иных повинностей крестьян в пользу сеньоров (землевладельцев), уже имела место ярко выраженная тенденция к превращению этого сеньориального комплекса в обычный для капиталистического рынка земли порядок арендной платы. Подчас возникавшие споры о размерах и обоснованности таких платежей стороны решали правовым путем – через суды. Вооруженных конфликтов между крестьянами и сеньорами, подобных средневековой Жакерии, история предреволюционной Франции не знала».
Чего ж им не терпелось-то, аспидам? Феодальные пережитки Чудинов признает. При этом «тормоза» все равно не было! Но давайте вчитаемся… Были феодальные пережитки. Они «мирно трансформировались» в систему арендной платы. Но это переход с ярма феодального под ярмо капиталистическое! А как с вопросом получения крестьянами земли? Той самой земли, на которой они веками пахали, содержа всевозможных паразитов. Это не могло «трансформироваться»? Эва, чего захотели! Не могут же все стать господами!
Новое – это хорошо забытое старое
Чудинов пишет:
«Второй миф классической историографии – непримиримые противоречия между дворянством (феодалами) и торгово-промышленными слоями общества, составлявшими верхушку непривилегированного третьего сословия. На самом деле, как показывают новейшие исследования, эти две социальные группы достаточно мирно сосуществовали и неплохо взаимодействовали между собой. Надо сказать, что дворяне сами активно занимались предпринимательством. Им, к примеру, принадлежало до половины всех металлургических предприятий во Франции. Охотно участвовали они и в атлантической торговле, и в финансовых операциях. В свою очередь, разбогатевшие предприниматели незнатного происхождения считали, что лучшее применение их возросшего капитала – это получение дворянского звания посредством покупки должности или земельного владения, дававших право на титул».
Это великое открытие! В Англии таковых «новых дворян» было пруд пруди, а революция все же была. В том, что дворяне занимались предпринимательством, а торгаши с удовольствием покупали «герб», ничего нового нет. Почему же буржуа покупали герб? Сейчас подобное вложение капиталов не столь распространено. Разве дело лишь в моральном удовлетворении? А не кажется ли г-ну Чудинову, что покупка титула сулила определенные материальные выгоды? Он же сам говорит о «применении капитала», т.е., вероятно, понимает, что это была не пустая трата, а вложение с выгодой. Очевидно же – из-за тех самых «пережитков». Без титула быть предпринимателем оказывалось не так выгодно. И только не говорите мне, г-н Чудинов, что купить титул было так легко… Кто-то не мог… И потом… Если некоторым дворянам удавалось успешно вести бизнес при наличии привилегий (в т.ч. налоговых), то почему это должно было нравиться буржуазии?
Кроме того, Чудинов начисто игнорирует факт существования эксплуатируемых – тех самых, без кого ни дворянства, ни буржуазии бы не было. Стать дворянином или буржуа без наличия крестьянина и ремесленника не получится. Забывая эксплуататорскую сущность любого антагонистического способа производства, Чудинов и впрямь может додуматься о «непримиримых противоречиях». Но ведь у нас прежде всегда подчеркивалось эта важнейшая общая черта – эксплуатация господствующим классом трудящихся при рабовладении, при феодализме и при капитализме.
И как же налоговые привилегии дворян и духовенства? Как же наличие церковных земель? Как же факт наличия сословий (зачем-то отменены революцией)? Заметим также, что Чудинов в процитированном фрагменте ограничивается лишь экономическими отношениями, игнорируя вопрос о власти. Если между дворянами и буржуазий все было так хорошо, то кто и в чьих интересах принимал основные политические решения? Кто был генералами и маршалами? Ваша история еще не открыла факты покупки генеральских чинов и епископских кафедр? Поспешите, это может быть еще одно «великое» открытие. Бонапарт не стал бы генералом при королях…
Сравним с текстом учебника 1991 года:
«Несмотря на господство феодализма, во Франции, хотя и слабее, чем в Англии, развивались капиталистические отношения, росли промышленность и торговля. Королевский двор поощрял создание мануфактур по производству оружия и предметов роскоши. Получали поддержку привилегированные купеческие компании для торговли с другими странами и колониями. Все это было выгодно зарождавшейся буржуазии. Первое время она мирилась с порядками абсолютной монархии и даже поддерживала их. В хлопчатобумажной промышленности появились первые фабрики. Важным центром шелкоткацкого производства был Лион. Крупных централизованных предприятий было мало. К ним относились королевские оружейные мастерские и принадлежавшие немногочисленным предпринимателям-дворянам металлургические заводы в Бресте и Тулоне, где уже были паровые машины, а также угольные копи на севере — в Анзене… В отличие от Англии, где еще перед революцией многие дворяне занимались торговлей и промышленной деятельностью, применяли наемный труд и были заинтересованы в ограничении абсолютизма, во Франции таких передовых, или новых, дворян было мало».
Как видим, никакого барьера между сословиями советский учебник нам не воздвигает. Опять мифа нет!
Во «Всемирной истории» (1958, т. 5, с. 550) читаем:
«Отдельные аристократы были причастны колониальной торговле. Банкирские операции, ростовщичество, коммерческое домовладение, добывающая и обрабатывающая промышленность интересовали этих высокопоставленных дворян не менее, чем коммерсантов, принадлежавших к бесправному третьему сословию».
Читаем в БСЭ о реформах первого этапа революции:
«В той мере, в какой они совпадали с интересами остальной части третьего сословия (крестьянства, плебейства, демократических слоев буржуазии) и способствовали разрушению феодального строя, они были прогрессивными… Но в главном вопросе революции – аграрном, крупная буржуазия упорно сопротивлялась основному требованию крестьянства – ликвидации феодальных повинностей».
Вспомним, что живописал нам Чудинов: «…как показывают новейшие исследования…». Да, 1958 год – это, конечно, новые исследования. Смешно, но в старых советских текстах мы встречаем дворян, занимавшимися теми же самыми тремя видами бизнеса, которые назвал нам Чудинов: металлургия, финансы и заморская торговля. Может, доктору наук старые учебники на досуге поштудировать?
А уж если мы вспомним отношения российской буржуазии начала ХХ века с феодально-абсолютистским государством (об этом-то в советское время много писали!), то сказки Чудинова о «непримиримых противоречиях» разрушаются сами собой.
О причинах революции
Мы подбираемся к причинам революции «по Чудинову». Он пишет о кризисе в хозяйстве Франции. Вероятно потому, что в молодые годы читал о том, что экономика как-то влияет на жизнь в стране. Вот он и ищет причины:
«Результатом такой диспропорции стал огромный госдолг, на обслуживание которого уходила половина бюджета. Выход могла обеспечить лишь реформа налогообложения, предполагавшая отмену фискальных привилегий и введение общего для всех сословий поземельного налога, от которого духовенство и дворянство до определенного момента были освобождены… Однако все попытки правительства модернизировать финансовую систему государства наталкивались на сопротивление привилегированных сословий и традиционных судебных учреждений – парламентов, которые свою борьбу за узкокорпоративные интересы прикрывали демагогическими лозунгами».
Не понял. «Тормоза» не было, все проблемы решали цивилизованно, в суде… У Чудинова в голове «варятся» остатки советского образования. Мы видим в этой каше «привилегированные сословия» (т.е. дворянство и духовенство), которые даже готовы вести борьбу за свои реакционные привилегии. Надеюсь, г-н Чудинов понимает, что борьбу они вели не сами с собой. Если это некие социальные слои, то бороться они должны с какими-то другими социальными слоями. Но социальный характер революции («буржуазный») г-н Чудинов при этом отрицает…
Отметим – Чудинов предлагает введение общего налога. То есть налоги были льготные для дворянства и духовенства. Предлагается общий для всех сословий. Прогрессивный слишком прогрессивно! За статью Чудинову ведь капиталисты заплатили (к этому мы еще вернемся).
Продолжим:
«…снижение уровня жизни из-за кратковременного ухудшения экономической конъюнктуры вызвало резкий всплеск активности масс… Кризисные явления в ряде отраслей производства обуславливались целым набором факторов, напрямую не связанных между собой. Их можно разделить на субъективные (просчеты в экономической политике правительства) и объективные, а последние, в свою очередь, на долговременные (смена фаз многолетнего экономического цикла) и краткосрочные (неблагоприятная сезонная конъюнктура). Негативное воздействие на экономику каждого из них по отдельности имело место и в предшествующие периоды. Однако уникальность ситуации 1780-х годов состояла в том, что проявление всех этих факторов совпало по времени, из-за чего экономический кризис оказался особенно глубоким».
Вы поняли, почему произошла революция? Случайно совпало много факторов. Причина революции уникальна… Следовательно, никакие прогнозы и никакой анализ невозможны. Непознаваемость мира. Невидимая рука рынка. Эта всесильная смена фаз цикла и всесильная сезонная конъюнктура (т.е. весна, лето, осень и зима!) – прямо «рука Бога», как у Марадоны. «Материализм и эмпириокритицизм» вспоминается… Пример Чудинова ярко показывает нам, что ученый, занявший позицию реакционных социальных слоев, неизбежно придет к идеализму и непознаваемости мира.
И еще… Мне одному кажется, что Чудинов не различает причины и повод? Это учили различать в советских школах…
И снова Чудинов:
«Экономический спад обострил недовольство низов и сделал их весьма восприимчивыми к демагогическим лозунгам антиправительственной оппозиции... Напротив, власть, пытавшаяся проводить преобразования, не пользовалась в обществе ни высоким авторитетом, ни доверием, к тому же слабый и нерешительный Людовик XVI совершенно не обладал теми качествами, которые требовались главе государства в критической ситуации».
Глубоко копает. Дело всего лишь в характере короля? Он не уподобился льву и лисе, как учил Н. Макиавелли? Правда, знаменитый итальянец жил в XVI веке… Общественные науки с тех пор должны были бы продвинуться несколько дальше. А демагогические лозунги – это что такое, г-н Чудинов? Объясните. Если во время голода и безработицы предложить способы решения этих проблем, то будет ли это демагогией? Почему в «обществе» не пользовались доверием преобразования? Что-то не получилось?
Чудинов пишет:
«Торговый договор с Англией сулил французским земледельцам в перспективе немалую выгоду, однако гораздо быстрее промышленники Франции ощутили связанные с ним издержки. Британские текстильные мануфактуры, имевшие по сравнению с французскими лучшее техническое оснащение, заполнили рынок своей дешевой продукцией, вытесняя с него местных производителей».
Почему у Англии лучше «техническое оснащение»… Может быть потому, что буржуазная революция там уже была? Не было «тормоза»?
Что писали советские учебники? Учебник 1991 года:
«Как уже было сказано ранее… основной причиной буржуазной революции является противоречие между производительными силами и старыми, феодальными производственными отношениями, мешающими их развитию… От основной причины революции надо отличать революционную ситуацию, которая дает толчок давно назревшему революционному взрыву…. Во-первых, королевская казна окончательно опустела, как было перед революцией в Англии. Добыть деньги прежними способами, т. е. ввести произвольные налоги или принудительные займы, было уже невозможно. Банкиры отказывались давать деньги взаймы... Во-вторых, бедствия народа усилились больше обычного, стали нестерпимыми, потому что неурожай вызвал дороговизну и нехватку продовольствия, а ввоз английских промышленных изделий разорил ряд французских мануфактур. Среди подмастерьев и рабочих началась безработица, в некоторых местах поднялись восстания. В Париже на обойной мануфактуре войска стреляли в восставших рабочих, были убитые и раненые. Во многих деревнях возобновились волнения крестьян. В-третьих, созыв Генеральных штатов вызвал во всей стране надежду на перемены и огромное общественное возбуждение, подъем политической активности масс».
Разумеется, учебник объясняет, что такое «революционная ситуация» (по Ленину). Почему же войска стреляли в восставших рабочих, а не в хозяев, доведших рабочих до восстания? Ответьте, г-н Чудинов!
БСЭ сообщает:
«Ф.б.р. явилась закономерным результатом длительного и прогрессировавшего кризиса феодально-абсолютистской системы, отражавшего нараставший конфликт между старыми феодальными производственными отношениями и выросшим в недрах феодального строя новым, капиталистическим, способом производства».
И далее:
«Основные противоречия, предопределившие неизбежность революции, были обострены государственным банкротством, начавшимся в 1787 торгово-промышленным кризисом, неурожайными годами, повлекшими за собой голод. В 1788-89 в стране сложилась революционная ситуация».
Как голодных накормить и бизнес не обидеть
Чудинов уделяет много внимания состоянию сельского хозяйства Франции накануне революции:
«…многолетние периоды роста цен на зерно сменялись столь же продолжительными периодами их снижения. Первая из этих тенденций была выгодна производителям аграрной продукции и способствовала расширению их хозяйственной деятельности; вторая, напротив, вела к сокращению их доходов и оказывала сдерживающее влияние на развитие аграрного сектора, да и всей экономики в целом, поскольку именно сельское хозяйство составляло ее основу».
Нет, наверное, ничего странного в том, что историк не пытается разобраться в экономической подоплеке цен на хлеб, т.е. почему цены росли, как это связано с объемами производства, насколько удовлетворялись потребности внутреннего рынка, как новые экономические отношения влияли на цены и т.п. Но тогда нет ясности, зачем об этом писать… Опять всесильная природа?
И далее:
«На протяжении большей части XVIII века цены на зерно постепенно росли, но в 1776 году эта фаза цикла закончилась, они пошли вниз… Снижение доходов производителей сопровождалось уменьшением найма ими рабочей силы и, соответственно, ростом безработицы в сельской местности».
Но потом:
«Лето же 1788 года выдалось неурожайным. Цены на рынках взлетели. Стали быстро распространяться панические настроения: люди боялись голода».
Люди боялись, наивные. Зачем же? Не надо бояться. «Пусть едят пирожные».
Как совместить первый приведенный фрагмент с третьим? Цены росли. Это ж хорошо?
Извиняюсь за обильное цитирование. Долгие рассуждения Чудинова про цены бесплодны по результатам. Сказано много, толку – ноль. Почему? Полагаю, мешает Чудинову его идеологический догматизм. Осудить рост цен в голодные годы он почему-то не может. Старая песня. Пусть наживаются на народном горе. Нельзя экспроприировать. Нельзя регулировать. Нельзя без компенсации забирать излишки хлеба у богатых и отдавать голодным. Это табу! А если вдруг начнут (как те же большевики), то можно будет голод свалить на них, а не на всесильные природные циклы.
Вот, что говорил своим читателям советский школьный учебник 1969 года (8-й класс):
«Усилившееся разорение крестьян резко сократило поступление налогов в казну. Между тем король продолжал расходовать огромные деньги на свои прихоти и на крупные подачки аристократам. Король, например, захотел купить себе еще один замок, на это ушло 10 миллионов ливров. Королева не захотела отстать и тоже потребовала себе замок недалеко от Парижа. Это обошлось в 6 миллионов ливров».
Сказано мало, а сколько актуальной информации! Никакой словесной «воды». Говорится-то про предреволюционный период. Авторы ставили целью объяснить маленьким читателям, почему произошла революция. Не тумана напустить, не скрыть, а объяснить! И очень грамотно подошли к делу. Обрати внимание, читатель: откуда собственники берут средства для уплаты налогов? То-то и оно! Поэтому разорение крестьян разоряло и королевскую казну…
Всякие стракулисты, облакаты и скубенты
Как мы помним, Чудинов отрицает первенство буржуазии в революции. Он пишет:
«Ту социальную группу, что возглавила революцию, современная историческая литература обозначает термином «просвещенная элита»».
Допустим, возглавила… Почему за ней пошли? Почему она выдвигала те или иные лозунги? Какую роль играли в революции массы трудящихся? В чьих интересах принимались важнейшие решения революционного правительства? Какой слой в итоге получил наибольшие выгоды в революции? Эти вопросы Чудинова не интересуют. Тогда можно сказать, что он сделал великое открытие! Ленин тоже не рабочий.
Чудинов почему-то не употребляет слово «интеллигенция». Я бы добавил еще по отношению к французской интеллигенции термин «прогрессивная» или «революционная», т.к. пример самого Чудинова показывает нам, что есть интеллигенция «реакционная». Очень верно писал когда-то о ней Горький:
«…работа интеллигенции всегда сводилась — главным образом — к делу украшения бытия буржуазии, к делу утешения богатых в пошлых горестях их жизни. Нянька капиталистов — интеллигенция, — в большинстве своем, занималась тем, что усердно штопала белыми нитками давно изношенное, грязноватое, обильно испачканное кровью трудового народа философское и церковное облачение буржуазии. Она продолжает заниматься этим трудным, но не очень похвальным и совершенно бесплодным делом и в наши дни…».
Искусственные разрывы
Чудинов пишет:
«Революция привела к глубочайшему спаду экономической деятельности во Франции. К 1800 году объем промышленного производства составлял всего 60% от предреволюционного уровня… Вновь к показателям 1789 года производство вернулось лишь к 1810-му…. О технологических новинках, появившихся еще при Старом порядке, пришлось на время забыть. В Англии применение паровых машин за эту четверть века приобрело массовый характер, а во Франции практически полностью сошло на нет и возобновилось уже только в эпоху Реставрации».
О, простите, а данные по производству в Советской России 1918-1920 гг. автору известны? А мы-то думали, что индустриализация в октябре 1917 г. началась… Что же нам тут открыл А. Чудинов? Что гражданская война не лучшее время для хозяйства? Это ново! Но означает ли это, что следовало сдаться и не воевать? Можно подумать, у Франции был большой выбор. Напомню, что гражданская война сочеталась с интервенцией. Вот пусть бы роялисты с интервентами сдались! Или революционеры всех мастей просто так разрушали и убивали по причине некоей врожденной или приобретенной жестокости? Может быть, они были демонами из ада?
Но отнесемся к тексту Чудинова серьезнее. Восстановительный рост промышленности он заканчивает в 1810 г. (правление Наполеона Бонапарта). А массовое применение машин датирует периодом Реставрации. Позвольте! Пик революции (диктатура якобинцев) уже прошел, но разве возможно было правление Бонапарта без революции? Разве могла Франция захватить всю Европу без армии нового строя? А реформы Гражданский кодекс? Кодекс-то буржуазный. Право обычно закрепляет существующие общественные отношения, оформляет их. И кодекс не противоречил важнейшим положениям о собственности «Декларации прав человека и гражданина». И тут мы обнаруживаем у Чудинова интересный момент: он искусственно отделяет один исторический период от другого, на абсолютно изолированные друга от друга хронологические отрезки. Основные завоевания Бонапарта произошли после завершения революции, после ее пика. Поэтому не имеют к ней никакого отношения. В таком контексте и индустриализация не имеет никакого отношения к Великой Октябрьской социалистической революции, потому что не произошла в ее период. И формирование дружественных СССР режимов в странах Восточной Европы не имеет отношения ко Второй мировой войне. А полет Ю.А. Гагарина никак не связан с развитием советской науке при И.В. Сталине, т.к. оного политического деятеля в 1961 г. уже не было на свете. Но это же абсурд!
Строго говоря, исторический процесс не заканчивается никогда. Выделение любого периода условно. У каждого заметного события корни уходят в прошлое, а последствия того же события мы должны искать в будущем. Но у Чудинова не так! Если восстановление промышленности произошло после революции, то не имеет к ней никакого отношения. Это все равно, что делить жизнь человека на определенные отрезки по каким-то признакам. Скажем, Чудинов до получения гранта от капиталистов и после – это два разных человека. Не так ли?
А была ли Реставрация?
Попробуем бить Чудинова его же оружием. Он употребляет термин Реставрация. Конечно, реставрация свергнутой династии имела место: в 1814 (и потом после «ста дней») на престоле Франции были восстановлены Бурбоны. В этом смысле реставрация была. Вернулись эмигранты. Получили собственность. Но… Изменился ли с восстановлением Бурбонов экономический строй? Нет. Феодальные пережитки, устраненные революцией, в целом восстановлены не были. Французская буржуазная революция победила. Был ли отменен Гражданский кодекс Наполеона, закрепивший завоевания буржуазии? Нет. Да и политический строй был схож с дореволюционным лишь прежней династией. Монархия была теперь конституционной. Именно такой, какой стала в период революции при несчастном Людовике XVI. То есть даже политически победил строй, установленный революцией!
Земля – крестьянам?
Чудинов живописует:
«Еще к более долгосрочным негативным последствиям для развития капитализма во Франции привело происшедшее в результате революции перераспределение земельной собственности – самое масштабное в истории страны. Продажа национального имущества – бывших владений церкви и короны, конфискованной собственности эмигрантов и лиц, осужденных революционными судами, – затронула до 10% всего земельного фонда. До 40% этих земель перешло в собственность крестьян… Передел земли в пользу мелких собственников и связанное с ним упрочение традиционных форм крестьянского хозяйства оказали большое влияние на специфику промышленного переворота во Франции ХІX столетия. С одной стороны, замедлился отток населения из сельской местности в города, и образовавшийся из-за этого дефицит рабочих рук существенно сдерживал развитие промышленности. С другой – раздробление крупных хозяйств и передача их по частям крестьянам на долгие годы определили снижение уровня агрикультуры. По урожайности большинства зерновых Франция вышла на дореволюционный уровень только к середине XIX века».
Точная классовая позиция. Земля феодалов перешла крестьянам – это плохо… Для развития капитализма, вероятно, было бы лучше, чтобы крупные феодальные хозяйства преобразовались бы в крупные капиталистические. Да еще с машинами. Но тут, к сожалению для Чудинова, проблемка образовалась. Оказалось, что во Франции проживали крестьяне, у которых были свои интересы и пожелания. И почему-то они эти свои интересы не дали игнорировать.
Любопытно, что аналогично было и в России после Октября. Ведь большевики сочли бы более подходящими крупные государственные или кооперативные хозяйства. Но крестьяне хотели иного…
А крестьянам во Франции надо было стать мелкими собственниками и разориться, а потом отправиться в города и стать пролетариями. Но разорение-то мелких производителей должно, так или иначе, происходить в максимально рыночных условиях. Землю надо продавать и покупать, надо быть ее собственником.
Чудинов уже приучил нас к грубым ляпам. Еще раз внимательнее вчитаемся:
«До 40% этих земель перешло в собственность крестьян… упрочение традиционных форм крестьянского хозяйства…».
Каких же традиционных?! Сам признает, что земля перешла в собственность крестьян. Разве это традиционно для феодализма, когда «нет земли без сеньора»? Увы и ах! То-то и оно, что после революции крестьяне стали собственниками земли.
Время, стой! Время – вперед!
Чудинов признает, что некоторые
«…меры и вправду благоприятствовали капиталистическому развитию экономики. Но здесь революционные власти лишь продолжали ранее проводившуюся политику министров Старого порядка. Другие европейские страны провели аналогичные реформы с гораздо меньшими издержками».
Какие же страны? Англия, где были огораживания и революция (так, пустячок)? Германия, которая отставала от Франции и чуть не вымерла в XVII веке? Хотя… Если рассуждать настолько обще, как Чудинов… Тогда индустриализация в СССР стала продолжением политики царского правительства. Ведь при царях заводы новые создавались? Создавались. Железные дороги строились? Строились. Месторождения разрабатывались? Разрабатывались. Значит, спасибо Ярославу Мудрому за полет Гагарина!
А теперь… Вспомним, о чем речь шла чуть выше. Там Чудинов искусственно отделял один исторический период от другого. Все более-менее «эффективное» после революции началось только после Реставрации и с революцией никак не связано. А тут Чудинов доказывает преемственность благих хозяйственных преобразований постреволюционной эпохи от политики королевской Франции.
Получается так… Если нам надо, то мы строго разделяем исторические периоды. А если не надо, то находим преемственность, где хотим. Браво!
Не буду останавливаться на теме «цены» революции. Читатель без труда догадается, о чем примерно там пишет Чудинов. Как правило, все подобные контрреволюционеры обычно считают жертвы только с одной стороны или же заносят на счет революционеров все жертвы (как будто революционеры воевали сами с собой). Отмечу, что в целом Чудинов старается обойтись без «крокодиловых» слез (мужик!), а доказать пагубность революции путем данных о хозяйственном развитии.
Выводы
Подведем итоги ошибкам г-на Чудинова.
- Игнорирование сущности эксплуатации и забвение интересов и судеб эксплуатируемых классов. Вообще игнорирование социальных противоречий.
- Чрезмерная идеологизированность исследования – в ущерб научности.
- Прямая клевета на марксистов. Развенчивает те мифы, которые сам придумал и марксистам приписал.
- Чудинов искусственно разделяет исторический процесс на изолированные периоды, никак не связанные между собой.
- Чудинов банально не знает историографию исследуемого вопроса. Он приписываете современной науке открытия, которые на самом деле являются давно известной информацией.
- Смешивание интерпретаций исторических событий, характерных для тех или иных социальных слоев и для тех или иных исторических периодов, с ошибочными представлениями о фактах. На деле – отсутствие историзма в исследовании.
- Упрощенное и примитивное понимание общественного развития по сравнению с исторической мыслю прошлого века. Это позволяет признать идеологию г-на Чудинова реакционной.
- Идеалистическое объяснение исторических процессов чертами характера политических лидеров и случайностями. Как следствие – мистицизм в оценке событий, откуда прямой мост – к непознаваемости мира и ненужности науки. Даже той, которую представляет г-н Чудинов.
Мы должны строго отделять выводы Чудинова (общеисторические и политэкономические) от результатов собственно прикладных научных изысканий. Ленин писал:
«Ни единому из этих профессоров, способных давать самые ценные работы в специальных областях химии, истории, физики, нельзя верить ни в едином слове, раз речь заходит о философии. Почему? По той же причине, но которой ни единому профессору политической экономии, способному давать самые ценные работы в области фактических, специальных исследований, нельзя верить ни в одном слове, раз речь заходит об общей теории политической экономии. Ибо эта последняя — такая же партийная наука в современном обществе, как и гносеология. В общем и целом профессора-экономисты не что иное, как ученые приказчики класса капиталистов, и профессора философия — ученые приказчики теологов».
Вместе с тем, вождь явно не догадывался, насколько низко падет уровень общественных наук в России капиталистической. Он писал:
«Задача марксистов и тут и там суметь усвоить себе и переработать те завоевания, которые делаются этими «приказчиками» (вы не сделаете, например, ни шагу в области изучения новых экономических явлений, не пользуясь трудами этих приказчиков), — и уметь отсечь их реакционную тенденцию, уметь вести свою линию и бороться со всей линией враждебных нам сил и классов».
У таких «историков» как Чудинов, полагаю, нет никаких «завоеваний». И шаги без них вполне можно делать. Если учесть, что г-н Чудинов в науке преемник не Нестора-летописца, а историков ХХ века, то его статью смело можно назвать шагом назад, регрессом в науке. Это мракобесие, приправленное толикой профессиональных изысканий. В бочку дегтя добавлена ложка меда.
P.S. Кто платит, тот и заказывает
А теперь разберемся, кто платит за статью. В конце ее мы читаем: «Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда, грант № 14-18-01116».
Информацию о фонде каждый может найти в интернете, в т.ч. и на сайте фонда. Там мы узнаем, что «РНФ осуществляет финансовую и организационную поддержку фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований посредством финансирования прошедших конкурсный отбор научных, научно-технических программ и проектов».
То есть Чудинова якобы еще и на конкурсе отобрали! Боже! С кем же он конкурировал?
В числе членов Попечительского совета, который сайт фонда относит к органам управления (именно так, попечители тоже управляют!), относятся небезызвестный поклонник ЕГЭ и помощник Президента РФ А. Фурсенко, мастер спорта по фехтованию хабаровчанин М. Дегтярев (тот самый, который вместо Фургала), депутат ГД РФ М. Емельянов, бывший вице-губернатор Ивановской области (вице- при М. Мене) и член СФ РФ В. Смирнов, министр науки и образования РФ В. Фальков, председатель совета Российского фонда фундаментальных исследований В. Панченко…
Впрочем, к чему искать в списке попечителей знакомые фамилии? Кто дает деньги на исследования? Капитал. А через фонд с громким названием крупный капитал. Как писал Ленин:
«Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель?... Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».
Вместо послесловия
Насколько же глубже писал В.В. Маяковский о революции!
О, звериная! О, детская! О, копеечная! О, великая! Каким названьем тебя ещё звали?
Не зазорно современным историкам поучиться у Маяковского… Или уж лучше тогда «подавать ананасную воду».