Евангелие богатства и другие сочинения - Эндрю Карнеги.
Книга Эндрю Карнеги «Евангелие богатства и другие сочинения» представляет собой сборник основополагающих текстов одного из самых влиятельных и спорных деятелей американской истории. Сочинения Карнеги не только отражают его уникальную философию богатства и благотворительности, но и дают глубокое представление об экономической и социальной динамике Америки Позолоченного века.
Введение, написанное Дэвидом Насау, биографом Карнеги, задает важнейший контекст для понимания произведений, собранных в этой антологии. Насау представляет Эндрю Карнеги (родился 25 ноября 1835 года в Шотландии) как архетипическое воплощение «американской мечты». Из сына обедневшего ткача, иммигрировавшего в США в 1848 году в возрасте тринадцати лет, Карнеги проделал путь до одного из самых богатых людей в мире. Его трудовой путь начался рано: в тринадцать лет он был бобинщиком на хлопчатобумажной фабрике в Аллегейни-Сити, затем работал рассыльным, телеграфистом, а позже — суперинтендантом Пенсильванской железной дороги. В 1865 году он оставил железную дорогу, чтобы заняться собственным бизнесом, в итоге став главным владельцем самых успешных сталелитейных заводов в Питтсбурге, Пенсильвания. Кульминацией его деловой карьеры стала продажа Carnegie Steel Дж.П. Моргану в 1901 году, сделка, которая принесла Карнеги более 200 миллионов долларов и, возможно, сделала его самым богатым человеком на планете.
Однако, как отмечает Насау, Карнеги гордился не только своими деловыми достижениями, но и своей карьерой писателя. Он начал публиковать письма в газеты еще в подростковом возрасте и продолжал писать до восьмидесяти лет. При жизни он издал семь книг, а также сотни статей, брошюр, речей и писем в редакцию. Диапазон его интересов был широк: от внешней политики и золотого стандарта до банковского дела, тарифов, политики, образования, мировых выставок, истории афроамериканцев, войны, империализма, разоружения и гольфа. Но, безусловно, самые известные его труды — это эссе «Евангелие богатства». В них Карнеги представил последовательную и убедительную аргументацию в пользу обязанности миллионеров раздавать свои состояния при жизни. Хотя его совету последовал только он сам, его идеи нашли широкий отклик в Америке Позолоченного века.
Первая статья Карнеги по этой теме, озаглавленная «Богатство», была опубликована в North American Review в июне 1889 года. В ней он открыто заявил, что его решение отдать все свое состояние не было прихотью или личной причудой. Напротив, это было, как он объявил своим собратьям-миллионерам, долгом богатого человека после обеспечения «умеренных потребностей тех, кто от него зависит», отдать обществу все, что он накопил при жизни. Карнеги резко заявил: «Недалек тот день, когда человек, оставляющий после себя миллионы доступного богатства... отойдет „неоплаканным, неуважаемым и невоспетым”... О таких тогда общественный вердикт будет: „Человек, который умирает таким богатым, умирает опозоренным”». Эта статья вызвала такой ажиотаж, что ее немедленно перепечатали в Англии в Pall Mall Gazette под названием «Евангелие богатства». По предложению редактора North American Review, Карнеги последовал за первой статьей второй, «Лучшие области для филантропии», опубликованной в декабре 1889 года. В этой статье он предложил своим собратьям-миллионерам наилучшие способы раздать свои состояния. В марте 1891 года Карнеги ответил своим критикам в обширной статье «Преимущества бедности», опубликованной в Nineteenth Century. В декабре 1906 года он опубликовал еще одну статью в North American Review, озаглавленную «Евангелие богатства II», которая позже была расширена для включения в его сборник 1906 года «Проблемы сегодняшнего дня: богатство, труд, социализм».
Насау подчеркивает, что интеллектуальные корни эссе «Евангелие богатства» лежат в самопровозглашенном ученичестве Карнеги у английского философа Герберта Спенсера, основоположника социального дарвинизма и автора термина «выживание наиболее приспособленных». Эволюционная философия Спенсера предоставила Карнеги и его поколению миллионеров Позолоченного века основу для рационализации и оправдания их огромного материального успеха. Спенсер «изгнал случайность, удачу, суеверия и случайность из вселенной, „научно” подтвердил, что индустриальное общество управляется „самими законами жизни”, а затем наделил эти законы моральной целью». В спенсеровской вселенной такие бизнесмены, как Рокфеллер и Карнеги, не были «баронами-разбойниками», а были «агентами новой индустриальной эпохи».
Спенсер учил, что за всем стоит цель, включая их экстраординарные состояния. Бизнесмены, подобные Карнеги, накапливали миллионы, потому что они обладали «административными и управленческими талантами», необходимыми для использования сил науки и человеческого труда таким образом, чтобы производить товары и услуги эффективно и дешево для масс. Способность к бизнесу была незаменима для функционирования современного мира; без таких людей, как Карнеги, изобретатели-гении не могли бы проявить себя; рабочие не имели бы работы; капитал оставался бы бездействующим и неиспользованным. Однако Карнеги подчеркивал, что бизнесмен, каким бы талантливым он ни был, не создавал богатство в одиночку. В своем эссе 1906 года «Евангелие богатства II» он писал: «Следует всегда помнить, что богатство является не главным образом продуктом индивидуального труда в нынешних условиях, а в значительной степени совместным продуктом сообщества». В «коммерческую и индустриальную эпоху, в которой мы живем... богатство производилось как по волшебству и доставалось, главным образом, капитанам индустрии, к их собственному большому удивлению».
Чтобы проиллюстрировать, что сообщество, а не индивидуум, было источником всего богатства, Карнеги в своей статье 1906 года приводил истории четырех типичных миллионеров Позолоченного века, которые скопили состояния в железнодорожной, сталелитейной, мясоперерабатывающей и горнодобывающей отраслях соответственно. Он не называл имен, но было ясно, что железнодорожными миллионерами были Вандербильты; он сам был прототипом сталелитейного магната; Филип Армор или Густавус Свифт были королями мясоперерабатывающей промышленности; а Уильям А. Кларк был горняком из Монтаны. Ни один из этих миллионеров, по словам Карнеги, не создал богатство в одиночку. Стоимость акций первого миллионера осталась бы ничтожной, если бы население, обслуживаемое его железными дорогами, не выросло. Рост населения означал увеличение трафика, что напрямую повышало стоимость его акций и дивидендов. Аналогичная история была и с производителем чугуна и стали, мясопереработчиком и горняком. Их состояния «основывались исключительно на потребностях населения» и его росте.
Хотя, по мнению Карнеги, в более широкой схеме накопление капитала в руках немногих (таких как Джон Д. Рокфеллер и Эндрю Карнеги) было целесообразным, это не означало, что эти люди «заработали» эти деньги и могли делать с ними что угодно или передавать их своим потомкам. Напротив, в более широкой эволюционной схеме человеческой истории им были «доверены» эти состояния как «попечителям», потому что они были наиболее приспособлены для их распределения от имени общества в целом.
Парадоксально, но, как отмечает Насау, приверженность Карнеги раздаче своего состояния не сделала его более филантропическим работодателем. Напротив, он стал, если что, более безжалостным в погоне за прибылью, как только решил, что эти прибыли будут распределены при его жизни. Как он объяснял в «Преимуществах бедности» (1891), согласно его новой философии, «долгом миллионера становится увеличение своих доходов. Борьба за большее полностью освобождается от эгоистического или амбициозного налета и становится благородным занятием... Чем больше он делает, тем больше получает общественность». Он убедил себя и пытался убедить других, что для него и других бизнесменов существует моральный императив сокращать заработную плату и увеличивать рабочее время, чтобы повысить прибыльность своих компаний.
Введение завершается упоминанием того, что современники Карнеги-миллионеры, хотя и соглашались с его вкладом в индустриальное общество, отказывались полностью раздавать свои состояния. Насау также указывает на антидемократический патернализм в «Евангелии богатства» Карнеги, где он утверждал, что только миллионер может быть доверен для распределения миллионов. Это приводило к сопротивлению, например, со стороны рабочих, которые возражали против принятия его подарков в виде публичных библиотек, считая, что Карнеги эксплуатировал их, а затем предлагал вернуть часть того, что он взял. Насау приводит наиболее проницательную критику от Уильяма Дьюитта Такера, который утверждал, что проблема не в правильном управлении богатством, а в его накоплении в руках немногих, и что в демократии люди сами должны распоряжаться избытком своего труда. В конце концов, предупреждение Такера становится еще более актуальным: «Я не могу представить себе большей ошибки, более пагубной в конечном итоге для религии, если не для общества, чем попытка заставить благотворительность выполнять работу правосудия».
Эссе «Евангелие богатства» начинается с постановки центральной проблемы, стоящей перед современным обществом: «правильное управление богатством, чтобы узы братства по-прежнему связывали богатых и бедных в гармоничных отношениях». Карнеги признает, что «условия человеческой жизни не только изменились, но и революционизировались» за последние несколько сотен лет. В прошлом существовало мало различий между жилищем, одеждой, пищей и окружением вождя и его слуг, как, например, у индейцев сиу. Однако современный контраст «между дворцом миллионера и коттеджем рабочего» является мерой цивилизационного изменения.
Карнеги утверждает, что это изменение не следует оплакивать, а «приветствовать как весьма благотворное». Он считает, что для прогресса человечества необходимо, чтобы дома некоторых людей были вместилищем всего самого высокого и лучшего в литературе и искусстве, а также всех усовершенствований цивилизации. Это «гораздо лучше, чем всеобщая нищета». Он отвергает идею «старых добрых времен» как идеализированную, заявляя, что возврат к старым условиям был бы «катастрофическим» и «смел бы цивилизацию». Он подчеркивает, что это изменение неизбежно и к нему нужно приспособиться.
Причину изменений он видит в индустриализации и научных изобретениях. Ранее товары производились на дому или в небольших мастерских, где мастер и подмастерья работали бок о бок, что приводило к «социальному равенству». Однако результатом такого производства были «сырые изделия по высоким ценам». Современный мир, напротив, предлагает «товары отличного качества по ценам, которые даже предшествующее поколение сочло бы невероятными». То, что было роскошью, стало необходимостью, и рабочий сегодня имеет больше комфорта, чем фермер несколько поколений назад.
Однако у этого «благотворного изменения» есть своя цена: «собираются тысячи рабочих на фабриках, в шахтах и в конторах, о которых работодатель мало что знает или ничего не знает». Между ними прекращается всякое общение, формируются «жесткие касты», а «взаимное невежество порождает взаимное недоверие». Он признает, что «закон конкуренции» заставляет работодателей прибегать к «строжайшей экономии», включая низкую заработную плату, что приводит к «трениям между работодателем и наемным работником, между капиталом и трудом, между богатыми и бедными». В результате «человеческое общество теряет однородность».
Несмотря на эти издержки, Карнеги защищает закон конкуренции, утверждая, что его преимущества «еще больше». Именно ему мы обязаны «чудесным материальным развитием», которое приносит улучшение условий. Он заявляет, что этот закон «здесь; мы не можем уклониться от него; никаких заменителей для него не найдено», и хотя он может быть «иногда жесток для индивидуума, он лучший для расы, потому что обеспечивает выживание наиболее приспособленных во всех сферах».
Карнеги принимает «великое неравенство среды, концентрацию бизнеса... в руках немногих и закон конкуренции» как «не только благотворные, но и существенные для будущего прогресса расы». Он утверждает, что талант к организации и управлению редок и щедро вознаграждается, потому что такие люди создают капитал, а без них капитал «улетает». Крупные промышленные и коммерческие предприятия должны быть прибыльными, чтобы выжить. Этот закон «столь же благотворен для расы, как и другие».
Он категорически отвергает социалистические или анархистские идеи, которые «стремятся свергнуть нынешние условия», считая их «нападающими на фундамент, на котором покоится сама цивилизация». Цивилизация «взяла свое начало с того дня, когда способный, трудолюбивый работник сказал своему некомпетентному и ленивому товарищу: „Если ты не сеешь, ты не пожнешь”, и таким образом покончил с первобытным коммунизмом, отделив трутней от пчел». Он утверждает, что «на святости собственности зависит сама цивилизация». Коммунизм «раса пробовала». Весь прогресс от «варварских дней» до настоящего времени «является результатом его вытеснения». Карнеги считает, что накопление богатства теми, кто обладает способностями и энергией для его производства, принесло расе «не зло, а добро». Даже если бы коммунизм был «более благородным идеалом», он непрактичен в его эпоху, поскольку потребовал бы «изменения самой человеческой природы — работы эпох».
Карнеги приходит к выводу, что, поскольку существующие условия неизбежно ведут к накоплению богатства в руках немногих, «единственный вопрос, с которым нам приходится иметь дело, — это правильный способ управления богатством». Он предлагает свое решение, выделяя три способа распоряжения избыточным богатством:
1. Оставить богатство семьям умерших: Это самый «неразумный» способ. В монархических странах это привело к разорению потомков. В республиканских странах разделение собственности между детьми справедливее, но Карнеги вопрошает: «Зачем люди должны оставлять большие состояния своим детям?» Он утверждает, что это «неправильная привязанность», которая чаще вредит, чем приносит пользу получателям, и не на пользу государству. Он предлагает «умеренные источники дохода» для жены и дочерей, и «очень умеренные пособия, если таковые вообще есть, для сыновей». Он заявляет: «Я скорее оставлю своему сыну проклятие, чем всемогущий доллар». Хотя существуют «исключения» (сыновья миллионеров, которые служат обществу), «правило» заключается в том, что огромные наследства вдохновляются «семейной гордостью», а не «благополучием детей».
2. Завещать богатство на общественные цели после смерти: Карнеги считает, что это лишь способ распорядиться богатством, если человек согласен ждать своей смерти, прежде чем оно принесет пользу. Он отмечает, что завещания часто не достигают желаемой цели и становятся «памятниками глупости завещателя». Требуется такая же способность использовать богатство на благо, как и приобретать его. Он утверждает, что человека нельзя хвалить за то, что он делает то, что не может не делать (оставляя богатство при смерти), и что такие пожертвования «кажутся настолько лишенными благодати».
3. Управлять богатством при жизни его владельцами: Это «единственный способ использования больших состояний» и «истинное противоядие от временного неравномерного распределения богатства, примирение богатых и бедных — царство гармонии». Эта политика «мощно побудила бы богатого человека заняться управлением богатством при жизни». Это согласуется с «наиболее интенсивным индивидуализмом» и является «дальнейшей эволюцией существующих условий, а не полным свержением нашей цивилизации».
Он решительно выступает за тяжелое налогообложение больших состояний после смерти, считая это «самой мудрой формой налогообложения». Он приводит пример Пенсильвании и Великобритании, которые уже ввели такие налоги. Этот подход «подавляюще побудил бы богатого человека заняться управлением богатства при его жизни». Он не боится, что это подорвет предпринимательство, а скорее сделает его более благородным, поскольку амбицией станет не просто накопление, а возможность передать «огромные суммы государству».
Карнеги предостерегает от неразборчивой благотворительности, утверждая, что «было бы лучше для человечества, если бы миллионы богатых были брошены в море, чем потрачены таким образом, чтобы поощрять ленивых, пьяных, недостойных». Он утверждает, что «из каждой тысячи долларов, потраченных сегодня на так называемую благотворительность, вероятно, 950 потрачены неразумно». Истинная благотворительность должна «помогать тем, кто поможет себе сам», предоставлять средства тем, кто «желает подняться». Он подчеркивает, что «ни индивидуум, ни раса не улучшаются милостыней».
Истинный реформатор осторожен, чтобы «не помогать недостойным, как и помогать достойным». Он ссылается на примеры благотворителей, таких как Питер Купер (Институт Купера) и мистер Тилден (библиотека в Нью-Йорке), которые давали при жизни, чтобы их цели могли быть полностью реализованы. Карнеги утверждает, что избыточное богатство, сосредоточенное в руках немногих и используемое для общего блага, становится «гораздо более мощной силой для возвышения нашей расы, чем если бы оно было распределено малыми суммами между людьми».
В конечном итоге, обязанность человека богатства заключается в следующем: «Во-первых, подавать пример скромной, не показной жизни, избегая показности или экстравагантности; во-вторых, умеренно обеспечивать законные потребности тех, кто от него зависит; и после этого считать все избыточные доходы просто доверенными средствами, которыми он обязан управлять таким образом, который, по его мнению, наилучшим образом способствует достижению наиболее благотворных результатов для общества». Таким образом, человек богатства становится «простым агентом и попечителем своих более бедных братьев».
Эссе завершается знаменитым афоризмом: «Человек, который умирает таким богатым, умирает опозоренным». Карнеги утверждает, что «Евангелие богатства» «лишь вторит словам Христа», призывая миллионера «продать все, что у него есть, и отдать это в высшей и лучшей форме бедным, управляя своим состоянием сам на благо своих ближних». Поступая так, он «приблизится к концу своей жизни уже не как гнусный накопитель бесполезных миллионов, бедный, очень бедный в деньгах, но богатый, очень богатый, все еще в двадцать раз миллионер, в привязанности, благодарности и восхищении своих ближних, и — что еще слаще — утешенный и поддерживаемый тихим внутренним голосом, который, шепча, говорит ему, что благодаря ему, возможно, небольшая часть великого мира стала немного лучше».
Лучшие области для филантропии
Во втором эссе, «Лучшие области для филантропии», Карнеги расширяет свои идеи, изложенные в «Евангелии богатства», предлагая конкретные сферы, куда миллионеры могут направлять свои избыточные средства для достижения наибольшего общественного блага. Эссе начинается с признания положительного отклика на его предыдущую статью, особенно со стороны редактора North American Review г-на Райса. Карнеги вновь утверждает свои основные принципы: законы конкуренции, накопления и распределения являются наилучшими из доступных условий, и богатство должно рассматриваться как священный фонд, управляемый его владельцами при жизни на благо общества. Он снова подчеркивает, что «человек, который умирает таким богатым, умирает опозоренным».
Центральное место в этом эссе занимает предупреждение Карнеги против неразборчивой благотворительности. Он считает это одним из «главных препятствий» на пути филантропа к достижению реального и постоянного блага. Он убежден, что «из каждой тысячи долларов, потраченных сегодня на так называемую благотворительность, вероятно, 950 потрачены неразумно». Эта неразборчивая раздача денег «приносит больше вреда, чем пользы» и «замедляет прогресс народа», потому что она «распространяет среди бедняков дух зависимости от милостыни». Вместо этого, для прогресса необходимо, чтобы люди «вдохновлялись на то, чтобы полагаться на собственные усилия». Он утверждает, что даже «скупой миллионер, который копит свое богатство, наносит обществу меньше вреда, чем небрежный миллионер, который безрассудно тратит свое богатство». Он приводит древнегреческую поговорку: «Попрошайка, просивший милостыню у лакедемонянина, сказал: „Что ж, если я что-нибудь дам тебе, ты станешь еще большим попрошайкой, ибо тот, кто первым дал тебе денег, сделал тебя бездельником и является причиной этого низкого и бесчестного образа жизни”». Истинная благотворительность должна помогать тем, кто способен и желает помочь себе сам, а не «неисправимо обездоленным, бездеятельным и никчемным», которыми должно заниматься государство.
Затем Карнеги перечисляет и подробно описывает семь «лучших областей» для филантропии, которые соответствуют его принципу стимулирования самосовершенствования и обеспечения долгосрочной пользы для общества:
1. Основание университетов: Карнеги считает это одной из высших форм использования богатства. Он приводит в пример дар сенатора Стэнфорда, который основал Стэнфордский университет, оцениваемый в десятки миллионов долларов. Он особо отмечает важность прижизненных пожертвований, противопоставляя их посмертным завещаниям, поскольку только прижизненные дары позволяют дарителю активно участвовать в управлении и обеспечить их эффективность. Он хвалит такие учреждения, как Хопкинс, Корнелл, Пакер, Йель, Гарвард, и особенно выделяет обсерваторию Лик, основанную мистером Ликом, и поддержку, которую мистер Тоу оказывал профессору Лэнгли. Это инвестиции в «возвышающее изучение астрономии» и научный прогресс, приносящие пользу всему человечеству.
2. Бесплатные публичные библиотеки: Карнеги считает их «на первом месте» среди всех даров, которые могут быть сделаны сообществу. Он аргументирует это личным опытом, вспоминая полковника Андерсона из Аллегейни, который открыл свою маленькую библиотеку для мальчиков, что оказало глубокое влияние на его собственное развитие. Он подчеркивает, что библиотеки должны быть приняты и поддерживаться сообществом как часть общественной собственности, подобно школам. Это предотвращает превращение учреждений в «добычу клики» или потерю общественного интереса. Примером мудрого подхода он считает библиотеку Пратта в Балтиморе, которая требовала от города ежегодного содержания. Он утверждает, что «невозможно оказать юноше большую услугу, чем предоставить ему доступ к книгам в бесплатной библиотеке». Кроме того, он предлагает, чтобы библиотеки включали художественные галереи, музеи и залы для лекций (по образцу Союза Купера). Он считает, что эти эстетические и образовательные пространства, хотя и не приносят немедленной материальной выгоды, «возвышают» и развивают чувство прекрасного у людей.
3. Больницы, медицинские колледжи и лаборатории: Эти учреждения направлены на «облегчение человеческих страданий, и особенно на предотвращение, а не лечение человеческих болезней». Он утверждает, что здесь нет опасности обнищания сообщества, поскольку эти учреждения помогают только тем, кто временно болен или безнадежен. Он отмечает, что дары должны быть обусловлены надлежащим содержанием со стороны сообщества. Он приводит в пример дар мистера Вандербильта в полмиллиона долларов медицинскому факультету Колумбийского колледжа на химическую лабораторию как «одно из самых мудрых возможных применений богатства», поскольку оно направлено на «предотвращение болезней путем проникновения в их причины». Он также хвалит школы для подготовки медсестер, такие как школа, построенная г-ном Осборном при Бельвью-колледже.
4. Общественные парки: Карнеги относит их к «первым рядам благотворительных акций», если сообщество обязуется их поддерживать, украшать и сохранять. Он считает, что «никакой человек не может оставить более полезного или более красивого памятника, чем парк для города, в котором он родился или прожил долгое время». Он приводит в пример консерватории мистера Фиппса в Аллегейни, которые открыты по воскресеньям для тысяч рабочих, что способствует развитию «любви к прекрасному». Он подчеркивает, что мудрый даритель, как и Фиппс, требует от города поддержания дара, обеспечивая таким образом «общественную собственность, общественный интерес и общественную критику».
5. Публичные залы для встреч и концертов: Карнеги отмечает, что американские города «редко оснащены залами для этих целей» по сравнению с европейскими городами. Он приводит в пример зал Шпрингера в Цинциннати, который был подарен при жизни и сопровождался личным участием дарителя. Такие залы, предоставляемые бесплатно или за небольшую плату для лекций, развлечений и концертов, имеют «неоценимое значение» для людей, делая их жизнь счастливее и улучшая их натуру.
6. Плавательные бассейны: Еще одна область, где американские города отстают от европейских. Он подчеркивает, что эти «оздоровительные учреждения» должны требовать «номинальной платы за пользование» для «популярного успеха» и для того, чтобы «получатели помогали себе сами». Он отмечает, что плавательные бассейны учат плаванию и спасают жизни, приводя примеры из отчетов по Великобритании.
7. Церкви: Карнеги сознательно оставил их на последнее место, поскольку они «сектантские» и не являются дарами для всего сообщества. Однако он одобряет замену «маленьких, дешевых, неудобных и совершенно недостойных деревянных сооружений» на постоянные сооружения из кирпича, камня или гранита. Он считает, что «образовательное влияние чистого и благородного образца архитектуры» не может быть измерено деньгами. Важно, чтобы после строительства здания «поддержка церкви лежала на ее собственных прихожанах».
Карнеги признает, что не ожидается «всеобщего согласия» относительно лучшего использования избыточного богатства, поскольку «для разных людей и разных местностей существуют разные применения». Важно, чтобы администратор чувствовал себя «восторженно преданным» выбранной сфере. Он завершает, вновь подчеркивая, что «истинное Евангелие о богатстве» требует от человека богатства управлять своими средствами при жизни на благо общества, а не оставлять их после смерти. Он вновь проводит аналогию со словами Христа и судьбой богатого человека, предрекая, что человек, умерший богатым, будет «неоплаканным, неуважаемым и невоспетым», в то время как тот, кто щедро жертвует, будет удостоен «привязанности, благодарности и восхищения своих ближних».
В эссе «Преимущества бедности» Эндрю Карнеги отвечает на критические замечания, высказанные в адрес его первоначальной статьи «Евангелие богатства», в частности, со стороны У.Е. Гладстона и преподобного мистера Хьюза. Он начинается с того, что признает, что его эссе «удвоенно удачливы в Британии», будучи перепечатаны в Pall Mall Gazette под названием «Евангелие богатства» и привлекая внимание таких выдающихся личностей, как Гладстон.
Карнеги обращается к заявлению Гладстона о «зловещем росте богатства». Он утверждает, что, хотя богатство быстро растет, его распределение «среди людей в потоках, все более многочисленных, происходит еще быстрее». Он настаивает на том, что доля, идущая на труд, «значительно больше, чем в любом предшествующем поколении, и постоянно увеличивается». Он оспаривает утверждение преподобного мистера Хьюза о «растущей бедности» в США, утверждая, что это «неоспоримый факт», что «прогресс» Америки неизбежно ведет к «растущему богатству» ее граждан. Он приводит данные переписи населения США за 1880 год, показывающие всего 88 665 «публичных пауперов» на 50 миллионов населения, что значительно меньше, чем в Великобритании. Карнеги объясняет низкий уровень бедности в Америке «мужским самоуважением» и «привычками трезвости и бережливости» ее рабочего класса, которые поддерживают его «почти свободным не только от пауперизма, но и от нужды или крайней бедности, за исключением необходимого результата (за исключением несчастных случаев и болезней) их собственных дурных привычек».
Главный аргумент Карнеги в этом эссе — это его утверждение о «преимуществах бедности» и вреде «наследственного богатства». Он решительно заявляет: «Я скорее оставлю своему сыну проклятие, чем ‘всемогущий доллар’». Он утверждает, что, хотя «исключения изобилуют», «богатство, оставленное молодым людям, как правило, невыгодно», а «жизнь в бедности и борьбе выгодна». Он оспаривает точку зрения Гладстона о том, что наследственная передача богатства, положения и бизнеса является благом. Карнеги утверждает, что «любящий родитель, который наделяет своего сына воображаемыми деловыми качествами и ставит его во главе дел — от успешного управления которыми зависят доходы тысяч людей — принимает на себя серьезную ответственность». Он считает, что большинство «катастрофических неудач» возникают именно по этой причине.
Карнеги утверждает, что сыновья миллионеров обладают «правильным инстинктом», который подсказывает им, что «заниматься работой, где основной целью является получение прибыли, недостойно тех, кто, освобожденный от необходимости зарабатывать на жизнь, находится в положении, позволяющем посвятить себя сотне занятий, в которых их время и знания могут быть использованы в первую очередь на благо общества». Он отмечает, что «наступило время, когда даже самые богатые не могут играть в бизнес».
Он также критикует наследственную передачу земли, утверждая, что «возделывание земли теперь является бизнесом, ведущимся на коммерческой основе независимыми людьми, которыми земельный собственник больше не руководит». Он выступает за отмену первородства и майората в Великобритании, что привело бы к разделению больших поместий и их владению народом.
Карнеги использует пример лорда Солсбери, чтобы продемонстрировать, что истинное величие возникает не из наследственного богатства или положения, а из личных способностей и скромного происхождения. Он утверждает, что «высшее звание, которое человек может написать на странице истории, — это его собственное имя». Он отмечает, что американские президенты, такие как Линкольн и Гарфилд, были «бедными людьми», которые работали, чтобы заработать на жизнь, и что «ничто так не губительно для перспектив государственного деятеля в Америке, как богатство или демонстрация богатства». Он утверждает, что «лучшие и величайшие люди Британии не отличаются от величайших и лучших людей других земель: у них была родословная, связывающая их с честью и общественной добродетелью, но почти без исключения это была родословная честной бедности».
По вопросу о скромности частных расходов Карнеги соглашается с мистером Хьюзом, что «реальный вопрос не в том, сколько мы должны отдавать, а в том, сколько мы осмелимся оставить себе для собственного удовлетворения». Он цитирует президента Кливленда, выступавшего за «простоту и осмотрительность в экономии», которые «наилучшим образом соответствуют действиям республиканской формы правления». Карнеги утверждает, что «наивысшее достоинство» станции повышается «простотой», а не «великолепием».
Он подтверждает свою веру в «Евангелие богатства» как «священный фонд», который нужно управлять при жизни, чтобы умереть бедным. Он утверждает, что «личные расходы очень богатых составляют столь малую часть их дохода, при условии соблюдения правила, запрещающего такую экстравагантность, которая сделала бы их заметными». Он находит утешение в том, что «гораздо большая часть их средств тратится на других».
Карнеги вновь возвращается к своей критике неразборчивой благотворительности, которая, по его мнению, «имеет тенденцию распространять среди бедняков дух зависимости от милостыни». Он приводит примеры мошеннических благотворительных организаций в Нью-Йорке и лиц, получавших пособия, имея сбережения в банке. Он решительно утверждает, что «нет истинной благотворительности, кроме той, которая помогает другим помогать себе», и что «вознаграждением порока причиняется, вероятно, больше вреда, чем облегчением добродетели». Он цитирует раввина Адлера: «Давать, однако, легко; это не требует ни специальной подготовки, ни продолжительных размышлений. Но цель и методы благотворительной помощи нельзя изучить без долгой и усердной стажировки, для которой только дисциплина в мучительной школе личного опыта имеет какое-либо значение».
Карнеги завершает тем, что, с точки зрения «Евангелия богатства», его критика, основанная на наследственной передаче богатства, положения и бизнеса, является «почти фатальной» для его философии. Однако он находит поддержку в мнениях других авторов, таких как кардинал Мэннинг, который соглашается, что «накопление застоявшегося богатства, которое нужно завещать наследникам, является тщеславием для дающего, и может стать погибелью для получателя». Карнеги утверждает, что его «Евангелие богатства» «лишь вторит словам Христа», призывая миллионера отдать свое богатство при жизни, чтобы умереть бедным, но богатым «привязанностью, благодарностью и восхищением своих ближних».
В эссе «Богатство и его использование» Карнеги вновь обращается к своим ключевым философским положениям, часто повторяя и усиливая идеи из предыдущих статей, но с дополнительными примерами и акцентами. Он начинает с цитаты г-на Гладстона: «Богатство, как недавно сказал г-н Гладстон, — это дело мира». Карнеги утверждает, что «накопление денег является делом мира» потому, что «за редкими несчастливыми исключениями молодые люди рождаются в бедности, и, следовательно, под благотворным воздействием того замечательно мудрого закона, который творит им добро: „В поте лица твоего будешь есть хлеб твой”».
Он категорически не согласен с тем, что бедность следует оплакивать, а богатого молодого человека — завидовать. Напротив, он «от всего сердца подписывается под доктриной президента Гарфилда: „Самое богатое наследство, которое может получить молодой человек, — это бедность”». Карнеги утверждает, что «из этого класса выйдут добрые и великие». Он считает, что «нет ничего столь ослабляющего, ничего столь смертоносного по своему воздействию на качества, ведущие к высшим достижениям, моральным или интеллектуальным, как наследственное богатство». Он выражает глубокое сочувствие молодым людям, которым «не приходится напрягаться, чтобы заработать на жизнь собственными силами».
В поддержку своей позиции он приводит статью из New York Sun под заголовком «Наши мальчики», которая резко критикует богатых отцов за то, что они «губят» своих сыновей, давая им незаслуженное богатство и безделье. Автор статьи сравнивает это с помещиком, который перекармливает своих щенков, лишая их инстинктов охотника, или с Фигиным, который намеренно обучает мальчика быть нечестным. Карнеги утверждает, что «жирные, бесполезные мопсы, которых молодые женщины таскают, хрипя, на поводке, не виноваты в своем состоянии, и то же самое верно и в отношении сыновей богатых мужчин». Он приходит к выводу, что «если бы существовал закон, делающий невозможным для человека наследовать что-либо, кроме хорошего образования и хорошего телосложения, это очень быстро обеспечило бы нам лучший класс мужчин».
Карнеги утверждает, что истинное сочувствие следует проявлять не к молодому человеку, который «упорно трудится», а к «человеку праздности». Он подчеркивает важность работы: «Счастлив человек, который нашел свою работу». Он утверждает, что «отменить бедность!» невозможно, и что «если отменить бедность, то что станет с расой? Прогресс, развитие прекратятся». Он призывает «отменить роскошь», но сохранить «почву», на которой произрастают добродетели, то есть «бедность — честную бедность».
Затем Карнеги переходит к вопросу о создании и распределении богатства. Он приводит пример открытия угля, изобретения парового двигателя и развития железных дорог (на примере Коммодора Вандербильта). Он утверждает, что эти инновации создали огромные объемы богатства не только для отдельных лиц, но и для всего общества, поскольку они снизили издержки и повысили эффективность. Он повторяет идею о том, что «труд или услуга молодого человека сообществу создают богатство ровно в той пропорции, в какой его услуга полезна сообществу, поскольку она либо экономит, либо улучшает существующие методы».
Он отмечает, что в современную эпоху «немногие большие состояния могут быть сделаны в любой части мира, за исключением одной причины — роста стоимости недвижимости». Он объясняет, что большинство промышленных, транспортных, банковских и страховых компаний перешли в руки корпораций с тысячами акционеров. Однако, по его мнению, именно «несколько способных людей» контролируют эти предприятия и обеспечивают их прибыльность. Он признает, что «основная жалоба на наши сегодняшние промышленные условия заключается в том, что они приводят к тому, что огромное богатство перетекает в руки немногих». Однако он утверждает, что «сегодня это неправда. Богатство все больше и больше распределяется среди многих». Он парадоксально заявляет: «Немногие богатые беднеют, а трудящиеся массы богатеют».
Карнеги вновь подчеркивает, что истинное описание миллионера заключается в том, что он «обычно является человеком очень простых вкусов и даже скупых привычек. Он мало тратит на себя и является трудящейся пчелой, собирающей мед в промышленном улье, которым, конечно, будут пользоваться все обитатели этого улья, то есть общество в целом». Он цитирует г-на Картера: «Те, кто наиболее успешен в приобретении собственности и кто приобретает ее в столь огромных размерах, — это те самые люди, которые способны контролировать ее, инвестировать ее и обращаться с ней наиболее полезным для общества образом... Остальное все находится в их владении на благо общественности. Они являются ее хранителями».
Таким образом, Карнеги возвращается к своей основной теме: единственное благородное использование избыточного богатства — это его рассмотрение как «священного фонда», управляемого его владельцем при жизни «на высшее благо народа». Он повторяет, что «человек, который умирает, обладая миллионами доступного богатства, которое было свободно в его руках и готово к распределению, умрет опозоренным». Он утверждает, что если бизнесмен распоряжается своим избыточным богатством при жизни, это «возвышает» его занятие до уровня, сопоставимого с медициной, поскольку он тоже становится своего рода «врачом», «предотвращающим, а не излечивающим, болезни человечества».
В заключение Карнеги классифицирует молодых людей по их стремлениям на четыре класса:
1. Скромная компетентность: Те, кто стремится зарабатывать на жизнь, обеспечивая себе скромный, но независимый образ жизни, избегая как бедности, так и богатства.
2. Миллионеры: Те, кто стремится приобрести богатство. Хотя это может показаться эгоистичным, Карнеги утверждает, что их действия в конечном итоге приносят пользу обществу, так как их капиталы используются для создания предприятий и улучшения условий.
3. Слава и профессиональная репутация: Те, кто движим «благородными амбициями» и стремится к признанию в своей профессиональной сфере. Карнеги утверждает, что эти люди, такие как великие юристы, врачи или государственные деятели, меньше заботятся о богатстве, чем о своей репутации и служении другим. Он считает, что это большой шаг вперед по сравнению с погоней за материальным богатством.
4. Служение человечеству/расе: Высший класс, характеризующийся «самоотречением». Эти люди не ищут ни популярности, ни богатства, а стремятся делать то, что правильно, выполняя свой долг по отношению к другим. Они считают, что «добродетель — это ее собственная и единственная превосходная награда». Именно эти люди, по мнению Карнеги, действительно достигают «самого высокого стандарта».
В эссе «Бизнес» Эндрю Карнеги углубляется в природу деловой карьеры, ее преимущества и требования, а также проводит четкое различие между истинным бизнесменом и спекулянтом.
Карнеги начинает с определения «бизнеса» в его более узком, специфическом смысле, отличающем его от общего понятия «деятельности человека». Он утверждает, что в этом контексте «бизнесмен» — это не тот, кто получает зарплату (например, президент железной дороги или банка), а тот, кто является хотя бы частичным владельцем предприятия, которым он управляет, и чьи доходы зависят не от зарплаты, а от прибыли. Таким образом, «чистый и простой бизнесмен погружается и плывет по волнам человеческих дел без спасательного круга в виде зарплаты; он рискует всем».
В разделе «Выбор карьеры» Карнеги подчеркивает важность специализации. Он утверждает: «Я еще не встречал человека, который полностью понимал бы два разных вида бизнеса». Это отражает принцип «подразделения, специализации» как «порядка дня». Он обращается к молодым людям, стремящимся к успеху в различных профессиях (юристы, министры, врачи, архитекторы, электрики, инженеры, учителя), но подчеркивает, что качества, необходимые для успеха в этих профессиях, в основном те же, что и для успеха в бизнесе.
Переходя к «Началу пути», Карнеги заявляет, что ни один будущий бизнесмен не будет доволен, работая всю жизнь за фиксированную зарплату. Он признает, что начать трудно, но «исключительный студент» не испытывает особых трудностей, поскольку его способности и качества (самоуважение, безупречные привычки, здравый смысл, неутомимое трудолюбие, любовь к работе и финансовая состоятельность) привлекают внимание работодателей. «Наиболее ценное приобретение для его бизнеса, которое может получить работодатель, — это исключительный молодой человек». Он также отмечает, что молодой человек, не обремененный наследственным богатством, вынужден «прокладывать себе путь в мире», что является благом.
В разделе «Возможности для успеха» Карнеги подчеркивает, что карьера исключительного студента является примером пути к успеху. Он начинает «у подножия» лестницы, что обеспечивает «постоянный подъем». Он описывает, как такой молодой человек выделяется, делая «чуть больше», чем требуется, например, добровольно помогая в других отделах, задерживаясь на работе или приходя раньше, или предлагая улучшения в бизнесе (например, в страховании или клиентских отношениях). Эти действия показывают работодателю, что молодой человек «работает не только за зарплату», а заботится об успехе дела. Такой работник становится «исключительно редкой статьей», и работодатель будет «слишком благодарен» за его присутствие. Это ведет к повышению зарплаты и, в конечном итоге, к партнерству.
В разделе «Бизнесмены и спекулянты» Карнеги проводит резкое различие. Он называет спекуляцию «подделкой бизнеса» и «паразитом, прикрепленным к труду деловых людей». Спекуляция «ничего не создает и не удовлетворяет никаких потребностей». Это «чистая азартная игра», которая «деморализует как того, кто ее получает, так и людей». Он утверждает: «Вы никогда не сможете быть честным бизнесменом и спекулянтом». Несмотря на то, что статистика показывает, что 95% начинающих бизнесменов терпят неудачу, Карнеги призывает молодых людей не отчаиваться и стремиться стать «своими собственными хозяевами». Он сравнивает бизнесмена с «настоящим рыцарем», для которого «сама опасность — это приманка».
В «Очерке из жизни» Карнеги приводит два анекдота о молодых людях, которые, проявив исключительные деловые качества, завоевали доверие своих работодателей-миллионеров и в конечном итоге стали партнерами и зятьями. Эти истории иллюстрируют его идею о том, что успех в бизнесе достигается не по наследству, а благодаря способностям, характеру и самоотдаче.
Наконец, в разделе «Ценность деловой карьеры» Карнеги утверждает, что бизнес-карьера превосходит другие профессии по своему влиянию на развитие человека. В отличие от художественных профессий, которые, по его мнению, «сужают» человека и порождают «мелкую ревность, безграничное тщеславие и злобу», деловая карьера, напротив, «расширяет и развивает интеллектуальные способности» своего приверженца. Бизнесмен должен обладать «всесторонним суждением», основанным на знании множества предметов (от экономики и статистики до ресурсов и международных отношений). Он должен быть «отличным судьей людей», обладать «даром организации» и «исполнительной способностью», а также уметь «быстро и мудро принимать решения».
Карнеги утверждает, что, хотя у профессиональной карьеры есть свое благородство (не ставит целью «неблагородную цель зарабатывания денег»), бизнес-карьера «несомненно, благоприятна для развития умственных способностей и созревания суждения по широкому кругу общих вопросов; для свободы от предубеждений и сохранения непредвзятости». Он подчеркивает, что постоянный успех достигается только честностью, безупречными привычками и правильной жизнью.
Высшая награда деловой карьеры, по мнению Карнеги, — это возможность совершать «благородные благодеяния». Он указывает, что именно «бизнесменам, следующим деловой карьере», мы обязаны «нашими университетами, колледжами, библиотеками и образовательными учреждениями», приводя в пример такие имена, как Гирард, Лихай, Чикаго, Гарвард, Йель, Корнелл. Он утверждает: «Какой памятник может оставить человек, приносящий так много добра и так несомненно передающий свое имя будущим поколениям, освященный благословениями тысяч людей в каждом десятилетии, которые в его стенах получили самое ценное достояние — здравое и либеральное образование?»
Карнеги заключает, что если некоторые бизнесмены и подвергаются упреку в жадности, то как класс они «самые княжеские» в своих даяниях, как свидетельствуют эти «храмы знаний».
Эссе «Трехногий табурет» представляет собой краткое, но мощное изложение основополагающей философии Карнеги относительно гармоничного функционирования промышленного мира. Используя простую, но эффективную метафору, Карнеги утверждает, что этот мир держится на трех взаимозависимых столпах: Капитале, Деловых способностях и Ручном труде.
Он начинает с того, что описывает эти три элемента как «партнерство трех в промышленном мире, когда планируется предприятие».
1. Капитал: Начинает он с Капитала, не обязательно по важности, но «по времени». Без него «ничто дорогостоящее не может быть построено». Капитал «дает первый вдох жизни в ранее инертную материю», обеспечивая средства для строительства и оснащения промышленных объектов.
2. Деловые способности: Как только структуры возведены и готовы к работе, в дело вступает второй партнер – Деловые способности. Карнеги утверждает, что «Капитал выполнил свою часть. Он предоставил все инструменты производства; но если он не может командовать услугами способных людей для управления бизнесом, все, что сделал Капитал, рушится».
3. Ручной труд: Последним по времени, но не последним по важности, является Ручной труд. Карнеги заявляет: «Если он не выполняет свою часть, ничего не может быть достигнуто. Капитал и Деловые способности, без него задействованные, мертвы. Колеса не могут вращаться, пока рука Труда не приведет их в движение».
Карнеги признает, что «можно написать тома о том, какой из трех партнеров является первым, вторым или третьим по важности», и что этот вопрос «останется таким, каким был прежде». Политические экономисты, философы и проповедники спорили об этом на протяжении сотен лет, но ответа так и не найдено. Причина, по его мнению, в том, что «каждый из трех является всесторонне важным, и каждый из них одинаково необходим для двух других». Таким образом, «нет ни первого, ни второго, ни последнего. Нет превосходства!» Они — «равные члены великого тройственного союза, который движет промышленным миром». Он приводит исторический факт, что Труд существовал до Капитала или Деловых способностей (на примере Адама и Евы), но это было до начала индустриализации и необходимости крупных капиталовложений.
Суть метафоры «трехногого табурета» заключается во взаимозависимости и равной важности. Карнеги четко указывает на ошибки, которые совершает каждый партнер, считая себя более важным:
- «Капиталист ошибается, когда думает, что Капитал важнее любой из двух других ног». Без их поддержки он «рушится».
- «Деловые способности ошибаются, когда думают, что нога, которую они представляют, является самой важной». Без ног Капитала и Труда «она бесполезна».
- И, что особенно важно, «Труд также ошибается, дико ошибается, когда считает себя более важным, чем любая из двух других ног». Эта идея «в прошлом была источником многих печальных ошибок».
Карнеги утверждает, что все три компонента, «Капитал, Деловые способности и Ручной труд», должны быть объединены. Когда они работают вместе, они «творят чудеса»; по отдельности «ни один из них не имеет большого значения». Он выражает глубокий оптимизм, утверждая, что, несмотря на разногласия, которые «время от времени, к сожалению, разрывали их», их совместные усилия сделали «уходящий век более благотворным, чем все предшествовавшие ему». Он верит, что «человечество во всем мире лучше, чем когда-либо было, материально и морально», и что ему «суждено достичь еще более высоких и возвышенных уровней, чем представляли себе самые большие оптимисты».
Эссе завершается мощным утверждением: «Капитал, Деловые способности и Труд должны быть объединены. Тот, кто стремится посеять между ними семена раздора, является врагом всех трех». Это подводит итог его посланию о сотрудничестве и гармонии как ключах к общественному прогрессу.
Summarizator — это Telegram-канал, где мы собираем саммари самых актуальных и захватывающих книг об ИИ, технологиях, саморазвитии и культовой фантастике. Мы экономим ваше время, помогая быстро погружаться в новые идеи и находить инсайты, которые могут изменить ваш взгляд на мир. 📢 Присоединяйтесь: https://t.me/summarizator