Столкновение цивилизаций - Сэмюэль Хантингтон
ВВЕДЕНИЕ: ФЛАГИ, КУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ И МНОГОПОЛЮСНЫЙ МИР.
ВВЕДЕНИЕ: ФЛАГИ, КУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ И МНОГОПОЛЮСНЫЙ МИР
В своей работе «Столкновение цивилизаций» Самюэль Хантингтон выдвигает гипотезу, ставшую предметом широких дискуссий и анализа мировой политики конца XX – начала XXI века. Основная идея автора заключается в том, что после окончания «холодной войны» культура и различные формы культурной идентификации, которые на самом широком уровне являются идентификацией цивилизационной, определяют модели сплоченности, дезинтеграции и, что наиболее важно, конфликта в глобальном масштабе. Хантингтон утверждает, что мир вступил в новую эру, где фундаментальные источники противоречий будут не идеологическими или экономическими, а культурными. Столкновения между цивилизациями, по его мнению, станут доминирующим фактором мировой политики, а линии разлома между ними – будущими фронтами.
Эта книга, выросшая из статьи 1993 года в журнале «Foreign Affairs», вызвавшей огромный резонанс, стремится дать более полный и документально подтвержденный ответ на поставленные вопросы. Хантингтон детализирует концепцию цивилизаций, рассматривает вопрос универсальной цивилизации, анализирует взаимоотношения между властью и культурой, сдвиг баланса власти среди цивилизаций и культурные истоки не-западных обществ. Особое внимание уделяется конфликтам, порожденным западным универсализмом, мусульманской воинственностью и притязаниями Китая, а также динамике войн по линиям разлома и будущности Запада. Ключевым аспектом, который подчеркивает автор, является то, что столкновения цивилизаций представляют наибольшую угрозу миру во всем мире, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самым надежным средством предупреждения мировой войны.
Мир после «холодной войны» характеризуется кардинальными переменами в идентификации народов и символах этой идентификации. Глобальная политика начала выстраиваться вдоль новых линий – культурных. Флаги, кресты, полумесяцы, головные уборы – все эти символы культурной идентификации приобретают огромное значение, потому что для большинства людей культурная идентификация является самой важной вещью. Люди открывают новые, а зачастую возрождают старые символы и выходят на улицы под новыми, но часто старыми флагами, что приводит к войнам с новыми, но зачастую старыми врагами. В этом новом мире, утверждает Хантингтон, локальная политика становится политикой этнической или расовой принадлежности, а глобальная политика – политикой цивилизаций. Соперничество сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций.
Политика в мире после «холодной войны» впервые в истории стала и многополюсной, и полицивилизационной. Если ранее цивилизации контактировали друг с другом лишь время от времени, то с началом современной эры, около 1500 года, глобальная политика приобрела два направления. Национальные государства Запада представляли собой многополюсную международную систему в пределах западной цивилизации, взаимодействуя и конкурируя друг с другом. Одновременно западные нации расширялись, колонизировали и оказывали влияние на все остальные цивилизации. Во время «холодной войны» мир был биполярным и разделенным на три части: Запад, коммунистический блок и «третий мир». С крахом коммунизма эта система ушла в прошлое. Теперь наиболее важные различия между людьми – культурные. Люди и нации определяют себя через происхождение, религию, язык, историю, ценности и общественные институты.
Хантингтон предлагает рассматривать мир не через призму одного гармоничного мира (эйфория «конца истории» Фукуямы), не через дихотомию «мы и они» (богатый Север против бедного Юга, или Запад против Востока), не через модель почти 184 суверенных государств («реалистичная» теория) и не через картину всеобщего хаоса. Все эти парадигмы, по мнению автора, либо слишком упрощены, либо чрезмерно детализированы и не способны адекватно объяснить новую реальность. Парадигма столкновения цивилизаций, напротив, позволяет систематизировать и обобщать происходящее, понимать причинные связи, предчувствовать будущие события и определять приоритеты в политике. Она предполагает, что мир разделен на семь или восемь основных цивилизаций: синскую (китайскую), японскую, индуистскую, исламскую, православную, западную, латиноамериканскую и, возможно, африканскую. Именно культурная близость или различия будут определять союзы и конфликты между государствами, принадлежащими к этим цивилизациям.
ГЛАВА 1: НОВАЯ ЭРА МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ
Картина мировой политики после «холодной войны», как утверждает Самюэль Хантингтон, требует новой парадигмы для своего осмысления. Старые карты и модели, описывавшие биполярный мир или мир идеологического противостояния, более не отражают реальности. Автор последовательно разбирает и критикует несколько распространенных концепций, предлагая взамен свою – цивилизационную. Первая из таких концепций – ОДИН МИР: ЭЙФОРИЯ И ГАРМОНИЯ. Ее наиболее ярким выразителем стал Фрэнсис Фукуяма с тезисом о «конце истории». Предполагалось, что окончание «холодной войны» означает конец широкомасштабных конфликтов и триумф западной либеральной демократии как конечной формы человеческого правления. Эта иллюзия гармонии, однако, быстро развеялась перед лицом многочисленных этнических конфликтов, «этнических чисток», роста религиозного фундаментализма и неспособности международных институтов предотвратить насилие. Парадигма единого, гармоничного мира оказалась слишком оторванной от реальности.
Вторая рассматриваемая парадигма – ДВА МИРА: МЫ И ОНИ. Эта модель, вечная в человеческом мышлении, предполагает разделение мира по какому-либо фундаментальному признаку. Часто это экономическое разделение (богатый Север против бедного Юга) или культурное (Запад против Востока). Хантингтон отмечает, что хотя различия в благосостоянии могут приводить к конфликтам, особенно когда богатые страны пытаются доминировать над бедными, идея глобальной классовой войны между Севером и Югом так же далека от реальности, как и гармоничный мир. Культурное деление на «Восток» и «Запад» еще менее полезно, поскольку «не-Запад» – это не единое целое, а конгломерат различных цивилизаций (японской, китайской, индуистской, исламской, африканской), имеющих мало общего между собой. Дихотомия «Восток-Запад» – это, по сути, миф, созданный Западом и страдающий ориентализмом.
Третья модель – ПОЧТИ 184 СТРАНЫ – исходит из «реалистичной» теории международных отношений, где государства являются основными акторами, а международная система – анархией, в которой каждое государство стремится к усилению своей власти и безопасности. Эта модель, признавая важность национальных государств, полезна, но имеет ограничения. Она предполагает, что все государства действуют одинаково, исходя лишь из соображений мощи, и не учитывает влияние культурных факторов, ценностей и внутренних институтов на определение национальных интересов. Страны со сходными культурами и институтами, как правило, имеют сходные интересы и реже конфликтуют друг с другом. «Реалистичная» модель не может объяснить, почему, например, западноевропейские страны после Второй мировой войны не объединились с СССР против США, или почему Канаде не нужен союз с третьей страной для предотвращения вторжения США. В мире после «холодной войны» государства все больше определяют свои интересы с учетом цивилизационной принадлежности.
Наконец, четвертая парадигма – СУЩИЙ ХАОС. Ослабление государств, распад некоторых из них, усиление межплеменных, этнических и религиозных конфликтов, рост международной преступности, терроризма и распространения оружия массового поражения – все это создает картину надвигающейся всемирной анархии. Эта модель, как и «реалистичная», отражает определенные аспекты действительности, но, будучи слишком близкой к реальности и недифференцированной, она дает мало ключей к пониманию структуры этого хаоса, его причин и возможных путей преодоления. Она не помогает упорядочивать события, оценивать их важность или предвидеть тенденции.
Хантингтон предлагает СРАВНЕНИЕ МИРОВ: РЕАЛИИ, ТЕОРЕТИЗИРОВАНИЕ И ПРЕДСКАЗАНИЯ, утверждая, что цивилизационная парадигма является наиболее адекватной для анализа пост-«холодновоенного» мира. Она не приносит реальность в жертву теоретизированию, как модели одного или двух миров, и не жертвует абстрагированием в пользу реальности, как статистическая или хаотическая модели. Она признает, что силы интеграции реальны, но именно они порождают противодействующие силы культурного самоутверждения. Мир, в каком-то смысле, делится на два – Запад и «остальные», но «остальные» не едины. Национальные государства остаются важными игроками, но их интересы и конфликты все больше определяются цивилизационными факторами. Мир действительно анархичен, но наиболее опасные конфликты возникают между государствами или группами из различных цивилизаций. Эта парадигма позволяет делать прогнозы (например, относительно российско-украинских отношений, где культурная близость снижает вероятность войны, но подчеркивает возможность раскола Украины по цивилизационной линии) и объясняет многие события, произошедшие после «холодной войны».
ГЛАВА 2: ИСТОРИЯ И СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Человеческая история, по Хантингтону, есть история цивилизаций. ПРИРОДА ЦИВИЛИЗАЦИЙ многогранна и исследовалась многими выдающимися учеными. Во-первых, существует различие между понятием «цивилизация» как единственная и «цивилизация» как одна из многих. Изначально, в XVIII веке, идея цивилизации противопоставлялась «варварству», устанавливая стандарт развитого общества. Однако позже стало общепринятым говорить о цивилизациях во множественном числе, признавая существование различных путей развития. Цивилизации в этом смысле – предмет анализа данной книги, хотя и старая идея единого цивилизованного мира периодически возрождается.
Во-вторых, цивилизация означает культурную целостность. Вне Германии, где традиционно разделяли «цивилизацию» (техника, материальные факторы) и «культуру» (ценности, идеалы), эти понятия тесно связаны. Цивилизация – это явно выраженная культура, включающая ценности, нормы, менталитет, институты, которым поколения придавали первостепенное значение. Это «культурное пространство», «собрание культурных характеристик и феноменов» (Бродель). Ключевые элементы, определяющие цивилизацию, как отмечали еще древние афиняне, – это кровь (происхождение), язык, религия и стиль жизни (обычаи). Из всех объективных элементов религия является наиболее важным; основные цивилизации в истории в огромной мере отождествлялись с великими религиями мира.
В-третьих, цивилизации всеобъемлющи; ни одна из их составляющих не может быть понята без соотнесения с целым. Цивилизация – это наивысшая культурная общность людей и самый широкий уровень культурной идентификации, отличающий человека от других биологических видов. Она определяется как объективными элементами (язык, история, религия, обычаи, институты), так и субъективной самоидентификацией людей. Человек может иметь несколько уровней идентификации (римлянин, итальянец, католик, европеец, житель Запада), но цивилизация – это самое большое «мы».
В-четвертых, цивилизации смертны, но живут очень долго, эволюционируют и адаптируются. Они являются «реальностями чрезвычайной longue durée» (Бродель), переживая политические, социальные и экономические потрясения. Большинство современных цивилизаций возникли по крайней мере тысячу лет назад. Они проходят стадии развития: смесь, созревание, экспансия, время конфликта, всеобщая империя, упадок и завоевание (Куигли), или схожие циклы, описанные другими исследователями.
В-пятых, цивилизации – культурные, а не политические единства. Они могут содержать одно или более политических образований (города-государства, империи, федерации, национальные государства) с различными формами правления. Иногда цивилизация и политическая целостность совпадают (Япония, или Китай как «цивилизация, претендующая на то, чтобы быть государством»), но чаще цивилизация включает несколько государств. Наконец, исследователи в целом согласны в идентификации важнейших цивилизаций. Хантингтон выделяет следующие существующие или потенциальные цивилизации:
СИНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Возникла по крайней мере в 1500 г. до н.э. (возможно, раньше). Основана на конфуцианстве, но шире его. Включает общую культуру Китая, китайских сообществ в Юго-Восточной Азии и родственные культуры Вьетнама и Кореи.
ЯПОНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Отпочковалась от китайской между 100 и 400 гг. н.э. Большинство ученых выделяют ее в отдельную цивилизацию, несмотря на культурные связи с Китаем.
ИНДУИСТСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Существует в Индостане как минимум с 1500 г. до н.э. Индуизм является ее центральной культурой, «самой сутью индийской цивилизации», несмотря на наличие значительной мусульманской общины и других меньшинств.
ИСЛАМСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Возникла на Аравийском полуострове в VII веке н.э. и стремительно распространилась. Включает множество отдельных культур и субцивилизаций (арабскую, тюркскую, персидскую, малайскую).
ПРАВОСЛАВНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: С центром в России, отлична от западного христианства из-за византийских корней, татарского ига, бюрократического деспотизма и ограниченного влияния западных культурных феноменов (Ренессанс, Реформация, Просвещение).
ЗАПАДНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Зародилась в 700-800 гг. н.э. Включает три основные составляющие: Европу, Северную Америку и, с оговорками, Латинскую Америку.
ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Являясь отпрыском европейской, эволюционировала по особому пути. Характеризуется клановой и авторитарной культурой, исторически католическая (хотя ситуация меняется), ассимилировала местные культуры. Ее можно рассматривать как субцивилизацию Запада или отдельную, близко связанную с ним. Для анализа международных аспектов предпочтительнее последний подход.
АФРИКАНСКАЯ (ВОЗМОЖНО) ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Большинство ученых не признают ее отдельной. Север Африки – часть исламской цивилизации. Эфиопия – сама по себе. В другие регионы европейский империализм принес элементы западной цивилизации и христианство. Однако с ростом африканской идентификации, Африка южнее Сахары может стать отдельной цивилизацией, возможно, с ЮАР в роли стержневого государства. Буддизм, будучи одной из главных мировых религий, не стал, по мнению Хантингтона, основой ни для одной из основных цивилизаций, хотя и существуют локальные буддийские культуры (теравада в Шри-Ланке, Бирме, Таиланде; ламаизм в Тибете, Монголии).
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ прошли несколько фаз. ДО 1500 ГОДА Н.Э. контакты были случайными, ограниченными или периодическими. Цивилизации были разделены временем и пространством. Технологии и идеи передавались медленно. Наиболее драматичные контакты – завоевания.
КОЛЛИЗИЯ: ПОДЪЕМ ЗАПАДА (после 1500 г. н.э.). Европейское христианство, зародившись в VIII-IX веках, к 1500 году переживало возрождение. Случайные контакты уступили место непрерывному, однонаправленному воздействию Запада на все остальные цивилизации. Это стало возможным благодаря технологическим достижениям (навигация, военный потенциал) и организационным преимуществам. Запад завоевал мир не превосходством идей, а превосходством в применении организованного насилия. К 1920 году европейцы или бывшие колонии контролировали почти 84% суши. Возникла международная система с доминированием Запада. Внутри этой системы западные общества взаимодействовали на более равноправной основе, переживая религиозные, династические и национальные войны, а позже – идеологические конфликты («холодная война»).
ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: ПОЛИЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ СИСТЕМА (XX век). Однонаправленное влияние Запада сменилось интенсивными, разнонаправленными взаимоотношениями между всеми цивилизациями. «Экспансия Запада» завершилась, началось «восстание против Запада». Снизилось могущество Запада по сравнению с другими цивилизациями. Международная система вышла за рамки Запада. Конфликты между западными странами угасли; Запад перешел к фазе «универсального государства» (не империя, а совокупность федераций, конфедераций, международных институтов). Идеологии, порожденные Западом, уступают место религиозным и культурным формам идентификации. Глобальная политическая география изменилась: от одного мира в 1920 г. к трем мирам в 1960-м и к полицивилизационному миру в 1990-х. Мир стал хорошо развитой международной системой, но лишь примитивным международным сообществом, так как общей культуры, лежащей в основе, пока недостает. Каждая цивилизация видит себя центром мира, но моноцивилизационные точки зрения утратили актуальность.
ГЛАВА 3: УНИВЕРСАЛЬНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ? МОДЕРНИЗАЦИЯ И ВЕСТЕРНИЗАЦИЯ
Идея УНИВЕРСАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ имеет несколько значений. В самом общем смысле она подразумевает культурное объединение человечества, принятие всеми общих ценностей, верований и институтов. Однако Хантингтон выделяет несколько уровней этого понятия. Во-первых, это базовые ценности (например, «убийство – это зло») и социальные институты (например, семья), которые разделяются практически всеми обществами. Это глубоко, но не ново и не объясняет исторические изменения. Во-вторых, это может быть общее для цивилизованных обществ (грамотность, города), отличающее их от примитивных. В этом смысле универсальная цивилизация действительно расширяется. В-третьих, это может быть «давосская культура» – общие взгляды и ценности международной элиты (бизнесмены, политики, интеллектуалы), но она охватывает лишь малую долю населения мира. В-четвертых, это может быть распространение западных моделей потребления и популярной культуры. Этот аргумент, по Хантингтону, не глубок и не существенен; культурные увлечения преходящи и не меняют базовой культуры. Суть западной цивилизации – Magna Carta, а не Magna MacDonald's.
Ключевыми элементами культуры являются ЯЗЫК и РЕЛИГИЯ. Если возникает универсальная цивилизация, должны быть тенденции к универсальному языку и религии. Часто говорят об английском как о «мировом языке». Однако это может означать либо то, что все большая доля населения говорит на нем как на родном (что не подтверждается данными – доля носителей английского даже снизилась), либо то, что он используется как lingua franca, язык межкультурного общения. Английский действительно стал таковым, подобно христианскому календарю или арабским цифрам. Но использование lingua franca подразумевает существование различных культур; это средство общения, а не источник идентичности. По мере снижения могущества Запада, использование английского как lingua franca также будет ослабевать, уступая место другим языкам (например, мандаринскому, если Китай станет доминирующей цивилизацией). Происходит «вавилонизация» – возрождение и распространение местных языков.
Что касается РЕЛИГИИ, то шансов на возникновение универсальной религии ненамного больше. Конец XX века ознаменовался повсеместным возрождением религий (la Revanche de Dieu). Различия между религиями усилились. Данные показывают, что относительная сила мировых религий значительно не изменилась, за исключением роста числа «неверующих» (что во многом объясняется переклассификацией последователей китайских народных религий после прихода коммунистов). Однако заметен рост доли приверженцев ислама и христианства – двух прозелитических религий. Ислам распространяется в основном за счет высокой рождаемости, христианство – за счет обращения. По прогнозам, доля мусульман в мире будет продолжать расти, возможно, превысив долю христиан к 2025 году.
Концепция УНИВЕРСАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ: ПРОИСХОЖДЕНИЕ ТЕРМИНА – это характерный продукт западной цивилизации. В XIX веке идея «бремени белого человека» оправдывала политическое и экономическое господство Запада. В конце XX века концепция универсальной цивилизации помогает оправдывать западное культурное господство и необходимость для других обществ копировать западные традиции. Универсализм – это идеология, принятая Западом для противостояния не-западным культурам. Не-Запады видят в этом угрозу и гнусный западный империализм. Аргументы в пользу зарождающейся универсальной цивилизации часто основаны на трех предпосылках: падение коммунизма и триумф либеральной демократии (ошибка выбора, игнорирование религиозных альтернатив); усиление взаимодействия между народами порождает общую культуру (торговля и коммуникации могут как объединять, так и усиливать осознание различий); и процессы модернизации создают общую культуру.
ЗАПАД И МОДЕРНИЗАЦИЯ. Модернизация – это индустриализация, урбанизация, рост грамотности, благосостояния, развитие сложных профессиональных структур. Это продукт научной и инженерной экспансии с XVIII века. Часто утверждается, что современная цивилизация – это западная цивилизация, и что вестернизация – необходимое условие модернизации. Хантингтон считает эту идентификацию ошибочной. Западная цивилизация зародилась в VIII-IX веках и приобрела свои отличительные черты задолго до того, как стала современной. Эти черты включают:
· АНТИЧНОЕ (КЛАССИЧЕСКОЕ) НАСЛЕДИЕ: Философия, рационализм, римское право, латынь, христианство. Ислам и православие также наследовали античности, но в меньшей мере.
· КАТОЛИЦИЗМ И ПРОТЕСТАНТСТВО: Западное христианство – важнейшая историческая особенность. Реформация и Контрреформация сформировали уникальную западную историю.
· ЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ: Многообразие языков, выросших из латыни (романские) и германских языков.
· РАЗДЕЛЕНИЕ ДУХОВНОЙ И СВЕТСКОЙ ВЛАСТИ: Дуализм церковь-государство, способствовавший развитию свободы. В исламе Бог – это кесарь, в Китае и Японии кесарь – это Бог, в православии кесарь – младший партнер Бога.
· ГОСПОДСТВО ЗАКОНА: Наследие римлян, идея природного закона, общее право. Основа конституционализма и прав человека.
· СОЦИАЛЬНЫЙ ПЛЮРАЛИЗМ: Разнообразные автономные группы (монастыри, гильдии, союзы), классовый плюрализм (сильная аристократия, крестьянство, купцы), контрастирующий с централизованными бюрократическими империями России, Китая, Османской империи.
· ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ: Сословия, парламенты, развившиеся в институты современной демократии.
· ИНДИВИДУАЛИЗМ: Традиции индивидуальных прав и свобод, развившиеся с XIV-XV веков. Отличительная черта Запада.
Сочетание этих факторов уникально для Запада и позволило ему занять ведущую роль в модернизации мира.
ОТВЕТЫ НА ВЛИЯНИЕ ЗАПАДА И МОДЕРНИЗАЦИЮ со стороны не-западных обществ можно свести к трем вариантам:
1. ОТТОРЖЕНИЕ: Отказ и от модернизации, и от вестернизации. Япония (до середины XIX в.) и Китай (до середины XIX в.) пытались изолироваться, но это оказалось невозможным перед лицом западного могущества. В XX веке, с ростом взаимосвязанности мира, чистое отторжение (фанатизм, по Тойнби) стало нежизнеспособным выбором.
2. КЕМАЛИЗМ («геродианизм» по Тойнби): Принятие и модернизации, и вестернизации. Местная культура считается несовместимой с модернизацией и должна быть заменена западной. Классический пример – реформы Мустафы Кемаля Ататюрка в Турции, стремившегося сделать ее современной, западной страной, отказавшись от исламского прошлого. Некоторые страны пытаются следовать этому пути.
3. РЕФОРМИЗМ: Попытка скомбинировать модернизацию с сохранением ценностей, практик и институтов родной культуры. Это наиболее популярный выбор среди не-западных элит. Примеры: девиз «китайская мудрость для фундаментальных принципов, западная мудрость для практического использования» (Китай, династия Цинь), «японский дух и западная техника» (Япония, Мэйдзи), попытки Мухаммеда Али в Египте. Исламский реформизм XIX-XX вв. также стремился примирить ислам и современность.
Хантингтон предлагает модель, согласно которой на ранних этапах модернизация и вестернизация тесно связаны. Однако по мере роста могущества не-западных обществ (экономического, военного, политического) происходит возрождение местных культур и снижение удельного веса вестернизации. Модернизация на социальном уровне усиливает общество и его веру в свою культуру. На индивидуальном уровне она порождает отчуждение, и религия дает ответы. Таким образом, модернизация не обязательно означает вестернизацию; не-западные общества могут модернизироваться, не отказываясь от своих культур. На фундаментальном уровне мир становится более современным и менее западным.
ЧАСТЬ 2: СМЕЩАЮЩИЙСЯ БАЛАНС ЦИВИЛИЗАЦИЙ
ГЛАВА 4: УПАДОК ЗАПАДА: МОГУЩЕСТВО, КУЛЬТУРА И ИНДИГЕНИЗАЦИЯ
МОЩЬ ЗАПАДА: ГОСПОДСТВО И ЗАКАТ. Существуют две противоположные картины соотношения власти Запада и других цивилизаций. Первая – это картина подавляющего, триумфального, практически абсолютного могущества Запада. После распада СССР Запад, и в первую очередь США как единственная сверхдержава, определяет облик мира, принимая ключевые решения в политике, безопасности и экономике. Западные нации контролируют международную банковскую систему, твердые валюты, являются основными потребителями и поставщиками готовых изделий, доминируют на рынках ценных бумаг, обладают технологическим и военным превосходством.
Вторая картина рисует Запад как цивилизацию в упадке. Его доля мирового политического, экономического и военного могущества снижается. Победа в «холодной войне» привела не к триумфу, а к истощению. Запад все больше поглощен внутренними проблемами: замедление экономического роста, спад роста населения, безработица, бюджетные дефициты, снижение рабочей этики, социальная дезинтеграция, наркомания, преступность. Экономическая мощь смещается в Восточную Азию, за ней следуют военная и политическая. Индия на пороге экономического взлета, исламский мир все враждебнее относится к Западу. Готовность других обществ принимать диктат Запада испаряется.
Хантингтон считает, что обе картины отчасти верны. Господство Запада в настоящее время неоспоримо, и он останется номером один в обозримом будущем. Однако постепенные, неотвратимые и фундаментальные перемены в балансе власти между цивилизациями действительно происходят. Могущество Запада по сравнению с другими цивилизациями будет и дальше снижаться. Со временем большая часть его могущества рассеется по региональным центрам силы – стержневым государствам других цивилизаций. Наиболее значительное усиление приходится на долю азиатских цивилизаций, и Китай постепенно становится главным вызовом Западу. Эти сдвиги ведут к росту культурной уверенности не-западных обществ и отторжению западной культуры.
Упадок Запада, по Хантингтону, характеризуется тремя аспектами. Во-первых, это медленный процесс, который может занять столетия, как и его подъем. Во-вторых, он не идет по прямой, а неравномерен, с паузами, откатами и временными усилениями Запада. Демократические общества Запада обладают значительным потенциалом для восстановления. Кроме того, Запад имеет два центра власти (США и Европа), и упадок одного может частично компенсироваться усилением другого. В-третьих, власть – это способность изменять поведение других. Она измеряется ресурсами (территория, население, экономический и военный потенциал). Пик контроля Запада над мировыми ресурсами пришелся на 1920-е годы, после чего началось его снижение. К 2020-м годам, по прогнозам, Запад будет контролировать значительно меньшую долю мировой территории, населения, экономического продукта и военной мощи.
ИНДИГЕНИЗАЦИЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ НЕ-ЗАПАДНЫХ КУЛЬТУР. Распределение культур в мире отражает распределение власти. Экспансия власти цивилизации обычно сопровождается расцветом ее культуры и утверждением ее ценностей в других обществах. Упадок могущества Запада сопровождается процессом индигенизации – возрождения не-западных культур. Это связано с понятием «мягкой власти» (Джозеф Най) – способности влиять привлекательностью своей культуры и идеологии. Однако «мягкая власть» становится реальной силой, только когда в ее основе лежит «жесткая власть» (экономическая и военная мощь). Усиление «жесткой власти» не-западных обществ ведет к росту их культурной самоуверенности и привлекательности их культур для других.
Коммунистическая идеология была привлекательна, когда ассоциировалась с мощью СССР. Западные ценности привлекали, когда Запад был на пике могущества. Сейчас, по мере смещения баланса сил, происходит «феномен инди-генизации второго поколения» (Рональд Дор). Первое поколение лидеров не-западных стран часто получало образование на Западе и могло быть вестернизировано. Второе поколение, выросшее и получившее образование в своих странах, в большей степени ориентировано на местные культурные традиции. Индигенизация проявляется повсеместно: возрождение ислама, «реисламизация»; возвращение к ценностям индуизма в Индии; «азиация» в Восточной Азии; культурное самоутверждение в Японии; новая борьба западников и славянофилов в России. Этот процесс отчасти является реакцией на десятилетия, а то и столетия западного культурного доминирования. Не-западные общества отвергают не современность, а Запад и его светскую, релятивистскую, по их мнению, вырождающуюся культуру. Это декларация культурной независимости: «Мы будем современными, но мы не станем вами».
LA REVANCHE DE DIEU (Месть Бога). В первой половине XX века интеллектуалы полагали, что модернизация ведет к ослаблению религии (секуляризация). Однако вторая половина века показала беспочвенность этих надежд и опасений. Произошло глобальное возрождение религии, охватившее все цивилизации. Оно выразилось в усилении религиозного сознания и подъеме фундаменталистских движений, стремящихся очистить религиозные доктрины и перестроить общество в соответствии с религиозными догматами. Это возрождение – не просто экстремизм, а широкий и фундаментальный религиозный прилив. Причина этого – те же процессы модернизации (социальные, экономические, культурные), которые, как считалось, должны были привести к смерти религии. Модернизация разрушает традиционные идентичности и авторитеты, люди переезжают в города, сталкиваются с новыми вызовами. Им нужны новые источники идентичности, смысла и моральных устоев, и религия предоставляет их. Религиозные группы также удовлетворяют социальные потребности, которые часто игнорируются государственной бюрократией. Возрождение религии – это ответ на атеизм, моральный релятивизм и утверждение ценностей порядка, дисциплины, труда и солидарности. Это «десекуляризация мира».
ГЛАВА 5: ЭКОНОМИКА, ДЕМОГРАФИЯ И ЦИВИЛИЗАЦИИ, БРОСАЮЩИЕ ВЫЗОВ
Индигенизация и возрождение религии – глобальные феномены, но наиболее ярко они проявились в культурном самоутверждении Азии и ислама, а также в тех вызовах, которые они бросают Западу. Это самые динамичные цивилизации последней четверти XX века. Исламский вызов выражается во всеобъемлющем культурном, социальном и политическом возрождении, сопровождаемом отвержением западных ценностей. Азиатский вызов, присущий всем восточно-азиатским цивилизациям, делает акцент на их культурных отличиях от Запада и их общности, часто отождествляемой с конфуцианством. И азиаты, и мусульмане подчеркивают превосходство своих культур. За этими вызовами стоят взаимосвязанные причины: азиатская самоуверенность основана на экономическом росте, уверенность мусульман – на социальной мобилизации и росте населения.
АЗИАТСКОЕ САМОУТВЕРЖДЕНИЕ. Экономическое развитие Восточной Азии стало одним из важнейших событий второй половины XX века. Начавшись в Японии в 1950-х, оно распространилось на «Четырех Тигров» (Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Сингапур), затем на Китай, Малайзию, Таиланд, Индонезию, и теперь охватывает Индию, Филиппины, Вьетнам. Средний экономический рост в этих странах составлял 8-10% на протяжении десятилетий, резко контрастируя с умеренным развитием Европы и Америки. Отождествление благополучия с Западом, а недоразвитости с не-Западом уходит в прошлое. Этот экономический рост порождает чувство могущества и уверенности в способности догнать и перегнать Запад. Азиатские лидеры и публицисты все чаще подчеркивают отличия своих культур и их превосходство над устоями Запада, сопротивляясь давлению США и других западных стран.
Это «культурное возрождение» в Азии имеет несколько составляющих. Во-первых, азиаты верят в продолжение бурного экономического роста и скорое превосходство над Западом. Во-вторых, этот успех объясняется азиатской культурой, которая превосходит культуру Запада, переживающую, по их мнению, упадок. В-третьих, признавая различия между азиатскими странами, подчеркивается и их существенное сходство, основанное на конфуцианской системе ценностей (бережливость, семья, работа, дисциплина, коллективизм, «мягкий» авторитаризм). Азиатские страны имеют общие интересы в защите этих особенностей и своих экономических достижений от Запада. В-четвертых, азиатское развитие и ценности рассматриваются как модели для других не-западных обществ и даже для самого Запада, который должен «узнать пару фактов о странах Восточной Азии». Мощные страны стремятся к универсализму; рост уверенности Восточной Азии породил азиатский универсализм.
ИСЛАМСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ. В то время как Азия обретает уверенность благодаря экономическому росту, мусульмане обращаются к исламу как источнику идентичности, смысла, развития и надежды. Лозунг «Ислам – вот решение» отражает эту тенденцию. Исламское возрождение – это последняя фаза приспособления исламской цивилизации к Западу, попытка найти «решение» не в западных идеологиях, а в исламе. Оно включает принятие современности, отвержение западной культуры и возвращение к исламу как проводнику в жизни. Это широкое интеллектуальное, культурное, социальное и политическое движение, а не просто «политический ислам» или фундаментализм. Оно затронуло мусульман в каждой стране и большинство аспектов общественной и политической жизни. Признаки этого – повышенное внимание к религиозным обрядам, распространение религиозных программ и публикаций, акцент на исламскую одежду и ценности, рост числа исламских правительств, организаций, законов, банков, служб социальной помощи и образовательных учреждений.
Политическое проявление Исламского возрождения схоже с протестантской Реформацией: реакция на стагнацию и коррупцию, призыв к более чистой форме религии, акцент на работу и дисциплину, привлечение среднего класса. Исламизация часто начинается в культурной сфере, затем переходит в социальную и политическую. В большинстве мусульманских стран центральным элементом исламизации стало развитие исламских общественных организаций, которые часто дублируют или заменяют слабые светские институты. Исламские активисты – это, как правило, молодые, образованные, городские жители, часто выходцы из среднего класса или недавно мигрировавшие в города.
Причины исламского возрождения многообразны. Во-первых, это следствие модернизации – урбанизация, социальная мобилизация, рост грамотности, интенсификация коммуникаций, расширение связей с Западом. Все это подрывает традиционный уклад и порождает кризис идентичности. Исламские символы и идеи дают ответы на эти вызовы. Во-вторых, это реакция на упадок могущества и престижа Запада. Нефтяной бум 1970-х повысил благосостояние многих мусульманских народов и позволил им пересмотреть отношения с Западом. Богатство стало восприниматься как доказательство преимуществ ислама. В-третьих, демографический рост в исламских странах, особенно увеличение доли молодежи (15-24 года), обеспечивает кадрами фундаменталистские движения и создает давление на соседние общества и Запад через миграцию. Этот «молодежный пик» в исламском мире является мощным фактором нестабильности.
ВЫЗОВЫ МЕНЯЮТСЯ. Экономический рост Азии и Исламское возрождение не будут вечными. Азиатский экономический бум, вероятно, пойдет на спад в XXI веке, страны перейдут к «нормальному» уровню развития. Исламское возрождение также со временем ослабеет, особенно после того, как спадет демографический «молодежный пик». Однако последствия этих процессов будут долговременными. Экономическое развитие Азии оставит после себя богатые, сложные структуры и преуспевающий средний класс, что может привести к более плюралистичной, хотя и не обязательно прозападной, политике. Исламское возрождение создаст сеть исламских общественных, культурных, экономических и политических организаций, усилит индигенизацию и укрепит исламскую идентичность. Неудачи политического ислама в решении социальных и экономических проблем могут привести к разочарованию и поиску новых, возможно, более радикальных антизападных идеологий. В ближайшие десятилетия экономический рост Азии будет оказывать дестабилизирующий эффект на международный порядок, а демографический рост мусульманского населения – на стабильность как самих мусульманских стран, так и их соседей.
ЧАСТЬ 3: ВОЗНИКАЮЩИЙ ПОРЯДОК ЦИВИЛИЗАЦИЙ
ГЛАВА 6: КУЛЬТУРНАЯ ПЕРЕСТРОЙКА СТРУКТУРЫ ГЛОБАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
В ПОИСКАХ ОБЪЕДИНЕНИЯ: ПОЛИТИКА ИДЕНТИЧНОСТИ. Под влиянием модернизации и смещения баланса сил глобальная политика выстраивается по-новому, в соответствии с культурными факторами. Народы и страны со схожими культурами объединяются, а с различными – распадаются или отдаляются. Союзы, основанные на идеологии или связях со сверхдержавами, уступают место альянсам, построенным на общности культуры и цивилизации. Политические границы все чаще корректируются, чтобы совпасть с культурными – этническими, религиозными и цивилизационными. Культурные сообщества приходят на смену блокам времен «холодной войны», а линии разлома между цивилизациями становятся центральными линиями конфликтов. Если раньше страны могли выбирать нейтралитет или переходить из одного идеологического блока в другой, то в новом мире центральным фактором, определяющим симпатии и антипатии, становится культурная идентичность. Вопрос «На чьей вы стороне?» сменяется более фундаментальным: «Кто вы?».
Кризис идентичности стал глобальным феноменом в 1990-е годы. Почти везде люди задавались вопросами о своей принадлежности. Это касается как новых национальных государств (бывшая Югославия), так и устоявшихся стран (от Алжира до Японии, от России до США). В этом поиске идентичности кровь и вера, религия и семья приобретают первостепенное значение. Люди сплачиваются с теми, у кого общие корни, церковь, язык, ценности, и дистанцируются от «других». Нейтральные страны Европы (Австрия, Финляндия, Швеция) присоединились к Европейскому Союзу. Католические и протестантские страны бывшего Варшавского договора (Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Прибалтика) стремятся в ЕС и НАТО. Европейские державы, однако, не спешат принимать в свой «христианский клуб» мусульманскую Турцию или православные страны Балкан, хотя последние и демонстрируют тяготение к Западу, сохраняя при этом свою особую идентичность и связи с Россией.
КУЛЬТУРА И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО. Термин «регионализация» неадекватно описывает процессы в мировой политике. Регионы – это географические, а не обязательно культурные или политические целостности. Соседство в отрыве от культуры не ведет к общности, а может порождать конфликты. Экономические и военные союзы требуют доверия, которое легче возникает на почве общих ценностей. Поэтому эффективность региональных организаций обратно пропорциональна цивилизационным различиям их членов. Организации, созданные внутри одной цивилизации (ЕС, НАТО), как правило, успешнее межцивилизационных (ОБСЕ, Южноазиатская ассоциация регионального сотрудничества).
Это особенно заметно в экономической интеграции. Существуют четыре степени: зоны свободной торговли, таможенные союзы, общие рынки, экономические союзы. ЕС продвинулся дальше всех. Относительно культурно однородные МЕРКОСУР и Андский пакт достигли стадии таможенного союза. Полицивилизационная АСЕАН лишь в 1992 году начала создавать зону свободной торговли. В Восточной Азии, где пересекаются несколько цивилизаций, отсутствуют мощные многосторонние институты безопасности или экономической интеграции, сопоставимые с западными. АСЕАН и возникший на ее базе Региональный форум АСЕАН (АРФ) являются скорее «говорильнями», чем действенными структурами. Значимая региональная организация в Восточной Азии может возникнуть только на основе общей восточно-азиатской культурной идентичности, идею которой продвигает, например, Малайзия (концепция Восточно-азиатского Экономического Совета – ВАЭС), но ее реализации мешают как опасения некоторых стран перед доминированием Китая, так и нерешительность Японии полностью идентифицировать себя с Азией.
СТРУКТУРА ЦИВИЛИЗАЦИЙ. В мире после «холодной войны» страны соотносятся с цивилизациями как страны-участницы, стержневые государства, страны-одиночки, расколотые страны и разорванные страны.
· Страна-участница полностью отождествляет себя с одной цивилизацией (Египет – с арабско-исламской, Италия – с западной).
· Стержневое государство – наиболее могущественное и центральное в культурном отношении государство цивилизации (США и франко-германский тандем для Запада; Россия для православия; Китай для синской; Индия для индуистской; Япония для японской). Ислам, Латинская Америка и Африка не имеют явных стержневых государств, что создает проблемы для внутреннего порядка и внешних сношений этих цивилизаций.
· Страна-одиночка не имеет культурной общности с другими обществами (Эфиопия, Гаити, Япония – последняя является одновременно и стержневым государством своей уникальной цивилизации).
· Расколотая страна – страна, где значительные группы населения принадлежат к разным цивилизациям, что часто приводит к конфликтам по линиям разлома (Судан, Нигерия, Шри-Ланка, бывшая Югославия).
· Разорванная страна – страна с одной доминирующей культурой, соотносящей ее с одной цивилизацией, но ее лидеры стремятся приобщить страну к другой цивилизации (Россия со времен Петра Великого, Турция со времен Ататюрка, Мексика с 1980-х, Австралия – «разорванная страна наоборот» – с 1990-х).
РАЗОРВАННЫЕ СТРАНЫ: ПРОВАЛ СМЕНЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ. Чтобы разорванная страна смогла переопределить свою цивилизационную идентичность, необходимы три условия: элита должна с энтузиазмом поддерживать этот сдвиг; общество должно молчаливо соглашаться; доминирующие элементы принимающей цивилизации должны желать принять «новообращенного». На данный момент этот процесс нигде не увенчался успехом.
· РОССИЯ: Исторически разорванная страна. После распада СССР вновь встал вопрос: Запад или своя евразийская православная цивилизация? Элита и общество расколоты. Запад неоднозначно относится к полному принятию России.
· ТУРЦИЯ: Классическая разорванная страна. Реформы Ататюрка были направлены на вестернизацию. Однако Исламское возрождение и нежелание ЕС принять Турцию усиливают сомнения в успехе этого проекта. Турция может вновь обратиться к своей роли лидера исламского или тюркского мира.
· МЕКСИКА: До 1980-х противопоставляла себя США. Затем элита взяла курс на североамериканскую интеграцию (НАФТА). Однако культурные различия, проблемы иммиграции и сопротивление части общества и элиты делают этот процесс сложным и неоднозначным.
· АВСТРАЛИЯ: С 1990-х лидеры пытаются переориентировать страну с Запада на Азию. Однако это встречает сопротивление как внутри страны, так и со стороны азиатских государств, которые видят в Австралии западную страну.
Лидеры разорванных стран часто описывают свои государства как «мост» между цивилизациями. Однако мост – это искусственное сооружение, не принадлежащее ни одному из берегов. Попытки кардинально перекроить культуру страны, как правило, обречены на провал. Западный «вирус» может заразить другое общество, но не убить его местную культуру; результатом часто становится «культурная шизофрения».
ГЛАВА 7: СТЕРЖНЕВЫЕ ГОСУДАРСТВА, КОНЦЕНТРИЧЕСКИЕ КРУГИ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОРЯДОК
В зарождающейся глобальной политике стержневые государства главных цивилизаций занимают место сверхдержав периода «холодной войны», становясь полюсами притяжения и отталкивания для других стран. ЦИВИЛИЗАЦИИ И ПОРЯДОК. Страны склонны «примыкать» к государствам со схожей культурой и противостоять тем, с кем культурной общности нет. Мощь стержневых государств притягивает родственные страны и отталкивает культурно чуждые. Возникают цивилизационные блоки или группы, часто в виде концентрических кругов: стержневое государство (или государства), страны-участницы, родственные меньшинства в соседних странах и, возможно, народы других культур, проживающие по соседству.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ГРАНИЦ ЗАПАДА. В «холодную войну» «свободный мир» был полицивилизационной группой. После ее окончания происходит трансформация в группировку, более или менее совпадающую с западной цивилизацией. Границы Европы на севере, западе и юге (Средиземноморье) относительно ясны. Восточная граница проходит по линии, исторически разделяющей западное христианство от православия и ислама. Эта линия начинается на севере, вдоль границ Финляндии и Прибалтики с Россией, идет по западной Белоруссии и Украине (отделяя униатский запад от православного востока), через Румынию, и далее по бывшей Югославии. Эта культурная граница все больше становится и политической, и экономической границей Запада. Расширение ЕС и НАТО в основном следует этой линии, включая страны Центральной Европы (Вышеградская группа, Словения, Хорватия, Прибалтика), но оставляя за бортом православные и мусульманские страны. Членство Греции и Турции в западных организациях – наследие «холодной войны» и становится все более аномальным.
РОССИЯ И ЕЕ БЛИЖНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ. Россия – стержневое государство православной цивилизации. Вокруг нее формируется блок, включающий внутреннее кольцо (Беларусь, Молдова, Казахстан с большим русским населением, Армения), более отдаленные, но культурно близкие православные страны (Грузия, Украина – хотя последняя расколота), и православные страны Балкан (Болгария, Сербия, Греция, Кипр). Мусульманские республики бывшего СССР остаются в зоне российского влияния, но также притягиваются исламским миром. Прибалтийские республики успешно интегрировались в Европу. Отношения России с Западом будут характеризоваться как сотрудничеством по некоторым вопросам, так и соперничеством, особенно в отношении расширения НАТО и влияния в «ближнем зарубежье». Украина, как расколотая страна, является ключевым фактором: ее единство и ориентация (на Запад или на Россию) будут иметь огромное значение для будущего России и Европы.
БОЛЬШОЙ КИТАЙ И ЕГО “СФЕРА СОВМЕСТНОГО ПРОЦВЕТАНИЯ”. Китай исторически рассматривал себя как центр мира. Современная синская цивилизация имеет структуру: ядро – ханьский Китай; отдаленные провинции с автономией; провинции со значительным не-китайским населением (Тибет, Синьцзян); китайские общества, которые могут интегрироваться с материком (Гонконг, Тайвань); преимущественно китайское государство, ориентированное на Пекин (Сингапур); влиятельные китайские диаспоры в странах Юго-Восточной Азии; и не-китайские страны, разделяющие конфуцианскую культуру (Корея, Вьетнам). Экономический рост Китая и китайских диаспор создает «бамбуковую сеть» – неформальную, но мощную экономическую зону. Китай стремится восстановить свое историческое доминирование в Восточной Азии, что проявляется в его претензиях на Южно-Китайское море и давлении на Тайвань. Другие азиатские страны реагируют на это либо «подстраиванием» (следование за сильным), либо попытками «балансирования» (создание противовесов). Япония, как «страна-одиночка», находится перед сложным выбором: сближаться с Китаем или укреплять союз с США для его сдерживания.
ИСЛАМ: ОСОЗНАНИЕ БЕЗ СПЛОЧЕННОСТИ. В исламском мире традиционно лояльность концентрируется на семье, клане, племени (низший уровень) и на умме, исламской цивилизации в целом (высший уровень). Национальное государство занимает промежуточное, менее значимое положение. Границы многих мусульманских стран искусственны, это наследие колониализма. Идея суверенного национального государства часто противоречит исламской концепции уммы. Исламское возрождение усилило цивилизационное самосознание, но не привело к политической сплоченности. В исламе отсутствует единое стержневое государство. Несколько стран (Индонезия, Египет, Иран, Пакистан, Саудовская Аравия, Турция) претендуют на лидерство, но ни одна не обладает достаточными ресурсами, легитимностью и поддержкой, чтобы объединить исламский мир. Это порождает два парадокса: ислам разделен между конкурирующими центрами силы; концепция уммы предполагает нелегитимность национального государства, но объединить умму можно лишь через действия стержневых государств, которых нет. Это отсутствие стержневого государства – источник слабости ислама и одновременно угрозы для других, так как локальные конфликты с участием мусульман легко могут приобретать цивилизационное измерение.
Порядок в полицивилизационном мире будет основываться не на универсальных институтах, а на взаимодействии стержневых государств своих цивилизаций. Культурная общность облегчает сотрудничество, но мир между цивилизациями будет зависеть от способности их лидеров разрешать конфликты через переговоры и признание взаимных интересов.
ЧАСТЬ 4: СТОЛКНОВЕНИЯ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
ГЛАВА 8: ЗАПАД И ОСТАЛЬНЫЕ: МЕЖЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ ВОПРОСЫ
ЗАПАДНЫЙ УНИВЕРСАЛИЗМ. Запад – единственная цивилизация, оказавшая огромное, временами разрушающее, влияние на все остальные. Отношения между властью и культурой Запада и других цивилизаций – ключевая характеристика современного мира. По мере снижения относительного могущества Запада и роста культурной уверенности не-западных обществ, универсалистские претензии Запада становятся главным источником конфликтов. Запад склонен рассматривать свои ценности (демократия, свободный рынок, права человека, индивидуализм, господство права) как универсальные и стремится навязать их другим. Однако для не-западных культур этот универсализм часто воспринимается как империализм. Лицемерие и двойные стандарты Запада (например, поддержка демократии, но не тогда, когда она приводит к власти исламистов; осуждение нарушений прав человека в Китае, но не в Саудовской Аравии) лишь усиливают это восприятие.
Три основных вопроса вызывают трения между Западом и другими цивилизациями:
1. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ВООРУЖЕНИЙ. Рассеивание военного потенциала – следствие экономического и социального развития. Не-западные страны стремятся обрести современные вооружения, включая оружие массового поражения (ОМП) и средства его доставки, чтобы «срезать угол» и компенсировать превосходство Запада в обычных вооружениях. Это особенно актуально для стержневых государств и региональных держав, стремящихся к доминированию. Война в Персидском заливе дала урок: не воюй с США, если у тебя нет ядерного оружия. Политика нераспространения, продвигаемая Западом, воспринимается другими как попытка сохранить западную гегемонию. Возникает конкуренция «наращивание против сдерживания». Наиболее заметны «конфуцианско-исламские» связи в области вооружений (Китай, Северная Корея, Пакистан, Иран и др.), направленные на противостояние Западу.
2. ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ДЕМОКРАТИЯ. Запад, особенно США, стремится продвигать свои концепции прав человека и демократии по всему миру. Это встречает сопротивление со стороны многих не-западных культур, которые имеют иные представления о соотношении прав и обязанностей, индивида и общества, роли государства. Азиатские и исламские страны часто подчеркивают «культурный релятивизм», утверждая, что западные ценности не универсальны и что экономическое развитие и социальная стабильность важнее политических свобод. Попытки Запада обусловить экономическую помощь или торговые отношения соблюдением прав человека вызывают резкое неприятие. Венская конференция ООН по правам человека (1993) продемонстрировала этот раскол.
3. ИММИГРАЦИЯ. Если демография – это судьба, то перемещения населения – двигатель истории. Конец XX века ознаменовался новой волной миграции, во многом из не-западных стран в западные. Это результат деколонизации, модернизации, улучшения транспорта и коммуникаций, а также экономических и демографических дисбалансов. В Европе основной проблемой стала иммиграция мусульман, вызывающая опасения по поводу сохранения культурной идентичности и социальной стабильности. В США – иммиграция из Латинской Америки и Азии. Реакцией на это стало ужесточение иммиграционного законодательства, рост антииммигрантских настроений и партий. Иммиграция обостряет цивилизационные различия внутри западных обществ и становится источником конфликтов как внутри них, так и с не-западными странами.
ГЛАВА 9: ГЛОБАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЦИВИЛИЗАЦИЙ
В полицивилизационном мире стержневые государства стремятся к доминированию в своих цивилизациях и конкурируют за влияние на «колеблющиеся» цивилизации и «разорванные» страны.
ИСЛАМ И ЗАПАД. Отношения между исламом и Западом исторически были конфликтными, отмеченными чередой войн и взаимного недоверия. Четырнадцать веков истории свидетельствуют о глубоких цивилизационных различиях, которые вряд ли исчезнут. «Холодная война» с исламом, как ее иногда называют, характеризуется не столько прямой конфронтацией государств, сколько «квази-войной» – столкновениями между Западом и некоторыми исламскими государствами (Иран, Ирак, Ливия, Судан) и исламистскими группами. Средства этой войны: терроризм, экономические санкции, воздушные удары, тайные операции. Обе стороны признают этот конфликт войной, хотя и не всегда открыто. Причины – фундаментальные различия в культуре и ценностях, а также борьба за власть и влияние. Проблема для Запада – не исламский фундаментализм, а ислам как таковой, иная цивилизация, убежденная в превосходстве своей культуры.
АЗИЯ, КИТАЙ И АМЕРИКА. Экономический подъем Восточной Азии, и особенно Китая, меняет баланс сил в мире. Отношения США с Китаем и Японией становятся все более напряженными.
· АЗИАТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ХОЛОДНЫЕ ВОЙНЫ. С Японией конфликты в основном экономические («торговые войны»), но также затрагивают вопросы военного присутствия США и культурных различий. С Китаем спектр противоречий шире: экономика, права человека, Тибет, Тайвань, Южно-Китайское море, распространение ОМП. Возросшее экономическое могущество и культурная самоуверенность азиатских стран приводят к тому, что они все меньше готовы уступать давлению США.
· КИТАЙСКАЯ ГЕГЕМОНИЯ: БАЛАНСИРОВАНИЕ И “ПОДСТРАИВАНИЕ”. Китай стремится стать доминирующей державой в Восточной Азии, что бросает вызов американским интересам. Другие азиатские страны реагируют на это либо «подстраиванием» (признание китайского лидерства, как это делают многие страны Юго-Восточной Азии), либо «балансированием» (попытки создать противовес китайскому влиянию, возможно, в союзе с США или другими державами, такими как Индия или Россия). Япония находится в сложном положении, колеблясь между этими двумя стратегиями. Возвышение Китая – потенциальный источник крупной межцивилизационной войны.
ЦИВИЛИЗАЦИИ И СТЕРЖНЕВЫЕ СТРАНЫ: СКЛАДЫВАЮЩИЕСЯ СОЮЗЫ. В полицивилизационном мире союзы все чаще формируются на основе культурной близости. Однако соображения баланса сил также играют роль, приводя к временным межцивилизационным альянсам. «Колеблющиеся» цивилизации (Россия, Япония, Индия) могут примыкать то к Западу, то к его оппонентам. Возможен конфуцианско-исламский альянс, направленный против Запада, хотя его прочность и перспективы сомнительны из-за внутренних различий между этими цивилизациями. Индия, вероятно, будет стремиться к роли независимого центра силы, балансируя между Западом, Китаем и исламским миром. Латинская Америка и Африка, будучи более слабыми и зависимыми, вряд ли смогут играть самостоятельную роль в глобальном балансе сил.
ГЛАВА 10: ОТ ВОЙН ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА К ВОЙНАМ ПО ЛИНИИ РАЗЛОМА
Войны переходного периода – советско-афганская и война в Персидском заливе – начались как вторжения одной страны в другую, но трансформировались в войны цивилизаций, вовлекшие множество участников на разных уровнях. Афганская война (1979-1989) стала символом победы ислама над «безбожным коммунизмом» для многих мусульман, а также полигоном для подготовки исламистских боевиков. Финансовая поддержка Саудовской Аравии и других исламских стран, американские технологии и мусульманский фанатизм привели к поражению СССР. Война в Персидском заливе (1990-1991), начавшаяся с иракского вторжения в Кувейт, была воспринята Западом как нарушение международного права, а исламским миром – как война Запада против ислама, что привело к широкой, хотя и не всегда открытой, поддержке Саддама Хусейна.
ОСОБЕННОСТИ ВОЙН ПО ЛИНИЯМ РАЗЛОМА. Это межобщинные конфликты между государствами или группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Они имеют ряд характерных черт:
· Затяжной характер: Корни конфликтов лежат в глубоких исторических и культурных различиях, поэтому они редко находят окончательное разрешение, а скорее затухают и вспыхивают вновь.
· Ожесточенность и кровопролитность: На кону стоят фундаментальные вопросы идентичности, что ведет к высокому уровню насилия и частым случаям «этнических чисток» и геноцида.
· Религиозное измерение: Религия часто является основным маркером идентичности и мобилизующим фактором. Конфликты приобретают характер «войн религий».
· Участие родственных стран и диаспор («синдром родственных стран»): Группы, вовлеченные в конфликт, обращаются за поддержкой к своим цивилизационным собратьям. Это приводит к интернационализации конфликта, вовлечению второстепенных и третьестепенных участников, поставкам оружия, финансов, добровольцев.
· Эскалация и деэскалация: Конфликты по линиям разлома обладают высоким потенциалом эскалации из-за вмешательства внешних сил. Однако те же внешние силы (стержневые государства) могут играть и сдерживающую роль, стремясь предотвратить перерастание локального конфликта в крупномасштабную войну.
· Трудность урегулирования: Культурная дистанция, взаимная ненависть и фундаментальные расхождения в ценностях затрудняют переговоры и достижение компромисса. Временные перемирия возможны, но прочный мир редок.
СФЕРА РАСПРОСТРАНЕНИЯ: КРОВАВЫЕ ГРАНИЦЫ ИСЛАМА. Хантингтон отмечает, что в 1990-е годы мусульмане были вовлечены в значительно большее число межгрупповых актов насилия, чем представители любой другой цивилизации. От двух третей до трех четвертей межцивилизационных войн происходило между мусульманами и не-мусульманами (православными, индуистами, африканскими анимистами, западными христианами, буддистами, евреями). Границы ислама, как внутри него, так и с другими цивилизациями, оказались «кровавыми».
ПРИЧИНЫ: ИСТОРИЯ, ДЕМОГРАФИЯ, ПОЛИТИКА. Всплеск войн по линиям разлома и особая роль мусульман в этих конфликтах обусловлены несколькими факторами:
· Историческое наследие: Длительные периоды вражды и взаимных обид между группами из разных цивилизаций.
· Демографические изменения: Быстрый рост населения в мусульманских странах, особенно увеличение доли молодежи («молодежный пик»), создает социальное давление, безработицу и предоставляет кадры для экстремистских движений и миграции. Демографический дисбаланс на границах цивилизаций часто приводит к конфликтам.
· Политические факторы: Окончание «холодной войны» и распад авторитарных режимов (СССР, Югославия) высвободили подавленные этнические и религиозные идентичности. Демократизация в не-западных странах часто приводит к власти националистические и антизападные силы.
· Специфика ислама: Хантингтон выделяет несколько аспектов, которые, по его мнению, способствуют конфликтности: милитаристские истоки ислама, концепция джихада, отсутствие четкого разделения религии и политики, «неперевариваемость» ислама другими культурами и наоборот, отсутствие единого стержневого государства, способного навести порядок в исламском мире. (Эти тезисы являются одними из наиболее спорных в книге).
· Исламское возрождение: Усилило цивилизационное самосознание мусульман, их уверенность в превосходстве своей культуры и неприятие западных ценностей.
ГЛАВА 11: ДИНАМИКА ВОЙН ПО ЛИНИЯМ РАЗЛОМА
ИДЕНТИЧНОСТЬ: ПОДЪЕМ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО САМОСОЗНАНИЯ. Войны по линиям разлома проходят через этапы усиления, всплеска, сдерживания, временного прекращения и, изредка, разрешения. В ходе конфликта происходит «динамика ненависти»: множественные идентичности уступают место одной, доминирующей, обычно религиозной. Группа сплачивается, убеждения крепнут, противник демонизируется. Умеренные лидеры часто уступают место радикалам. Религия предоставляет оправдание для борьбы и определяет «мы» и «они». Этот процесс особенно заметен у мусульман, где идентичности изначально имеют U-образную форму (лояльность семье/клану и умме, при меньшей значимости нации).
СПЛОЧЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ: РОДСТВЕННЫЕ СТРАНЫ И ДИАСПОРЫ. Войны по линиям разлома интернационализируются через «синдром родственных стран». Участники конфликта (первый уровень) получают поддержку от второстепенных (соседние государства той же цивилизации) и третьестепенных (стержневые государства и диаспоры) участников. Эта поддержка может быть моральной, дипломатической, финансовой, материальной (оружие) или военной (добровольцы, советники). Развитие транспорта и коммуникаций облегчает оказание такой помощи. Диаспоры часто играют активную роль в мобилизации ресурсов и лоббировании интересов своих «родичей». Примеры: поддержка Пакистаном кашмирских повстанцев; российская помощь сербам и армянам; иранская и саудовская помощь боснийским мусульманам; поддержка хорватов Германией и Ватиканом.
ПРЕКРАЩЕНИЕ ВОЙН ПО ЛИНИЯМ РАЗЛОМА. Эти войны трудно остановить из-за их затяжного характера и фундаментальных расхождений между сторонами. Прекращение насилия обычно достигается не прямыми переговорами между главными участниками, а благодаря двум факторам:
1. Истощение главных участников: Людские потери, разрушения и экономические трудности могут привести к усталости от войны и готовности к компромиссу.
2. Вмешательство второстепенных и третьестепенных участников: Стержневые государства и другие заинтересованные стороны, поддерживающие своих «родичей», также заинтересованы в сдерживании конфликта и предотвращении его эскалации. Они могут оказывать давление на главных участников, чтобы те пошли на уступки, и выступать посредниками в переговорах. Правило воздержания (стержневые страны не вмешиваются в конфликты в других цивилизациях) и правило совместного посредничества (стержневые страны договариваются между собой о сдерживании или урегулировании войн по линиям разлома) являются ключевыми для поддержания мира.
Примеры: Дейтонские соглашения по Боснии были результатом давления США на боснийцев, Германии на хорватов, России на сербов, а также участия ЕС и других международных акторов. Однако успех таких соглашений часто временный, если не устранены коренные причины конфликта.
ГЛАВА 12: ЗАПАД, ЦИВИЛИЗАЦИИ И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
ВОЗРОЖДЕНИЕ ЗАПАДА? Для каждой цивилизации, как показывает история, наступает момент, когда она достигает пика своего развития, создает универсальное государство и поддается «миражу бессмертия», полагая, что ее форма общества – конечная. Так было с Римской империей, халифатом Аббасидов, империей Великих Моголов, Оттоманской империей и Pax Britannica. Хантингтон задается вопросом: является ли Запад исключением из этой общей схемы? Он ссылается на модель Кэрролла Куигли, описывающую семь фаз развития цивилизации: смешение, созревание, экспансия, эпоха конфликтов, универсальное государство, упадок и вторжение. По этой модели, Запад, пройдя через экспансию и конфликты, сейчас, по-видимому, находится в фазе формирования своего эквивалента универсального государства (в виде сложной системы конфедераций, федераций и международных институтов) и вступает в «золотой век» относительного мира внутри себя.
Однако за «золотым веком» обычно следует упадок. Причины упадка, по Куигли, кроются во внутреннем разложении: прекращение «использования избытка для новых способов производства» (снижение темпов инвестирования), концентрация излишков в руках привилегированной верхушки, которая тратит их на непроизводительные цели, экономическая депрессия, падение жизненного уровня, гражданские войны, рост неграмотности, ослабление социальных связей, распространение новых религиозных течений, нежелание бороться за государство. В конечном итоге, ослабленная цивилизация становится жертвой вторжения «захватчиков-варваров», часто из «другой, более молодой, более сильной цивилизации».
Хантингтон анализирует, насколько эти признаки упадка применимы к современному Западу. Экономически Запад все еще богат, но темпы роста, сбережений и инвестиций ниже, чем в Восточной Азии. Потребление преобладает над накоплением. Демографически – низкая рождаемость, старение населения. Однако эти проблемы не обязательно фатальны. Более серьезными являются проблемы морального упадка (рост антисоциального поведения, распад семьи, ослабление «рабочей этики», падение интереса к образованию и интеллектуальной деятельности), культурного суицида (отказ от собственной идентичности в пользу мультикультурализма) и политической разобщенности.
Особую опасность для Запада, и особенно для США, представляет мультикультурализм. Если Запад откажется от своей уникальной цивилизационной идентичности, основанной на христианстве, плюрализме, индивидуализме и господстве права, он перестанет быть Западом. Мультикультурная Америка, по мнению Хантингтона, невозможна, так как это будет означать превращение США в страну, не принадлежащую ни к какой цивилизации, лишенную культурного ядра, что неизбежно приведет к ее распаду. Отказ от западной цивилизации и «американского идеала» (свобода, демократия, индивидуализм, равенство перед законом) равносилен концу США как единого государства. Будущее Запада зависит от его способности остановить внутреннее разложение и подтвердить свою цивилизационную идентичность. Это означает отказ от мультикультурализма внутри и от универсалистских претензий вовне.
ЗАПАД В МИРЕ. В полицивилизационном мире, где культурные идентичности играют ключевую роль, Западу следует опираться на три основания в своей политике:
1. Признание реальности: Глобальная политика формируется культурными и цивилизационными течениями. Необходимо понимать эту новую реальность, а не пытаться отрицать ее или навязывать устаревшие модели (например, поддерживать единство полицивилизационных государств, обреченных на распад).
2. Отказ от иллюзий «холодной войны»: Многие союзы и институты, созданные в ту эпоху, утратили свое значение. Необходимо пересмотреть их роль и структуру в соответствии с новыми цивилизационными реалиями (например, НАТО должно расширяться за счет западных стран, но не претендовать на глобальную роль).
3. Осознание пределов западного универсализма: Западная культура уникальна, но не универсальна. Попытки навязать ее другим цивилизациям аморальны, опасны и обречены на провал. Вмешательство Запада в дела других цивилизаций – главный источник нестабильности и конфликтов.
Чтобы сохранить западную цивилизацию, США и европейским странам необходимо:
· Добиться большей политической, экономической и военной интеграции внутри Запада.
· Принять в ЕС и НАТО западные страны Центральной Европы.
· Поддерживать «вестернизацию» Латинской Америки и ее сближение с Западом.
· Сдерживать развитие военной мощи исламских и синских стран.
· Замедлить «дрейф» Японии от Запада в сторону Китая.
· Признать Россию стержневым государством православной цивилизации с ее законными интересами безопасности.
· Сохранять западное технологическое и военное превосходство.
· Осознать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций – главный источник нестабильности.
ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ВОЙНА И ПОРЯДОК. Глобальная война между стержневыми государствами основных цивилизаций маловероятна, но не исключена. Она может возникнуть в результате эскалации конфликта по линии разлома (скорее всего, с участием мусульман) или из-за изменения баланса сил, в первую очередь, возвышения Китая. Такой конфликт имел бы катастрофические последствия. Чтобы его избежать, стержневые страны должны следовать двум правилам:
1. Правило воздержания: Стержневые страны не вмешиваются в конфликты в других цивилизациях.
2. Правило совместного посредничества: Стержневые страны договариваются между собой для сдерживания или урегулирования войн по линиям разлома между государствами или группами из своих цивилизаций.
ОБЩНОСТИ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Культурный релятивизм не означает морального релятивизма. Существует «минималистская этика» (Майкл Уолзер) – общие для всех культур понятия правды, справедливости и запретительные принципы (против убийства, обмана, угнетения). Это основа для диалога и сосуществования цивилизаций. Вместо того чтобы продвигать универсальность одной цивилизации, необходимо искать и укреплять то общее, что есть в большинстве цивилизаций. Уровень Цивилизации (с большой буквы), как совокупности морали, религии, образования, искусства, технологии, может повышаться и понижаться как в рамках отдельных цивилизаций, так и в истории человечества в целом. Модернизация способствует росту материального уровня Цивилизации, но ее влияние на моральные и культурные аспекты неоднозначно. Современный мир сталкивается с «кризисом власти», ростом преступности и насилия, что может свидетельствовать о наступлении «глобальных Темных веков».
Будущее мира и Цивилизации зависит от понимания и сотрудничества между лидерами главных мировых цивилизаций. В столкновении цивилизаций Европа и Америка должны держаться вместе, иначе они погибнут поодиночке. В более широком, глобальном столкновении между Цивилизацией и варварством, великие мировые цивилизации, обогащенные своими достижениями, также должны держаться вместе. Международный порядок, основанный на цивилизациях, – самая надежная мера предупреждения мировой войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: КРАТКИЕ ВЫВОДЫ И ЗНАЧЕНИЕ ТРУДА ХАНТИНГТОНА
Труд Самюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций» представляет собой одну из наиболее влиятельных и обсуждаемых геополитических теорий конца XX века. Предложенная им цивилизационная парадигма бросила вызов устоявшимся взглядам на международные отношения, сложившимся в эпоху «холодной войны» и в период эйфории после ее окончания. Основные выводы и тезисы книги можно суммировать следующим образом:
1. Новая эра мировой политики: Мир после «холодной войны» стал многополюсным и полицивилизационным. Главными акторами на мировой арене все чаще выступают не национальные государства или идеологические блоки, а цивилизации – крупнейшие культурные общности.
2. Культура как определяющий фактор: Фундаментальные различия между цивилизациями (религия, язык, история, ценности, традиции) становятся основными источниками конфликтов. «Линии разлома» между цивилизациями – это будущие фронты.
3. Упадок Запада и подъем «остальных»: Относительное могущество Запада снижается, в то время как азиатские и исламские цивилизации демонстрируют экономический рост, демографическую динамику и культурное самоутверждение (индигенизация, возрождение религий).
4. Отвержение западного универсализма: Попытки Запада навязать свои ценности и институты как универсальные воспринимаются другими цивилизациями как культурный империализм и встречают все большее сопротивление. Мир становится более современным, но менее западным.
5. Структура полицивилизационного мира: Цивилизации имеют внутреннюю структуру, включающую стержневые государства, страны-участницы, и взаимодействуют друг с другом на основе культурной близости или различий. Возникают цивилизационные блоки и союзы. «Разорванные страны» пытаются сменить свою цивилизационную идентичность, но, как правило, безуспешно.
6. Войны по линиям разлома: Локальные конфликты между группами из разных цивилизаций («синдром родственных стран») имеют высокий потенциал эскалации из-за вмешательства родственных государств и диаспор. Эти войны затяжные, ожесточенные и трудноразрешимые. «Кровавые границы ислама» – одна из наиболее конфликтных зон.
7. Будущее цивилизаций: Глобальная цивилизационная война маловероятна, но возможна, особенно в результате возвышения Китая. Для сохранения мира необходимы «правило воздержания» (невмешательство стержневых государств в конфликты в других цивилизациях) и «правило совместного посредничества» (сотрудничество стержневых государств в урегулировании конфликтов).
8. Сохранение Запада: Будущее Запада зависит от его способности преодолеть внутренний моральный упадок, отказаться от мультикультурализма, подтвердить свою уникальную цивилизационную идентичность и укрепить единство между Европой и Северной Америкой.
9. Общности цивилизаций: Несмотря на различия, существуют минимальные общие моральные принципы и ценности, которые могут служить основой для диалога и сосуществования цивилизаций. Укрепление Цивилизации (с большой буквы) требует поиска этих общностей.
Значение труда Хантингтона заключается в том, что он предложил новую концептуальную рамку для понимания мировой политики в постбиполярную эпоху, сместив акцент с идеологии и экономики на культуру и цивилизационную идентичность. Его теория вызвала ожесточенные споры: одни критики обвиняли его в разжигании вражды и упрощении сложных реалий, другие признавали проницательность его анализа и предсказаний. Независимо от оценок, «Столкновение цивилизаций» стимулировало глобальную дискуссию о роли культуры в международных отношениях, о будущем Запада, о взаимодействии различных цивилизационных моделей и о перспективах мирового порядка в XXI веке. Книга заставляет задуматься о фундаментальных основах человеческой идентичности и о хрупкости мира в условиях растущего культурного многообразия и соперничества.