Почему еще слишком рано радоваться Web3

Взгляд на криптобум, будущее Интернета и мира, а также ретроспектива краха пузыря доткомов.

Disclaimer: этот пост – перевод статьи Tim O’Reilly с Oreilly.com

В последнее время много говорят о Web3 и меня часто просят прокомментировать это, как человека, который определил “Веб 2.0” 17 лет назад. Обычно я избегал этого, потому что большинство прогнозов о будущем оказываются неверными. Однако, что мы можем сделать, так это задать себе вопросы, которые помогут нам глубже заглянуть в настоящее, в почву, в которой укоренено будущее. Как сказал знаменитый Уильям Гибсон: “Будущее уже здесь. Просто она еще неравномерно распределено”. Мы также можем взглянуть на экономические и социальные модели и циклы, используя в качестве линзы наблюдение, приписываемое Марку Твену, что “история не повторяется, но она рифмуется”.

Что мы можем сказать о Web3, учитывая эти фильтры?

Децентрализация против централизации

Термин Web 3.0 был использован в 2006 году Тимом Бернерсом-Ли, создателем Всемирной паутины, как представление следующего этапа развития Интернета за пределами Web 2.0. Он думал, что “Семантическая сеть” будет занимать центральное место в этой эволюции. Все обернулось совсем не так. Теперь люди утверждают, что следующее поколение Интернета будет основано на криптографии.

“Web3”, в том виде, в котором мы думаем о нем сегодня, был представлен в 2014 году Гэвином Вудом, одним из создателей Ethereum. Компактное определение Web3 от Вуда в недавнем интервью Wired, довольно простое: “Меньше доверия, больше правды”.

Делая это утверждение, Вуд противопоставлял Web3 оригинальному интернет-протоколу, идеал которого, пожалуй, лучше всего подытожил “принцип надежности” Джона Постела: “Реализации TCP должны следовать общему принципу надежности: будьте консервативны в том, что вы делаете, будьте либеральны в том, что вы принимаете от других”. Этот идеал стал основой глобальной децентрализованной компьютерной сети, в которой никому не нужно было отвечать, пока все делали все возможное, чтобы следовать одним и тем же протоколам и были терпимы к отклонениям. Эта система быстро превзошла все проприетарные сети и изменила мир. К сожалению, время показало, что создатели этой системы были слишком идеалистичны, не учли плохих игроков и что, возможно, более важно, не смогли предвидеть огромную централизацию власти, которая станет возможной благодаря большим данным, даже поверх децентрализованной сети.

Точка зрения Вуда заключается в том, что блокчейн заменяет доверие к благим намерениям других людей прозрачностью и безотзывностью, встроенными в технологию. Как объяснено на Ethereum.org:

Криптографические механизмы гарантируют, что как только транзакции будут проверены как действительные и добавлены в блокчейн, их нельзя будет подделать позже. Те же механизмы также гарантируют, что все транзакции подписываются и выполняются с соответствующими “разрешениями” (никто не должен иметь возможности отправлять цифровые активы с учетной записи Алисы, кроме самой Алисы).

Документация Ethereum.org продолжает:

Web2 относится к той версии Интернета, которую большинство из нас знает сегодня. В Интернете доминируют компании, предоставляющие услуги в обмен на ваши персональные данные. Web3 в контексте Ethereum относится к децентрализованным приложениям, которые работают на блокчейне. Это приложения, которые позволяют любому участвовать без монетизации своих персональных данных.

Крипто-энтузиаст Сал Делле Пальме говорит об этом еще смелее:

Мы являемся свидетелями рождения новой экономической системы. Её функции и принципы только сейчас разрабатываются и совершенствуются прозрачными способами миллионами людей по всему миру. К участию приглашаются все желающие.

Мне нравится идеализм видения Web3, но мы уже проходили это раньше. За время моей карьеры мы прошли через несколько циклов децентрализации и рецентрализации. Персональный компьютер децентрализовал вычисления, предоставив стандартную архитектуру ПК, которую мог создать любой желающий и которую никто не контролировал. Но Microsoft придумала, как заново централизовать отрасль вокруг собственной операционной системы. Программное обеспечение с открытым исходным кодом, Интернет и Всемирная паутина разорвали мертвую хватку проприетарного программного обеспечения с помощью свободного программного обеспечения и открытых протоколов, но в течение нескольких десятилетий Google, Amazon и другие создали огромные новые монополии, основанные на больших данных.

Клейтон Кристенсен обобщил эту закономерность как закон сохранения привлекательной прибыли: “Когда привлекательная прибыль исчезает на одном этапе цепочки создания стоимости, потому что продукт становится модульным и коммодитизированным (прим. переводчика – стандартизированным без возможности унификации), возможность получать привлекательную прибыль с помощью запатентованных продуктов обычно появляется на смежном этапе”.

Разработчики блокчейна считают, что на этот раз они нашли структурный ответ на рецентрализацию, но я склонен в этом сомневаться. Интересный вопрос, который следует задать, заключается в том, каким может быть следующий локус (прим. переводчика – место) централизации и контроля. Быстрая консолидация майнинга биткоинов в небольшом количестве рук за счет снижения затрат энергии на вычисления указывает на один из видов рецентрализации. Будут и другие.

Цикл шумихи

Ранние работы сообщества Ethereum на эту тему предлагают взвешенные оценки компромиссов и задач, стоящих перед Web3, но большинство популярных аккаунтов сегодня наполнены шумихой и очарованием финансовых спекуляций. В недавней статье в “New York Times“ приводится соответствующий пример:

Венчурные капиталисты ставят миллиарды долларов на создание того, что по сути является альтернативным миром финансов, торговли, коммуникаций и развлечений в Интернете, который может радикально преобразовать основные элементы мировой экономики — и все это построено на технологии блокчейн, популяризированной биткоином.

Далее следует список инвестиций от крипто-спонсора Андреессена Горовица в областях от игр до децентрализованных финансов, от NFT до децентрализованных социальных сетей. Ни один из примеров в статье не фокусируется на полезности создаваемого, только на возможности того, что они сделают своих инвесторов и создателей богатыми.

И не только основные средства массовой информации, затаив дыхание, сообщают о деньгах, которые нужно заработать, как будто создание реальной ценности не имеет значения. Истории тех, кто спустился в “крипто-кроличью нору“, красноречивы на тему доступа к богатству:

Одна из замечательных особенностей криптовалюты заключается в том, как она демократизирует доступ к инвестициям. Например, люди уже имеют легкий доступ к 95 проверенным криптоактивам через Kraken. Если вы достаточно технически подкованы, вы можете напрямую инвестировать в более чем 1150 криптоактивов по всему миру, каждый с рыночной капитализацией выше 10 миллионов долларов (на момент написания статьи)….

Чтобы получить доступ к сделкам по инвестициям в стартапы на ранних стадиях в сфере технологий, вам традиционно требовалось пройти аккредитацию и подключиться в Силиконовой долине. Теоретически, единственным истинным препятствием для входа в криптографию должна быть осведомленность….

Повторяйте за мной: ни венчурные инвестиции, ни легкий доступ к рискованным, сильно раздутым активам не предсказывают долгосрочного успеха и влияния для конкретной компании или технологии. Помните бум доткомов и последующий спад? Легендарный инвестор Чарли Мангер из Berkshire Hathaway недавно отметил, что мы живем в “еще более безумную эпоху, чем эпоха доткомов”.

Криптовалюты вполне могут быть будущим финансов, но на данный момент трудно понять, что действительно работает, учитывая, сколько дыма вокруг. Да, такие биржи, как Coinbase, зарабатывают много денег, но, в отличие от традиционных финансовых бирж, торгуются не деньги общего назначения, а спекулятивный класс активов, который может быть сильно переоценен. Блокчейн также не заменил доверие так, как надеялся Гэвин Вуд. Binance, крупнейшая в мире криптобиржа по объему торгов, находится под следствием за налоговое мошенничество и отмывание денег. В одном недавнем заголовке указывается, что “небольшая группа инсайдеров получает большую часть прибыли от NFT“. Способ взаимодействия между криптовалютой и существующими финансовыми системами созрел для злоупотреблений.

Если Web3 хочет стать финансовой системой общего назначения или общей системой децентрализованного доверия, ей необходимо разработать надежные интерфейсы взаимодействия с реальным миром, его правовыми системами и действующей экономикой. История ConstitutionDAO иллюстрирует, насколько сложно навести мосты между самореферентным миром криптоактивов, покупаемых за криптовалюты, и работающей экономической системой, в которой экономика Web3 связана с фактическим владением или полезностью активов, не принадлежащих Web3. Если бы DAO (децентрализованная автономная организация) преуспела в покупке редкой копии конституции США на аукционе, ее члены не имели бы законной доли собственности в фактическом объекте или даже четких прав на управление относительно того, что может с ним произойти. Он должен был принадлежать ООО, созданному людьми, которые начали проект. И когда DAO не смогла выиграть тендер, у LLC возникли проблемы даже с возвратом денег своим спонсорам.

Неспособность продумать и создать интерфейсы для существующих правовых и коммерческих механизмов резко контрастирует с предыдущими поколениями Интернета, который быстро превратился в цифровую тень всего в физическом мире — людей, объектов, местоположений, предприятий — с взаимосвязями, которые облегчили создание экономически ценных новых услуг в существующей экономике. Легкие деньги, которые можно заработать, спекулируя криптоактивами, похоже, отвлекли разработчиков и инвесторов от тяжелой работы по созданию полезных реальных сервисов.

Это не значит, что для Web3 нет реальных возможностей, помимо финансовых спекуляций. Криптография хорошо подходит только для цифровых активов, которые могут быть оценены и использованы в замкнутом мире, таком как компьютерная игра или долгожданная метавселенная. Возможно, на рынке цифрового искусства и для спортивных мероприятий будут прорабатываться новые возможности. И как выразился Сал Делле Пальме: “новые приложения для криптографии, такие как рынки NFT, DAO, DeFi и DEXs, CEFI, благотворительные организации, GameFi, DeSo и т.д., изобретаются, финансируются (часто толпой), создаются и поставляются с ослепительной скоростью”. Но мы еще далеки от рождения совершенно новой экономической системы.

Конечно, крипто и Web3 – это лишь малая часть сегодняшнего спекулятивного избытка. Оценки стартапов также заоблачно высоки и совсем не ясно, являются ли оценки точными показателями создаваемой фактической ценности. Они вполне могут быть просто мошеннической игрой, которая приносит пользу небольшому числу инсайдеров, подобно финансовым инструментам, которые сделали так много людей с Уолл-стрит богатыми, прежде чем чуть не обрушили мировую экономику в 2009 году. Итак, как недавно написал Мэтт Столлер: “Web3 – это куча дерьма. Проблема в том, что по сравнению с чем?“. Нынешняя экономическая система изобилует мошенничеством, а также сфальсифицирована в пользу инсайдеров! Мечтатели Web3, такие как те, кто стоит за проектом Celo, правы. Нам действительно нужна новая экономическая система.

Два вида пузырей

Голландская тюльпаномания с 1634 по 1637 год является классическим примером дикой разницы между номинальной финансовой стоимостью класса активов и его внутренней стоимостью. Когда пузырь лопнул, тюльпаны снова превратились в цветы, красивые, но больше не стоящие целое состояние и не оказавшие длительного влияния на процветающую голландскую экономику. С тех пор возникло много спекулятивных пузырей, и большинство из них растворились в фоновом шуме истории.

Однако существует и другой вид пузыря, описанный экономистом Карлотой Перес в ее книге “Технологические революции и финансовый капитал“. Она отмечает, что практически каждая крупная промышленная трансформация в прошлом — первая промышленная революция; эпоха паровой энергии; эпоха стали, электричества и тяжелого машиностроения; эпоха автомобилей, нефти и массового производства; и интернета — сопровождалась финансовым пузырем.

Перес выделяет четыре этапа в каждом из этих 50-60-летних инновационных циклов. На первом этапе осуществляются фундаментальные инвестиции в новые технологии. Это уступает место спекулятивному безумию, в котором финансовый капитал стремится к постоянной сверхприбыли на быстро развивающемся рынке, который начинает консолидироваться. После того, как спекулятивный пузырь лопнет, наступит период более устойчивой консолидации и коррекции рынка (включая регулирование избыточной рыночной власти), за которым последует зрелый “золотой век” интеграции новых технологий в общество. В конце концов, технология становится достаточно зрелой, чтобы капитал перемещался в другое место, финансируя следующую зарождающуюся технологическую революцию, и цикл повторяется.

Важный вывод анализа Переса состоит в том, что настоящая технологическая революция должна сопровождаться развитием существенной новой инфраструктуры. Для первой промышленной революции это включало сети каналов и дорог; для второй – железные дороги, порты и почтовые службы; для третьей – электрические, водные и распределительные сети; для нефтяной эпохи – автомагистрали между штатами, аэропорты, перерабатывающие и распределительные мощности, отели и мотели; для информационной эпохи – фабрики микросхем, повсеместные телекоммуникации и центры обработки данных.

Большая часть этого строительства инфраструктуры финансируется на этапе создания пузыря. Как выразился Перес:

Возможно, решающая роль финансового пузыря заключается в том, чтобы способствовать неизбежным чрезмерным инвестициям в новые инфраструктуры. Природа этих сетей такова, что они не могут предоставлять достаточно услуг, чтобы быть прибыльными, если они не достигнут достаточного охвата для широкого использования. Пузырь обеспечивает необходимую инфляцию активов, чтобы инвесторы могли ожидать прироста капитала, даже если пока нет прибыли или дивидендов.

Итак, возник пузырь канала, пузырь железной дороги и, конечно же, пузырь доткомов, который закончился как раз в тот момент, когда Перес заканчивала свою книгу. Безумие неэффективных инвестиций оставило после себя темное волокно, пустые дата-центры, множество талантов и ноу-хау, которые были готовы к повторному использованию на этапе консолидации.

В повествовании Перес множество небольших технологических циклов объединены в один. Рассмотрим историю современных цифровых вычислений. Он прошел несколько этапов, в каждом из которых доминировало новое поколение технологий: мэйнфрейм, ПК, интернет и Всемирная паутина, смартфон, а теперь, возможно, криптовалюты и метавселенная. У каждого из них был свой собственный цикл инноваций, спекуляций, краха и зрелости.

Итак, является ли то, что мы называем Web3, основополагающим инвестиционным периодом нового подцикла или это период пузыря предыдущего? Мне кажется, что один из способов определить это – характер инвестиций. Создает ли богатый финансовый капитал полезную инфраструктуру так, как мы видели в предыдущих циклах?

Мне не совсем ясно, соответствуют ли NFT всем требованиям. Однако нет никаких сомнений в том, что перебои в финансах — точно так же, как Интернет уже повлиял на средства массовой информации и торговлю, — будут представлять собой важный следующий этап в текущем цикле технологической революции. В частности, если бы можно было эффективно распределять капитал без доверия и полномочий крупных централизованных поставщиков капитала (так сказать, “Уолл-стрит”), это было бы основополагающим достижением. В этой связи я бы искал доказательства распределения капитала с помощью криптовалют для продуктивных инвестиций в действующую экономику, а не для распределения капитала в воображаемые активы. Дайте мне знать о любых хороших примерах, о которых вы услышите.

Чтобы было понятнее, о чем я говорю, позвольте мне отвлечься от криптографии и Web3, чтобы взглянуть на другую технологическую революцию: революцию в области зеленой энергетики. Там совершенно очевидно, что оценки пузырей уже финансируют развитие надежной инфраструктуры. Илон Маск был мастером в том, чтобы использовать завышенную спекулятивную цену акций Tesla (которая в какой-то момент год или два назад оценивалась в 1500 лет прибыли компании!) и превратить ее в общенациональную сеть зарядки электромобилей, гигафабрики по производству аккумуляторов и возможности автономных транспортных средств, все время стимулируя целые отрасли, чтобы преследовать его в будущее. Точно так же Джефф Безос использовал завышенную оценку Amazon для создания новой инфраструктуры торговли точно в срок. И оба они инвестируют в инфраструктуру коммерческой космической отрасли.

Оценивая прогресс в продвижении к Web3, как он и рекламируется, я бы также сравнил внедрение криптовалюты для других функций финансовых систем — покупок, денежных переводов и т.д. — не только с традиционными банковскими сетями, но и с другими новыми технологиями. Например, являются ли Ripple и Stellar более успешными платформами для трансграничных денежных переводов, чем банковские переводы, кредитные карты или PayPal, точно так же, как Google Maps был лучше, чем Rand McNally или пионеры GPS первого поколения, такие как Garmin? Есть некоторые свидетельства того, что криптовалюта становится значимым игроком на этом рынке, хотя нормативные препятствия замедляют внедрение. Впрочем, не берите в голову денежные переводы — как насчет платежей в более общем плане? Как рост сравнивается с ростом стартапа, не связанного с криптографическими платежами, такого как Melio, который ориентирован на разработку вариантов использования для малого бизнеса? Учитывая интерес к криптовалютам со стороны таких компаний, как Square (теперь Block) и Stripe, они имеют все возможности рассказать нам о прогрессе в области криптовалют по сравнению с более традиционными механизмами оплаты.

Точно так же, если Web3 станет будущим идентичности или социальных сетей, нам нужно спросить себя, какие есть доказательства принятия — действительно ли это лучшая мышеловка в том смысле, в каком оказались предыдущие поколения интернет-технологий? У нас же почти полное отсутствие освещения такого рода информации.

Где мы находимся в этом цикле?

Может возникнуть вопрос, является ли текущая стадия Web3 более эквивалентной 1995 или 1999 году — ранней стадии пузыря или его концу? Учитывая текущую оценку криптоактивов (и технологических стартапов в целом), трудно утверждать о более ранней дате.

Мне нравится напоминать людям, что я написал “Что такое Web 2.0?” через пять лет после краха доткомов с явной целью объяснить, почему одни компании выжили, а другие нет. Точно так же я подозреваю, что только после следующего провала мы действительно поймем, из чего состоит Web3, если он вообще из чего-либо состоит.

Со времён последнего пузыря я могу предложить несколько практических наблюдений в дополнение к изменениям в технологиях и бизнес-моделях, которые я пытался отразить в “Что такое Web 2.0?”:

1. Все компании, которые выжили, зарабатывали деньги — и очень много (в случае Amazon это был свободный денежный поток, а не прибыль, но цифры были огромными, как и бизнес, и экономическое понимание, лежащее в их основе). Их оценки, хотя и были высокими, были подкреплены правдоподобными моделями будущих доходов и денежных потоков.
2. Никому из них не нужно было собирать огромные суммы денег по сегодняшним меркам (общий объем инвестиций Yahoo до IPO составил 6,8 миллиона долларов, Google – 36 миллионов долларов и Amazon – 108 миллионов долларов). Когда вы видите, как компании снова и снова обращаются к инвесторам за финансированием, так и не получив прибыли, возможно, на самом деле это не бизнес; их лучше рассматривать как финансовые инструменты.
3. У всех них были миллионы, затем десятки миллионов, затем сотни миллионов (и, в конечном счете, миллиарды) ежедневных активных пользователей новых услуг, меняющих мир.
4. Все они создали уникальные, существенные и долговечные активы в виде данных, инфраструктуры и дифференцированных бизнес-моделей.
5. Не все компании, которые стали доминировать в технологическом ландшафте в течение следующего поколения, были новичками. Apple и Microsoft ловко осуществили переход к следующему поколению, а в случае Apple даже возглавили его.

Имейте в виду, пузырь доткомов лопнул слишком рано. Карты Google еще не были изобретены, как iPhone и Android. Онлайн-платежи находились в зачаточном состоянии. Никакого Твиттера или Facebook. Никаких AWS и облачных вычислений. Большая часть того, на что мы полагаемся сегодня, еще не существовала.

Я подозреваю, что то же самое будет и с криптографией. Так много еще предстоит создать. Давайте сосредоточимся на тех частях видения Web3, которые касаются не простого обогащения, а решения сложных проблем в области доверия, идентификации и децентрализованных финансов. И, прежде всего, давайте сосредоточимся на интерфейсе между криптографией и реальным миром, в котором живут люди, где, как выразился Мэтью Иглесиас, говоря о неравенстве жилья, “общество со временем становится богатым, накапливая запас долгосрочных капитальных благ”. Если, как утверждает Сал Делле Пальме, Web3 предвещает рождение новой экономической системы, давайте сделаем ее такой, которая увеличит истинное богатство — не просто бумажное богатство для тех, кому посчастливилось получить его раньше, а реальные товары и услуги, меняющие жизнь, которые делают жизнь лучше для всех.