Центральная Европа: Смерть цивилизации и жизнь идеи - Лука Иван Юкич

Введение: Два лика Центральной Европы – цивилизация и идея

Книга Луки Ивана Юкича «Центральная Европа» исследует глубокую дихотомию, лежащую в основе самого этого понятия. С одной стороны, это утраченная историческая цивилизация — многонациональное, многоязычное и культурно сложное пространство, объединенное наследием Габсбургов и доминированием немецкого языка как инструмента высокой культуры и управления. Эта цивилизация была полностью уничтожена в катаклизмах первой половины XX века. С другой стороны, это политическая и культурная идея, возрожденная диссидентами в конце XX века как мощный символ принадлежности к Западу и сопротивления советскому господству.

Отправной точкой для современного осмысления этой идеи стало эссе чешского писателя Милана Кундеры «Трагедия Центральной Европы» (1984). В эпоху, когда разделение континента «железным занавесом» казалось вечным, Кундера выступил с провокационным тезисом: страны вроде Польши, Венгрии и Чехословакии — это не «Восточная Европа», а неотъемлемая часть Запада, культурно похищенная чуждой ей, «квази-восточной» цивилизацией России. Эта концепция «похищенного Запада» нашла глубокий отклик в 1980-х годах, став интеллектуальным знаменем для тех, кто стремился вернуть свои народы в европейское русло.

Центральный тезис Юкича заключается в том, что современная идея Центральной Европы, рожденная в интеллектуальной борьбе холодной войны, имеет мало общего с исторической реальностью, которую она якобы представляет. Чтобы понять эту идею и ее силу, необходимо сначала исследовать историю и гибель цивилизации, носившей то же имя. Автор сознательно избирает особый историографический подход: он стремится «распутать историю Центральной Европы из историй многих наций, возникших из нее, и показать, что центральноевропейская история — это гораздо больше, чем сумма ее частей». Юкич выстраивает свое повествование в четырех частях, прослеживая судьбу региона через его Взлет, Расцвет, Падение и, наконец, новую Жизнь в качестве влиятельной идеи.

--------------------------------------------------------------------------------

Часть I. Взлет (1740–1848): Рождение пространства

1.1. До Центральной Европы: Мир Священной Римской империи

Чтобы понять истоки центральноевропейской цивилизации, необходимо обратиться к ее предшественнице — Священной Римской империи (СРИ), донациональному и универсалистскому порядку, который веками определял политический ландшафт региона. Юкич ярко иллюстрирует природу этой структуры, описывая пышную коронацию императора Леопольда II во Франкфурте в 1790 году. Это была не империя в современном смысле, с четкими границами и единой идентичностью, а скорее «пористый и рыхлый феодальный ландшафт», состоящий из почти двух тысяч суверенных территорий — от королевств и княжеств до крошечных владений имперских рыцарей и вольных городов.

Ее легитимность основывалась не на национальной идее, а на универсалистских притязаниях на наследие «Рима» и сакральной связи с «освященной» христианской традицией. Это была сложная система титулов, прав, привилегий и обязательств, где символические акты участия значили больше, чем прямое подчинение.

Династия Габсбургов играла в этой системе двойную роль. С одной стороны, они были номинальными правителями СРИ, избираемыми императорами. С другой — они владели огромными наследственными землями (Австрия, Богемия, Венгрия), многие из которых, как например Венгерское королевство, находились за пределами империи. Это создавало запутанную паутину лояльностей и делало Габсбургов одновременно и защитниками имперского порядка, и правителями собственного многосоставного государства, известного как «монархия Габсбургов».

Леопольд II унаследовал эту монархию в состоянии глубокого кризиса. Его предшественник и брат, Иосиф II, своими абсолютистскими реформами и попытками централизации оттолкнул от себя элиты — особенно в Венгрии и Австрийских Нидерландах. Леопольд, напротив, верил в более консенсусную форму правления, основанную на сотрудничестве с сословиями (дворянством, духовенством и городами). Его коронации во Франкфурте, Прессбурге (Братиславе) и Праге были тщательно срежиссированными ритуалами примирения, призванными стабилизировать расшатанную монархию. Однако этот старый порядок, основанный на традиции и привилегиях, уже столкнулся с новыми и мощными интеллектуальными вызовами.

1.2. Вызов Просвещения и рождение немецкой культурной гегемонии

Идеи Просвещения, распространившиеся по Европе в XVIII веке, поставили под сомнение традиционные основы легитимности Габсбургов и СРИ. Вопросы о природе государства, лояльности и народе, ранее немыслимые, стали центральными в политических дебатах. Это влияние было двойственным. С одной стороны, по всей Европе доминировала космополитичная французская культура. С другой — именно в этот период началось стремительное возвышение немецкого языка.

Благодаря усилиям таких фигур, как Лейбниц, Вольф и Готшед, немецкий язык был стандартизирован и превращен из набора диалектов в язык науки, философии и литературы. Этот процесс подпитывался несколькими механизмами: влиянием лютеранского пиетизма, который продвигал образование на родном языке, и быстрым ростом числа университетов (таких как Гёттинген и Галле), ставших центрами новой немецкой мысли. Правители-модернизаторы, такие как Мария Терезия и Иосиф II в монархии Габсбургов и Фридрих II в Пруссии, увидели в этом мощный инструмент. Немецкий язык стал языком централизации и управления. На нем работала новая бюрократия, обучались чиновники, велись дела в университетах. Это привело к формированию новой надтерриториальной общественной сферы, объединенной немецким языком и общей культурой образованности, известной как Bildung (термин, не имеющий точного эквивалента и сочетающий идеи образования, развития и самосовершенствования в единый процесс формирования целостной личности). Эту сферу поддерживали просвещенные аристократы-меценаты (графы Ностиц и Кинский в Богемии, барон Цойс в Крайне), в чьих салонах и кружках формировалась новая интеллектуальная элита региона.

Парадоксально, но именно этот процесс культурной гегемонии спровоцировал ответную реакцию. Образованные элиты других народов — венгров, чехов, словенцев — вдохновленные примером немцев и идеями Гердера о культурной самобытности каждой нации, начали аналогичные процессы «национального пробуждения». Филологи, как чех Йозеф Добровский, и писатели, как венгр Дьёрдь Бешшеньеи, принялись кодифицировать и «пробуждать» свои языки, закладывая основы для будущих национальных движений. Эти культурные сдвиги вскоре были ускорены политическими потрясениями эпохи Наполеона.

1.3. Конец Рима (Finis Romae) и возникновение концепции

Французская революция и последовавшие за ней Наполеоновские войны окончательно разрушили старый порядок. Военные поражения и политическое давление со стороны Наполеона привели к тому, что в 1806 году император Франц II объявил о роспуске Священной Римской империи. Конец тысячелетнего рейха вызвал у современников глубокий психологический шок. Мать Гёте писала, что она чувствовала себя так, «будто старый друг очень болен... и несмотря на всю уверенность [в его смерти], тебя охватывает дрожь, когда почта приносит известие о его кончине». В сердце Европы образовался огромный политический вакуум.

Именно в этот момент, в 1809 году, немецкий географ Георг Хассель впервые ввел термин Центральная Европа (Mitteleuropa). В его первоначальном понимании это было геополитическое пространство, состоящее из Австрии, Пруссии и оставшихся германских государств. Оно определялось своим положением между двумя доминирующими силами на континенте: наполеоновским французским Западом и Российской империей на Востоке. Вскоре венский картограф Йозеф Маркс фон Лихтенштерн придал этому понятию «визуальное выражение» на своей широко известной карте.

После поражения Наполеона Венский конгресс 1815 года попытался восстановить этот порядок. Вместо старой СРИ был создан Германский союз — конфедерация 39 суверенных государств под номинальным лидерством австрийских Габсбургов. Это решение заложило основы для будущего соперничества между Австрией и Пруссией за гегемонию в Германии. Таким образом, политическое пространство Центральной Европы было восстановлено, но оно уже столкнулось с новой, еще более мощной и дестабилизирующей силой — национализмом.

--------------------------------------------------------------------------------

Часть II. Расцвет (1848–1918): Эпоха национализма

2.1. Весна народов 1848 года: Столкновение национальных проектов

1848 год стал переломным моментом, когда прежде теоретические национальные идеологии впервые вылились в открытую борьбу. «Весна народов» обнажила глубокие противоречия между различными национальными проектами. Юкич выделяет три основных течения:

1. Немецкий либеральный национализм: Его целью было создание единого германского национального государства с конституционным правлением. Центром этого движения стал Франкфуртский парламент.

2. Венгерская национальная революция: Под руководством Лайоша Кошута венгерская элита стремилась создать независимое мадьярское национальное государство, что немедленно привело к конфликту с другими народами королевства — хорватами, сербами, словаками и румынами.

3. Австрославизм: Эту концепцию, сформулированную чешским историком Франтишеком Палацким, поддержали многие славянские народы монархии. Они видели свое будущее не в отделении, а в федерализированной, равноправной монархии Габсбургов, которая могла бы защитить их от немецкой и венгерской гегемонии.

Революции в итоге потерпели поражение. Основными причинами стали внутренние конфликты между самими национальными движениями (например, венгры воевали с хорватами, которых поддержал венский двор), нерешительность либералов, боявшихся социальной революции, и, в конечном счете, военная сила консервативных монархий — Австрии, Пруссии и России. Несмотря на провал, революции 1848 года навсегда изменили политический ландшафт, сделав национальный вопрос центральной проблемой следующих семидесяти лет.

2.2. Модернизация сверху: неоабсолютизм и промышленный подъем

После подавления революций консервативные режимы Австрии и Пруссии осознали, что для укрепления своей власти необходимо использовать инструменты модернизации. Эпоха 1850-х годов, известная в Австрии как «неоабсолютизм» или «эпоха Баха», стала периодом централизации, проводимой «сверху». Целью было создание единого, эффективно управляемого, германоязычного государства. Конкретным примером этого модернизаторского импульса стало амбициозное предложение австрийского министра торговли Карла Людвига фон Брука о «торговом объединении Центральной Европы», которое должно было конкурировать с прусским Таможенным союзом. Несмотря на политические репрессии, этот период принес и прогрессивные реформы: окончательную отмену крепостного права, унификацию законов, стремительное строительство железных дорог.

Аналогичные процессы шли и в Пруссии, где ключевую роль в экономической интеграции германских государств сыграл Таможенный союз (Zollverein). Промышленность бурно развивалась в Руре, Силезии и Саксонии, меняя социальную структуру общества. Главным социальным последствием этой эпохи стала быстрая урбанизация. В растущих городах — от Праги и Будапешта до Загреба и Львова — формировался новый буржуазный класс и общая городская культура, основанная на общих институтах (театрах, кафе, ассоциациях), в которой немецкий язык и немецкая образованность (Bildung) играли доминирующую роль. Именно эта наднациональная, преимущественно немецкоязычная городская культура и была сутью центральноевропейской цивилизации, чья гибель в XX веке станет ключевым событием в повествовании.

2.3. Переустройство Центральной Европы: Объединение Германии и Австро-Венгерское соглашение

1860-е годы стали десятилетием, которое радикально изменило политическую карту региона. С приходом к власти Отто фон Бисмарка в Пруссии началась реализация плана по объединению Германии «железом и кровью». Решающая победа Пруссии над Австрией в битве при Садовой в 1866 году положила конец многовековому доминированию Габсбургов в Германии. Австрия была исключена из немецких дел. Бисмарк создал Северогерманский союз, а после победы во франко-прусской войне (1870–1871) провозгласил создание Германской империи.

Для Австрии поражение 1866 года имело катастрофические последствия. Ослабленная монархия была вынуждена пойти на уступки венгерской элите. Результатом стало Австро-Венгерское соглашение (Ausgleich) 1867 года. Оно преобразовало империю в дуалистическую монархию Австро-Венгрию, состоящую из двух практически независимых частей:

Цислейтания (земли «по эту сторону» реки Лейты с точки зрения Вены, представленные в венском парламенте).
Транслейтания (земли венгерской короны «по ту сторону» Лейты, под управлением Будапешта).

Так в Центральной Европе сложилась новая структура: на севере — мощная, промышленно развитая, преимущественно протестантская Германская империя; на юге — многонациональная, католическая Австро-Венгрия. Эти две державы были связаны тесным военным союзом, но их внутренние траектории развития и национальные проблемы становились все более различными.

2.4. Эпоха массовой политики и обострение национальных конфликтов

В конце XIX века на смену элитарной политике либеральных кабинетов пришла эпоха массовой политики. Новые идеологические движения обращались к широким слоям населения, мобилизуя их на основе классовых, религиозных и этнических принципов. Основными силами стали:

Социал-демократия, объединявшая растущий рабочий класс.
Христианский социализм, апеллировавший к католическому населению и мелкой буржуазии.
Радикальный этнический национализм, выражавшийся в пангерманизме и панславизме.

Эти движения обострили старые и породили новые национальные конфликты. В Германии Бисмарк вел Kulturkampf («культурную войну») против католиков и боролся с «польским вопросом». В Венгрии правительство проводило жесткую политику мадьяризации против словаков, румын и хорватов. В австрийской части монархии острейший характер приобрело чешско-немецкое противостояние в Богемии.

Связующим элементом для многих из этих радикальных движений стал политический антисемитизм. Евреев воспринимали как символ чуждого, космополитичного либерализма и капитализма, что делало их удобной мишенью для демагогов всех мастей. К 1914 году внутренние противоречия в обеих империях достигли предела, создав взрывоопасную ситуацию накануне Первой мировой войны.

--------------------------------------------------------------------------------

Часть III. Падение (1918–1948): Смерть цивилизации

3.1. Великая война и крушение империй

Первая мировая война стала катаклизмом, который не просто уничтожил старый политический порядок, но и разрушил саму ткань центральноевропейской цивилизации. Первоначальный патриотический подъем («дух 1914 года») быстро сменился усталостью и голодом. Война велась не только на полях сражений, но и в умах, превратившись в идеологическую битву между немецкой «Культурой» (Kultur) и западной «Цивилизацией» (Civilization). Интеллектуалы, такие как Томас Манн, видели в этом столкновение глубокого, духовного германского духа с поверхностным, материалистическим Западом. Эта идея легла в основу проекта послевоенного устройства региона, изложенного Фридрихом Науманном в его знаменитой книге Mitteleuropa (1915), где предлагалось создание экономического и политического союза под гегемонией Германии.

Тем временем тяготы войны радикализировали национальные движения внутри Австро-Венгрии. Если раньше многие, как чешский лидер Томаш Масарик, выступали за федерализацию, то теперь они, при поддержке стран Антанты, стали требовать полной независимости. В ноябре 1918 года, после четырех лет кровопролития, обе империи рухнули. На их обломках воцарились хаос, революции и насилие, открыв новую, трагическую главу в истории региона.

3.2. Хрупкий порядок: государства-наследники и их противоречия

На Парижской мирной конференции державы-победительницы попытались перекроить карту Центральной Европы на основе принципа национального самоопределения Вудро Вильсона. Возникли новые национальные государства: Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия. Однако этот новый порядок с самого начала был чреват фундаментальной проблемой: создавая государства для одних наций, он породил новые многочисленные меньшинства (немцев в Чехословакии и Польше, венгров в Румынии и Чехословакии, украинцев в Польше), чьи права оказались под угрозой.

Послевоенные годы были отмечены глубокими потрясениями: коммунистические революции и контрреволюции (в Германии и Венгрии), пограничные войны (например, польско-советская) и экономический коллапс. В Веймарской Германии, Австрии и хортистской Венгрии хрупкая демократия оказалась под ударом со стороны реваншистских, антисемитских и антилиберальных правых сил. Они активно культивировали миф об «ударе в спину», согласно которому войну проиграли не на фронте, а из-за предательства левых, либералов и евреев в тылу. Великая депрессия 1929 года нанесла смертельный удар по этому и без того хрупкому порядку и открыла дорогу к власти тоталитарным режимам.

3.3. Разрушение изнутри и снаружи: нацистская гегемония и Вторая мировая война

Период с 1933 по 1945 год стал временем окончательного уничтожения старой Центральной Европы нацистским режимом. Приход Гитлера к власти в Германии ознаменовал триумф самой радикальной идеологии, рожденной в регионе. Его доктрина, основанная на расизме, воинствующем антисемитизме и стремлении к «жизненному пространству» (Lebensraum) на Востоке, была квинтэссенцией самых крайних течений австрийского пангерманизма.

Нацистский режим поэтапно разрушал послевоенный порядок:

1938: Аншлюс Австрии и Мюнхенское соглашение, приведшее к расчленению Чехословакии.
1939: Вторжение в Польшу, положившее начало Второй мировой войне.

Нацистский «Новый порядок» представлял собой жестокую иерархическую систему, основанную на расовом господстве, беспощадной эксплуатации и геноциде. Центральным элементом этой системы стал Холокост — беспрецедентный в истории акт систематического уничтожения еврейского населения Европы, который навсегда изменил демографический и культурный облик региона. Война принесла с собой не только геноцид, но и колоссальные физические разрушения. Варшава, Дрезден, Будапешт, Бреслау (Вроцлав) и десятки других городов были превращены в руины, а вместе с ними была уничтожена и многовековая городская культура.

3.4. Год ноль: изгнание и разделение

Период с 1945 по 1948 год Юкич называет «нулевой точкой» — моментом, когда прошлое было не просто разрушено, а насильственно стерто из памяти и с карты. Финальным аккордом уничтожения многонационального характера региона стало послевоенное изгнание более 12 миллионов немцев из Польши, Чехословакии, Венгрии и Югославии. Этот акт этнической гомогенизации завершил то, что начали радикальные националисты десятилетиями ранее.

Одновременно с этим, при поддержке Советского Союза, в странах региона устанавливались коммунистические режимы. Они пришли к власти под лозунгами национального и социального освобождения, обещая покончить с наследием фашизма и построить новое, справедливое общество.

Наконец, «Железный занавес» физически и идеологически разделил континент на два враждебных лагеря — капиталистический Запад и коммунистический Восток. В этой новой биполярной реальности для понятия «Центральная Европа» не осталось места. Цивилизация была мертва. Но если это так, задается вопросом автор, как и почему ее имя вернулось к жизни?

--------------------------------------------------------------------------------

Часть IV. Жизнь (1948 – наши дни): Рождение и жизнь идеи

4.1. Центральная Европа как «похищенный Запад»: диссидентское возрождение

В условиях жесткого советского контроля и культурной стагнации в странах коммунистического блока зародилось диссидентское движение. Ключевую роль в переосмыслении идентичности своих народов сыграли интеллектуалы и писатели — Милан Кундера, Чеслав Милош, Вацлав Гавел. Их площадка для диалога — подпольный самиздат и эмигрантские журналы, такие как парижская Kultura и Svědectví.

Именно в этом контексте Кундера сформулировал свою влиятельную концепцию. Центральная Европа, по его мнению, — это культурная общность, исторически и ментально принадлежащая Западу, но политически «похищенная» Востоком в лице Советского Союза. Он утверждал, что культурное наследие этого региона — готика, Ренессанс, барокко, психоанализ, авангард — фундаментально отличает его от России с ее византийскими корнями и самодержавной традицией.

Эта концепция, однако, не осталась без критики. Такие деятели, как Вацлав Гавел, и русские эмигранты, например, Иосиф Бродский, указывали на ее историческую амнезию — игнорирование деструктивной роли Германии и нацизма в истории региона. Критики также отмечали очевидную антироссийскую направленность концепции, которая упрощала сложные исторические взаимосвязи. Тем не менее, эта мощная интеллектуальная идея вскоре превратилась в политическую программу, когда в 1989 году история сделала резкий поворот.

4.2. Возвращение в Европу: Революции 1989 года и их последствия

1989 год стал триумфом идеи Центральной Европы. Лозунг «возвращения в Европу» стал движущей силой «бархатных революций», которые одна за другой смели коммунистические режимы в Польше, Венгрии, Чехословакии и Восточной Германии. Лидерами этих перемен стали вчерашние диссиденты, такие как Вацлав Гавел в Чехословакии и движение «Солидарность» в Польше.

Последовавший за этим процесс трансформации был направлен на достижение двух главных целей:

1. Переход к демократии и рыночной экономике, часто через болезненную «шоковую терапию».

2. Интеграция в западные структуры — НАТО и Европейский Союз.

В этом процессе идея Центральной Европы, по словам историка Ларри Вульффа, стала «идеологическим противоядием от железного занавеса». Создание Вышеградской группы (Польша, Венгрия, Чехословакия) в 1991 году было явным шагом, направленным на координацию усилий по вступлению в ЕС и НАТО. Ссылка на общую «центральноевропейскую» идентичность служила доказательством их принадлежности к западному миру и ускоряла процесс интеграции. Казалось, что после вступления этих стран в ЕС в 2004 году историческая миссия была выполнена, и сама идея Центральной Европы исчерпала себя.

4.3. Существует ли Центральная Европа сегодня?

В заключительной части книги Юкич задается вопросом о современном статусе концепции. Он приходит к выводу, что сегодняшняя Центральная Европа не имеет практически ничего общего с той исторической цивилизацией, что существовала до 1945 года. Старая цивилизация была многонациональной, иерархичной, с немецким языком в качестве культурного стержня. Современное пространство состоит из этнически гомогенных национальных государств, полностью интегрированных в западный мир.

Более того, сам регион сегодня далеко не един. Политические расхождения, например, по вопросу отношения к войне в Украине, разделили давних союзников по Вышеградской группе. Польская внешняя политика часто ориентируется на «ягеллонскую» концепцию (Польша, Литва, Украина, Беларусь), в то время как венгерская остается более «дунайской». Некоторые политики, как Вацлав Клаус в Чехии или Виктор Орбан в Венгрии, и вовсе пытались переопределить или отвергнуть идею Центральной Европы.

Финальный вывод автора заключается в следующем: историческая цивилизация мертва безвозвратно. Однако идея Центральной Европы продолжает жить. Она возрождается в моменты кризиса, когда народам региона необходимо определить свое место в мире. Ярчайшим примером этого стала Украина. В своей борьбе против российской агрессии она вновь заявила о своей принадлежности к этому культурному пространству, по сути, повторив тезис Кундеры о «похищенном Западе». Как отметил в 2022 году Генри Киссинджер, «Украина впервые в современной истории стала крупным государством в Центральной Европе».

Таким образом, заключает Юкич, цитируя Чеслава Милоша, Центральная Европа — это не столько географическая или политическая реальность, сколько «акт веры, проект, даже утопия». Ее значение не является статичным; оно постоянно переопределяется в горниле истории.

О проекте Summarizator

Summarizator — это Telegram-канал, где мы собираем саммари самых актуальных и захватывающих книг об ИИ, технологиях, саморазвитии и культовой фантастике. Мы экономим ваше время, помогая быстро погружаться в новые идеи и находить инсайты, которые могут изменить ваш взгляд на мир. 📢 Присоединяйтесь: https://t.me/summarizator