Стартап-нация: История израильского экономического чуда - Дэн Сенор и Сол Сингер

Стартап-нация: История израильского экономического чуда - Дэн Сенор и Сол Сингер

Start-Up Nation: The Story of Israel’s Economic Miracle
Authors: Dan Senor and Saul Singer

Введение: Почему Израиль?

«Почему Израиль?» — этим вопросом открывается книга, и он звучит с легким вызовом. Ведь, казалось бы, ничто не предвещало превращения крошечного государства с населением менее 8 миллионов человек, окруженного врагами, в одного из мировых лидеров по инновациям, числу стартапов и венчурным инвестициям на душу населения. Израиль — страна, где отсутствуют природные ресурсы, где с момента основания нет ни одного года без военных угроз, где армия — обязательная часть жизни, а бюрократия может показаться парализующей. И тем не менее — Израиль стал стартап-нацией.

Авторы вводят читателя в парадоксальное противоречие: страны с высоким уровнем угроз, конфликтов и нестабильности обычно страдают от отсутствия предпринимательского климата. Однако в Израиле, как ни странно, именно эти факторы стали катализаторами креативности и изобретательности.

Здесь не просто много стартапов. Израиль занимает первое место в мире по числу стартапов на душу населения. Он уступает только США по количеству компаний, представленных на NASDAQ. Он — глобальный инкубатор идей, способный производить технологические решения быстрее и смелее, чем многие устойчивые экономики.

И это при том, что Израиль находится в перманентном кризисе: его экономике всего несколько десятилетий, он перенес гиперинфляцию, несколько волн массовой иммиграции и бесконечные военные конфликты. Откуда же такая экосистема инноваций, готовая генерировать технологии, бизнес-модели и глобальные компании?

Авторы подчеркивают: их цель — не восхваление. Израиль не идеален. Он сталкивается с множеством внутренних проблем: неравенством, напряженностью между светскими и религиозными общинами, спорной внешней политикой. Но в книге будет идти речь не о политике, а о вопросе практическом: что мы можем понять о природе предпринимательства и инноваций, глядя на кейс Израиля?

Чтобы это выяснить, Сенор и Сингер отправились в путешествие по израильским компаниям, армейским подразделениям, образовательным учреждениям, инкубаторам, встречались с венчурными капиталистами, военными, инженерами, министрами и стартаперами.

Это книга — не про технологии. Это книга — про культуру. Про то, как менталитет, история, государственные решения и коллективный опыт формируют уникальный климат, в котором предпринимательство становится не исключением, а нормой.

Авторы обещают не просто анализ, но и поиск универсальных уроков: возможно ли повторить израильский успех в других странах? Какие элементы можно адаптировать? И главное — чему Израиль может научить мир о будущем инноваций?

Глава 1. Вопрос

Почему Израиль добился успеха там, где другие терпят неудачу?

Авторы начинают с поразительного контраста: Южная Корея и Израиль. Обе страны появились на карте примерно в одно время, обе подвергались внешним угрозам, обе сделали ставку на развитие высоких технологий. Но Южная Корея пошла по пути корпоративных гигантов, а Израиль — по пути тысяч мелких, рискованных, часто дерзких стартапов.

Пример компании Better Place, основанной в 2007 году бывшим руководителем SAP Шаем Агасси, служит символом. Агасси хотел изменить мир: создать сеть электрозаправок и инфраструктуру для электромобилей. Он выбрал Израиль как полигон: страна маленькая, централизованная, «управляемая», население склонно к экспериментам — идеальный инкубатор.

Израиль превращается в лабораторию инноваций мирового масштаба. Компании вроде Intel, Microsoft, Google открывают в Израиле свои R&D-центры, потому что знают: здесь решения рождаются быстро, смело и часто — вопреки правилам.

Но как объяснить этот феномен? Почему Израиль, страна без нефти, с маленьким рынком, окружённая врагами и погружённая в бесконечные конфликты, становится центром инновационного предпринимательства?

Авторы формулируют ключевую задачу книги: исследовать институциональные, культурные и исторические особенности Израиля, которые создали столь эффективную инновационную среду. Здесь речь идет не просто об экономике, а о национальном характере — об упрямстве, склонности к спорам, постоянной мобилизации, гибкости и коллективной памяти о выживании.

В то же время, важно подчеркнуть: Израиль вовсе не располагает всеми классическими условиями для построения инновационной экономики. Он — не пример textbook-success, он нарушает многие каноны:

• Уровень государственного долга высок.
• Безопасность и армия оттягивают ресурсы.
• Постоянные угрозы мешают долгосрочному планированию.

И тем не менее — он успешен.

Авторы замечают: многие страны пытаются копировать Силиконовую долину, создавая технопарки, инкубаторы, субсидии. Но это часто приводит лишь к имитации формы, а не сути. Израиль же воспроизводит саму культуру предпринимательства — с её низким страхом неудачи, скоростью, напором и приятием неопределённости.

Парадокс, на котором строится вся книга: Израиль не должен был стать стартап-нацией. Но стал. Почему?

Это и есть тот вопрос, который будет разбираться глава за главой — через армию, иммиграцию, хаос, капитал, диаспору и государство.

Глава 2. Армия: Кузница лидеров и инноваторов

ЦАХАЛ как генератор стартапов: почему армия в Израиле — не барьер, а трамплин к предпринимательству?

Израильская армия (ЦАХАЛ) — это не просто военная структура. Это национальный институт социализации, равенства и лидерства, глубоко интегрированный в экономику, инновационную культуру и даже менталитет граждан. Для большинства израильтян служба — это нечто большее, чем долг: это первый серьёзный жизненный опыт, который формирует навыки, связи и образ мышления, на которых потом строятся стартапы.

Авторы утверждают: армейская служба — не временная пауза между школой и университетом, а акселератор жизни. Особенно в элитных подразделениях, таких как Unit 8200 — военная разведка, которая стала инкубатором технологических гениев.

Unit 8200: военная альма-матер стартаперов

Подразделение 8200 — это нечто вроде израильского аналога АНБ и MIT одновременно. Здесь 18–20-летние новобранцы получают доступ к сложнейшим системам, шпионским технологиям, анализу big data, кибероперациям. Уникальность в том, что:

• Командиры — часто всего на пару лет старше подчинённых.
• Иерархия условна, важнее — инициатива и результат.
• Ошибки не только допускаются — они считаются необходимыми для обучения.

Многие будущие основатели стартапов — от Check Point до Waze — вышли именно из этого подразделения. После службы у них в кармане — опыт командования, технологический бэкграунд и мощная сеть контактов.

Формирование предпринимательского мышления

ЦАХАЛ воспитывает особый тип мышления:

• Инициативность: в бою или на разведке важно не только выполнять приказы, но и действовать автономно.
• Импровизация: из-за ограниченности ресурсов солдаты учатся «выкручиваться» — этот навык переносится в стартап-среду.
• Смелость и скорость решений: от них может зависеть жизнь, а позже — успех продукта.
• Равенство: в армии — все в одинаковой форме. Эта культура переносится в бизнес: в израильских стартапах редко встретишь жесткую иерархию, а CEO вполне может мыть пол вместе с разработчиком.

Армейский опыт также формирует сетевые связи — так называемый "армейский нетворк". Израиль — маленькая страна, и связи, завязанные в армии, часто становятся основой деловых партнёрств, инвестиционных сделок, рекомендаций.

Обязательная служба как преимущество, а не обуза

Для большинства стран обязательная служба — это потеря времени и человеческого капитала. В Израиле же это — институционализированная школа лидерства и инноваций. Причем это работает даже вне технологических подразделений.

Авторы приводят пример Шауля Овиди — бывшего танкиста, который после службы не имел технического образования, но стал основателем успешной компании по IT-аутсорсингу. Почему? Потому что в армии он научился командовать, решать проблемы и не бояться ответственности.

«Миссия» и «смысл» как движущая сила

Важный момент: израильская армия — это не наемное войско. Большинство солдат — граждане, идущие служить по долгу, а не по контракту. Это создает ощущение миссии, привитое с юности. Многие предприниматели потом переносят это чувство в бизнес: их стартап — тоже миссия, а не просто поиск прибыли.

Это отличает израильских основателей от, скажем, американских выпускников MBA: те часто мотивированы карьерой и оценкой рисков, израильтяне — смыслом и вызовом.

Государственная система, поощряющая отбор лучших

Авторы объясняют, что в Израиле система рекрутинга в армию тщательно продумана. Уже в 16 лет подростки проходят тесты на когнитивные способности, мотивацию, лидерский потенциал. Это позволяет армии выявлять самых одарённых молодых людей, вкладывать в них ресурсы и направлять их в места, где они максимально раскроются.

В результате — армия становится фильтром и акселератором талантов, и после демобилизации рынок труда получает не просто выпускников, а уже обкатанных управленцев, инженеров, аналитиков и лидеров.

Гибкость и культура командной ответственности

В ЦАХАЛе высоко ценится так называемая "ахрают" — не просто ответственность, а личное чувство долга перед группой и задачей. Эта моральная установка проникает в культуру израильского бизнеса: сотрудники берут на себя больше, чем прописано в должностных обязанностях.

Также армия учит гибкости: план почти всегда нарушается, и выживает тот, кто умеет адаптироваться. В стартапах это ключевой навык.

Итог главы: Армия как школа предпринимательства

Армия в Израиле — не антипод бизнеса, а его логическое начало. Она:

• Прививает навыки лидерства, адаптивности и импровизации.
• Создает сеть связей и коллективную культуру доверия.
• Развивает технологическую грамотность (особенно в разведке).
• Формирует менталитет: «если не ты — никто».

Авторы делают важный вывод: армию невозможно «экспортировать», но уроки из неё — можно. Не каждая страна может ввести обязательную службу, но каждая может создавать институты, дающие молодым людям реальную ответственность, свободу решений и культуру быстрого обучения на ошибках.

Глава 3. Иммигранты: Нация, созданная на чемоданах

Иммиграция в Израиле — это не проблема, а механизм обновления. Постоянный приток чужих людей делает страну младенчески гибкой и старчески мудрой одновременно.

Иммиграция — один из центральных двигателей израильского предпринимательства. С момента создания государства в 1948 году Израиль принял более 3 миллионов иммигрантов — это около половины текущего населения. Массовый, непрерывный поток людей со всех концов мира сформировал не только этнокультурную мозаику, но и уникальный предпринимательский климат, в котором риск, адаптация и изобретательность стали нормой.

Авторы описывают Израиль как «нацию репатриантов», где чувство временности и нестабильности не воспринимается как аномалия — оно встроено в коллективную ДНК. Большинство граждан Израиля — или сами когда-то были беженцами, или дети и внуки беженцев. А значит:

• они не боятся начинать с нуля;
• они умеют быстро адаптироваться;
• они менее склонны цепляться за статус-кво.

Иммигрант = предприниматель по необходимости

Иммигрант в новой стране не имеет «подушки»: ни сетей, ни капитала, ни репутации. Поэтому он — предприниматель по дефолту. Он вынужден рисковать, искать нестандартные пути, опираться на собственные способности.

Авторы сравнивают это с «генетическим кодом» предпринимательства: готовность к переменам, принятие нестабильности и умение действовать в неопределенности — именно те качества, которые так ценятся в стартап-культуре.

Израиль — это страна, где иммигрантский опыт стал нормой, а не исключением. Здесь быть «новеньким» — социально приемлемо, а часто и престижно: ты — свежая кровь, ты еще не встроен в шаблоны, ты можешь мыслить по-другому.

Русская алия как кейс

Один из ключевых эпизодов — репатриация из бывшего СССР в 1990-е. Израиль за несколько лет принял более миллиона русскоязычных иммигрантов, среди которых было огромное количество инженеров, математиков, ученых. Проблема была в том, что:

• экономика Израиля не могла сразу их поглотить;
• большинство дипломов не признавались;
• языковой барьер был ощутим.

Но результат оказался неожиданным: русские инженеры стали предпринимателями, потому что у них не было другого выхода. Они создавали компании, предлагали услуги, искали рыночные ниши. Многие нынешние технофирмы Израиля имеют русские корни — в прямом смысле слова.

Авторы приводят кейс компании Viber, основанной выходцами из СССР, и множество других примеров, где бывшие советские специалисты, не получив места в системе, создали свою собственную.

Модель «плавильного котла»: креативность на грани хаоса

Иммиграция в Израиле — это не аккуратная интеграция, а столкновение мировоззрений. В одной компании могут работать выходец из Йемена, сабра (урожденный израильтянин) и айтишник из Молдовы. Это создает фрикцию, но именно в этом трении рождается новизна.

Израильская культура — противоположность корпоративной унификации. Здесь ценится мнение, здесь спор — это форма общения, а столкновение позиций — путь к истине. Иммигрантское происхождение лишь усиливает эту динамику: никто не чувствует себя обязанным «вписаться». Наоборот, чуждость — это актив.

Энергия «перемещения» как национальный капитал

Авторы делают интересное наблюдение: Израиль — страна, в которой не принято устраиваться навсегда. Работа, дом, даже бизнес — всё временно. Люди переезжают, пробуют, меняют. Это создает динамичную, подвижную культуру, в которой стартапы становятся логичным способом жить — ведь что такое стартап, как не попытка придумать себя заново?

Иммигрант в Израиле — это человек, привыкший жить в мире без гарантий. А значит — готовый рисковать. Здесь нет той страха потери стабильности, который парализует потенциальных предпринимателей в более комфортных странах. В Израиле стабильность — это миф, и в этом его сила.

Вывод главы: Израиль как вечный стартап

Иммиграция — это вечный источник обновления. Она:

• встраивает в культуру готовность к неопределенности;
• разрушает иерархии и стандарты;
• приучает искать решения, а не опору;
• нормализует «новизну» как социальную норму.

Авторы подчеркивают: в отличие от стран, где иммиграция вызывает тревогу и социальное напряжение, в Израиле она воспринимается как неизбежная и даже желанная встряска. Это не мешающий шум, а жизненный ток, питающий стартап-экосистему.

Глава 4. Хаос как преимущество

«В нормальных странах так не делают» — но Израиль не нормальная страна. И именно поэтому у него все получается.

Хаос, нестабильность, давление, ограниченность ресурсов, постоянные внешние угрозы — всё это, казалось бы, должно угнетать инновационную активность. Но в Израиле это — топливо. Авторы утверждают: израильский успех в инновациях зиждется не вопреки, а благодаря хаосу.

Израиль — лаборатория выживания

Стартап — по своей природе состояние неустойчивости. Ты не знаешь, взлетит ли продукт, хватит ли денег, сработается ли команда. Для большинства людей это стресс. Для израильтян — естественная среда обитания. Они привыкли к отсутствию гарантий с рождения. Израиль — страна, где «стабильность» — это всегда временное состояние между войнами, экономическими шоками или политическими кризисами.

Этот национальный опыт трансформируется в личную ментальную закалку. Люди не тратят время на мечты о контроле — они действуют в условиях неопределенности, с постоянной готовностью к изменению курса.

«Балаган» как инновационная среда

В иврите есть слово балаган — беспорядок, суета, творческий хаос. В бизнесе это может быть кошмаром, но в израильских стартапах — повседневность. Здесь не боятся противоречий, параллельных процессов, непредсказуемых результатов. Главное — движение и реакция.

Авторский анализ показывает: израильская культура тестирует границы, не боится ошибаться, делает ставку на быструю адаптацию. Здесь важно не «избежать провала», а провалиться быстро и извлечь урок.

Пример — стартап Given Imaging, разработавший видеокапсулу для диагностики желудочно-кишечного тракта. Его основатель Гавриэль Идуан столкнулся с техническими и медицинскими барьерами, но действовал вопреки логике и протоколам. Вместо того чтобы годами искать разрешения, он начал с действующей модели, позволил врачам экспериментировать и обошёл административные преграды через изобретательность. Это и есть культура «двигаться, пока не остановят».

Антииерархия как способ ускорения

Израильская организационная культура — максимально плоская. Менеджеры и подчиненные спорят, решения принимаются коллективно, авторитет не защищает от критики. Это выглядит хаотично, но в реальности ускоряет коммуникацию и стимулирует идеи снизу.

Авторы подчеркивают: в типичных корпорациях идея должна пройти длинную цепочку утверждений. В израильском стартапе — ты просто идешь к основателю и споришь. Бывает громко, но эффективно. Израильтяне не боятся конфликта, потому что он не считается угрозой — он инструмент.

Хаос + Настойчивость = Инновация

Важный компонент — не только готовность к хаосу, но и настойчивость внутри него. Израильтяне не ждут идеальных условий, не рассчитывают на поддержку системы, но продавливают идею, пока она не выживет. Это сочетание — неустойчивость среды + упорство личности — даёт удивительный результат.

Авторы также обращают внимание на парадокс: израильские предприниматели меньше фокусируются на планировании и больше — на исполнении. План — это только ориентир, он быстро устаревает. Реальность требует реакции, а не сценариев.

Вывод главы: Культура хаоса как актив, а не изъян

Израиль научился превращать нестабильность в стратегическое преимущество. Хаос:

• мобилизует к действию;
• поощряет импровизацию;
• разрушает иерархии;
• стимулирует гибкость;
• воспитывает терпимость к риску.

Авторы делают вывод: другие страны тратят ресурсы, чтобы создать условия для инноваций. Израиль просто живет в условиях, в которых инновации — единственный путь выжить.

Глава 5. Прямота и независимость мышления

«Если ты не согласен — говори. Если ты молчишь — ты виноват».

Одной из самых неожиданных, но мощных движущих сил израильской инновационной культуры, по мнению авторов, является прямота общения. Израильтяне — резки, напористы, иногда даже грубы. Но именно эта склонность к открытой конфронтации и независимому суждению рождает среду, где идеи оттачиваются, проверяются и развиваются в споре.

Хуцпа: дерзость как национальная черта

Центральное понятие этой главы — хуцпа (chutzpah) — еврейское слово, означающее дерзость, нахальство, наглую уверенность в себе. В других культурах хуцпа может восприниматься негативно. В Израиле — это добродетель. Здесь не принято молчать, если ты не согласен, даже если перед тобой профессор, начальник или генерал.

Хуцпа проявляется не в хамстве, а в интеллектуальной смелости. В стартапах это выражается в способности молодого разработчика прямо сказать инвестору: «Ты не понимаешь продукта». Это не считается риском — это ожидаемая норма.

Военные корни культуры открытости

Авторы снова обращаются к армии. В ЦАХАЛе после каждой операции проводится дебрифинг — анализ, где нет авторитетов. Солдаты могут открыто критиковать командиров, задавать неудобные вопросы. Это не только допустимо, это встроено в протокол. Цель — учиться. Такая практика приучает к мышлению: «Я должен говорить, даже если неудобно».

В бизнесе это становится привычкой: обсуждения идут резко, быстро, эмоционально — но это часть механизма роста. Израильская культура не боится конфликта, потому что считает спор двигателем истины.

Антииерархия как культурный код

Израильтяне воспринимают формальные иерархии как условность. Если ты в зуме с генеральным директором и не согласен — выскажись. Если ты только пришёл в компанию, но видишь ошибку — укажи на неё. Эта культура воспитывает инициативу снизу, стимулирует быструю итерацию идей, ломает барьеры между «умными» и «влиятельными».

В израильских компаниях практически нет традиционного пиетета перед «старшими» или «титулованными». Возраст, должность, степень — не защита от критики.

Критика как форма любви

Особенность культуры в том, что жесткость высказывания не означает агрессии. Израильтяне искренне верят: если я тебя критикую — значит, мне не всё равно. Здесь прямота — форма заботы, и она проникает в деловую среду, особенно в стартапы, где прямолинейная обратная связь может сэкономить месяцы работы.

Это формирует экологию доверия: ты знаешь, что тебе скажут правду, даже если она неудобна. А значит — ты быстрее растешь.

Влияние образования и воспитания

С раннего детства израильские дети воспитываются в духе вопроса и сомнения. В школах, особенно в религиозных, обсуждение и споры по поводу текста — часть процесса обучения. Это продолжается в армии, в вузах, в рабочих группах. Результат — нация людей, которые не умеют молчать, если что-то не так.

Вывод главы: Говорить — значит строить

Израильская культура прямоты и независимого мышления:

• разрушает страх перед авторитетом;
• поощряет критику как форму ответственности;
• усиливает горизонтальность команд;
• ускоряет обучение и исправление ошибок;
• создает атмосферу доверия и прозрачности.

Авторы делают вывод: для инноваций нужна не только идея, но и среда, где идея может быть поставлена под сомнение, проверена, отброшена или улучшена — открыто, резко, но по делу. Израиль создает такую среду — через дерзость, сомнение и честность.

Глава 6. Капитал: Деньги к идеям, а не наоборот

«Израиль — это место, где у тебя может не быть бизнес-плана, но уже будет инвестор».

Инновации невозможны без финансирования, и в этой главе авторы анализируют, как в Израиле сложилась уникальная венчурная экосистема, которая позволила тысячам стартапов перейти от идей к продуктам.

В отличие от традиционных экономик, где капитал ищет безопасность, израильская венчурная модель — это институциализированный риск. Деньги идут не туда, где гарантии, а туда, где сумасшествие и потенциал.

Йозма: венчурная революция сверху

Всё началось с программы Yozma в 1993 году. Израиль на тот момент был беден на частные инвестиции, и правительство решило состартапить сам венчурный рынок.

Как это было реализовано:

• Государство предложило создать совместные фонды с частными инвесторами.
• Оно вложилось само, но предоставило инвесторам право выкупа доли по фиксированной цене, если стартап выстрелит.
• Это минимизировало риск для инвесторов и максимизировало стимул к успеху.

Результат — массовый приток частного капитала, взрыв венчурной активности и появление первых громких историй успеха.

Авторы отмечают: Yozma не навязывала правила, а создавала среду, в которой рынок учился рисковать. Это не было директивой — это был «прототип доверия» между государством и частным сектором.

Венчурная культура Израиля: фокус на команду, а не на продукт

Инвесторы в Израиле часто вкладываются на уровне PowerPoint-презентации. Их интересует не столько готовность технологии, сколько сплав личности, команды, мышления.

Это возможно потому, что:

• рынок не боится провалов — неудача здесь часть цикла;
• инвесторы — часто бывшие предприниматели и военные, они мыслят как основатели, а не как финансисты;
• доверие и скорость важнее формальностей: встреча в кафе может стать запуском инвестиционного раунда.

Ставка на выход в мир, а не на внутренний рынок

Крошечный израильский рынок заставляет стартапы с первого дня мыслить глобально. А значит — венчурный капитал ориентирован на компании, которые:

• масштабируемы;
• ориентированы на экспорт;
• готовы к выходу на американский или европейский рынок.

Авторы указывают: это делает Израиль экспортёром идей, а не только товаров. Здесь не строят заводы — здесь создают технологии, которые захватывают мир.

Примеры и кейсы

Приводятся кейсы инвестиций в компании вроде Check Point, Given Imaging, Chromatis, которые начинались как рискованные идеи, но с помощью агрессивного венчурного финансирования стали глобальными игроками.

Особенность израильского венчура — это скорость и доверие. Инвестор может дать чек за неделю, не требуя стопки документов, а просто потому что он «чувствует команду».

Менталитет: «лучше провалиться, чем не попробовать»

Авторы подчёркивают: в Израиле провал — это значок чести, если ты действовал быстро и учился на ошибках. Это резко контрастирует с культурами, где неудача — клеймо. Израильская венчурная модель воспитывает вторые и третьи попытки, потому что здесь принято считать: предприниматель становится хорошим только после провала.

Вывод главы: Венчур как ускоритель нации

Венчурный капитал в Израиле работает не просто как инвестиционный механизм, а как система доверия, терпимости к риску и ускоренного роста. Он:

• фокусируется на команде и идее, а не на стабильности;
• встроен в культуру ошибок и быстрых итераций;
• поддерживается государством как партнёром, а не регулятором;
• заставляет мыслить глобально с первого дня.

Авторы делают вывод: Израиль создал венчурную модель, в которой риск не только допустим — он желателен, а само государство стало не няней, а соинвестором дерзости.

Глава 7. Экспорт знаний: Диаспора как стратегический актив

«Израиль маленький, но у него есть гигантские руки — по всему миру».

Эта глава посвящена еврейской диаспоре и тому, какую роль она играет в инновационной модели Израиля. Авторы утверждают: в отличие от других стран, Израиль обладает встроенной глобальной сетью поддержки — экономической, интеллектуальной, культурной и ментальной.

Диаспора — это не просто историческая данность, это живой ресурс, который усиливает израильские стартапы, открывает рынки, облегчает экспорт, обеспечивает приток инвестиций и знаний.

«Стартапы с одной ногой в Тель-Авиве, другой — в Кремниевой долине»

Многие израильские компании изначально строятся как транснациональные. Разработка — в Израиле, бизнес-девелопмент — в Нью-Йорке, маркетинг — в Лондоне, клиенты — в Сингапуре. Это возможно потому, что:

• у израильтян часто есть родственники или друзья за границей;
• множество основателей и инвесторов имеют двойное гражданство;
• еврейская деловая сеть — это не миф, а реальность: общие ценности, высокая степень доверия, быстрая передача информации.

Израильтяне не боятся выходить за пределы страны, потому что чувствуют себя частью глобального еврейского кластера, в котором есть точки входа почти в любой рынок.

«Тель-Авив говорит на языке Кремниевой долины»

Авторы указывают, что Израиль — одна из немногих стран, которая мысленно встроена в англоязычное бизнес-пространство. Молодые основатели читают те же книги, слушают те же подкасты, ориентируются на тех же кумиров, что и американские предприниматели. Уровень культурной совместимости — очень высокий.

К тому же многие израильские предприниматели учились, жили или работали в США, и умеют «переводить» идеи с одного рынка на другой. Это позволяет масштабировать стартапы без «локального шока».

Роль американских евреев

Еврейская община в США — одна из самых влиятельных и обеспеченных в мире. Она играет мостовую роль между Израилем и глобальной экономикой. Израильские компании получают оттуда:

• менторскую поддержку;
• инвестиции и советы директоров;
• выход на глобальные корпорации.

Авторы отмечают: эта поддержка работает не потому, что Израиль — «бедный родственник», а потому что диаспора видит в нём национальный проект, которому можно доверять.

Сила «умного экспорта»

Израиль — не страна товаров. У него нет природных ресурсов, он не может соревноваться объемами. Поэтому его экспорт — это знания, технологии, экспертиза.

Стартапы не просто продают «железо» — они экспортируют решения, которые можно внедрять в разных странах. Отсюда — высокая адаптивность и глобальность.

Вывод главы: Израиль — страна внутри сети

Диаспора — это:

• источник капиталов и контактов;
• канал экспорта;
• культурный мост;
• сеть доверия, которая уменьшает «трение» выхода на внешние рынки.

Авторы подчёркивают: мало иметь идею — нужно иметь инфраструктуру, чтобы её масштабировать, и в этом плане диаспора даёт Израилю неформальное глобальное присутствие, недоступное большинству стран его масштаба.

Глава 8. Государство: Партнёр, а не надзиратель

«Когда государство не мешает — это хорошо. Когда помогает — это Израиль».

В этой главе авторы развенчивают популярный миф: будто бы израильское экономическое чудо — исключительно плод частной инициативы. Напротив, они утверждают: израильское государство — активный соавтор стартап-нации, но делает это не директивно, а как стратегический партнёр, создающий условия, снижающий риски, направляющий капитал и... умеющий вовремя отступить.

От плановой экономики — к умному вмешательству

Исторически Израиль начинался как государство с сильной ролью центра: в первые десятилетия государство контролировало большую часть экономики. Это наследие сионистской идеологии и социалистических корней первых лидеров. Но начиная с 1980-х годов, с приходом новых поколений экономистов, в стране начался переход от дирижизма к стимулирующему государству.

Важно: Израиль не стал ультралиберальной экономикой. Он не отказался от роли государства, но изменил её характер: вместо управления — партнёрство.

Программа Yozma: кейс государственного венчура

Авторы возвращаются к описанию Yozma — гениального примера того, как государство может катализировать рынок, не подменяя его. Израиль создал механизм, где частный инвестор получал долю государственной поддержки и опцион на выкуп, тем самым снижая риски.

Эта модель не только стимулировала венчурные инвестиции, но и перезапустила культуру частной инициативы, показав: государство может быть не врагом, а бустером.

Офис главного ученого: государственный акселератор

Ещё один ключевой институт — Chief Scientist's Office (CSO), который финансирует НИОКР. Это не просто раздача грантов — это система отбора, оценки и поддержки проектов с высоким технологическим потенциалом. Государство:

• предоставляет частичное софинансирование;
• не претендует на долю в компании;
• берёт риск на себя, позволяя стартапам попробовать, даже если идея кажется сумасшедшей.

Это стало настоящим лифтом для технических предпринимателей, особенно тех, кто не имел собственного капитала.

Гибкое регулирование и культура поддержки

Израильское государство научилось быть быстрым. В условиях постоянного внешнего давления и внутренней нестабильности оно не может себе позволить бюрократический паралич. Авторы подчёркивают:

• лицензии выдаются быстрее;
• бюрократия меньше сопротивляется экспериментам;
• госструктуры готовы идти навстречу, а не прятаться за инструкциями.

В результате создаётся среда, где предприниматель чувствует государство как тыл, а не как препону.

Армия как институт государства и инкубатор инноваций

Государство — это и армия. И именно в армии происходит массовая технологическая подготовка молодёжи, как описано в предыдущих главах. Без этого масштабного госинститута не было бы ни Unit 8200, ни технологического лидерства Израиля.

Иммиграционные программы как национальная стратегия

Государство сознательно строило инфраструктуру для репатриантов, в том числе — научных и инженерных кадров. Программы быстрой адаптации, признание квалификаций, курсы, льготы — всё это создавало поток человеческого капитала, без которого стартап-экосистема была бы невозможна.

Авторы подчёркивают: в 90-е, когда Израиль принял миллион выходцев из СССР, большинство из них были инженерами и учёными, и без вмешательства государства они бы не реализовали свой потенциал. Государство сыграло роль трансформатора — из миграционного шока в инновационный взрыв.

Государство, которое умеет отступить

И, пожалуй, самое главное — государство Израиля умеет отпустить, когда это нужно. Оно вмешивается точечно, но не душит. Программа Yozma была свернута, как только венчурный рынок окреп. CSO финансирует проекты, но не влазит в управление. Это искусство уйти в нужный момент, чтобы рынок зажил своей жизнью.

Вывод главы: Умное государство — это не оксиморон

Израильская модель показывает, что государство может быть инновационным актором, если оно:

• берет на себя риски, но не прибыль;
• стимулирует рынок, не подменяя его;
• даёт ресурсы, не диктуя повестку;
• инвестирует в инфраструктуру и людей, а не в контроль.

Авторы делают вывод: в израильской стартап-нации предприниматель не один, и именно эта грамотная, деликатная, но мощная роль государства делает инновации массовыми, а не элитарными.

Глава 9. Эпилог: Размышления о будущем

«Израиль знает, как выживать. Но знает ли он, как быть стабильным?»

Авторы заканчивают книгу не фейерверком восторгов, а острым, вдумчивым вопросом: сможет ли Израиль сохранить и развить свой инновационный динамизм, не подорвав самих основ, на которых он построен?

Да, Израиль стал стартап-нацией. Он доказал, что может создавать технологии, которые меняют мир. Он построил культуру дерзости, гибкости, адаптации. Но можно ли вечно жить на высоком напряжении?

Успех, построенный на нестабильности

Израильская модель во многом зиждется на внешнем и внутреннем давлении:

• постоянные угрозы безопасности;
• маленький рынок, требующий экспансии;
• необходимость действовать быстро и рисковать.

Этот контекст рождает креативность под давлением, но у него есть цена: истощение, уязвимость, неравномерность развития. Если государство станет стабильнее, армия — менее мобилизующей, иммиграция — более выборочной, не ослабнет ли сама инновационная жилка?

Авторы задаются вопросом: возможно ли институционализировать дух стартапа, сделать его устойчивым, не потеряв живость?

Вызовы: социальные, культурные, политические

На фоне экономического успеха у Израиля есть глубокие внутренние трещины:

• растущий разрыв между ультраортодоксами и светским населением;
• демографическая и экономическая нагрузка на малую долю налогоплательщиков;
• международная изоляция, вызванная внешнеполитическими конфликтами;
• угроза «утечки мозгов» при ухудшении внутреннего климата.

Все эти факторы могут подорвать социальный контракт, на котором держится инновационная экономика: равный доступ, горизонтальность, мобилизация талантов.

Превращение стартапа в систему

Авторы предлагают: задача Израиля — не сохранять каждую деталь текущей модели, а суметь эволюционировать. Важно:

• институционализировать то, что раньше работало «на энтузиазме»;
• воспитывать новые поколения, не теряя дух критичности и независимости;
• сохранить поток талантов — через образование, инклюзивность, открытость.

Они подчеркивают: стартап не может оставаться стартапом вечно. Или он вырастет — или исчезнет. Израилю предстоит стать нацией «скейла» — масштабируемого роста без потери сути.

Чему мир может научиться у Израиля

Авторы обращаются к международному читателю с главной мыслью книги: модель Израиля уникальна, но её уроки — универсальны. Ими могут стать:

• гибкие институты, а не только инновационные индивиды;
• культура инициативы, а не просто инструменты поддержки;
• толерантность к хаосу, а не страх перед ошибками;
• партнёрство государства и частного сектора, основанное на доверии, а не подчинении.

Самое важное, чему можно учиться — это отношение к провалу, к вызову, к нестабильности как к естественным условиям жизни, а не как к угрозам.

Финальный вывод: Дерзость как стратегия

Израильская история — это не история идеального государства, а пример того, как системная нестабильность может быть превращена в стратегическое преимущество. Это страна, которая научилась делать из уязвимости — силу, из хаоса — движение, из провала — опыт, из малости — гибкость.

Авторы оставляют читателя с вызовом: какие элементы израильской культуры и модели можно — и нужно — воссоздать у себя?

Потому что, в конце концов, вопрос не в том, почему Израиль стал стартап-нацией, а в том, может ли твоя страна — или твоя организация — стать следующей.