Огневая мощь: как оружие изменило войну - Пол Локхарт
ВВЕДЕНИЕ: ЭПОХА ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ
В книге «Огневая мощь» историк Пол Локхарт исследует сложную и многогранную связь между развитием вооружений, искусством ведения войны и более широкими политическими, экономическими и социальными процессами. Автор утверждает, что огнестрельное оружие, от примитивных бомбард до автоматических винтовок, на протяжении почти шести столетий было не просто инструментом на поле боя, а главной движущей силой, определявшей эволюцию тактики, стратегии и даже самих государственных институтов в западном мире. Локхарт предлагает читателю взглянуть на историю не как на череду сражений, а как на непрерывный диалог между технологией и человеческим обществом, где каждое новое изобретение влекло за собой каскад непредсказуемых последствий.
Центральный тезис книги заключается в том, что период примерно с 1300 по 1945 год можно справедливо назвать «эпохой огнестрельного оружия». Именно в эти столетия огнестрельное оружие было главным направлением военных инноваций и основным фактором, определявшим исход конфликтов. Локхарт начинает свой рассказ с показательного момента — битвы при Бикокке в 1522 году. Это сражение, хоть и не стало поворотным в истории, ярко продемонстрировало потенциал нового оружия. Швейцарские наемники, чьи плотные построения пикинеров наводили ужас на всю Европу, были практически неуязвимы для традиционной кавалерии и пехоты. Однако при Бикокке они столкнулись с тщательно подготовленной обороной испанских войск, которые сделали ставку на огневую мощь. Залпы тысяч аркебузиров и огонь артиллерии буквально смели непобедимых швейцарцев, показав, что даже примитивное огнестрельное оружие при грамотном тактическом применении способно переломить ход боя.
Локхарт подчеркивает, что Бикокка — это не начало эпохи, а скорее ее манифестация. К тому моменту огнестрельное оружие уже прочно вошло в арсеналы европейских армий. Однако именно здесь стало очевидно, что будущее войны будет определяться не доблестью отдельных воинов, а способностью эффективно и массированно применять огневую мощь. Этот принцип, по мнению автора, лег в основу всей западной военной мысли на последующие столетия. Все аспекты военного дела — от тактики и логистики до организации армий и флотов — стали подчиняться одной цели: созданию, развертыванию и эффективному применению огневой мощи. Корабль превратился в плавучую артиллерийскую платформу, крепость — в бастион для размещения орудий, а солдат — в оператора стрелкового оружия.
Автор прослеживает эту взаимосвязь через несколько ключевых революций. Первая — пороховая революция, начавшаяся в позднем Средневековье. Появление осадной артиллерии сделало устаревшими средневековые замки, что, в свою очередь, привело к усилению централизованной монархической власти — единственной силы, способной финансировать дорогостоящее производство и применение пушек. Это изменило не только архитектуру, но и политический ландшафт Европы. Параллельно шло развитие ручного огнестрельного оружия и линейных кораблей, что породило первые государственные флоты и военно-морские гонки вооружений.
Следующий этап — эпоха промышленных революций, ускорившая темпы технологических изменений до беспрецедентного уровня. Локхарт показывает, как промышленная революция создала военно-промышленный комплекс в его ранней форме — союз правительств, военных, инженеров и промышленников, целенаправленно работавших над созданием все более смертоносного оружия. Этот период принес нарезные винтовки, казнозарядные системы, скорострельную артиллерию, броненосцы и пулеметы. Гонка вооружений стала не просто соревнованием в количестве, но и в качестве, превратившись в постоянный и изнурительный процесс модернизации, который могли выдержать лишь самые развитые промышленные державы. Этот процесс, по Локхарту, имел «исключающее» свойство: он постепенно вытеснял с арены великих держав те страны, которые не обладали достаточным промышленным потенциалом для участия в гонке. Таким образом, технология напрямую влияла на международный порядок и баланс сил. Книга завершается анализом двух мировых войн, которые Локхарт рассматривает как кульминацию и, одновременно, «сумерки» эпохи огневой мощи. Первая мировая война продемонстрировала ужасающие последствия промышленного убийства, когда тактика отчаянно пыталась угнаться за технологиями. Вторая мировая война, хотя и велась в основном оружием, уходящим корнями в Первую мировую, стала войной моторов и координации, где танки, самолеты и радиосвязь создали новую динамику боя. Появление атомной бомбы в 1945 году ознаменовало конец эпохи доминирования традиционного огнестрельного оружия, открыв новую, ядерную эру, где правила игры изменились навсегда.
КНИГА I: ПОРОХОВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, 1300–1800
Первая часть книги посвящена пяти векам, в течение которых порох и огнестрельное оружие радикально и безвозвратно изменили облик войны, а вместе с ним и само западное общество. Локхарт детально прослеживает, как одна технологическая инновация за другой вызывала цепную реакцию в тактике, архитектуре и, в конечном счете, в структуре государственной власти. Этот период автор называет Пороховой революцией — медленным, но неумолимым процессом, который заложил основы современного военного дела.
Революция началась не с пехотных сражений, а с осадной войны. Появление в XIV веке примитивных, но мощных пушек, или бомбард, стало смертным приговором для средневекового замка. Высокие каменные стены, веками служившие надежной защитой для феодалов, оказались беззащитны перед сокрушительной силой чугунных и каменных ядер. Локхарт приводит в пример осаду английского замка Одруик герцогом Бургундским Филиппом Смелым в 1377 году, которая стала одной из первых демонстраций превосходства артиллерии. Всего за несколько часов массированного обстрела стены, способные выдерживать месяцы осады с использованием традиционных катапульт и требюше, превратились в руины. Замок, символ независимости и власти местной аристократии, перестал быть неприступным.
Эта технологическая перемена имела глубокие политические последствия. Производство, транспортировка и обслуживание осадной артиллерии требовали огромных ресурсов, которые были недоступны подавляющему большинству феодалов. Только централизованная монархическая власть могла позволить себе содержать современный артиллерийский парк. Таким образом, пушка стала инструментом укрепления королевской власти, позволяя монархам подавлять мятежных вассалов и объединять раздробленные земли. Локхарт подчеркивает, что этот процесс был взаимосвязанным: потребность в артиллерии стимулировала развитие государственных фискальных и административных систем, а наличие артиллерии, в свою очередь, позволяло эффективно собирать налоги и насаждать волю монарха.
Развитие артиллерии шло быстрыми темпами. От примитивных «сшивных» бомбард, собранных из железных полос и обручей, оружейники перешли к литью цельных стволов из бронзы и чугуна. Ключевым нововведением стало «гранулирование» пороха (corning), которое делало его горение более стабильным и мощным. Это позволило создавать более легкие, но не менее эффективные орудия. Французские короли, особенно Карл VII, при поддержке гениальных братьев Бюро, создали лучший в Европе артиллерийский парк, что стало решающим фактором в победе над англичанами в Столетней войне. В ответ на угрозу со стороны пушек родилась новая фортификационная архитектура. Вместо высоких и тонких стен замков появились низкие, толстые, земляные бастионы, способные поглощать энергию ядер. Так родилась «trace italienne», или итальянская бастионная система, — сложная, звездообразная в плане крепость, рассчитанная не только на то, чтобы выдерживать огонь, но и на то, чтобы вести его самой. Строительство таких крепостей было еще более дорогим, что окончательно закрепило военную монополию за государством.
Параллельно с революцией на суше происходила и революция на море. В Средиземноморье веками доминировала гребная галера, а морской бой представлял собой подобие сухопутного сражения, где главным было абордажное сближение. Размещение артиллерии на галерах было затруднено из-за гребцов, занимавших борта, поэтому орудия ставились в основном на носу и корме. Появление гибридного корабля — галеаса, более крупного и вооруженного, стало шагом вперед, что было продемонстрировано в битве при Лепанто (1571), но настоящая революция произошла в Атлантике.
Для дальних океанских плаваний эпохи Великих географических открытий требовался другой тип судна. Им стал парусный корабль — сначала каракка, а затем галеон. Эти суда были прочнее, мореходнее и, что самое важное, имели конструкцию, позволявшую размещать пушки вдоль бортов. Изобретение орудийного порта — простого закрывающегося отверстия в борту — позволило устанавливать тяжелые пушки на нижних палубах, создав таким образом плавучую артиллерийскую батарею. Так родился «корабль-убийца», способный уничтожать противника на расстоянии силой своего бортового залпа.
Это привело к формированию первых государственных военно-морских флотов и новой тактики — линейного боя, при котором корабли выстраивались в кильватерную колонну, чтобы максимально эффективно использовать свою бортовую артиллерию. Корабли стали не просто транспортным средством, а мощным оружием и символом национального престижа. Монархи соревновались в постройке гигантских «кораблей-сокровищ», таких как английская «Мэри Роуз» или шотландский «Великий Михаил», украшенных резьбой и позолотой. Кульминацией этого развития стал линейный корабль, который доминировал на морях почти два столетия, с середины XVII до середины XIX века. Содержание такого флота требовало колоссальных затрат и сложной инфраструктуры — верфей, доков, складов, — что еще больше усиливало роль государства и его бюрократического аппарата.
ГЛАВЫ 3, 4, 5: ПИКА И МУШКЕТ, ШТЫК И ПОЛЕВАЯ ПУШКА, ВОЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ:
На суше трансформация была более сложной. Еще до широкого распространения огнестрельного оружия доминирование рыцарской кавалерии было подорвано дисциплинированной пехотой — швейцарскими пикинерами и английскими лучниками. Швейцарцы, с их плотными, ощетинившимися пиками формациями («баталиями»), были практически неуязвимы для атаки конницы. Англичане же продемонстрировали мощь массированного дистанционного огня, используя длинные луки. Оба этих явления, как подчеркивает Локхарт, были основаны на дисциплине, организации и коллективных действиях, а не на индивидуальном мастерстве воина.
Появление ручного огнестрельного оружия — аркебузы, а затем и более тяжелого мушкета — вписалось в эту тенденцию. Хотя ранние образцы были неточными, медленными в перезарядке и крайне ненадежными, у них было одно неоспоримое преимущество: для обучения стрельбе из мушкета требовались недели, а не годы, как для подготовки лучника. Фитильный замок (matchlock) был первым шагом к созданию стандартного пехотного оружия. Испанцы первыми успешно объединили огневую мощь мушкетеров и стойкость пикинеров, создав знаменитую формацию «терция» (tercio) — мобильную крепость, способную вести огонь во все стороны и отражать атаки кавалерии.
Дальнейшее развитие было направлено на повышение скорострельности и мобильности. В XVII веке на смену пике пришел штык — сначала в виде пробки, вставлявшейся в ствол, а затем в виде трубки, что позволяло вести огонь с примкнутым штыком. Это превратило каждого мушкетера в собственного пикинера, сделав пехоту универсальным родом войск. Фитильный замок был заменен более надежным и быстрым кремневым замком (flintlock). Скорострельность пехотинца выросла с одного до трех и более выстрелов в минуту. Это, в свою очередь, позволило перейти от глубоких формаций типа терции к тонким, линейным построениям в 2-3 шеренги, которые могли дать максимальный фронтальный залп. Эпоха линейной тактики, доведенная до совершенства Фридрихом Великим в Пруссии, была целиком и полностью порождением кремневого мушкета.
Параллельно развивалась и полевая артиллерия. Орудия становились легче, мобильнее и могли сопровождать пехоту на поле боя, оказывая ей огневую поддержку. Появление картечи превратило пушку в гигантский дробовик, смертоносный на ближней дистанции. Все эти изменения — доминирование пехоты, линейная тактика, скоординированное применение различных родов войск — требовали беспрецедентного уровня дисциплины, обучения и организации. Принц Мориц Оранский и его последователи ввели в обиход муштру, превратив солдат в «винтики» сложной военной машины. Армии стали постоянными, профессиональными и значительно выросли в размерах.
Локхарт завершает первую часть книги, суммируя эти процессы в рамках концепции «военной революции», впервые предложенной историком Майклом Робертсом. Технологические инновации, порожденные порохом, вызвали тактические изменения, которые, в свою очередь, привели к росту армий и флотов. Необходимость содержать, вооружать и управлять этими огромными военными машинами стала главным катализатором для создания современного централизованного бюрократического государства с его налоговой системой, администрацией и стремлением к тотальному контролю над ресурсами. Таким образом, к 1800 году огнестрельное оружие не просто изменило войну — оно создало современное государство.
КНИГА II: ЭПОХА РЕВОЛЮЦИЙ, 1800–1870
Вторая часть книги охватывает период глубоких перемен, когда технологический застой эпохи гладкоствольного оружия сменился взрывным развитием, подстегнутым Промышленной революцией. Локхарт анализирует, как новые технологии — от нарезного ствола до брони — не просто улучшали существующее оружие, но и создавали новые тактические и стратегические дилеммы. Этот период, по мнению автора, стал прелюдией к тотальной трансформации войны, которая произойдет после 1870 года.
ГЛАВА 6: ВОЙНА И ТЕХНОЛОГИЯ В ЭПОХУ РЕВОЛЮЦИЙ:
Войны Французской революции и Наполеона, по мнению Локхарта, стали кульминацией военной системы XVIII века, а не ее отрицанием. Оружие оставалось практически тем же: гладкоствольный кремневый мушкет, полевая пушка, парусный линейный корабль. Однако изменился масштаб и характер войны. Идея «нации под ружьем» (Levée en Masse), рожденная Французской революцией, позволила создавать миллионные армии, что было немыслимо для монархий Старого порядка. Война перестала быть делом королей и наемников, превратившись в столкновение наций, подпитываемое идеологией и национализмом. Наполеон Бонапарт довел эту систему до совершенства, мастерски используя мобильность больших армейских корпусов и массированное применение артиллерии для достижения решительных побед.
Однако после 1815 года наступил период относительного затишья. Реакционные режимы, воцарившиеся в Европе, стремились вернуться к небольшим профессиональным армиям, опасаясь революционного потенциала массового призыва. Технологический прогресс также замедлился. Но под этой поверхностью зрели силы, которые вскоре должны были перевернуть мир. Промышленная революция, начавшаяся в Англии, постепенно охватывала континент. Она создавала новые возможности для производства, новые материалы и новые источники энергии. Локхарт подчеркивает ключевую роль этого сдвига: впервые в истории Запада возник тесный и постоянный союз между производителями оружия (промышленниками, инженерами, изобретателями) и его потребителями (армиями и флотами). Этот нарождающийся военно-промышленный комплекс стал двигателем беспрецедентной гонки вооружений. Теперь инновации не были случайностью — они стали самоцелью, поощряемой государством и частным капиталом.
Одним из первых и самых значимых прорывов стало решение вековой проблемы нарезного оружия. Винтовка, известная своей точностью с XVI века, оставалась оружием специалистов (егерей, снайперов) из-за сложности и медленности заряжания: пулю приходилось буквально вбивать в нарезной ствол. Гладкоствольный мушкет, несмотря на свою неточность, доминировал благодаря скорострельности. В середине XIX века эта дилемма была решена, причем не за счет изменения винтовки, а за счет изменения пули.
Локхарт подробно описывает череду изобретений, которые привели к созданию расширяющейся пули. Французские офицеры Клод-Этьен Минье и Анри-Гюстав Дельвинь разработали пули конической формы с полостью в основании. При выстреле пороховые газы расширяли «юбку» пули, заставляя ее плотно входить в нарезы. Это позволило создать оружие, которое заряжалось так же быстро, как гладкоствольный мушкет, но обладало точностью и дальнобойностью винтовки. «Винтовка-мушкет», как ее стали называть, стала стандартным пехотным оружием к началу Крымской войны (1853–1856).
Последствия были огромными. Эффективная дальность пехотного огня увеличилась со 100 до 500 и более ярдов. Тактика линейных построений и штыковых атак, рассчитанная на короткие дистанции боя, внезапно стала самоубийственной. Это наглядно продемонстрировали сражения Американской гражданской войны (1861–1865). Локхарт оспаривает популярный миф о «некомпетентных генералах», которые якобы не понимали возможностей нового оружия и продолжали посылать солдат в бессмысленные лобовые атаки. Он утверждает, что генералы прекрасно осознавали возросшую мощь обороны. Проблема была в отсутствии альтернативной тактики. Атаки становились все более кровопролитными, но отказ от них означал бы патовое положение. В итоге, как показывает Локхарт, солдаты сами нашли решение: они начали «закапываться в землю». Полевые укрепления, траншеи и окопы стали неотъемлемой частью поля боя задолго до Первой мировой.
Параллельно шло развитие казнозарядных винтовок. Прусская игольчатая винтовка Дрейзе, принятая на вооружение еще в 1841 году, продемонстрировала свое подавляющее превосходство над австрийскими дульнозарядными винтовками в битве при Кёниггреце (1866). Возможность перезаряжать оружие лежа, а не стоя во весь рост, и более высокая скорострельность дали пруссакам решающее преимущество. Битва стала сигналом для всех европейских армий: эра дульнозарядного оружия закончилась. Началась бешеная гонка по перевооружению на казнозарядные системы, что, в свою очередь, стимулировало развитие унитарных металлических патронов.
Аналогичная революция происходила и в артиллерии. До середины XIX века артиллерия стреляла в основном сплошными чугунными ядрами. Разрывные снаряды (бомбы) существовали, но были ненадежны и использовались преимущественно в мортирах и гаубицах для навесного огня. Ситуация изменилась с изобретением французским офицером Анри-Жозефом Пексаном пушки, способной стрелять тяжелыми разрывными снарядами по настильной траектории.
Испытания показали, что такие снаряды способны пробивать борта деревянных кораблей и взрываться внутри, вызывая пожары и чудовищные разрушения. Бой у Синопа (1853), где российский флот, вооруженный пушками Пексана, полностью уничтожил турецкую эскадру, стал похоронным звоном для деревянного военного флота. Стало очевидно, что деревянные корабли, даже паровые, беззащитны перед новым оружием.
Развитие артиллерийских снарядов шло быстрыми темпами. Появилась шрапнель — снаряд, начиненный мелкими пулями и разрывающийся в воздухе над головами противника, что превратило его в дальнобойную картечь. Усовершенствованные взрыватели, такие как взрыватель Бормана, позволили точно устанавливать время подрыва снаряда. Переход к нарезной артиллерии еще больше увеличил дальность и точность. В Американской гражданской войне, особенно при осаде форта Пуласки, нарезные орудия продемонстрировали способность разрушать даже самые современные каменные укрепления с дистанции в несколько километров. Артиллерия снова, как и во времена бомбард, стала королевой поля боя.
Ответом на растущую мощь артиллерийского снаряда стала броня. Если деревянный корабль больше не мог обеспечить защиту, его нужно было покрыть железом. Так родился броненосец (ironclad). Первые эксперименты начались во время Крымской войны, когда французы успешно применили свои плавучие бронированные батареи против российских фортов. Однако настоящим катализатором стала Гражданская война в США.
Локхарт подробно описывает знаменитую битву на Хэмптонском рейде (март 1862) между «Вирджинией» конфедератов (перестроенной из фрегата «Мерримак») и «Монитором» северян. Этот бой, хоть и закончился вничью, имел эпохальное значение. Он наглядно показал, что один броненосец может противостоять целому флоту деревянных кораблей. На следующий день после боя британский парламент приостановил строительство всех деревянных линкоров. Эра парусного флота окончательно ушла в прошлое.
Началась гонка между снарядом и броней. Конструкторы создавали все более толстую и прочную броню — сначала кованую железную, затем композитную, а потом и стальную. В ответ артиллеристы разрабатывали все более мощные орудия и бронебойные снаряды. Этот диалектический процесс привел к появлению нового класса кораблей — океанских броненосцев, таких как британский «Уорриор» и французский «Глуар». Эти корабли сочетали в себе три ключевые технологии: паровую машину, винтовой движитель и броню. Хотя они еще долгое время сохраняли парусное вооружение, их главной силой уже был пар. Вторым ключевым нововведением стала вращающаяся орудийная башня, впервые примененная на «Мониторе». Она позволяла концентрировать тяжелую артиллерию в центре корабля и вести огонь в любом направлении, что было невозможно при бортовом расположении пушек. К 1870 году основы будущего линкора-дредноута были уже заложены. Эпоха революций подготовила почву для следующей, еще более стремительной и смертоносной трансформации военной технологии.
КНИГА III: РЕВОЛЮЦИЯ В ОГНЕВОЙ МОЩИ, 1870–1918
Третья часть книги посвящена самому драматичному периоду в истории вооружений. За неполные пятьдесят лет, от Франко-прусской войны до конца Первой мировой, военные технологии совершили гигантский скачок, оставив далеко позади все предыдущие эпохи. Локхарт анализирует этот период как ожесточенную и непрерывную гонку вооружений, подстегиваемую промышленным потенциалом, научными открытиями и, прежде всего, агрессивным национализмом. Революция в огневой мощи, по его словам, не только изменила поле боя до неузнаваемости, но и сделала грядущую мировую катастрофу практически неизбежной.
ГЛАВА 10: ВЕЛИКАЯ ГОНКА ВООРУЖЕНИЙ И ВЕЛИКАЯ ВОЙНА:
Период после 1870 года Локхарт характеризует как эпоху «вооруженного мира». Объединение Германии и ее победа над Францией создали новый, взрывоопасный баланс сил в Европе. Униженная Франция жаждала реванша, а новорожденная Германская империя жила в постоянном страхе перед этим реваншем. Этот антагонизм стал главным двигателем гонки вооружений, в которую постепенно втянулись все великие державы. К этому добавились империалистические амбиции и распространение милитаризма — идеологии, ставящей военные нужды превыше всех остальных.
Важнейшим фактором стала система всеобщей воинской повинности, принятая большинством европейских стран по прусскому образцу. Это позволило создавать и содержать миллионные армии, готовые к мобилизации в считанные недели. Сама по себе эта массовость радикально меняла природу войны, делая логистику и управление войсками невероятно сложными задачами. Но гонка вооружений была не только количественной. Главным полем битвы стала технология. Каждое новое изобретение, дававшее одной стороне преимущество, немедленно вызывало ответную реакцию у других. Устаревание оружия происходило с головокружительной скоростью, что требовало постоянных и огромных инвестиций в перевооружение. Этот процесс, как отмечает Локхарт, имел «исключающий» характер: только самые промышленно развитые страны — Британия, Германия, Франция и США — могли в полной мере участвовать в этой гонке. Такие державы, как Россия и Австро-Венгрия, несмотря на огромные армии, все больше отставали технологически.
ГЛАВА 11: ВИНТОВКА И ПУЛЯ: ПЕРЕСМОТР:
Самым наглядным примером этой технологической лихорадки стала эволюция пехотной винтовки. Франко-прусская война (1870–1871) была первым конфликтом, где обе стороны были вооружены казнозарядными винтовками. Хотя французская винтовка Шасспо была значительно лучше прусской Дрейзе, это не спасло Францию от поражения, доказав, что превосходство в одном виде оружия не гарантирует победу. Сразу после войны обе страны бросились разрабатывать новые винтовки, теперь уже под унитарный патрон с металлической гильзой. Немцы приняли на вооружение винтовку Маузера M1871, а французы ответили винтовкой Гра M1874.
Следующий прорыв произошел в 1880-х годах с изобретением бездымного пороха французским химиком Полем Вьелем. Бездымный порох был втрое мощнее черного, почти не оставлял нагара и, как следует из названия, не производил густых облаков дыма, демаскирующих стрелка. Это позволило создавать патроны меньшего калибра (около 8 мм) с более легкими, но высокоскоростными пулями. Траектория полета такой пули стала гораздо более настильной, что резко увеличило эффективную дальность стрельбы. В 1886 году Франция приняла на вооружение винтовку Лебеля, первую в мире винтовку под патрон с бездымным порохом. Это оружие моментально сделало все остальные винтовки в мире устаревшими. Германия, охваченная паникой, в срочном порядке разработала свой ответ — Gewehr 88, оснащенную более совершенным коробчатым магазином, заряжаемым с помощью обоймы. Это позволило не только догнать, но и перегнать французов по скорострельности.
Так началась «винтовочная гонка». Все европейские армии спешно переходили на магазинные винтовки малого калибра с бездымным порохом: австрийский Манлихер, российский Мосин-Наган, британский Ли-Энфилд. К началу ХХ века этот процесс в основном завершился. Пехотинец теперь был вооружен точным, дальнобойным и скорострельным оружием, способным производить до 15–20 выстрелов в минуту.
ГЛАВА 12: ПОЛНОСТЬЮ АВТОМАТИЧЕСКИЙ:
Если винтовка дала каждому солдату невиданную ранее огневую мощь, то пулемет сконцентрировал эту мощь в одной точке. Локхарт отдает должное американскому изобретателю Хайрему Максиму, чей пулемет, запатентованный в 1884 году, стал первым по-настоящему успешным образцом автоматического оружия. В отличие от своих предшественников с ручным приводом (как пулемет Гатлинга), пулемет Максима использовал для перезарядки энергию отдачи. Это была надежная, прочная машина, способная вести непрерывный огонь со скоростью 500–600 выстрелов в минуту.
Поначалу военные не до конца понимали, как использовать это новое оружие. Его часто рассматривали как вид артиллерии и ставили на громоздкие колесные лафеты. Свою эффективность пулемет впервые доказал в колониальных войнах, где небольшие британские отряды, вооруженные «Максимами», буквально выкашивали тысячи туземных воинов, как в битве при Омдурмане (1898). Однако Русско-японская война (1904–1905) показала, что пулемет столь же смертоносен и в руках европейских солдат, и против них. И русские, и японцы активно использовали пулеметы, доказав их решающую роль в обороне.
После этой войны все армии начали спешно увеличивать количество пулеметов в войсках. Появились и новые, более легкие модели, такие как французский Гочкис или датский Мадсен, которые можно было переносить и использовать для поддержки наступающей пехоты. К 1914 году пулемет стал неотъемлемой частью арсенала любой армии. Его появление, наряду с колючей проволокой и полевыми укреплениями, окончательно закрепило превосходство обороны над наступлением и создало условия для позиционного тупика Первой мировой войны.
ГЛАВА 13: ВЫСОКОБРИЗАНТНЫЕ ВЗРЫВЧАТЫЕ ВЕЩЕСТВА:
Революция в артиллерии была не менее впечатляющей. Переход на стальные нарезные казнозарядные орудия уже к 1870-м годам значительно увеличил их дальность и точность. Но настоящим прорывом стало появление в 1897 году французской 75-мм полевой пушки. Она объединяла в себе три ключевых нововведения: унитарный патрон (как у винтовки), бездымный порох и, самое главное, гидравлическую систему отката. Ствол орудия после выстрела откатывался назад, а затем плавно возвращался на место, в то время как лафет оставался неподвижным. Это означало, что пушку не нужно было заново наводить после каждого выстрела. Скорострельность выросла до 20–30 выстрелов в минуту. «Французская 75-ка» мгновенно сделала всю остальную полевую артиллерию в мире устаревшей, спровоцировав новую гонку вооружений.
Другим ключевым нововведением стало использование высокобризантных взрывчатых веществ, таких как мелинит или тринитротолуол (ТНТ), в качестве начинки для снарядов. Они были многократно мощнее черного пороха. Это означало, что даже снаряды легких полевых орудий теперь обладали огромной разрушительной силой. Осколки от разрыва такого снаряда и сама взрывная волна стали главным поражающим фактором на поле боя Первой мировой. Артиллерия стала главным убийцей. Локхарт также отмечает возрождение ручной гранаты, которая благодаря мощным взрывчатым веществам превратилась из курьеза в грозное оружие ближнего боя, незаменимое в условиях траншейной войны.
ГЛАВА 14: ДРЕДНОУТ И ПОДВОДНАЯ ЛОДКА:
На море гонка вооружений достигла своего апогея. Постоянное соревнование между снарядом и броней привело к созданию гигантских стальных броненосцев с орудиями калибром 12 дюймов и более. Уроки Русско-японской войны, где решающую роль сыграли орудия главного калибра, а не многочисленная среднекалиберная артиллерия, привели британского адмирала Джона Фишера к революционной идее. Он предложил создать корабль нового типа, вооруженный только орудиями большого калибра («all-big-gun») и оснащенный паровой турбиной вместо паровой машины, что давало ему беспрецедентную скорость.
Результатом стал линкор «Дредноут», спущенный на воду в 1906 году. Он был быстрее, мощнее и лучше защищен, чем любой другой корабль в мире. Его появление, как и винтовки Лебеля, одним махом сделало все существующие броненосцы устаревшими. Началась «дредноутская лихорадка», особенно острая между Великобританией и Германией. Страны строили все более крупные, быстрые и дорогие корабли — «сверхдредноуты», которые стали главным символом национальной мощи.
Однако в тени этих стальных гигантов росла новая угроза. Самодвижущаяся торпеда Уайтхеда, появившаяся еще в 1870-х, превратила небольшие и дешевые миноносцы в смертельную угрозу для огромных линкоров. А изобретение дизель-электрической силовой установки сделало возможным создание настоящей подводной лодки, способной действовать в отрыве от баз. Хотя к 1914 году все флоты имели подводные лодки, их потенциал не был до конца осознан. Первая мировая война показала, что именно подводная лодка, а не дредноут, станет решающим оружием в войне на море, способным поставить на колени даже такую морскую державу, как Великобритания, путем неограниченной подводной войны против ее торгового судоходства.
ГЛАВА 15: НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ: ВОЗДУХ И БРОНЯ:
Первая мировая война стала полигоном для двух совершенно новых видов оружия, которые, хотя и не сыграли решающей роли в этом конфликте, определили будущее войны. Первым был самолет. От хрупких разведывательных аппаратов в 1914 году авиация за четыре года эволюционировала в самостоятельный род войск со своими задачами: истребители для завоевания господства в воздухе, бомбардировщики для атак на стратегические цели в тылу и штурмовики для непосредственной поддержки войск на поле боя. Локхарт отмечает, что, несмотря на романтический ореол, окружавший асов-истребителей, главной и самой важной работой авиации были разведка и корректировка артиллерийского огня.
Вторым был танк. Рожденный из отчаяния позиционной войны, танк был попыткой вернуть мобильность на поле боя. Первые британские и французские танки были медленными, ненадежными и уязвимыми машинами. Их первое применение на Сомме в 1916 году было скорее провальным. Однако к концу войны, особенно в битве при Камбре (1917), танки продемонстрировали свой потенциал, доказав способность прорывать укрепленные линии обороны. Появились разные типы танков: тяжелые «прорыва», легкие «кавалерийские» и средние «пехотные». Хотя в Первой мировой танк так и не стал решающим оружием, горстка провидцев, таких как Фуллер, Лиддел Гарт и де Голль, уже видела в нем основу будущих мобильных армий.
КНИГА IV: СУМЕРКИ ОГНЕВОЙ МОЩИ, 1918–1945
Последняя часть книги анализирует период между двумя мировыми войнами и саму Вторую мировую войну как завершающий акт эпохи доминирования традиционного огнестрельного оружия. Локхарт утверждает, что, хотя этот период был отмечен ошеломляющими технологическими прорывами, он также стал временем, когда огнестрельное оружие начало уступать свою центральную роль новым видам вооружений и новым способам ведения войны. Это были «сумерки» — время, когда огневая мощь достигла своего апогея и одновременно столкнулась с факторами, которые предопределили ее грядущий закат.
ГЛАВА 16: УРОКИ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ:
Первая мировая война, по Локхарту, оставила после себя не только руины и миллионы погибших, но и ряд фундаментальных уроков, которые определили развитие военной мысли в последующие десятилетия. Главный урок заключался в масштабе. Война стала тотальной, требующей мобилизации всех ресурсов нации. Промышленный потенциал окончательно утвердился как главный залог военной мощи. Страны со слабой промышленностью, как царская Россия, были обречены на поражение, независимо от численности их армий. Локхарт также критически пересматривает миф о «львах, ведомых ослами», утверждая, что генералы Первой мировой были не столько некомпетентны, сколько столкнулись с беспрецедентной тактической проблемой: как преодолеть оборону, усиленную пулеметами, колючей проволокой и скорострельной артиллерией. Их дорогостоящие и кровопролитные наступления были не актом бездумия, а отчаянными экспериментами в поиске решения. Ключевым выводом из этих экспериментов стала необходимость тесной координации и взаимодействия различных родов войск — пехоты, артиллерии, а также новых сил, бронетехники и авиации. Идея общевойскового боя стала центральной. На море война также преподнесла сюрпризы: дорогостоящие дредноуты оказались в основном бесполезными, в то время как дешевые подводные лодки едва не поставили Великобританию на колени.
ГЛАВА 17: ПОРТАТИВНАЯ ОГНЕВАЯ МОЩЬ:
Поиск способа вернуть мобильность на поле боя стал главным вектором развития стрелкового оружия в межвоенный период. Главным требованием стала портативность огневой мощи. Тяжелые станковые пулеметы с водяным охлаждением, такие как «Максим», были превосходны в обороне, но слишком громоздки для сопровождения атакующей пехоты. Ответом стал ручной пулемет (LMG) — более легкое оружие с воздушным охлаждением и магазинным питанием. Такие образцы, как американский BAR (Browning Automatic Rifle) или британский Bren, стали основным оружием огневой поддержки на уровне отделения. Следующим шагом стал пистолет-пулемет. Оружие, стреляющее пистолетными патронами в автоматическом режиме, впервые появилось в конце Первой мировой в виде немецкого MP 18. Оно было идеальным для ближнего боя в траншеях. В межвоенный период пистолеты-пулеметы, такие как американский «Томпсон», советский ППШ или немецкий MP 40, получили широкое распространение. Советский Союз пошел дальше всех, сделав пистолет-пулемет массовым оружием пехоты, что давало ей огромное преимущество в ближнем бою. Кульминацией этого процесса стало создание в нацистской Германии первого в мире «штурмового ружья» — StG 44. Это оружие использовало промежуточный патрон, более мощный, чем пистолетный, но менее мощный, чем винтовочный, что позволяло вести эффективный автоматический огонь на средних дистанциях. StG 44 сочетал в себе лучшие качества винтовки, пистолета-пулемета и ручного пулемета, став прообразом всего послевоенного стрелкового оружия.
Артиллерия во Второй мировой войне сохранила свой статус «бога войны». Она оставалась главным средством поражения на поле боя. Основные изменения коснулись не столько самих орудий, сколько их специализации и мобильности. Уроки Первой мировой показали, что для прорыва укрепленной обороны необходимы тяжелые гаубицы, способные вести навесной огонь. В то же время, для мобильной войны требовались легкие и маневренные орудия. Появились новые типы артиллерии. Противотанковые пушки стали неотъемлемым атрибутом обороны, эволюционировав от легких 37-мм орудий до мощных пушек, способных пробивать броню тяжелых танков, как знаменитая немецкая 88-мм зенитка. Зенитная артиллерия, в свою очередь, стала главным средством защиты от авиации. Но главным новшеством стала механизация. Хотя лошади все еще широко использовались, грузовики и гусеничные тягачи позволили артиллерии не отставать от танков и пехоты. Вершиной этой эволюции стали самоходные артиллерийские установки (САУ), где орудие устанавливалось на танковое шасси, что давало артиллерии броневую защиту и возможность сопровождать танки непосредственно в бою.
Авиация из вспомогательного средства Первой мировой превратилась в один из решающих факторов Второй мировой. В межвоенный период теоретики, такие как Джулио Дуэ и Билли Митчелл, предрекали, что будущие войны будут выигрываться исключительно за счет стратегических бомбардировок, которые уничтожат промышленность и сломят волю противника. Вторая мировая война и подтвердила, и опровергла эти теории. Стратегические бомбардировки союзников нанесли огромный ущерб экономике Германии, но не смогли сломить ее волю к сопротивлению. Однако главной ролью авиации стала тактическая поддержка сухопутных войск. Немецкий «блицкриг» был немыслим без пикирующих бомбардировщиков «Штука», расчищавших путь для танковых колонн. Координация действий между авиацией и наземными силами с помощью радиосвязи стала ключом к успеху. Технологически самолеты совершили гигантский скачок: на смену бипланам пришли цельнометаллические монопланы с убирающимся шасси и мощными двигателями, такие как «Спитфайр», Bf 109 и «Мустанг». В конце войны появление реактивных истребителей (Me 262) и баллистических ракет (V-2) у немцев ознаменовало новую эру в воздушной войне.
Война на море во Второй мировой войне стала ареной окончательного заката корабля, доминировавшего четыре столетия, — артиллерийского линкора. Несмотря на то, что перед войной все державы строили гигантские и невероятно дорогие «быстрые линкоры», такие как немецкий «Бисмарк» или японский «Ямато», их роль в конфликте оказалась второстепенной. Редкие столкновения линкоров, как бой в Датском проливе, были скорее исключением. Настоящими хозяевами морей стали два других типа кораблей. Первым был авианосец. Битвы в Тихом океане, такие как битва у атолла Мидуэй (1942), велись палубной авиацией, а сами флоты противников находились в сотнях миль друг от друга и даже не вступали в визуальный контакт. Авианосец превратил морской бой в воздушный. Вторым была подводная лодка. Битва за Атлантику, где немецкие подводные лодки пытались перерезать линии снабжения Великобритании, стала одним из ключевых сражений войны. Усовершенствованные подводные лодки, торпеды и тактика «волчьих стай» сделали их смертельно опасным оружием. Линкор, символ морской мощи, превратился в цель или, в лучшем случае, в плавучую батарею ПВО для защиты авианосцев. Эра пушки на море подходила к концу.
Пол Локхарт завершает свое монументальное исследование размышлениями о конце «эпохи огнестрельного оружия» и ее наследии. Он утверждает, что атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года стали не просто завершением Второй мировой войны, а водоразделом, ознаменовавшим конец полутысячелетней эры, в которой доминировал порох, и начало новой, атомной эры. Это событие, по мнению автора, было одновременно и логическим продолжением существовавших тенденций, и радикальным разрывом с прошлым. С одной стороны, уничтожение городов с воздуха было предельной реализацией доктрины стратегических бомбардировок, о которой мечтали теоретики вроде Дуэ, — войны, выигранной без решающих наземных сражений, путем прямого удара по промышленным центрам и воле противника к сопротивлению.
С другой стороны, это был качественный скачок, навсегда изменивший правила игры. Оружие массового поражения сделало бессмысленными прежние представления о военной мощи. Сама возможность взаимного гарантированного уничтожения наложила на международные отношения и будущие конфликты совершенно новые ограничения. После 1945 года огнестрельное оружие, безусловно, не исчезло. Оно не стало устаревшим в одночасье, так же как аркебуза не сразу вытеснила лук и арбалет. Конвенциональные войны с применением танков, артиллерии и стрелкового оружия продолжались, и эти виды вооружений продолжали развиваться. Однако, как подчеркивает Локхарт, огнестрельное оружие перестало быть центральным, главным фокусом военно-технических инноваций и стратегического планирования.
Фокус сместился на ядерное оружие, баллистические и крылатые ракеты, реактивную авиацию, а позже — на электронику, спутниковую связь и кибернетические системы. Эти технологии стали определять облик вооруженных сил великих держав и саму природу глобального противостояния, как это было в годы Холодной войны. Огнестрельное оружие из авангарда технологического прогресса превратилось в надежный, но уже второстепенный инструмент. Произошла и парадоксальная инверсия. Если в XIX веке технологическая сложность и стоимость оружия привели к «исключающему» эффекту, сделав войну привилегией лишь нескольких промышленно развитых держав, то после 1945 года ситуация начала меняться. Огромные арсеналы, накопленные во время мировых войн и Холодной войны, породили гигантский рынок излишков вооружений.
Дешевое, надежное и чрезвычайно эффективное автоматическое оружие, такое как автомат Калашникова, стало доступно практически любому государству, повстанческому движению или террористической группе, независимо от их экономического положения. Огнестрельное оружие стало «уравнителем», позволив более слабым акторам успешно противостоять армиям великих держав в асимметричных конфликтах, что ярко проявилось во Вьетнаме, Афганистане и других локальных войнах. Темпы фундаментальных инноваций в самом огнестрельном оружии также замедлились. Основные принципы, заложенные в период 1870–1945 годов — унитарный патрон с бездымным порохом, автоматика на основе отвода газов или отдачи, магазинная подача — остались неизменными. Развитие шло по пути совершенствования: новые материалы, оптика, более сложные боеприпасы, но революционных прорывов, сопоставимых с изобретением пулемета или штурмовой винтовки, уже не происходило.
В конечном счете, Локхарт возвращается к своему главному тезису. На протяжении пятисот лет, от первых бомбард до последних линкоров, огнестрельное оружие было главным двигателем перемен. Оно определяло тактику на поле боя, формировало стратегии и влияло на архитектуру военных союзов. Оно заставляло государства создавать сложные бюрократические и фискальные системы, меняя отношения между властью и обществом. Оно было почти синонимом военной технологии. Вторая мировая война стала апогеем этой эпохи, продемонстрировав предельную мощь, которой достигли пушки, винтовки и пулеметы. Но она же и обозначила ее сумерки. После 1945 года пути инженерии и технологии, определяющие будущее войны, пролегли уже в других направлениях. Эпоха огнестрельного оружия закончилась, оставив после себя мир, навсегда измененный его мощью.
Summarizator — это Telegram-канал, где мы собираем саммари самых актуальных и захватывающих книг об ИИ, технологиях, саморазвитии и культовой фантастике. Мы экономим ваше время, помогая быстро погружаться в новые идеи и находить инсайты, которые могут изменить ваш взгляд на мир. 📢 Присоединяйтесь: https://t.me/summarizator