Павла выводят перед синедрионом.
Деян.23:1–5. Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня. Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня. Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь? Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: «начальствующего в народе твоем не злословь» (Исх. 22, 28).
Павел говорит уже не к народу и не к толпе, «устремив взор на синедрион», что «всею доброю совестью жил», то есть не сознает себя в своих поступках ни в чем виновным перед ними и достойным этих оков.
«Ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня». То есть преступая закон, становясь виновным в беззаконии; как бы говорит: «Будучи достоин весьма многих наказаний».
«Первосвященника Божия поносишь? Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник». Как же он говорил: «ты сидишь, чтобы судить по закону?» Да, Павел принимает вид, что не знает, но это было не вредно, а полезно для слушателей. Но я (блж. Феофилакт. – Ред.) очень убежден, что Павел действительно не знал, что Анания – первосвященник, так как Павел прибыл недавно в Иерусалим, с иудеями не обращался и видел Ананию среди многих других лиц. Да среди многих и разнообразных лиц первосвященник был и незаметен.
«Тебя, стена подбеленная!» так называет его потому, что хотя Анания принимал светлый образ человека, который как бы защищает закон и судит по закону, но мысль его была полна беззакония. Поэтому Павел и изобличает в нем лицемерный вид наружного расположения к закону.
Деян.23:6–8. Узнав же Павел, что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят. Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось. Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое.
Опять говорит по-человечески: «Я фарисей», но всюду богат благодатью. Не обманывает, однако, и здесь, потому что по предкам он – «сын фарисея». А так как иудеи не хотели сказать, за что обвиняют его, то он считает себя вынужденным высказать это сам: «за чаяние о воскресении мертвых меня судят», и оправдывает себя и обвинением и клеветой их. Саддукеи же, будучи несмысленными, не знали, быть может, даже Бога, поэтому не верят и тому, что будет воскресение.
«Фарисеи признают и то и другое». Однако же саддукеи не признают трех положений (воскресения, бытия Ангела и бытия Духа). Как же писатель говорит «и то и другое?» Но Дух и Ангел одно и то же; кроме того, «и то и другое» говорится и о трех предметах. Писания людей некнижных и рыбарей не следует измерять мерой изящной внешней отделки, какой отличаются сочинения писателей специалистов, – от этого рождаются ереси.
Деян.23:9–10. Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу. Но как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы они не растерзали Павла, повелел воинам сойти взять его из среды их и отвести в крепость.
Чего-то недостает здесь для полноты мысли. Дух, говорится, или Ангел внушал ему содержание речи – неизвестно. Или это сказано от лица фарисеев, и в таком случае слова «если же дух или Ангел говорил ему» следует понимать так: «Вот он говорит о воскресении; очевидно, или Дух, или Ангел преподал ему учение о воскресении».
«Тысяченачальник, опасаясь». Боялся, чтобы не растерзали Павла, так как он сказал, что он – римлянин, и дело было недалеко от опасности. Наконец воины похищают его, думаю, как свою собственность.