Trailer Park (2014)
Runaway train, never going back
Wrong way on a one-way track
Seems like I should be getting somewhere
Somehow I'm neither here nor there
(Soul Asylum – «Runaway Train»)
1. Кэрри. Дневник.
«Все говорят, что страшнее всего – ночью. Глупости. Ночью забираешься под одеяло, спиной ощущая каждую пружинку старого продавленного матраса, надеваешь наушники – и реальность сменяется миром снов, а там и новый день не за горами.
Самое страшное – это сумерки. В какой-то момент ты понимаешь, что день перешагнул какую-то незаметную черту, после которой он уже никогда снова не станет днем. Именно тогда белые стены трейлеров в нашем трейлер-парке начинают становиться серо-синими, а зеленеющий днем соседний лес превращается в черный. В окнах трейлеров по одному загораются лампочки, зовущие спрятаться внутрь, в тесный затхлый уют, но чернота леса все равно притягательнее».
Кэрри отрывается от толстого, рыхлого блокнота и поднимает голову. Некоторое время она смотрит невидящим взглядом куда-то позади них, потом решительно откидывает длинные рыжие волосы назад и продолжает писать.
«И каждый раз, когда переключатель щелкает, окрашивая трейлеры в серо-синий и унося с собой еще один день, я ежусь и холодею. Каждый раз я вспоминаю один и тот же вечер, и одни и те же сумерки. Вот уже почти десять лет».
Отогнав устроившегося на ее коленке комара, Кэрри ерзает на наспех сбитой много лет назад лавочке, пытаясь устроиться поудобнее. В итоге поджимает под себя ноги в старых кроссовках, и быстро-быстро строчит, мелким, но размашистым почерком.
«Тогда мне было пять лет, и жизнь в трейлер-парке казалась раем – можно былоцелыми днями играть во дворе, прерываясь только на обед и ужин, – в те дни Ма постоянно придумывала новые безумные вкусные блюда и почти ни разу не повторялась».
Кэрри нахмурилась, невольно подумав о толстом слое пыли, покрывающем маленькую плитку сейчас, и о газовом баллоне, который не заправляли уже много лет.
«А после обеда мама отправлялась во двор мыть посуду, а мы с папой играли в поезд и пели песню про "Паровозик-беглец", пока не приходило время провожать папу в рейс. Тогда (если становилось уже прохладно)я садилась с мамой читать какую-то из огромных ярких книжек, которыми задаривала меня тетя Сэм.
Но если на улице было еще тепло, мне разрешали поиграть с Молли и Джиной.
Молли и Джина казались мне мудрыми и зрелыми женщинами – ведь им было уже по одиннадцать, и они ходили в настоящую школу! Ох, когда они брали пятилетнюю меня в свои взрослые игры, это казалось просто пределом мечтаний.
И в тот вечер, как мне показалось, я ухватила свой шанс. Увидела, как Молли с Джиной выходят из своего трейлера, и бросилась к ним:
– Давайте играть!
– Кэрри! – нахмурилась Молли.– Не сегодня!
– Мы очень заняты. Идем на речку. Детям туда нельзя, – рассудительно добавила Джина.
– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – канючила я.
– Нет! Отвяжись, Кэрри! – рассердилась Молли.
– Малыш, в другой раз, хорошо? – попыталась успокоить меня Джинни. – Иди домой, хорошо?
- Нет! – я была настойчивой.
- Ладно, ладно, идем, только сначала ты сбегай домой, спроси у мамы разрешения, хорошо, Кэрри? – переглянувшись с подругой, уступила Джина.
Не веря своим ушам, я помчалась в наш трейлер.
- Мама! Мам! Можно я пойду с девочками на речку? Мама!
Но мамы нигде не было. Я оббежала трейлер, и так и не найдя мамы, решила действовать на свой страх и риск. Разрешила ли бы мне мама пойти на речку с девочками? Конечно же! Только... Попросила бы захватить куртку!
Схватив свою любимую розовую курточку, я выбежала к девочкам.
Но их уже не было.
Ушли? Без меня?»
Обида из прошлого будто бы не ослабела с годами. Кэрри страдальчески наморщилась, прихлопнула зазевавшегося комара (больно шлепнув себя по руке) и вновь погрузилась в воспоминания.
«– Молли! Джина!
Безрезультатно. В этот момент в одном из трейлеров с синеющими стенами загорелся желтый свет, и на секунду я представила себя с чашкой какао в руке и книгой на коленях. Но домой не хотелось! Хотелось играть, хотелось познавать загадочный взрослый мир Молли и Джины.
Времени думать не было, и я кинулась вдогонку. Перелезла забор, разделяющий трейлер-парк и Индейский лес, и побежала вглубь – туда, где должна была быть ведущая к речке тропинка.
– Молли! Джина!
Но тропинки там не было. Не было ее и с другой стороны. И впереди не было. И тут мне стало страшно. Уже совсем не хотелось идти на речку и играть с девочками. Я решила вернуться домой, пока не стемнело. Но на пути назад попадались только высоченные деревья, с каждой минутой ставящиеся все более черными. И никаких следов трейлер-парка. Я побежала быстрее, чувствуя, что начинаю плакать:
– Мама! Папа!
Тишина.
– Мамочка! Папочка! Помогите!!
Только деревья, деревья, огромные черные деревья.
– Кто-нибудь!! Помогите! А-а-а!! Помогите!! Я заблудилась! Пожалуйста, помогите.
Я вспомнила об уютной постельке и горячем какао, отчего слезы полились еще сильнее. Бежала вперед, не разбирая дороги, надеясь, что ноги выведут меня к дому. Иногда останавливалась, всматривалась в глубину чащи, и бежала в ту сторону, где мне мерещился свет окон трейлеров.
– Мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда, я больше никогда не пойду в этот лес, никогда!! Мама!!
В этот момент я осознала, что вокруг меня – только темнота и огромные деревья. Вдруг между стволами проскользнула какая-то тень.
- Мама? – радостно вскрикнула я, но тень мелькнула снова, и я поняла, что меньше всего она похожа на человеческую.
Не чувствуя под собой ног, я побежала прочь, но тень то и дело мелькала рядом. Я споткнулась, упала, поднялась, снова побежала. Чувствуя, что задыхаюсь, остановилась, попыталась взобраться на дерево, но руки и ноги скользили по гладкому стволу.
Отчаявшись, я села на землю, прижалась спиной к дереву, обхватила руками колени и закрыла лицо ладонями. И просто ждала».
Кэрри размяла затекшее запястье, опустила ноги на землю, придвинулась поближе к тусклой лампочке, висящей на стене трейлера, и продолжила.
«Не знаю, как долго я просидела так. Мне казалось, что прошла целая вечность до того, когда мягкое прикосновение к плечу заставило меня дернуться. Подняв голову, я увидела прямо перед собой старую женщину в длинном платье. Ее длинные седые волосы были туго заплетены в две косы. Я уставилась на нее.
– Ты заблудилась, девочка? Давай я отведу тебя домой.
Женщина протянула мне руку, и секунду помедлив (вспомнила, что мама учила меня не разговаривать с незнакомцами, но тут же отбросила эту мысль) я крепко за нее ухватилась. Мы очень долго шли по лесу. Бабушка молчала, а я была слишком обессиленной, чтобы задавать вопросы. Но постепенно успокаиваясь, я снова разволновалась: а вдруг это страшная ведьма из сказок, которая хочет привести меня к себе домой, чтобы сварить в котле? Но по-настоящему запаниковать я не успела: мы вышли к заборчику, за которым спал трейлер-парк.
– Давай, беги к папе, девочка.
Моя спутница подхватила меня и пересадила через забор.
– Ну, прощай! И не теряйся больше.
– Спасибо, спасибо вам! – пробормотала я, а ноги уже несли меня к дому. Окошко нашего трейлера светилось таким родным светом. На крыльце трейлера курил папа. Увидев меня, он бросился навстречу, схватил и крепко-крепко прижал к себе.
– Кэрэли! Маленькая моя...
Тепло папиных больших сильных рук мигом согрело замерзшую в тонкой футболке меня,а его родной запах заставил расплакаться:
– Папочка! Я больше никогда не буду убегать в лес, никогда!
Мы зашли в трейлер. На кровати сидела мама – бледная, измученная, и будто похудевшая и постаревшая. Медленно повернув голову в нашу сторону, она долго изучала меня, будто не узнавая. Но через мгновение уже судорожно обнимала меня и папу, а по ее щекам текли слезы.
– Кэрри! Сладкая моя! Родная! Мы уже не верили...
– Ширли, главное, что Кэрри снова с нами, – тихо прервал ее папа.
В эту ночь мы спали все втроем – я забралась в родительскую кровать, и уснула, держа за руки маму с папой. Спали мы так в первый раз за несколько лет – ведь я уже давно перебралась в собственную отдельную постельку, чем очень гордилась.
И в последний. Потому что на следующий день папа уехал в очередной рейс, из которого уже не вернулся.
И мне очень, очень его не хватает. Уверена, если бы папа был с нами, мы бы ни за что не застряли в этом жутком месте. Один день сменяет другой, но не происходит ровным счетом ничего. Мой дом – все тот же старый трейлер. Мои соседи – все те же сумасшедшие уроды (все нормальные люди отсюда давно уехали), вечно сующие нос в чужие дела. Моя мама все так же живет от пособия до пособия, каждый вечер откупоривая новую бутылку и пресекая на корню все разговоры о возможном переезде отсюда. Ну а я... Иногда мне кажется, что я уже давным-давно мертва, а всё, что меня окружает – обыкновенный ад. Просто выглядит он не так, как в книгах».
Всхлипнув и вытерев навернувшиеся на глаза слезы рукавом футболки, Кэрри продолжила.
«Единственная вещь, которая стоит того, чтобы проснуться завтра – это то, что совсем скоро приедет тетя Сэм! Она привезет батареек для плеера, новую кассету The Smiths... Да и чего уж там, привезет ЖИЗНИ. Жизни, которая точно есть – но только за пределами этого чертового трейлер-парка. Из которого я обязательно выберусь. Чего бы мне это ни стоило».
2. Саманта
Из душа Саманта вышла уже смирившись с тем, что прогнать с лица глупую мечтательную улыбку так и не удастся. Мельком бросив взгляд на настенные часы, вдруг осознала, что до прихода Джереми осталось минут двадцать, не более.
– Черт!
Саманта швырнула мокрое полотенце в ванную, кинулась к оставленному у входа пакету с покупками, извлекла оттуда бумажный сверток, развернула, перегрызла бирку и поспешно натянула новый комплект кружевного белья. И хотя на счету была каждая минута, все же не удержалась от соблазна придирчиво осмотреть обновку. Результаты порадовали: грудь поднялась, живот утянулся, а бедра и без сторонней помощи всегда были гордостью Саманты. Для своих тридцати восьми она еще очень даже ничего, заключила Сэм, и принялась расчесывать мокрые длинные волосы.
Принюхавшись, Саманта бросила расческу и умчалась в кухню. Как назло, прихватов нигде не было, поэтому вытаскивать из духовки уже начавшую подгорать утку пришлось с помощью полотенца. Вскоре ужин был спасен, обожженный палец смазан домашней травяной мазью, и Саманта вернулась в гостиную. Аккуратно сгребла со стола и ссыпала в выдвижной ящик разложенные кучками бусины, куски проволоки, старые булавки и выторгованные когда-то на блошиных рынках брошки.
Работа подождет! Ведь сегодня придет Джереми, лучший из всех мужчин в этом мире.
По поводу платья сомнений не было: длинное хлопковое зеленое. То самое, в котором юная Сэм смеется с фотографии 1972 года: она, гитарист, басист и ударник многообещающей рок-группы, которая должна была покорить мир. Сейчас басист владеет заправкой и воспитывает сыновей-близнецов, гитарист так и не смог победить страсть к наркотикам, а об ударнике никто ничего не слышал уже лет десять, с тех самых пор, когда продав полуразвалившийся родительский домик, тот взял билет в один конец до Пуэрто-Рико. Зато платье, разве что став из темно-зеленого светло-зеленым, все так же идеально сидит на той, кому когда-то подпевали стадионы.
Звонок в дверь – и вот уже Джереми на пороге, обнимает Сэм, весь вечер смешно шутит, любит ту же музыку, что и она, хвалит утку и покосившийся лимонный пирог, рассказывает трогательные истории из детства. И кажется, что жизнь наконец-то пришла туда, куда шла все эти годы.
Ночью Сэм долго не может заснуть: вглядывается в очертания свисающего с края стола непонятным образом заброшенного туда нового кружевного бюстгальтера и очень боится закрыть глаза. Вдруг окажется, что это один из тех тысяч снов, каждый из которых был почти так же прекрасен, но неизменно заканчивался пробуждением.
3. Кэрри
В ту же секунду, когда абсолютно неземной голос Моррисси поставил собственную точку в песне о больших девочках, Кэрри нажала на стоп и вытащила кассету. Когда у тебя остается последняя пара батареек, нужно чем-то жертвовать. Даже секундами волшебной, но все же уступающей божественному голосу, музыки.
В темноте сняв наушники и бережно, на ощупь, положив их на столик возле кровати, девочка принялась методично перематывать пальцем кассету. Закончив, уложила свое сокровище в коробку рядом с плеером, мысленно желая спокойной ночи Стивену. Сама мысль о том, что где-то по земле ходит такой невероятный Стивен, и ходит, точно так же, как гадкий, гадкий жирный мистер Роджерс ходит в своей застиранной рубашке по трейлер-парку, казалась Кэрри сумасшедшей. Но ведь есть те, кто дышат с Моррисси одним воздухом, видят одни и те же деревья и дороги, отсчитывают сдачу ему в магазине. Самые счастливые люди.
Кэрри укрылась с головой одеялом, твердо пообещав себе, что как только она выберется отсюда, сразу же отправится на концерт Смитс. Вдруг ей пришла в голову мысль, которая заставила ее сердце бешено колотиться: ведь тетя Сэм в молодости пела в рок-группе! Она вполне может знать кого-то из Смитс, а может, даже познакомить ее со Стивеном.
Мечты плыли все дальше: Кэрри на концерте, Стивен замечает ее, она просит его подписать ей кассету, после концерта они случайно встречаются на выходе, перебрасываются парой слов, и вот уже дальше идут вместе, вдвоем, навсегда…
Вдруг радужные мысли привели Кэрри к другой, абсолютно земной, но от этого не менее будоражащей идее: надо попросить тетю Сэм забрать ее с собой! Она сможет помогать ей по хозяйству или с украшениями, а когда ей исполнится 16 – найдет работу официанткой и поступит в колледж. А главное – в любой момент сможет отправиться на концерт Смитс.
Чем дальше Кэрри размышляла, тем более идеальным казался ей новый план. Тетя уже много лет живет одна, а значит, Кэрри ей не сильно помешает. Мама уже не сможет запретить ей уезжать, сославшись, как обычно, на учебу – ведь расположенная всего в миле отсюда местная средняя школа, выпустив в этом году пару десятков последних выпускников (среди них и Кэрри), благополучно закрылась. Старшая школа находится слишком далеко, и возить туда Кэрри некому. И ни один школьный автобус не будет делать громадный крюк через населяемый одними стариками и алкоголиками практически заброшенный трейлер-парк ради единственной ученицы. Кэрри неоднократно пыталась говорить об этом с мамой, но каждый раз разговор заканчивался очередными слезами, очередным запретом поднимать тему переезда и очередной маминой бутылкой.
Теперь Кэрри уже не могла понять, почему спасительная идея не пришла ей раньше. Она не сомневалась, что тетя поддержит ее – и мысленно уже продумывала слова, которыми выложит Саманте свой план.
Кэрри засунула руку под подушку, достала свой дневник, раскрыла его на последней странице, и рассмотрев в свете луны приклеенный к листку календарь, зачеркнула клеточку с числом прошедшего дня. И улыбнулась: до приезда тети Сэм (и начала новой жизни!) осталось всего два дня.
Впервые за много лет чувствуя себя абсолютно счастливой, Кэрри и не заметила, как уснула. Но совсем скоро проснулась, рывком сбросила одеяло, и села на кровати, пытаясь отдышаться после самого страшного в ее жизни сна. Какое-то время ей казалось, что та самая серая тень, которая охотилась на нее десять лет назад в лесу, до сих пор рядом с ней, в ее комнатке.
Постепенно приходя в себе, Кэрри осмотрелась. Ее комната (вернее отделенный занавеской угол трейлера) была пуста, но пережитый страх все равно не отступал.
Только один человек в этом мире сейчас мне сможет помочь, решила Кэрри. И потянулась за плеером.
4. Саманта
Когда Сэм проснулась, Джереми еще спал. Саманта тихонько приподнялась на локте, и долго-долго разглядывала его темные тяжелые кудри, со смесью счастья и ужаса думая о том, что было бы, если бы в ее жизни не было Ночи На Шестое Апреля (три месяца и четыре дня назад)? А ведь она была так близка к тому, чтобы пропустить событие, навсегда перевернувшее ее жизнь.
Саманта встретила Джереми на очередной ярмарке для стареющих панков и хиппи, а также случайно забредших любопытных студентов, – чем-то средним между рок-концертом, дискотекой и гаражной распродажей. Обычно Сэм считала дни до каждого из подобных мероприятий – шанса распродать свежие украшения днем и покрутить любимые пластинки вечером. Но в тот день она до последнего была уверена, что останется дома.
Тем утром, Сэм, перебирающую ящик с пластинками и любовно откладывающую выбранные на вечер, оторвал от приятного утреннего занятия звонок в дверь. На пороге стоял Ник – журналист местной газеты, с которым почти пять с половиной лет назад Саманта благополучно рассталась, и практически столько же – благополучно не виделась. В первую секунду Сэм не узнала его – он выглядел уставшим и заметно постаревшим, но неизменная рубашка в клеточку не оставляла никаких сомнений в том, что это был тот самый Ник Коллинз.
- Ник? Какими судьбами? Что-то случилось? – Сэм решительно не могла понять, что могло заставить бывшего бойфренда вспомнить о ее существовании.
- Сэм, привет! – Ник потянулся, чтобы дружески чмокнуть ее в щеку, но женщина, не ожидавшая такого жеста, отстранилась, заставив его на полпути вернуться к более формальному разговору. – Прости, если помешал. Я звонил, но ты, наверное, не слышала – ну, как всегда (в этом моменте Сэм поморщилась). Это очень неожиданно, но… Мне очень нужна твоя помощь.
- Помощь? Ну, рассказывай. – Сэм малейшего представления не имела, о чем сейчас может пойти речь, но уже само присутствие Ника подсказывало, что так замечательно начинавшийся день безнадежно испорчен.
- Это прозвучит странно, но… Ладно, к делу. Ты же помнишь, что я работаю в…
- «Пост энд Курьер». Я помню, Ник.
- Да, ..все-то ты помнишь! – неловко и как-то неуместно хихикнул Ник. Так вот, Энди, с которым мы там начинали, ну муж Лиз, ты его помнишь тоже, наверное.. Не важно, в общем. Он сейчас редактор в «Нейшнл Джиогрэфик», и пообещал мне помочь туда устроиться, если я справлюсь с тестовым заданием до понедельника. Сэм, ты же помнишь, что это всегда было моей мечтой. Ты понимаешь, как это важно для меня.
- Да, я понимаю, Ник. Все понимаю. Кроме того, что тебе потребовалось от меня. Впервые за пять лет, между прочим.
- Я пишу статью о.. ну, грубо говоря, об истории нашего штата, и я вспомнил, ты показывала мне книгу, которая у тебя есть. Обряды коренных жителей Северной Америки или что-то в этом роде. Сэм! Ты бы меня очень выручила. Я бы взял ее буквально на пару дней и сразу бы вернул. Просто я обыскал все наши библиотеки, там есть подобные книги, но именно на эту тему нету. А куда-то ехать – не хочется, да и не могу оставить детей одних надолго.
- У тебя дети? Поздравляю. – улыбнулась Сэм.
- Двое. Старшая дочка и Кристофер... мальчик. Мне разрешают работать дома, и я сижу с ними, пока жена на работе.
Не прерывая рассказ Ника, Сэм жестом предложила ему пройти, а сама тем временем пробежалась глазами по корешкам книг на полках.
- Ник, мне правда хотелось бы тебе помочь, но, боюсь, тебе все-таки придется обходиться местными библиотеками. Абсолютно не представляю, где может быть эта книга. Прости.
- Так жаль. Ты прости за беспокойство. Рад был повидаться. Хорошо выглядишь! – как-то особенно формально бросил он напоследок.
Когда дверь за экс-бойфрендом закрылась, Саманта почувствовала себя постаревшей на сотню лет, не меньше. Она четко осознала, насколько выпала из этой жизни, где кто-то женился, заводил детей, менял работы и клетчатые рубашки. Сэм словно увидела себя откуда-то сверху – одинокую стареющую женщину, клепающую дешевые украшения и слушающую бывшую когда-то молодежной музыку.
Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Сэм подумала о книге, за которой приходил Ник. Она отлично помнила ее – старинный, тяжелый том со сранными картинками, который они с Ричардом детьми обожали рассматривать в гостях у бабушки. Бабушка говорила, что в ней описаны магические ритуалы, которыми их предки пользовались за много лет до открытия Америки.
Когда бабушки не стало, Сэм забрала стопку ее книг себе – в трейлере Ричарда места для них попросту не было – пообещав брату, что он в любой момент сможет брать их у нее.
Неожиданное воспоминание заставило Сэм похолодеть. Она поняла, когда в последний раз видела бабушкину книгу, которую искал Ник. В тот вечер всегда пунктуальный младший брат вдруг без предупреждения приехал к ней. Парень выглядел отстраненным и удрученным, и Сэм не оставляла попыток выяснить в чем дело. Но Ричи вяло избегал ответа, ссылаясь на усталость на работе. Вскоре он засобирался домой, а перед уходом, старательно изображая непринужденность, попросил дать ему "помнишь, ту старую нашу книгу о ритуалах всяких, захотелось полистать чего-то фантастического, развеяться". Сэм вручила ему древний том, и с тех пор ни разу не вспоминала о книге. Ведь всего через несколько дней Ричи погиб.
Сэм не сразу догадалась, что плачет. Накатившее чувство одиночества стало еще сильнее, когда она поняла, насколько ей не хватает брата. Если бы Ричи был жив, пыталась ли бы она так долго и отчаянно изображать из себя домохозяйку, пытаясь спасти изначально обреченные отношения с амбициозным, но таким беспомощным Ником? Ей очень хотелось, чтобы брат видел ее оттуда, сверху, счастливой и семейной женщиной. Она никогда не забудет, как давным-давно Ричи отчитывал ее, когда она заявила ему, что останется в группе, даже если ей придется порвать с Робертом.
- Сэм! С ума сошла? Вы - идеальная пара! – орал на нее брат.
- Это моя жизнь, Ричард. Я очень люблю Роберта, но если человек не понимает, что для меня действительно важно, то значит, мы не такая уж и идеальная пара. Я же не смогу без группы, Ричи. Неужели ты можешь представить меня с кучей детишек, линяющим лабрадором и подгорающим рагу?
- Ты права, Сэм, это твоя жизнь. Но если бы я встретил кого-то, кого полюбил бы по-настоящему, я сделал бы для этого человека все, что в моих силах. - Подумав мгновенье, Ричи добавил, - и что не в моих силах тоже.
Сэм грустно улыбнулась, вспомнив, каким самоотверженным огнем горели глаза брата, когда он произносил эти слова. Казалось, будто бы он дает нерушимую клятву. В такие минуты он казался особенно похожим на своих далеких предков из бабушкиных историй, которые владели неведомой переселенцам силой.
Мысль о всемогущих прапрародителях снова заставила вспомнить о странной книге, которую забрал Ричи в один из последних вечеров своей жизни. Суеверный страх прополз по спине и заныл где-то внизу живота. Почему именно эта книга? Сэм пыталась вспомнить, о чем она, но оставила это занятие. Не книга ведь, в самом деле, протаранила грузовичок Ричи, когда по так и не выясненным причинам на железнодорожном переезде отказали системы оповещения.
В ту минуту ей хотелось верить только в то, что Ричи сейчас в лучшем из миров. В куда уж более лучшем, чем она, рокерша-неудачница. Все достижения практически сорока лет жизни которой уместились в один двенадцатидюймовый пластмассовый диск.
Сэм встала с диванчика, подошла к шкафу, убрала стопки книг и вытащила из недр ту самую пластинку. На обложке которой не по годам серьезный Роберт обнимает хрупкую задумчивую скво – Саманту, будто бы не замечающую ни его, ни остальных двоих ребят.
Секунду подумав, Саманта опустила винил в коробку с подготовленными для вечера пластинками, вытерла слезы и начала натягивать джинсы.
Несмотря на то, что на ярмарку Саманта пришла в ужасном настроении, уже совсем скоро она получила отличный повод повеселеть. Ее коробка с хендмейд-бижутерией практически опустела, а когда Сэм привычно переквалифицировалась из продавца в диджея – публика радовалась каждой песне и приветствовала Саманту так, будто это лично она была в ответе за этот солнечный весенний день, хот-доги с пивом и отличное настроение каждого из собравшихся. Ощущая себя почти что счастливой, Сэм достала из коробки пластинку "Индейской Зимы", группы, которая когда-то должна была сделать ее рок-иконой.
Разномастная публика восприняла раритет точно так же, как и предыдущие пластинки – люди продолжали пить, смеяться и веселиться, и Саманта почему-то почувствовала себя даже немного задетой. Но слушать собственный голос, звучащий над толпой, пусть даже в записи, все же было чертовски приятно.
Когда ярмарка подошла к концу, и Саманта, собрав вещи, развернулась к выходу, она вдруг столкнулась с высоким темноволосым незнакомцем.
– Скажите, это же вы когда-то пели в "Индейской Зиме"?
– Да... – Саманта не верила своим ушам.
– Я сразу так и сказал друзьям, а они не поверили! Но когда вы "Не уходи" поставили, я понял, что был прав! Столько воспоминаний, выпускной, колледж, лет пятнадцать не слышал эту песню, наверное. А вы еще поете? Меня, кстати, зовут Джереми, а вас... Сейчас вспомню: Сандра?
– Саманта, – улыбнулась Сэм новому знакомому.
И по его ответной улыбке поняла, что для этого мужчины она готова делать все возможное и невозможное.
5. Кэрри. Дневник.
«Пишу это, а у меня руки трясутся. Этот дневник – единственный способ успокоиться, каждый раз, когда этот козел, этот подонок, этот Роджерс, как же я его ненавижу!!
Сегодня утром, когда я выходила от Молли (городская штучка приехала в родной трейлер-парк на выходные), ее гребаный отчим схватил меня за талию, и облапал со словами: "Кэрэли, Кэрэли, кому же сладкий цветочек достанется". И крепко же схватил, если бы во второй руке у него не было бутылки пива, я бы не вырвалась.
Хочется содрать с себя вместе с кожей его гадкие руки. Или хотя бы смыть с себя его мерзкий запах. Но тут, в трейлер-парке - душ настоящее событие.
Как бы Молли ни жаловалась мне сейчас на жизнь, у нее есть душ. У нее есть настоящий дом, где каждое твое слово не выставляется на всеобщее обозрение тонкими стенами. И каким бы козлом ни был бы ее муженек (заделавший ей ребеночка, кстати, она мне по секрету сказала), он не в какое сравнение не идет с ее папашкой Роджерсом. Мудак, мудак, конченный мудак».
6. Саманта.
Утро было настолько замечательным, насколько оно вообще могло быть. Саманта собирала тарелки и стаканы со стола, то и дело поглядывая на широкую спину Джереми (рубашку он так и не надел), который копался в ее пластинках, практически каждую находку сопровождая радостными возгласами:
- Дженис Джоплин! Саманта, ты просто уникальная женщина!
- Джери, прекрати! Этот альбом у всех есть. Уникальной я бы была, если бы его ты у меня не нашел.
- Ну уж нет. – Джереми подошел к Саманте, скользнул руками по ее талии и обнял. – Все слушают Уитни Хьюстон и Тину Тернер. И радиосериалы. А ты – та, кого я искал все эти годы.
- Это ты из сериалов набрался? – засмеялась Сэм, освобождаясь из объятий Джереми. – Я тебя раскусила! Теперь не жди пощады!
- Моя скво, к чему этот бессмысленный бой? Я уже давно повержен, делай со мной все, что хочешь!
- В нашем племени не берут пленных! - Саманта бросилась на Джереми, и с этого мгновения утро, которое не могло быть более прекрасным, все же стало им.
Несколько часов спустя, за обедом (Саманта поняла, что приготовить сегодня ничего так и не удастся, поэтому они просто заказали пиццу) Джереми спросил:
– Сэм, на выходных Том и Кэти зовут играть в боулинг, идем?
– Я бы с радостью, но в пятницу мне нужно съездить к родственникам. Сама не знаю, как выдержу целых несколько дней без тебя, но моя племянница очень ждет. А вот с понедельника - я в твоем распоряжении! – Сэм подмигнула Джереми и потянулась за новым куском пиццы.
- Договорились! А далеко живут твои родственники? – Джереми отпил апельсинового сока.
- В двухстах милях отсюда, в трейлер-парке.
- Необычный выбор! – ухмыльнулся Джереми
- Когда мой брат покупал трейлер, мы все отговаривали его: с этой же суммой он мог бы сделать первый взнос за небольшой домик в спокойном районе и постепенно выплачивать оставшуюся сумму, - начала объяснять Сэм. – Но Ричард говорил, что жизнь на одном и том же месте сведет его с ума. Ричи хотел, чтобы они с семьей как можно чаще путешествовали, и воспринимал трейлер-парк только как временный привал перед новыми приключениями. Индейская кровь, шутили мы с его женой Ширли.
- И теперь он снова вернулся в трейлер-парк? – Джереми взял последний кусок пиццы.
- Брат погиб десять лет назад.
- Сэм… Мне так жаль…
- Когда его не стало, я предложила Ширли переехать поближе ко мне, в Чарлстон, но она отказалась, - продолжила Саманта. – Я оставила ее в покое, понимая, что должно пройти время, ведь после смерти Ричи она была сама не своя. Позже еще несколько раз говорила о том, что помогу им с Кэрри всем, чем смогу, если они надумают переехать в более благополучный район. А Ширли каждый раз холодно и вежливо благодарила и меняла тему. В последние годы, я даже боюсь упоминать переезд – ведь разговор обязательно закончится скандалом. Жалко только девочку – она с ума сходит в этой дыре. Ох, прости, наверное, тебе не интересны семейные подробности? наверное тебя утомила, – осеклась Саманта, бросив взгляд на задумавшегося Джереми.
- Да что ты, Сэм! – Джереми встал, убирая со стала коробку и салфетки. – Вижу, для тебя это будет не самый приятный уикенд. Хочешь, я съезжу с тобой? Познакомимся с твоими родственниками. А Тому предложу собраться в следующие выходные.
Нет, Джереми определенно был идеальным мужчиной. Определенно.
7. Кэрри.
Немного успокоившись, Кэрри надела наушники, включила плеер и закрыла глаза, пытаясь не думать о недавнем инциденте. Но отвлечься ей так и не удалось: негромко постучав, в трейлер вошла Молли.
– Кэрри, привет. Ты не занята?
– М-м, нет. Ты что-то хотела сказать?
Кэрри внутренне напряглась, опасаясь, что Молли что-то видела, и теперь начнет разговор о Роджерсе. Если она примется извиняться за его поведение, или того хуже – рассказывать какие-то случаи из собственного опыта... Пусть скорее выскажется уже. И уйдет. И тогда только Стивен, Стивен, Стивен.
– Кэрри ты знаешь, что у меня будет ребенок.
– Да, ты говорила.
– И что мы с Майком... ммм, не так чтобы богаты.
– Я поняла.
– Кэрри, мне неловко тебя просить, но, может быть, у тебя остались какие-то детские вещи. Просто все мои старые раздали кузинам, Майк мне денег не дает, а пособие маленькое, – Молли смотрела куда-то в пол.
– Конечно! Я только рада буду помочь, и мама, уверена, будет не против! Пойдем, посмотрим, что у нас есть.
Кэрри принесла с заднего двора две большие картонные коробки, и девочки принялись разбирать плотно сложенные туда вещи, откладывая подходящие для будущего малыша Молли ("врачи сказали, что еще полгода! Надеюсь, это будет девочка, и ей подойдут твои вещи, спасибо, Кэрри"). Параллельно Кэрри выуживала обновки и для себя – старое платье мамы, клетчатую рубашку папы, хипповатый медальон ("Суперский!" – покрутив в руках оценила Молли), который Кэрри сразу же надела на шею.
И все же Кэрэли не удалось избежать разговора, которого она так боялась.
– Кэрри, ты просто не представляешь себе, как ты меня выручаешь.
– Всегда рада.
– Нет, ты не представляешь. Когда Майк узнал, что я жду ребенка, он грозился выгнать меня обратно к Роджерсу. А ты прекрасно знаешь, что он такое.
– Молли, пожалуйста...
– ...Поэтому я делаю все, чтобы лишний раз не злить Майка. Речи не идет о том, чтобы просить у него деньги. А если обратиться к кому-то из соседей он обязательно узнает, и я даже не хочу думать о том, что может прийти ему в голову. Знаешь, Кэрри, я часто думаю о том, что моя семейная жизнь была бы действительно счастливой, если бы в ней не было мужа, – горько улыбнулась Молли. – Если бы он просто куда-то испарился.
В этот момент Кэрри будто взглянула на подругу другими глазами. В ней уже и следа не осталось от той беззаботной девочки, с которой она так хотела дружить в детстве.
- Ну, я побежала, надо на автобус успеть - Молли встала, собирая отобранные вещи. - Спасибо тебе еще раз.
Попрощавшись с Молли, Кэрри начала собирать не подошедшие подругевещи обратно в коробку. Вдруг в этой куче она увидела небольшой бумажный сверток. Недоумевая, почему они не с Молли не обратили на него внимания, Кэрри вытащила содержимое из бумаги. Какое-то время она не могла понять, что держит в руках. А догадавшись, почувствовала, как ее желудок уходит куда-то вниз.
Это была детская розовая курточка. Та самая, которую она носила в пять лет. Вся в засохшей крови.
8. Кэрри. Дневник.
«Давно уже не было такого, что бы я боялась ложиться спать. Я знаю, что от диких животных трейлер-парк защищен забором, а мистер Роджерс никогда не решился бы заявиться к нам в трейлер. Что касается бандитов, то хотела бы я посмотреть на того, кому придет в голову обшаривать полтора десятка трейлеров, половина из которых уже много лет стоят заброшенными. Так что бояться нечего.
Но сегодня меня по-настоящему испугала мама. Когда я нашла свою старую куртку, то решила выяснить, почему она в крови.
И вот как раз лицо мамы, увидевшей куртку, и не дает мне заснуть. Не дает даже закрыть глаза.
– Кэрэли, – тихо спросила она, – где ты взяла... это?
– В коробке со старыми вещами. На дне. Она была завернута в бумагу, сразу не заметила даже.
Мама открыла шкаф, достала свежую бутылку своего дешевого виски, и откупорила ее, несмотря на то, что до ночи было еще далеко.
– Ма, ты расскажешь мне, почему моя куртка была вся в крови? И что она делала в коробке со старыми вещами?.. Мама?
Тоненькая струйка виски то и дело проливалась за пределы стакана, мама бросила эту затею, поставила стакан на мокрый стол и закрыла дрожащими руками лицо.
– Мама, что с тобой?
– Кэрэли, ради всего святого, не спрашивай меня об этом! Умоляю тебя! Умоляю...
Я тихонько вышла, оставив ее наедине с бутылкой.
Если бы я верила в призраков, то могла бы поклясться, что Ма увидела одного из них, когда я зашла к ней с курткой.
Черт, как все же заснуть. Даже плеер не спасет – батарейки все-таки сели. Скорее бы приехала тетя Сэм».
9. Молли.
– Мне очень жаль, но беременность сохранить не удалось.
Голос врача с трудом прорезал тупое забытье, в котором было так хорошо и спокойно. Левый глаз все еще было сложно открыть полностью. А сказать что-то в ответ распухшими губами было и вовсе невыполнимой задачей.
– Мы делали все возможное, но кровотечение оказалось слишком сильным. В остальном, как бы цинично это ни звучало, можно сказать, что вы легко отделались миссис Квинс. Небольшое сотрясение, пару трещин в ребрах и ключице, остальное - гематомы. Скажите спасибо вашей соседке, которая вовремя вызвала полицию!
События прошлой ночи постепенно возвращались, отдаваясь глухой болью во всем теле. Когда она зашла в дом, Майк уже был там. Но не слегка пьяный, как обычно, а под чем-то еще. Увидев ее с пакетами вещей, начал обзывать побирушкой, потаскухой, а когда она попыталась как-то оправдаться – и вовсе сорвался с катушек. Он и раньше поднимал на нее руку, но всегда после первых ее слез бросался на колени, просил прощения и обещал сделать для нее что угодно. Но в этот раз он будто бы получал ни с чем не сравнимое удовольствия от ее слез, криков, переходящих в истошный вой, от вида ее крови. Последнее, что она запомнила, – исказившееся в дикой гримасе лицо мужа. Это был не человек, с которым она прожила (пусть и далеко не идеально) практически год – это был демон.
– Молли, как ты?
Бриттани. Любопытная старая училка из дома напротив. Та самая соседка, которая вызвала полицию и не дала Майку убить ее.
– Спасибо тебе. Я... Жива. А...? – язык не поворачивался произнести имя мужа.
– Его арестовали. Полиция нашла при нем (Бриттани многозначительно понизила голос) наркотики! Говорят, о-очень много. Боюсь, ты не скоро увидишься со своим муженьком. Но ты, наверное, и не очень-то хочешь, правда? – хихикнула Бриттани, и сразу же осеклась, осознав неуместность своих эмоций. – Ты поправляйся, Молли! Будешь приходить к нам на чай и заседания книжного клуба, а то Майкл же твой никуда тебя не пускал развлекаться, правда? Ох и намучалась ты с ним, наверное. Помню, сама считала минуты, когда уроки у его класса были. Мы все радовались, когда его из школы исключили... Да, да, спи, отдыхай, девочка! – засобиралась Бриттани, заметив, что Молли закрыла глаза. – Я буду тебя навещать!
Но Молли не спала. Она вспомнила пышное кружевное детское платьице, которое отдала ей Кэрри и думала о том, что ее дочь (всегда знала, что это будет именно дочь) никогда его не наденет.
10. Кэрри.
Во сне Кэрри стояла на берегу реки, той самой, которая текла в глубине леса за трейлер-парком, и к которой ей не хотелось ходить, даже когда Молли и Джина звали ее позже. Кэрри вглядывалась в темно-синюю воду, пытаясь понять, что с этой речкой не так. Через какое-то время поняла: в воде нет ее, Кэрри, отражения! Девочка наклонилась ближе к воде, надеясь, что это поможет ей найти отражение. Сработало: она увидела на темной глади воды свое лицо. И серую тень, растущую у нее из-за спины.
Кэрри проснулась. Дрожа от страха и покрываясь холодным потом, она по привычке потянулась за плеером, как вдруг ее взгляд скользнул по окошку трейлера. Девочка обомлела: за окном стоял ее отец. Точно такой же, каким она его помнила, как на фотографии, вклеенной на первой странице ее дневника.
- Кэрэли, - нежно произнес папа, пристально глядя прямо на нее. – Прости меня, доченька.
Не в силах пошевелиться или сказать хоть слово, Кэрри молча смотрела на него,
- Прости меня, Кэрэли, - повторил отец. – Будь осторожна со своими желаниями.
- Папочка! – наконец вырвавшись из оцепенения, Кэрри бросилась к стеклу. Но за стеклом никого не было. Трейлер-парк спал, и Кэрри решила, что все-таки это тоже было сном. Дурацким и жутким, как и всё то, что происходит в последние дни. Дурацким и жутким, как и всё в долбанном трейлер-парке. Прислонившись лбом к прохладному стеклу, девочка заплакала.
11. Саманта.
Джереми вел машину спокойно и уверенно, под негромко звучащую кассету Лу Рида. Саманта вглядывалась в освещенную фарами полосу дороги впереди, в который раз думая о том, что Джереми – главное чудо в её почти что сорокалетней жизни. И как подобает чуду, он появился именно тогда, когда она перестала верить в чудеса и приготовилась до последних дней существовать исключительно пережитками молодости (пообещав себе, впрочем, никогда не опускаться до чтения дамских романов и разведения кошек или комнатных растений). Джереми идеален, до мелочей, даже его незначительные недостатки как-то невообразимо притягательны.
И тут, совсем уж некстати (Саманта даже обрадовалась, что мысли неслышны и невидимы) ей вспомнилась ночь, очень, очень похожая на нынешнюю.
... Это было спустя всего несколько месяцев после выхода первой (и единственной) пластинки "Индейской Зимы". Они отыграли один из своих лучших концертов на сцене крупного фестиваля, а после шоу басист Роберт (и, как она тогда была уверена, любовь всей ее жизни) похитил Саманту и увез кататься на своем двухместном "хаммере". Тогда тоже были только ночь, звезды, теплый летний воздух и ощущение бесконечной правильности происходящего. Юная Сэм прижималась к горячей спине Роба, его длинным волосам, и знала: она счастлива, счастлива так, как описывают книгах и фильмах, как поют в песнях. Как она сама поет в песнях.
А наутро была первая передозировка Пола, ссора и изгнание его из команды. Они слишком поздно поняли, что Пол мог быть законченным торчком и истеричкой, но без него "Индейская Зима" была лишь милой однодневкой, которых в те дни были сотни. Вскоре Роб молча снимет с плеча бас-гитару на последней репетиции "...Зимы" поставит ее у стены, и таки выдвинет ей ультиматум («я или группа»). А потом – навсегда уйдет из команды и жизни Сэм. И у нее уже никогда не будет той ночной дороги, цветов в волосах, любви, преображающей все вокруг, вечности и бессмертия. Хотя будет еще немало групп (участники которых с каждым разом становились все моложе и все бесталаннее) и немало мужчин (каждый из которых был хуже предыдущего, пока долгие пять лет ссор и высасывающей все соки рутины с Ником не убедили Сэм в том, что иногда лучший мужчина – это отсутствие мужчины).
Но Джереми – не мужчина. Джереми – это океан, в который хочется заплывать глубже и глубже. С ним самые простые вещи обретают какой-то сакральный смысл.
И в такие минуты Сэм становилось особенно страшно от мысли, что не может просто так неземной Джереми вечно растрачивать свое драгоценное время с такой обычной и очень человеческой Самантой. Он исчезнет, когда-нибудь все исчезают, – а она теперь просто не сможет жить. Не сможет паять из разобранных механизмов и выторгованных на барахолках мелочей сказочные серьги, браслеты и ожерелья. Не сможет ставить старые пластинки на гаражных ярмарках. Не сможет видеть людей. Не сможет есть, пить, спать и дышать. Не сможет.
Но сейчас Джереми рядом с ней, и он ведет свою машину по дороге, бегущей к ее родственникам. Кто знает, может, чудеса действительно случаются, и она заслужила одно из них.
12. Кэрри.
Заснуть так и не удалось. Кэрри вышла из трейлера, кутаясь в найденную в коробке папину рубашку, и уселась на скамейку рядом с трейлером. Светало. Рассвет однозначно был не таким гадким, как сумерки, и девочка постепенно отпускала неприятные мысли. Замерзнув, Кэрри встала и зашагала вдоль трейлера. Как вдруг сзади ее схватила огромная рука:
– Маленькой Кэрэли не спится? С такими сисечками и мне бы не спалось!
Роджерс. В стельку пьяный после очередной ночной попойки. Кэрри затошнило от запаха пива, смешанного с дешевыми бургерами.
– Пошел на хрен, придурок!
– Тише, тише, тут же все свои! Ох какая же ты сладенькая, Кэрэли, всё бы отдал, чтобы потрогать тебя как следует. Ну куда же ты, куда?
Кэрри вырвалась, но огромная рука соседа успела ощутимо проехаться по ее груди, зацепившись за медальон. Девочка убежала в трейлер забралась под одеяло и снова разрыдалась. Нельзя ни на секунду забывать о том, что она в аду, который длится от рассвета до рассвета.
13. Джереми.
Потянувшись, чтобы размять затекшие от длительной поездки плечи, Джереми вышел из машины. Сэм выскочила раньше, и уже стучала в двери старенького белого трейлера. Джереми осмотрелся. Возможно, лет пятнадцать назад этот район и был пригодным для жилья, как те трейлер-парки, в которых ему приходилось бывать, но сейчас это было действительно именно то жутковатое место из рассказов Сэм. Всего несколько трейлеров, некоторые заброшенные, а позади – древний лес, отгороженный невысоким забором. Все дышало мрачной безысходностью, будто бы он попал в одну из детских страшных историй, которые они пересказывали друг другу у костра в лагере бойскаутов.
"Да уж, не хотелось бы тут застрять надолго", – подумал Джереми, но тут его взгляд упал на стоявшую у трейлера Саманту, и ее вид прогнал все грустные мысли. Он бы еще тысячу раз приехал в места и похуже этого, лишь бы быть с этой невероятной женщиной, сбывшейся мечтой юности. Спокойная и мечтательная Сэм не просто уделывала его бывшую жену – меркантильную скандалистку. Саманта была просто ангелом, правда, сошедшим не с небес, а со сцены рок-фестивалей семидесятых. С ней он чувствовал себя практически таким же счастливым, как и в восемнадцать. В эту секунду неуловимая светлая тоска по тому беззаботному времени захлестнула его: хотелось снова видеть впереди только чистый лист, когда каждое событие кажется приключением, а женщины – недоступными волшебными богинями. Но ему, Джереми, и так не на что жаловаться: он еще далеко не стар, и в его жизни наконец появилась его собственная богиня, лучшая женщина на земле, которая уж точно не даст ему соскучиться.
– Джереми, познакомься, это Ширли, моя невестка!
Вместе с Сэм к нему подошла высокая рыжеволосая женщина, еще достаточно молодая и когда-то очень красивая. Но опухшее лицо, спутанные волосы и запах перегара (почувствовавшийся, когда Ширли выдохнула "Привет!") заставили Джереми сменить сменили первое впечатление с интереса на жалость.
– Ширли, это Джереми, мой...
– Будущий муж! – решил немного понаглеть Джереми, и наигранно не обращая внимания на шок в глазах Саманты, продолжил, – Привет, Ширли, рад знакомству! Сэм, мне много о вас с дочерью рассказывала.
– Тоже очень рада, а Кэрри еще спит. Вы так рано... Хотите перекусить? Правда, у меня только консервы... – Ширли выглядела растерянной и не до конца протрезвевшей.
– Мы привезли еды. Да и вообще, Ширли, мы же не есть сюда приехали! Расскажи, как у вас тут дела? – принялась расспрашивать невестку Сэм.
Тем временем Джереми решил пройтись по трейлер-парку. Все попадавшиеся ему на глаза предметы – поломанные садовые стулья, лысые шины, дырявые ведра – только усиливали мрачное впечатление от этого места.
Вдруг в траве что-то блеснуло. Нагнувшись, он увидел медальон, похожий на один из тех, которые делает Сэм.
– Саманта! Это твое? – подняв находку, спросил Джереми, передавая медальон своей девушке.
– Не мое... Но я его почему-то помню, – задумалась Сэм, водя пальцем по металлическому орнаменту.
– Это медальон Ричарда, – покрутив в руках украшение, сказала Ширли. – Он с ним не расставался. Я чего-то была уверена, что он был на нем в тот день, когда... Когда... – Ширли сглотнула. – Наверное, Кэрри нашла его в коробках со старыми вещами. И тут же потеряла.
– Мама! Ты нашла мой медальон?!
Джереми показалось, что он сходит с ума. На пороге трейлера появилась юная Саманта. Почти такая же, как на обложке пластинки, которая теперь (а чего теперь? он ее где-то в другом месте хранил до этого?) хранилась у него дома. Только рыжеволосая.
14. Кэрри. Дневник.
«Чувствую себя, как в детстве, когда случайно нашла конфеты, припрятанные мамой к Хэллоуину, и решила все-таки съесть всю упаковку, прекрасно зная, что мне влетит. Но я просто не могла удержаться! Как сейчас не могу удержаться, чтобы не думать о Джереми. Мне ужасно стыдно, ведь он – жених тети Сэм. Но он настолько замечательный, волшебный и непохожий ни на кого из здешних мужчин, что я просто не могу думать ни о чем и ни о ком другом.
С другой стороны – это всего лишь мысли, которые не увидит никто, поэтому я могу позволить себе скушать пару конфеток, то есть немного подумать о Джереми. Только что мы обедали все вместе, и он был... Не знаю. Иногда я пыталась представить, как бы вел себя Стивен, если бы он очутился у нас в трейлер-парке, и это было сложно. Сейчас понимаю: так, как Джереми. Никаких глупостей и пошлостей, и в то же время... Когда у меня закончилась кола в стакане, он просто взял и налил мне еще. Без всяких "на тебя колы не напасешься", "детям вредно" или "поухаживаю-ка я за юной леди!"
Кэрри нашарила на стоящей рядом тарелке еще кусочек привезенного тетей Сэм магазинного чизкейка, и положила его в рот. Было невероятно вкусно. Кэрри очень обрадовалась десерту, тем более что мама наотрез отказалась взять хотя бы кусочек.
Облизав пальцы, Кэрри продолжила:
«Он замечательный. И так похож на Стивена. Не то, чтобы внешне, ведь Джереми все-таки постарше, но, думаю, Стивен в жизни должен быть именно таким. Когда-нибудь я с ним все-таки познакомлюсь, и теперь знаю, как нужно себя вести, чтобы не показаться дурочкой. Вести себя нужно просто, потому что он наверняка такой же простой и замечательный. Как Джереми.
И знаешь, дорогой дневник, я рада, что чудесный Джереми достался тете Сэм. Она заслужила. Она невероятная. Она умудряется радовать меня каждый раз, когда казалось, что ничего хорошего в моей долбанной жизни произойти не может. Только благодаря Сэм (ну и «Смитс» - я продолжаю верить, что когда-нибудь сумею выбраться отсюда)».
15. Саманта.
После обеда Ширли отправилась на задний двор – вымыть тарелки под шлангом. И пока Джереми, вызвавшийся починить расшатавшуюся дверцу шкафичка, стучал молотком, Сэм последовала за невесткой.
– Ширли, нам нужно поговорить. И ты догадываешься, о чем.
– Догадываюсь, ты снова начнешь читать мне проповеди в духе Общества Анонимных Алкоголиков, – огрызнулась Ширли.
– Ширли, дорогая, я не хочу повторять одни и те же слова, но ты же близкий мне человек и я желаю тебе только добра, – заметив, что невестка начинает заметно раздражаться, Сэм решила перейти к главному. – Ты же сама на себя не похожа. Я же видела, что с тобой случилось, когда ты увидела старый медальон Ричи. Мне тоже его ужасно не хватает, и я никогда не смирюсь, с тем, что его больше нет, но жизнь же продолжается, Ширли. И Кэрри, подумай, что с ней будет, если ты...
Все это время Ширли молча слушала, меланхолично оттирая давно уже чистую тарелку.
– Ты многого не знаешь, Сэм. – наконец выдавила она.
–Чего? Чего я не знаю? Я зато прекрасно вижу, что моя единственная племянница сходит с ума в полузаброшенном трейлер-парке среди алкоголиков, безумных старух и бродяг, а ее мать спокойно наблюдает за этим, решая все вопросы покупкой новой бутылки на пособие по безработице! – Саманта уже не могла сдерживать эмоции. – Ты думаешь, если бы Ричи видел тебя сейчас, он бы обрадовался?
– Прекрати, пожалуйста прекрати... – Ширли опустила чистую тарелку на землю, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Прости, знаю, что всё это звучит жестко, но я действительно не могу понять тебя, не понимаю, почему ты бездействуешь? – Сэм присела рядом с Ширли и обняла ее за плечи. – Почему отказываешься уехать отсюда? Ведь я и всегда были готовы помочь. И сейчас готовы...
– Если бы ты знала, Саманта, если бы ты знала, насколько я хочу уехать отсюда. – прошептала Ширли.
– Так почему не уезжаешь, Ширли? Скажи мне. Ты же знаешь, я пойму.
Ширли подняла голову и пристально посмотрела в глаза Сэм.
– Я бы очень хотела рассказать тебе всё. Веришь, все отдала бы, чтобы взять и рассказать. Но я не могу. И пожалуйста, давай не будем об этом. От таких разговоров мне еще больше хочется виски. А мне совсем не нравится перспектива нарезаться на глазах у твоего нового бойфренда.
Мысль о Джереми, как всегда, на мгновение унесла в небеса, но, взяв себя в руки, Сэм решилась сказать Ширли то, о чем думала уже полгода:
- Ширли, как бы мне ни было больно видеть тебя, погибающую – без всякой на то причины! – в этом ужасном месте, это твой выбор и твоя жизнь. Но Кэрри не заслужила такой участи. Ей скоро шестнадцать. Она неглупая девочка. И смогла бы поступить в колледж в Чарлстоне и найти какую-то работу, чтобы оплачивать обучение. А я бы помогла ей на первых порах...
Рыжие волосы Ширли, казалось, пылали огнем на фоне ее побледневшего лица. Тихо-тихо, но очень твердо она произнесла слова, которые заставили Сэм похолодеть:
- Саманта. Слушай меня внимательно. Ты можешь говорить что угодно, делать что угодно, но Кэрэли останется здесь. И я сделаю для этого все возможное и невозможное.
Ошарашенная, Сэм какое-то время не могла найти слов, но постепенно злость взяла верх:
- Ты в своем уме? Ты намерена держать ее здесь силой? Она живой человек! Ты хоть понимаешь, что рано или поздно она попросту решит сбежать!
- Только через мой труп, Саманта. А, вот и твой жених идет. – Ширли вяло улыбнулась подходящему Джереми, и, подняв тарелки, поспешила к трейлеру.
16. Кэрри.
Кэрри только-только успела закрыть дневник и спрятать его под подушку, как в трейлер ворвалась мама, которая, не глядя на нее, поспешила на кухню – к заветному мини-бару, куда же еще. Раздосадованная тем, что даже приезд гостей не смог заставить маму держать себя в руках, Кэрри выскочила из трейлера и тут же столкнулась с Самантой.
- Кэрри. Нам надо поговорить.
- Ты насчет мамы?.. Мне так стыдно! Еще и перед Джереми.
- Не в этом дело. – Тут Кэрри заметила, что на Саманте, которая весь день светилась от счастья, попросту не было лица.
- Что-то случилось?
Саманта молчала, пока они с племянницей не отошли на безопасное расстояние.
- Твоя мама хочет, чтобы ты оставалась в трейлер-парке.
Кэрри мрачно рассмеялась.
- И ты из-за этого так расстроена? Ты же помнишь, какую истерику она закатила, когда мы с тобой решили съездить к бабушке с дедушкой. Я уже давно поняла, что после того случая, когда я заблудилась в лесу, у нее началась паранойя, и ей постоянно кажется, что со мной что-то случится. Сколько я ей ни говорила, что со мной что-то случится скорее в этом трейлер-парке сраном!
- Кэрри!
- Прости. Так вот, я просто жду момента, когда окончу школу, и тогда..
- Нет, Кэрри, ты не поняла. Твоя мама хочет, чтобы ты не уезжала отсюда никогда.
Противный холодок пробежал куда-то к ногам Кэрри.
- Она так и сказала.
- Ага. Она настроена серьезно. – Видя, как погрустнела племянница, Саманта приобняла ее. – Но мы что-то придумаем, я обещаю.
Кэрри стояла, опустив голову, и нервно теребила отцовский медальон.
- Сэм, я не могу понять одного. Если она моя мама, почему она не видит того, что я схожу с ума здесь, что я все бы отдала, лишь бы вырваться отсюда? – в голосе девочки было столько горечи, что Сэм решила быть честной:
- Я не знаю, дорогая. Не знаю. Я поговорю с ней еще раз. Постараюсь убедить.
Кэрри и Сэм повернули обратно к трейлеру, и тут навстречу им показался Джереми:
- Ширли сказала, что тут недалеко есть магазинчик, где продают бензин, я решил сходить, пока еще светло, чтобы на обратном пути нигде не застрять.
Сэм вспомнила, что по дороге сюда они заправили полный бак, но ни один мужчина в мире не заслуживает ада в лице уикенда с ее не самой покладистой невесткой. А уж тем более ее Джереми.
- Да, он тут рядом! Но его не так просто найти, идем, я покажу! – Кэрри поспешила на помощь к Джереми, а Саманта, выдохнув, отправилась к трейлеру. Это будет непростой вечер, понимала она. Разряженный воздух давил, предвещая грозу, но главная гроза, безусловно, ждала ее в домике на колесах, который много лет назад она помогала выбирать брату («как тебе этот, Сэм? В нем должно быть удобно переезжать! Мы с Ширли решили не задерживаться на одном месте больше пары-тройки лет»).
Это будет очень непростой вечер, но она должна быть стойкой и настойчивой. Убедить Ширли дать Кэрри свободу. Ведь как возвращаться завтра в Чарлстон и наслаждаться счастливой жизнью с лучшим в мире мужчиной, зная, что маленькая Кэрэли, так похожая на Ричарда, заперта в этом аду?
17. Джереми.
- Вот и магазин! И по-моему, еще даже открыт. Странно, старик Харт обычно не особо любит засиживаться допоздна. Так что лучше поспешить!
Послушавшись совета своей юной спутницы, Джереми зашел в магазин, рассчитался с неопрятным полупьяным стариком, забрал не особо-то и нужную ему канистру бензину и вернулся к Кэрри. Они медленно зашагали в сторону трейлера, и Джереми чувствовал, что теряется рядом с этой совсем юной, но невероятно красивой девочкой. Чтобы нарушить неловкое молчание, он задал первый пришедший на ум вопрос:
- Мы с Сэм все батарейки в городе скупили, когда к тебе ехали! А что ты слушаешь?
Эта тема заставила удрученную девочку просто-таки расцвести. С блеском в глазах она начала что-то рассказывать ему, но Джереми не слышал. Он смотрел на ее рыжие волосы, угловатые плечи, маленькую, но заметную грудь… Лицо, которое в сумерках все больше напоминало ему Саманту. Ту, в мечтах о которой он засыпал каждую ночь много лет назад. Ту, чье случайное прикосновение после выступления ее группы в 1971-м (она подписывала ему сорванную где-то афишу) возбудило его больше, чем любая из его женщин. Ту, которая так и осталась самой главной мечтой его жизни. За которую не жалко и самой жизни.
Джереми казалось, что он сходит с ума. Остатки его разума цеплялись за образ Сэм, которая ждала его в трейлере – родная, любимая, пусть и не 20-летняя, - но белая маечка Кэрри, отливающая синевой в сумерках, небрежно обмотанная вокруг округлившихся бедер мужская рубашка, странный блеск ее индейского медальона, медь ее волос заставляли его задыхаться, теряться в пространстве и времени. Он будто бы снова пробирался сквозь толпу фанатов, теряя пуговицы и получая синяки, снова тянулся к окруженной счастливчиками вожделенной вокалистке, оглушенный ревом гитар из динамиков, снова на мгновение касался ее руки. От этого прикосновения подкашивались ноги, пересыхало во рту, сердце набирало какую-то космическую скорость, а весь мир сосредотачивался на ощущении ее нежной кожи. И он целовал ее руку, жадно вцепившись в запястье, целовал ее локоть, плечо, целовал в щеку, в висок, в губы, в губы…
…Кэрри с силой рванулась и убежала. Канистра с бензином упала на землю. Джереми хватал ртом воздух, чувствуя страшную слабость в ногах. Ему казалось, будто бы огромная стена только что обрушилась на него, раздавив все то, что он считал собой.
18. Саманта.
Добравшись до трейлера, Сэм негромко постучала. Ответа не было. Сэм постучала еще раз, а потом толкнула поддавшуюся дверь. Осмотрелась и увидела сгорбившуюся за столом Ширли. Сэм подошла ближе, и поняла, что ее предположение было верным: перед женщиной стояла на треть пустая бутылка виски.
- Привет, Сэм, - грустно улыбнулась Ширли.
- Привет.
Саманта действительно не знала, как начать разговор. За окном усиливался ветер, но жара не исчезала, и вязкая, давящая тревога повисла в воздухе. Пока Сэм пыталась подобрать нужные слова, заговорила Ширли.
- Сэм. У тебя было такое, что ты кого-то любишь – больше всего на свете – и боишься одновременно?
- Что ты имеешь в виду?
- Просто ответь!
- Не было. Наверное. Но я не понимаю, о чем ты.
Ширли залпом опустошила свой стакан, поднялась, достала второй и наполнила оба.
- Сэм. Выпей со мной, пожалуйста.
Саманта послушно взяла стакан, криво улыбнувшись, качнула им в сторону стакана Ширли и отпила.
- Наверное я устала, Сэм, очень устала, - Ширли говорила куда-то в сторону, и Сэм, потягивая крохотными глоточками напиток, молчала, чтобы не мешать ей. – Мне не хочется, чтобы ты считала меня монстром, правда.
- Ну что ты…
- Брось, ты так думаешь. Будто бы я не знаю, - Ширли бросила взгляд на сестру мужа и снова уставилась в стену. – Поверь, я бы все отдала, лишь бы Кэрри была счастлива. Но я вправду не могу допустить, чтобы она уехала из трейлер-парка.
- Почему?
Ширли подняла глаза, и пристально посмотрев на Саманту, четко произнесла.
- Потому что я поклялась Ричи.
- Что?! - От удивления Саманта чуть не выронила стакан.
- Это правда, Сэм.
- Что за чушь! – такая нелепица о брате вывела Сэм из себя. - Ричи не мог просить тебя пообещать такое. Он обожал перемены, и был уверен, что совсем скоро вы уедете отсюда. Тем более, он и в мыслях не допустил бы, чтобы его любимая дочь всю жизнь гнила в этой канаве! – разъяренная, Саманта уже не выбирала слов.
- Это была его последняя просьба. – Ширли говорила тихо, заставляя прислушиваться к каждому слову. – Отправляясь… в тот самый рейс, он взял с меня обещание никогда не отпускать дочь за пределы трейлер-парка. И не уезжал, пока я не согласилась. Лучше бы я отказывалась до последнего, - голос Ширли дрогнул, она судорожным глотком допила стакан и налила себе еще.
- Но… почему?
Глотнув, Ширли продолжила:
- Это было на следующий день после того, как Кэрри потерялась.
Сэм облегченно выдохнула:
- Да, Кэрри рассказывала мне! Как она, пятилетняя, несколько часов бродила по лесу, пока ее не вывела к дому старушка-соседка. Говорила, вы тогда страшно переживали. Понятно, почему Ричи попросил тебя следить за дочкой. Но ей же уже не пять лет! Неужели все дело в этом?
Ширли снова подняла взгляд на Сэм и посмотрела так, что все недавнее облегчение исчезло в момент:
- Сэм. Дело в том, что тогда (а сейчас есть?) у нас не было никакой старушки-соседки. И в том, что Кэрри бродила по лесу не несколько часов. А шесть дней.
19. Кэрри.
Она бежала, не разбирая дороги. Куда угодно, только бы подальше от Джереми, его крепкой хватки, его невидящего взгляда, его поцелуев. Кэрри выворачивало наизнанку от одного только воспоминания о том, что еще несколько часов назад она мечтала об этом мужчине, и даже ревновала его к Сэм! Ей было противно, что она сравнивала его со Стивеном. В эту секунду даже Стивен казался ей отвратительным. Гадко, как же гадко. А самым ужасным было то, что добрая, хорошая тетя Саманта даже не догадывается, за какого придурка выйдет замуж.
Запыхавшись, она остановилась, чтобы отдышаться, и тут же почувствовала цепкую руку на запястье. Чертов Джереми, почему он так быстро бегает? – подумала Кэрри и в ту же секунду ощутила на щеке горячее, пахнущее дешевой икрой, дыхание:
- Куда маленькая Кэрэли так торопится? Теперь можешь отдохнуть. Ты прибежала, сладенькая.
20. Саманта.
- Шесть дней? Этого не может быть, Ширли, ты что-то путаешь, это же бред… - Саманта просто не могла поверить услышанному, а Ширли, не сводя взгляда со стены, продолжала:
- В тот вечер я была уверена, что Кэрри будет играть с соседскими девочками, решила сбегать за продуктами в магазин. Хотела вечером сделать чизкейк. Я никогда себе не прощу этот чизкейк, никогда. – Ширли вылила остатки виски в свой стакан. – Когда я вернулась, девочек уже не было. Я побежала к миссис Роджерс, и та заверила меня, что Молли и Джина собрались на речку, и Кэрри, наверняка, отправилась с ними. Ты не представляешь, что я пережила за те два часа, пока девочки не вернулись из лесу. Но это не сравнится с тем, что я почувствовала, когда поняла, что все это время с ними не было моей Кэрэли.
Ширли поставила полный стакан на стол и подперла опухшую щеку рукой. Ее речь становилась все более неразборчивой, а Сэм, казалось, совсем разучилась дышать, стараясь вслушаться в рассказ невестки. В который верилось с трудом.
- Я побежала в лес. Искала Кэрри, звала ее. Без-ре-зуль-тат-но. Пришла домой, надеялась, она уже там. Чудом каким-то. Но вернулся только Ричи. Мне кажется, я сама умерла в тот момент, когда сказала ему, что наша дочь… пропала. – Ширли пьяно засмеялась. – Мы искали ее всю ночь. Весь следующий день. Потом искал только Ричи, а я ждала дома. Сходила с ума. Проклинала себя за то, что оставила Кэрри одну.
Ширли качнулась на табуретке, пытаясь подложить под себя ногу, но потерпев неудачу, вернулась к прежней позе:
- Я почти не помню те дни. Все было, как в тумане. Мы уже потеряли надежду, вернее я потеряла надежду, и смысл жить вообще. А Ричи – ты же знаешь его. Он все время проводил в лесу. Не спал, почти не ел. И на пятый день поисков…
Ширли уронила лицо на руки, сминая нечувствительную к прикосновениям кожу:
- На пятый день поисков Ричи принес из леса курточку Кэрри. Розовую. Твой подарок, кстати, Сэм. Курточка была порвана и вся в крови.
В этот момент у Саманты появилось ощущение того, что она слушает какую-то дешевую радиопьесу. В то, что говорила Ширли, поверить было, мягко говоря, невозможно. Она приподнялась, чтобы попытаться сменить тему, уговорить невестку лечь спать и закончить разговор утром, но тут ее взгляд упал на переполненное мусорное ведро в углу кухни. Из которого выглядывал выпачканный чем-то коричневым рукав старой детской курточки. Той самой, которую она когда-то почти час выбирала в одном из детских магазинов Чарлстона.
Сэм медленно опустилась на табуретку. Тут в трейлер ворвался запыхавшийся и какой-то растерянный Джереми с канистрой в руке:
- Сэм! Ты… - Он огляделся, скользнув взглядом по полудремлящей на столе Ширли. – А Кэрри дома?
- Кэрри ведь была с тобой... – начала Сэм, но Джереми перебил ее:
- Мы немного разминулись. Побегу ее встречу! – опустив канистру на пол, Джереми выбежал из трейлера.
- Сэм! Что случилось? Где Кэрри? – очнулась из пьяного забытья Ширли.
- Все хорошо, родная, она сейчас вернется, - сама не понимая, что говорит, ответила ей Сэм.
21. Кэрри
В трейлере Роджерса ужасно воняло нестиранной одеждой, мусорным ведром и перегаром. Кэрри вырывалась, пыталась лягнуть Роджерса ногой, укусить его за руку, но тот уже захлопнул спасительную дверь.
- Старик сверху услышал меня! Попалась, птичка сладенькая! – хохотал пьяный в стельку Роджерс, таща Кэрри к дивану и сбивая по пути какие-то бутылки.
- Отпусти! – заорала Кэрри, но мощная пощечина заставила ее замолкнуть.
- Не ори, сука, - Роджерс швырнул ее на грязный продавленный диванчик и наступил коленом на грудь, одной рукой ухватив ее обе руки, а второй – расстегивая собственные джинсы. - А то мамашке твоей долго придется тебя по всему лесу собирать. Если она когда-нибудь проспится!
Кэрри еще раз рванулась, но мощное тело Роджерса уже навалилось на нее, его огромные руки разрывали ее белую маечку, шарили по груди, сжимая до синяков. В какой-то момент она перестала вырываться, реальность проваливалась куда-то в темноту, и девочке казалось, что она – огромный тонущий корабль, качающийся на волнах, погружающийся то в холод глубины, то в жар солнечного света.
- Да, да, вот так, умничка, сладенькая! - Роджерс с силой вцепился ей в плечо, и будто на секунду застыл. Воспользовавшись этим, вернувшаяся из забытия Кэрри вскочила и, собрав все силы в один рывок, сбросила Роджерса с себя и кинулась к двери.
- Куда?! – взревел Роджерс и бросился за ней, пытаясь в стянутых джинсах.
Но Кэрри уже выбежала из трейлера и бежала прочь, прочь, подальше отсюда. Она не видела, как преследующий ее Роджерс, подтянув штаны, снова падает – поскользнувшись на одной из бутылок – и неудачно приземляется, раскроив углом стола висок. И какое-то время, глядя пустыми глазами в потолок, еще улыбается, пока его правая рука судорожно нащупывает воспоминание о маленькой сладкой груди маленькой сладкой Кэрэли.
22. Саманта
Казалось, будто бы весь мир наваливался своей тяжестью на плечи Саманты, по мере того, как Джереми рассказывал ей, почему Кэрри убежала. Сэм могла бы поспорить, что с момента, когда они оставили уронившую голову на руки Ширли спать за столом, она успела прожить несколько жизней. На самом деле – прошло всего около четверти часа сбивчивого, путаного рассказа Джереми. Она одновременно готова была лопнуть от обиды, ненавидела того, без кого еще пятнадцать минут назад не представляла своей жизни, жалела свою маленькую племянницу, переживала за нее и проклинала тот день, когда притащила Джереми в чертов трейлер-парк.
Ей хотелось вывалить своему еще-четверть-часа-назад-жениху все, что она думала о его поступке. Но вместо этого она неожиданно для себя сказала:
- Знаешь, а я, кажется, тебя помню. Парня с плакатом на концерте. Да, это точно был ты. Кто ж знал, что оно вот так…
Саманта остановилась и как-то неестественно засмеялась. Джереми повернулся к ней и взял ее руки в свои..
- Мне нет прощения, знаю. Но, Сэм, с того самого момента, когда я впервые услышал твои песни, я ни одну женщину не любил сильнее, чем тебя. И клянусь, я бы жизнь отдал, чтобы все было по-прежнему. Мы с тобой вдвоем. Навсегда.
Чувствуя, будто снова летит по ночной трассе, прижимаясь к крепкой спине, Саманта сбросила с себя непосильную ношу:
- Зачем такие жертвы, Джей? Просить прощения будешь у Кэрри. Когда мы ее отыщем. Поэтому идем быстрее, темнеет.
23. Кэрри
Сумеречное небо серело в просвете черных-черных деревьев. Кэрри опустила голову и снова уставилась на быстротекущую речку. Ее трясло, но не от холода (хотя белая маечка была разорвана почти до талии), а от жара горящих синяков. Начал накрапывать дождь. Кэрри вдохнула, зажмурилась и сделала шаг вперед. Ледяная вода затекала в кроссовки, обжигая щиколотки. Девочка сделала еще шаг вперед – и вдруг почувствовала чье-то присутствие сзади. «Роджерс», - Кэрри бросилась вперед, но, очутившись в воде по колено, обернулась: это был папа.
- Привет, доченька.
Кэрри не хотелось ничего отвечать. Она стояла, опустив голову, разглядывая воду, постепенно становящуюся все более черной.
- Кэрэли. Мой маленький паровозик-беглец. Ты помнишь, как мы с тобой играли?
- Никогда не забуду, папочка. – Кэрри развернулась и медленно брела в сторону берега, к отцу, который так же медленно отдалялся. – Папа, что мне делать? Я больше не могу так жить. – Кэрри плакала – Но отсюда невозможно выбраться.
- Нет ничего невозможного, Кэрэли, – помолчав, ответил призрак, - но у всего есть цена. Иногда слишком высокая. Прости меня, родная, это моя вина.
- В чем, папа? – понимая, что начинает мерзнуть под все более настойчивыми каплями дождя, Кэрри не глядя развязала рукава намотанной на бедра папиной рубашки и надела ее.
- Мне просто очень, очень хотелось еще раз тебя увидеть родная. Я был готов на все. Но никогда не знаешь, куда приведет дорога, когда съезжаешь с рельс.
Кэрри опустила руки в карманы рубашки, и в одном из них нащупала обрывок книжной страницы, с изображением медальона, который все еще висел у нее на шее. Смутная догадка скользнула в голове девочки.
- Это из бабушкиной книги. – Папа… Это была бабушка? Она привела меня домой, когда я заблудилась? – не до конца понимая, что именно говорит, спросила Кэрри. – Но ее ведь не стало еще до моего рождения.
- Пра-пра-пра-бабушка, думаю, Кэрри. Я сам ее не застал. – грустно и как-то глуповато улыбаясь, отвечал отец. – Только ее медальон. И книгу. Когда она… пришла, она сказала мне, что за все надо платить. И что назад пути не будет. И я согласился.
- Медальон. – Кэрри сжимала украшение на шее. – А у меня и нет пути назад, папочка. И вперед тоже. Как у сбежавшего паровозика.
Кэрри улыбнулась тающему призраку отца:
- Я тебя очень люблю. Ты тоже меня прости.
И побежала вперед, отчетливо видя у себя в голове дальнейший путь через темный лес.
24. Ширли
Ширли подняла ставшую невероятно тяжелой голову со стола. Вокруг сгущались сумерки, но она все еще могла разглядеть пустую бутылку и стаканы (пустой – свой, наполовину полный - Саманты) на столе. В голове шумело, язык казался непропорционально огромным, занимая все место во рту. Пошатываясь, Ширли встала и начала искать воду. В трейлере воды не оказалось, поэтому Ширли, по дороге осушив стакан Саманты, вышла и побрела куда-то вперед, не ощущая капель набирающего силу дождя.
Постепенно события недавних часов начали восстанавливаться. Она рассказала Саманте все то, что мучило ее целое десятилетие, и теперь чувствовала себя невероятно свободной. Ширли бежала бы вприпрыжку, как маленькая девочка, если бы не отяжелевшее непослушное тело.
Мысль о дочери заставила ее на секунду остановиться? Где Кэрри? Куда она убежала? Нашел ли ее Джереми? Но – и если бы не алкоголь, Ширли бы не поверила в то, что действительно это ощущает – безумная тревога о дочери, не покидавшая ее с того самого момента, когда маленькая Кэрри убежала в лес, куда-то исчезла. Вместо нее пришло четкое осознание того, что ее девочка ей больше не принадлежит. Наверное, с того самого момента, когда девочка нашла отцовский медальон. А может, и с того злополучного дня, который навсегда разрушил ее счастливую семейную идиллию, отняв сначала дочь, а потом и мужа. А может, и никогда не принадлежала ей самая замечательная в мире дочь, за которую она была готова отдать жизнь, но в результате – погубила и ее, и человека, которого любила больше всех на свете, да и саму себя.
Ширли остановилась на берегу реки, не догадываясь, что именно здесь всего несколько минут назад стояла Кэрри. Присев на корточки, женщина зачерпывала ледяную воду и жадно глотала ее. Напившись, Ширли встала и зашла в воду, надежно оберегаемая действием виски от холода бурного потока реки. Ширли легла на спину, и плыла куда-то вниз по течению, чувствуя себя абсолютно счастливой. Она вспоминала смуглую кожу и огромные глаза Ричи, смеющуюся Кэрри, бесконечные пироги, которые готовила для мужа и дочери, свадьбу, студенческий поход, где встретила свою первую и единственную любовь, детство на ферме в Джорджии. И каждое событие ее какой-то нелепой жизни впервые оказалось наполненным каким-то особым смыслом.
И даже норовящая попасть в нос и рот, тянущая вниз, вода не была в силах помешать ее вымученному безграничному спокойствию и счастью.
25. Кэрри
Вбежав в темный трейлер, промокшая под дождем Кэрри на ощупь схватила первые попавшиеся под руку джинсы, майки и рубашки, вытрясла коробку со своими скромными сбережениями в карман, осторожно, несмотря на спешку, взяла с кровати плеер, кассеты и блок батареек, и, затаив дыхание, подошла к крючку для одежды у входа. Свободной рукой девочка нашарила куртку Джереми и принялась изучать карманы, чуть было не вскрикнув, когда в одном из них нащупала ключи.
Выскочив из трейлера, и сразу же очутившись под стеной ливня, Кэрри открыла машину потенциального дядюшки, забралась внутрь, бросила вещи на сидение рядом с собой и повернула ключ зажигания, вспоминая, как папа когда-то пытался учить ее водить машину. Услышав звук мотора, секунду поразмышляла, а потом взяла с соседнего сидения плеер и надела наушники. Стивен должен быть с ней, когда она покидает это место.
Машина сорвалась с места, и Кэрри, неумело крутя рулем, рывками вывела ее к тропинке. Потом – к трассе.
Автомобиль мчался по дороге. Кэрри крепко-крепко сжимала руль, вдавливала педали и громко подпевала «Смитс» в наушниках. Она – свободна. Никакого Роджерса. Трейлеров. Маминого виски. Призраков. Она доберется до первого большого города и найдет работуИ наконец, почувствует себя живой. Хотя она уже живая. И счастливая. Как никогда прежде. Она сумела вырваться из этого ада.
Внезапно на пустой дороге перед ней появилась одинокая фигурка. Кэрри, путая педали, наконец нащупала тормоз, и глаза в глаза столкнулась с лицом старушки из детских воспоминаний.
- Ты приехала, девочка. Не волнуйся, здесь хорошо. Лучше, чем в трейлер-парке.
26. Саманта.
- Нужно позвонить в службу спасения!
- Ближайший телефон – в магазине Харта. Бежим туда, - Саманту трясло, она полностью вымокла под дождем, и чувство тревоги, преследовавшее ее весь день, выросло до предела, готовясь уступить место отчаянию и панике. – Только давай сначала зайдем в трейлер, может, она уже дома, слушает свой плеер или спит.
К трейлеру они старались идти с деланным спокойствием, хотя внутренне обоим хотелось бежать со всех ног, чтобы развенчать наихудшие подозрения – или подтвердить.
Саманта первой кинулась к двери и забежала внутрь.
- Кэрри!
Тишина.
- Кэрэли, ты тут? Это я, Саманта!
Сэм принюхалась: пахло бензином.
- Что за… Ширли!
В трейлере было темно, но разобрать, что за столом никого не было, можно было и без света.
- Ширли, ты тут?
- Сэм, машина! Ее нет! – прокричал вбежавший вслед Джереми.
- Неужели Ширли… - Сэм нашарила на стене выключатель и щелкнула им. В трейлере на мгновение зажегся свет, который сразу же начал мерцать.
Джереми взял Сэм за руку.
- Проводка… Нам лучше отой…
Договорить он не успел. Одна из розеток выплеснула россыпь искр, которые, добравшись до перевернутой канистры, превратили лужу в полыхающий костер.
- Сэм, бежим! – Джереми толкнул Сэм к двери, и тут прогремел взрыв.
27. Саманта.
- Как ты?
- Лучше всех! – Саманта, чуть потянувшись на неудобной больничной койке, улыбалась склонившемуся над ней Джереми.
- Врачи говорят, что завтра тебя выпишут. Наш дом уже ждет тебя!
- Так люблю, когда ты говоришь «наш», - Сэм попыталась привстать, но сил не было, впрочем, присутствие любимого мужчины не давало ей заострять внимание на таких мелочах.
- Сэм, - тихо произнес Джереми тоном, от которого у Саманты всегда перехватывало дыхание, - я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя и всегда буду с тобой.
- Всегда? – наиграно капризно переспросила Сэм?
- Всегда. – Джереми наклонился, чтобы поцеловать ее, и Сэм расплылась в улыбке, предвкушая самый счастливый момент в своей жизни, которых в запасе у нее было еще много.
…
- Она всегда так улыбается? – спросил впервые побрившийся сегодня (и страшно этим гордившийся!) практикант Грегори Фергюссон своего старшего коллегу Дэвида, не сводя глаз с лежащей на кровати хосписа худенькой женщины.
- Да вот уже года три. С тех пор, как ее сюда привезли,- ответил Дэвид, стараясь не показывать, насколько ему приятно чувствовать себя старожилом, опекающим и просвещающим новичка.
- А что с ней? – сам того не подозревая, Грегори дал Дэвиду уникальный шанс покрасоваться.
- Та еще история! – старательно скрывая свое воодушевление, начал медбрат. – Помнишь историю со сгоревшим трейлер-парком года три назад?
- Конечно! Все помнят. Ник Коллинз об этом в «Пост энд Курьер» писал! Он когда-то в моей школе учился, - зачем-то добавил Грег, будто причастность к жизни местной звезды журналистики добавит ему очков в глазах Дэвида. – Она оттуда?
Будто не замечая вопроса практиканта, Дэвид продолжил:
- Все голову ломали над тем, что же произошло в этом трейлер-парке. Машину этой самой Саманты Айерс нашли в паре миль оттуда. Аккуратно припаркованную на трассе, абсолютно пустую и закрытую изнутри.
- На водительском сидении лежал плеер! Со «Смитс» внутри! – попытался встрять Грег, но натолкнувшись на грозный взгляд Дэвида, умолк, решив не портить отношений с боссом в первый же рабочий день.
- А саму женщину и ее бойфренда полиция обнаружила возле сгоревшего трейлера. Парень был мертв – погиб, спасая ее от огня. А она была жива и даже в сознании... Если это можно так назвать, - Дэвид поправил одеяло Саманты. - …И улыбалась, точно так же, как сейчас, как и каждый день с тех пор.
Воспользовавшись тем, что Дэвид умолк, Грег затараторил, не сводя глаз с Саманты:
- Да! Ник писал, что она единственная выжила тогда. Все остальные жители трейлер-парка, хоть там и человек десять всего оставалось, погибли или пропали без вести. Полиция решила, что причиной пожара стал взорвавшийся газовый баллон, но Ник был уверен, что тут замешана какая-то древняя индейская магия! И я так думаю, - самоуверенно заявил студент, - ведь машина… И эта кассета… И старый медальон на полу машины. Помнишь, Ник писал, что когда копы попытались его поднять, он развалился на кусочки! Что-то тут не так! Ох, все бы отдал, чтобы разобраться в этой истории!
- Пойдем дальше, пацан, у нас много работы, - прервал его внезапно погрустневший Дэвид. За годы работы в хосписе он настолько привык к тому, как легко самое прозаичное и простое желание становилось последним, что сам остерегался желать чего-то, чего не может получить здесь, сейчас и собственным трудом. Например, как бурито, которое ждет его ровно через полтора часа, когда они с этим свалившимся ему на голову активным юнцом закончат утренний обход.
иллюстрация: Евгения Кострыкина