Империя хлопка: Новая история глобального капитализма - Свена Беккерта

Часть 1: Пролог — Хлопок как архетип глобального капитализма

«Империя хлопка: Новая история глобального капитализма» Свена Беккерта представляет собой монументальное историческое исследование, которое переворачивает традиционные представления о становлении современного капитализма. В отличие от многих работ, фокусирующихся на финансовом капитале, индустриализации или геополитических сдвигах, Беккерт убедительно доказывает, что именно скромный хлопок, его производство, торговля и переработка, стали центральной движущей силой глобальных преобразований на протяжении последних пяти тысячелетий, а особенно интенсивно — в последние 250 лет. Эта книга — не просто история товара, это биография самой глобальной экономической системы.

Автор начинает с провокационного утверждения: современный мир, который мы знаем, с его сложными экономическими структурами, ошеломляющим богатством в одних регионах и вопиющим неравенством в других, а также с его непрекращающимся стремлением к инновациям и росту, был выкован в тиглях хлопковой индустрии. Это не просто метафора; Беккерт показывает, как хлопковые сети проложили пути для потоков капитала, труда, товаров и информации, которые сформировали нашу планету.

Центральным концептом книги является «военный капитализм» (war capitalism) — система, основанная на насильственном присвоении земель, порабощении и принуждении труда, которая предшествовала и заложила основу для промышленного капитализма. Беккерт подчеркивает, что эта ранняя форма капитализма не была периферийным явлением, а, наоборот, являлась неотъемлемой и зачастую жестокой движущей силой глобальной интеграции и накопления капитала. Она не просто сопровождала промышленную революцию, но и активно формировала её условия.

Книга ставит под сомнение евроцентричные нарративы, которые склонны объяснять «великое расхождение» (great divergence) между Европой и Азией лишь внутренними факторами, такими как рациональные религиозные убеждения, просвещенные традиции или благоприятная география. Вместо этого Беккерт предлагает глобальный подход, демонстрируя, что европейское доминирование было результатом способности европейских государств и капиталистов насильственно перестраивать мировые хлопковые сети в свою пользу, а не просто благодаря своим внутренним добродетелям.

Одним из наиболее поразительных аспектов исследования является демонстрация постоянной изменчивости и нестабильности капиталистической системы. Каждый кризис, будь то «хлопковый голод» или рабочие восстания, приводил к радикальным перестройкам, изменению географии производства и появлению новых форм эксплуатации и контроля. Капитализм в этой интерпретации предстаёт как система, находящаяся в состоянии «перманентной революции», постоянно адаптирующаяся и трансформирующаяся, чтобы поддерживать свой рост, часто за счёт тех, кто находится на периферии.

Часть 2: Древние миры хлопка — Глобальный Юг до Европы

Прежде чем Европа вышла на авансцену, мир хлопка представлял собой многополярную и децентрализованную систему. Беккерт начинает своё повествование с древних цивилизаций, показывая, что хлопок независимо одомашнивался в разных частях света: в Индии, Мезоамерике (современная Мексика) и Восточной Африке. Это указывает на то, что использование хлопка было естественным ответом на человеческие потребности в текстиле в различных климатических условиях.

В Индии, особенно на Индийском субконтиненте, производство хлопка процветало на протяжении тысячелетий. Местные фермеры выращивали хлопок на небольших участках земли, часто вперемежку с продовольственными культурами, и обрабатывали его в своих домохозяйствах. Индийские хлопчатобумажные ткани, известные своей исключительной тонкостью (некоторые называли их «сотканным ветром»), пользовались огромным спросом и служили важным средством обмена в обширных региональных и трансконтинентальных торговых сетях, охватывающих Азию, Африку и Ближний Восток.

Аналогичные центры производства хлопка существовали в Мезоамерике, где ацтеки и майя выращивали хлопчатник и производили разнообразные ткани, которые использовались для одежды, подношений, подарков и даже в качестве брони. В Западной Африке, особенно в таких городах, как Кано и Тимбукту, процветала местная хлопковая промышленность, удовлетворяющая потребности местного населения и активно участвующая в транссахарской торговле.

Эти доевропейские хлопковые миры имели общие черты. Производство было преимущественно мелкомасштабным и ориентированным на домашнее хозяйство, где семьи выращивали хлопок наряду с продовольственными культурами для обеспечения собственного существования. Хотя некоторая часть хлопка продавалась на местных и региональных рынках, производители не зависели исключительно от товарных культур. Торговые сети были сложными, но не глобальными в современном понимании, и не характеризовались централизованным контролем или масштабным насилием. Технологические инновации (такие как прялка и ткацкий станок с ножным приводом, изобретенные в Азии) были медленными, но неуклонными. Однако отсутствие сильного давления со стороны рынка и ограничений в поставках сырья препятствовало быстрой механизации.

Таким образом, до европейского вмешательства мир хлопка представлял собой сеть независимых, самодостаточных и экономически важных региональных производств, где Европа играла лишь маргинальную роль. Её жители одевались в лён и шерсть, а хлопок был экзотическим товаром. Сама идея «хлопковой империи» была бы абсурдной для европейцев того времени. Однако это положение вещей было обречено на изменение.

Часть 3: Военный капитализм и его глобальная экспансия (XVI-XVIII века)

Переломный момент в истории хлопка и зарождении современного капитализма наступил в XVI веке, когда европейские державы начали активно вмешиваться в существующие глобальные торговые сети. Беккерт вводит концепцию «военного капитализма» для описания этого нового этапа. Он подчеркивает, что это не было результатом технологического превосходства Европы, а скорее её способности и готовности проецировать силу через огромные расстояния.

Европейские купцы и государства стремились к контролю над производством хлопка по нескольким причинам:

1. Обеспечение сырья: Европейские мануфактуры, развивающиеся в Северной Италии и Южной Германии, нуждались в сыром хлопке, но зависели от поставок из Османской империи, над которыми они не имели полного контроля.

2. Создание рынков: Растущий спрос в Европе на индийские хлопчатобумажные ткани, которые были намного качественнее и дешевле европейских аналогов, стимулировал поиск способов заменить импорт собственным производством.

3. Финансирование торговли: Торговля специями в Юго-Восточной Азии, а затем и рабами в Африке, требовала ликвидных товаров, и индийские хлопковые ткани стали идеальной валютой для этих операций.

Первым значительным шагом европейцев стало создание торговых станций («факторий») в Индии, особенно вдоль побережья Коромандела и в Бенгалии. Британская Ост-Индская компания, голландская Vereenigde Oost-Indische Compagnie и датская Dansk Ostindiske Kompagni стремились монополизировать торговлю индийским текстилем, вытесняя местных купцов и устанавливая свой контроль над ценами и поставками. Они использовали вооруженную силу для защиты своих интересов, захватывая корабли и ограничивая доступ местных торговцев к рынкам Аравии и Юго-Восточной Азии.

Однако самое радикальное изменение произошло с колонизацией Америки. Открытие Нового Света Христофором Колумбом в 1492 году положило начало масштабному захвату земель. Испанцы, португальцы, французы, а затем англичане захватывали огромные территории, которые изначально использовались коренными народами. Быстрое истощение местного населения из-за болезней и насилия создало «пустые» земли, доступные для нового вида сельскохозяйственного производства — плантаций.

Плантации, первоначально созданные для выращивания сахарного тростника, табака и индиго, стали моделью для производства хлопка. Европейские колонизаторы систематически депортировали миллионы африканцев в Америку, чтобы обеспечить рабочую силу для этих плантаций. Этот треугольник торговли (индийские ткани в обмен на рабов в Африке, рабы на плантации в Америке, сырье для Европы) стал стержнем «военного капитализма».

Ливерпуль, который ранее был второстепенным портом, стал эпицентром этой новой глобальной торговой системы. Его купцы, многие из которых были глубоко вовлечены в работорговлю, накопили огромное богатство и влияние, став связующим звеном между европейским производством и хлопковой периферией.

Часть 4: Становление промышленного капитализма и американского рабства

К середине XVIII века европейские державы, особенно Великобритания, оказались в уникальном положении. Накопленный капитал, доступ к обширным рынкам, освоенные технологии и относительно дисциплинированная рабочая сила (благодаря системе «раздачи сырья» – putting-out system) заложили основу для следующего этапа — промышленной революции.

Изобретения, сделанные в Великобритании во второй половине XVIII века, стали катализатором:

Летучий челнок Джона Кея (1733): Удвоил производительность ткачей, что создало «бутылочное горлышко» в прядении.
Прялка Дженни Джеймса Харгривза (1764): Увеличила скорость прядения в несколько раз.
Ватермашина Ричарда Аркрайта (1769): Позволила непрерывное прядение и требовала централизованного источника энергии (воды), что привело к появлению фабрик.
Мюль Сэмюэля Кромптона (1779): Объединила преимущества дженни и ватермашины, производя более прочную и тонкую пряжу.

Эти технологические инновации, вкупе с организацией труда в фабриках, где сотни и тысячи рабочих (многие из них дети и женщины) трудились по строгому расписанию, привели к беспрецедентному росту производительности. Если в 1770 году на прядение 100 фунтов хлопка требовалось 50 000 часов, то к 1825 году с автоматизированным мюлем Робертса — всего 135 часов. Это резко снизило себестоимость британской пряжи и тканей, сделав их конкурентоспособными даже на мировых рынках.

Британское государство играло ключевую роль в этом процессе. Оно защищало молодую хлопковую промышленность протекционистскими тарифами (запрет на импорт индийских тканей), стимулируя внутреннее производство. Более того, государство активно поддерживало экспансию британской торговли и обеспечивало доступ к сырью и рынкам через имперскую власть.

В то же время, как промышленный капитализм расцветал в Европе, в Америке развивалась собственная динамика. Изобретение хлопкоочистительной машины Эли Уитни в 1793 году сделало выращивание коротковолокнистого хлопка, более устойчивого и легкого в сборе, невероятно прибыльным. Это привело к «хлопковой лихорадке» на юге США.

Американские плантаторы, в отличие от индийских или османских фермеров, столкнулись с минимальными ограничениями на землю и труд. Массовая экспроприация земель у коренных американцев, а также систематическая депортация и порабощение миллионов африканцев обеспечили беспрецедентный доступ к рабочей силе. Между 1790 и 1860 годами, по оценкам, до миллиона рабов были насильственно перемещены в южные штаты для работы на хлопковых плантациях. Производство хлопка росло экспоненциально, превратив США в доминирующего мирового поставщика.

К середине XIX века хлопок стал стержнем экономики США, составляя до 60% всего экспорта. «Хлопковый король» (King Cotton) правил, убеждая плантаторов и европейцев в незаменимости рабства для процветания. Ливерпульские купцы и банкиры активно финансировали расширение плантаций, используя рабов в качестве залога, что способствовало беспрецедентному потоку капитала.

Часть 5: Кризис и глобальная реконструкция (1861–1920)

Хотя на первый взгляд «хлопковая империя» казалась незыблемой, её фундамент, построенный на рабстве, был inherently нестабильным. Гражданская война в США (1861–1865) стала катализатором глобального кризиса и последующей перестройки.
С началом войны Конфедерация, пытаясь добиться дипломатического признания от европейских держав, запретила экспорт хлопка, в то время как блокада Союза фактически перекрыла поставки. Это вызвало «хлопковый голод» в Европе, парализовав производство и приведя к массовой безработице в таких центрах, как Ланкашир и Нормандия. Цены на хлопок резко возросли, а европейские производители, отчаянно нуждавшиеся в сырье, были вынуждены искать альтернативные источники.

Этот кризис заставил европейские державы и капиталистов искать новые способы мобилизации хлопка. Они сосредоточились на колониальных владениях в Индии, Египте, Средней Азии и Западной Африке.

Индия: Британское колониальное правительство, под давлением манчестерских производителей, начало масштабные проекты по увеличению производства хлопка. Это включало инвестиции в железные дороги (например, в Бераре), изменения в земельных отношениях (введение частной собственности), а также новые формы принуждения труда и контроля над крестьянами. Индийские крестьяне, традиционно выращивавшие продовольственные культуры, были вынуждены перейти на монокультурное выращивание хлопка для экспорта.
Египет: Вице-король Мухаммед Саид-паша, воспользовавшись кризисом, превратил свои владения в огромные хлопковые плантации. Государство инвестировало в ирригацию и транспортную инфраструктуру. Крестьян (феллахов) принуждали выращивать хлопок на государственных землях, а также на их собственных участках.
Бразилия: Рост цен на хлопок во время войны стимулировал бразильских фермеров, особенно на северо-востоке, к переходу на экспортное производство.
Средняя Азия: Россия, стремясь к «хлопковой независимости», активно продвигала выращивание хлопка на захваченных территориях Средней Азии. Государство инвестировало в ирригацию, железные дороги и распределение американских хлопковых семян.
Африка (Того, Бельгийское Конго, Французский Судан): Европейские колонизаторы активно внедряли выращивание хлопка, часто используя принудительный труд, высокие налоги, подлежащие оплате хлопком, и строгое регулирование рынков.

Эти усилия привели к значительной трансформации сельской местности по всему миру. «Военный капитализм» изменился: вместо прямого рабства использовались новые формы принуждения, такие как долговое рабство, sharecropping, наёмный труд с жёстким контролем и законодательные меры, ограничивающие мобильность рабочих.

В то же время, деиндустриализация старых центров производства хлопка на Глобальном Юге продолжалась. Дешевый европейский и японский текстиль вытеснял местные кустарные производства, обрекая миллионы ремесленников на нищету и заставляя их искать работу в сельском хозяйстве, часто в хлопководстве.

Продолжаем саммари книги «Империя хлопка: Новая история глобального капитализма» Свена Беккерта.

Часть 6: Мобилизация индустриального труда и социальные последствия

Индустриальная революция, порожденная хлопком, привела к беспрецедентной мобилизации рабочей силы. Это был не только переход к машинному производству, но и радикальное изменение самой природы человеческого труда. До XVIII века ритм работы определялся природными циклами, традициями и личными узами (рабство, феодальная зависимость, ремесленничество). Однако с появлением фабрик и машин, требующих постоянного и синхронизированного труда, человеческая жизнь стала подчиняться новым, механизированным ритмам.

Беккерт подчеркивает, что мобилизация огромного количества рабочей силы для фабрик была не менее сложной задачей, чем изобретение машин. Предприниматели и государственные деятели должны были найти способы заставить тысячи, а затем и миллионы людей отказаться от привычного образа жизни и стать частью нового фабричного пролетариата. Этот процесс был далек от добровольного.

Примеры из Великобритании показывают жестокость этой трансформации. История Эллен Хуттон, десятилетней девочки, работавшей на прядильной фабрике в Ланкашире в 1830-х годах, служит ярким свидетельством. Она подвергалась избиениям и жестоким наказаниям за малейшие ошибки, например, за то, что не успевала за скоростью машины. Её мать, сама работавшая на ткацком станке, одобряла такие меры, отчаянно нуждаясь в скудном заработке дочери. Такие истории, по мнению Беккерта, должны быть в центре нашего понимания промышленной революции, а не только истории изобретателей-мужчин.

Основная часть рабочей силы в ранних хлопковых фабриках состояла из женщин и детей. Дети, часто из приютов, были дешевой и послушной рабочей силой, их заработок составлял лишь треть или четверть от зарплаты взрослых. Женщины, особенно незамужние, были массово вовлечены в производство, продолжая традицию женского труда в текстильной промышленности, но уже в фабричных условиях. Их «податливость» позволяла работодателям устанавливать жесткий режим работы и низкие зарплаты.

Мобилизация труда в Европе происходила благодаря ряду факторов:

Пролетаризация сельской местности: Веками продолжавшийся процесс огораживания земель и разрушения крестьянских хозяйств лишил многих крестьян доступа к земле и средствам к существованию, вынудив их продавать свой труд.
Государственное принуждение: Государства, обладавшие растущей мощью, активно участвовали в этом процессе. Они принимали законы против «бродяжничества», обязывали бедняков и сирот к труду, а также криминализировали коллективные действия рабочих. В Пруссии, например, в 1845 году за недисциплинированность на фабрике предусматривались штрафы и тюремное заключение. В Великобритании «Закон о хозяине и слуге» 1823 года позволял заключать рабочих в тюрьму за нарушение трудовых договоров.
Экономическое давление: Дешевая машинная пряжа и ткани подрывали доходы ручных прядильщиков и ткачей, вынуждая их искать работу на фабриках.

Условия труда на фабриках были ужасающими: 12-16-часовой рабочий день, 6 дней в неделю, шум, пыль, влажность, высокая температура и несчастные случаи. Рабочие жили в бедности, в переполненных и плохо построенных трущобах. Средняя продолжительность жизни рабочих падала, и многие современники сравнивали условия на фабриках с рабством.

Однако, несмотря на жестокое принуждение, рабочие не оставались пассивными. Они сопротивлялись введению машин, разрушая их (как луддиты в Великобритании), организовывали забастовки и создавали профсоюзы. Эти коллективные действия, хотя и подавлялись государством, постепенно привели к улучшению условий труда, повышению заработной платы и сокращению рабочего дня в Европе и Северной Америке к концу XIX — началу XX века. Это, в свою очередь, стало фактором, способствовавшим перемещению хлопковой промышленности в регионы с более дешевой и менее организованной рабочей силой.

Часть 7: Глобальная паутина торговли и финансирования

В центре формирующейся глобальной хлопковой империи стояли купцы, которые выступали в качестве «рингмастеров» этой грандиозной системы. Ливерпуль, как один из ключевых портов Великобритании, превратился в нервный центр мировой торговли хлопком. Здесь промышленный капитализм и военный капитализм слились воедино, а купцы применяли логику первого ко второму.

Роль ливерпульских купцов была многогранна:

Торговля сырым хлопком: Они покупали сырой хлопок со всего мира, главным образом из США, а затем из Индии, Египта, Бразилии и других регионов.
Поставки готовых изделий: Отправляли британские хлопчатобумажные изделия на мировые рынки, включая Африку, Америку и Азию.
Финансирование: Предоставляли кредиты как плантаторам для выращивания хлопка, так и производителям для его переработки.

По мере роста масштабов хлопковой индустрии, купцы сталкивались с проблемами координации и требованием стандартизации. В начале XIX века хлопок продавался как физический товар, с большим разнообразием сортов, которые требовали индивидуального осмотра. Однако, с увеличением объемов, этот метод стал неэффективным. В ответ купцы разработали новые институциональные решения:

Торговля по образцам: Вместо осмотра каждого мешка, сделки стали заключаться на основе небольших образцов.
Стандартизация: Были разработаны четкие стандарты и терминология для оценки качества хлопка (например, «средний апленд»). Эти стандарты, первоначально неформальные, позже были закреплены институционально, например, Ливерпульской ассоциацией хлопковых брокеров.
Фьючерсные контракты: Появилась торговля хлопком, который ещё не был доставлен или даже не был посеян, что позволяло производителям фиксировать цены и управлять рисками. Это стало возможным благодаря развитию систем информации (телеграф) и стандартизации качества.

Купцы специализировались по регионам и функциям. В Новом Орлеане, Александрии и Бомбее они специализировались на экспорте сырого хлопка. В Бремене и Гавре — на приеме поставок. В Нью-Йорке и Лондоне — на финансировании. Эти купцы формировали глобальные сети, основанные на кредите, информации, доверии и социальных связях (семья, этнические группы, географическая близость).

Особое значение имела роль капитала. Кредит был «волшебной палочкой», позволявшей купцам перестраивать природу, расчищать земли, покупать рабочую силу и производить хлопок в нужных количествах и качествах. Зачастую этот капитал обеспечивался ипотеками на рабов, что подчеркивало тесную связь финансового капитала с системой рабства. Например, банкирский дом Барингов активно инвестировал в южные штаты США, финансируя расширение плантаций и покупку рабов.

Однако эта глобальная система была подвержена кризисам. Периодические коллапсы, такие как паники 1825, 1837 и 1857 годов, демонстрировали уязвимость системы, где сбои в одной части мира быстро распространялись на другие.

Важно отметить, что роль купцов в Индии, Египте и других регионах, где преобладало крестьянское производство, оставалась ограниченной. Европейский капитал не смог полностью проникнуть в сельскую местность, так как местные производители сохраняли больший контроль над землей и трудом, а также над местными торговыми сетями. Это привело к тому, что европейцы стали зависимы от американского Юга, где «военный капитализм» был наиболее эффективен в мобилизации земли и труда.

Часть 8: Деиндустриализация и её последствия

Вторая половина XIX века принесла значительные изменения в географию хлопковой индустрии. В то время как метрополии Европы и Северной Америки консолидировали своё промышленное производство, многие регионы Глобального Юга, бывшие когда-то центрами текстильной промышленности, переживали процесс деиндустриализации.

Наплыв дешевых машинных тканей и пряжи из Великобритании, а затем и из других европейских стран и Японии, подорвал местные ремесленные производства. Миллионы прядильщиков и ткачей, особенно женщин, потеряли свой традиционный источник дохода, который веками структурировал их общества.

Индия: После 1830-х годов индийский экспорт тканей резко сократился, а импорт британского текстиля наводнил рынок. К концу XIX века некогда процветающие ремесленные производства в Бенгалии и других регионах Индии практически исчезли. Бывшие ткачи и прядильщики были вынуждены искать работу в сельском хозяйстве, часто в качестве сельскохозяйственных рабочих или издольщиков, что способствовало дальнейшей пролетаризации.
Китай: После Нанкинского договора 1842 года, который открыл китайские порты для европейской торговли, наплыв дешевых западных тканей и пряжи оказал «разрушительное» воздействие на местное производство, особенно на ручное прядение.
Османская империя: Несмотря на доступ к более дешевой импортной пряже, местные ткачи столкнулись с давлением и переориентировались на нишевые рынки или более грубые товары.
Мексика: Промышленность Гвадалахары и Оахаки, когда-то процветавшие, были «практически ликвидированы» из-за конкуренции с европейским импортом.
Африка: В Западной Африке, несмотря на наличие местной хлопковой промышленности, европейские импортные ткани постепенно подрывали её, хотя процесс деиндустриализации был менее полным, чем в Индии.

Эти изменения имели глубокие социальные и экономические последствия.

Продовольственная безопасность: Переориентация на выращивание хлопка для экспорта часто приводила к сокращению посевов продовольственных культур, что повышало уязвимость населения перед голодом. Например, во время Гражданской войны в США в Индии цены на продовольствие выросли более чем на 325%, что привело к массовой гибели людей от голода, особенно в регионах, специализировавшихся на хлопке.
Долговое рабство: Крестьяне, перешедшие на товарное хлопководство, становились зависимыми от ростовщиков, которые предоставляли кредиты под высокие проценты (до 150% годовых). Это приводило к «долговой кабале», когда фермеры были вынуждены продавать свой урожай задолго до сбора урожая, чтобы погасить долги.
Социальная дифференциация: Рост безземельных арендаторов и сельскохозяйственных рабочих, а также концентрация земли в руках крупных землевладельцев усугубляли социальное неравенство.

Деиндустриализация не была простым процессом. Местные производители пытались адаптироваться, фокусируясь на внутренних рынках, производя более грубые или нишевые товары, а также используя неоплачиваемый труд членов семьи (особенно женщин и детей), чтобы снизить издержки. Однако их сопротивление сталкивалось с растущей мощью империалистических государств, которые активно поддерживали своих производителей и способствовали уничтожению местной промышленности.

Часть 9: Новые формы империализма и возвращение Глобального Юга

После Гражданской войны в США и краха системы плантационного рабства, европейские и японские державы, а также США, столкнулись с необходимостью найти новые способы обеспечения хлопком своих растущих промышленных нужд. Это привело к новому этапу «империализма хлопка», характеризующемуся усилением роли государства и «национализацией» усилий по обеспечению сырья.

Расширение территориального контроля: Имперские государства активно захватывали и инкорпорировали новые территории, подходящие для выращивания хлопка, в свою глобальную экономику. Это включало создание инфраструктуры (железные дороги, ирригационные системы), изменения в земельных правах (введение частной собственности) и новые формы принуждения труда.
Пример России: Россия, стремясь к хлопковой независимости от США, активно расширяла выращивание хлопка в Средней Азии (Туркестан). Государство финансировало ирригационные проекты, распределяло американские семена, строило хлопкоочистительные заводы и продвигало новые сельскохозяйственные методы. В результате, к началу XX века Средняя Азия стала «хлопковой колонией русского капитализма».
Пример Японии: Япония, стремясь снизить зависимость от индийского хлопка, активно развивала выращивание хлопка в своих колониях (Корея, Маньчжурия, Тайвань). Колониальные власти внедряли американские сорта хлопка, создавали модельные фермы и использовали принудительные меры для вовлечения крестьян в производство товарного хлопка.
Пример Германии: Германия, опасаясь «хлопковой монополии» США и стремясь обеспечить свои текстильные фабрики, активно продвигала выращивание хлопка в своих африканских колониях (Того, Восточная Африка). Они привлекали афроамериканских экспертов из Института Таскиги для обучения местных фермеров, но столкнулись с сопротивлением местных жителей, которые предпочитали выращивать продовольственные культуры. Тем не менее, применялось прямое принуждение, включая налоги, подлежащие оплате хлопком, и принудительный труд на инфраструктурных проектах.

На этом этапе «империя хлопка» характеризовалась сочетанием насилия и принуждения, хотя прямое рабство было заменено более «мягкими» формами контроля над трудом. Государство активно использовало свою административную, юридическую, военную и инфраструктурную мощь для формирования глобальных рынков и мобилизации труда.

Часть 10: Восстановление Глобального Юга и кризис Европейского доминирования

К началу XX века произошёл новый кардинальный сдвиг в глобальной хлопковой индустрии: центры производства и переработки хлопка начали перемещаться обратно на Глобальный Юг. Этот процесс был обусловлен рядом взаимосвязанных факторов:

Рост издержек труда в Европе и Северной Америке: Коллективные действия рабочих, профсоюзы и рабочие партии в индустриальных центрах Европы и Новой Англии привели к повышению заработной платы, улучшению условий труда и сокращению рабочего дня. Это значительно увеличило производственные издержки для европейских и североамериканских производителей.
Национализация конфликтов и усиление государств: Государства метрополий, зависящие от богатства, генерируемого промышленностью, вынуждены были учитывать требования своих граждан, включая рабочих. Это привело к тому, что социальные конфликты, ранее имевшие глобальный или локальный характер, стали «национализированными» и оказывали давление на капиталистов внутри своих стран.
Появление новых промышленных центров на Глобальном Юге: Капиталисты в странах Глобального Юга (Юг США, Бразилия, Япония, Индия, Китай) воспользовались преимуществами дешевой рабочей силы и поддержкой своих государств, чтобы построить собственные хлопковые фабрики.

Примеры из Глобального Юга:

Юг США: После Гражданской войны, несмотря на экономические трудности и сопротивление бывших рабов, южные штаты США стали привлекательным местом для хлопковых мануфактур. Низкие зарплаты, слабые трудовые законы и отсутствие профсоюзов позволили южным фабрикам процветать. Белые и афроамериканские фермеры, лишившиеся земли и средств к существованию, стали источником дешевой рабочей силы. К 1910 году хлопковая промышленность Юга США стала третьей по величине в мире.
Бразилия: После отмены рабства в 1888 году бразильские промышленные элиты получили больше влияния на правительство. Высокие протекционистские тарифы (до 100%) защитили внутренний рынок, что позволило бразильской хлопковой промышленности быстро развиваться. К 1920 году 75-85% хлопковых изделий в Бразилии производилось внутри страны. Дешевая рабочая сила (дети, женщины из бедных семей, мигранты) способствовала этому росту.
Япония: Японское государство активно поддерживало индустриализацию, импортируя технологии и помогая капиталистам выйти на внешние рынки. Низкие издержки труда (в 8 раз ниже, чем в Ланкашире) и система двухсменной работы позволили японским фабрикам эксплуатировать рабочую силу (в основном молодых женщин) с максимальной эффективностью. К 1930-м годам Япония стала ведущей мировой державой по экспорту хлопчатобумажных тканей, превзойдя Великобританию.
Индия: Индийские капиталисты, накопившие богатство во время Гражданской войны в США, инвестировали в хлопковые фабрики. Националистические движения, такие как Свадеши, поддерживали отечественную промышленность и выступали за протекционизм. Хотя колониальное государство изначально препятствовало этому, со временем, особенно после обретения независимости, индийская промышленность расцвела.
Китай: Индустриализация хлопка в Китае началась позже, но развивалась самыми быстрыми темпами в мире. Защита от иностранных товаров (после 1929 года), дешевая рабочая сила (самая низкая в мире) и поддержка государства способствовали буму строительства фабрик. К 1937 году Китай стал самодостаточным в производстве хлопковой пряжи и тканей.

Эти изменения привели к постепенному упадку европейского доминирования. К 1963 году доля Великобритании в мировом экспорте хлопчатобумажных тканей упала до 2.8%, а большинство фабрик закрылись. То, что когда-то было «мастерской мира», стало регионом постиндустриального упадка, где бывшие фабрики превратились в музеи или жилые комплексы.

Часть 11: Современная империя хлопка и её парадоксы

В двадцать первом веке география хлопковой империи снова изменилась, завершив полуторавековое «путешествие» обратно на Глобальный Юг. Китай и Индия стали ведущими мировыми производителями и переработчиками хлопка. Эти страны, воспользовавшись уроками европейской индустриализации, создали свои собственные мощные хлопковые комплексы, опираясь на низкие зарплаты и сильную государственную поддержку.

Современная хлопковая индустрия, по словам Беккерта, соединяет производителей, торговцев, прядильщиков, ткачей, производителей и потребителей через огромные географические расстояния и постоянно меняющиеся пространственные механизмы. Фундаментальным нововведением — связью между пространством — впервые стали рабство и наёмный труд в порочном котле военного капитализма, и с тех пор она остаётся в основе хлопковой империи.

Однако доминирование розничных гигантов, таких как Walmart, Metro и Carrefour, привело к новой форме «купеческого» капитализма. Эти ритейлеры доминируют в глобальных цепочках поставок, сводя производителей, подрядчиков и рабочих к состязанию за самые низкие издержки и максимально быструю доставку. Они не занимаются производством напрямую, а «вытягивают» продукты через океаны, используя государства для обеспечения дешевого сырья и рабочей силы.

Этот новый этап глобализации характеризуется парадоксальным образом:

Освобождение капитала от привязки к конкретным государствам: В отличие от XIX века, когда капиталисты зависели от сильных национальных государств, современные розничные торговцы могут легко переносить производство из одной бедной страны в другую, используя множество государств и не завися от требований ни одного из них.
Продолжение государственного вмешательства: Несмотря на «освобождение» капитала, государства по-прежнему играют важную роль. Например, США предоставляют огромные субсидии хлопководам, а Узбекистан принуждает детей к сбору хлопка. Это показывает, что государственное принуждение остается важным элементом глобальной хлопковой индустрии, хотя и в более тонких формах.
Постоянная революция: Капитализм, как система, постоянно адаптируется. Кризисы в одной части мира порождают ответы в других. Постоянное перераспределение ресурсов и рабочей силы, а также формирование и расформирование коалиций капитала и государств — это сама суть капитализма.

Завершение: Уроки хлопковой империи

Беккерт заключает, что история хлопковой империи предлагает несколько важных уроков для понимания современного мира:

1. Центральная роль сельской местности: История капитализма не может быть понята без учета роли сельской местности, где происходила насильственная трансформация жизни миллионов людей, превращая их в производителей и потребителей товаров.

2. Важность принуждения и насилия: Рабство, колониализм, принудительный труд и другие формы насилия не были аберрациями, а лежали в основе капитализма. Насилие по-прежнему присутствует в современной глобальной хлопковой индустрии, хотя и в более скрытых формах.

3. Постоянная изменчивость капитализма: Капитализм — это система «перманентной революции», постоянно адаптирующаяся и перестраивающаяся. Ни одно состояние капитализма не является постоянным или стабильным.

4. Связь государства и капитала: Капиталисты и государства исторически шли рука об руку, способствуя восхождению друг друга. Однако эта зависимость также давала рабочим возможность улучшать свои условия. В современном мире, по мере «освобождения» капитала от конкретных государств, сила рабочих и возможности влиять на свои условия ослабевают.

«Империя хлопка» — это не просто академическое исследование, это призыв переосмыслить наши представления о прогрессе, цивилизации и варварстве. Для многих жителей Азии, Африки и Америки XIX век был эпохой варварства и катастроф, а не «буржуазной цивилизации». Именно деколонизация, борьба за независимость и коллективные действия «наименее могущественных» членов хлопковой империи сформировали XX век и продолжают формировать современный мир.

Беккерт оставляет нас с вопросом: сможем ли мы, обладая беспрецедентной способностью господствовать над природой, использовать нашу мудрость, силу и мощь для создания общества, которое служит потребностям всех народов мира — хлопковой империи, которая будет не только продуктивной, но и справедливой. Это кажется несбыточной мечтой, но история хлопка учит нас, что даже самые стабильные системы могут быть радикально трансформированы.

О проекте Summarizator

Summarizator — это Telegram-канал, где мы собираем саммари самых актуальных и захватывающих книг об ИИ, технологиях, саморазвитии и культовой фантастике. Мы экономим ваше время, помогая быстро погружаться в новые идеи и находить инсайты, которые могут изменить ваш взгляд на мир. 📢 Присоединяйтесь: https://t.me/summarizator