Тайные знания

Стоял разгар лета, в широко открытое окно спальни дул пыльный обжигающий городской ветер. Сидорин вчера забыл закрыть, а сейчас как-то лень было.

Второй час дня, он всё ещё не встал с кровати, даже милая улыбчивая девчонка, которую он вчера привёл «показать как создавать хиты» с полчаса назад упорхнула, оставив после себя запах пьяного секса и дешёвого искусственного парфюма. А ещё лифчик и солнечные очки — спешила куда-то. Ну, это по её словам. Так-то Сидорин знал зачем женщины оставляют вещи в квартирах парней, чтобы потом вернуться. Взять в плен, ага. Ничего против этого Сима не имел.

Девушек он любил, только вот девушки его не особо. Потрахаться – давай, упороться — легко, что-то серьёзное — «иди-ка ты нахуй, Сима, ты ебанутый». Всё как всегда. Эта — исключением не была.

Чем они вчера занимались то? Вспомнить не выходило, голова раскалывалась и мозг ласково на ушко шептал: не вспоминай, оно тебе не нужно.

Лучше помнить.

Ветер все же заёбывает, приходится, кряхтя, подняться и подойти закрыть окошко: по двору дети орущие носились, издали гул трассы доносился. Ну и жарища... А мелким дрыщам, которые спустя пару лет подсядут на грустные песни и будут носиться уже по паркам и лесам в рисках закладок — заебись.

Сима сам таким был и теперь, чёрт возьми, почти завидовал ребяческой беззаботности. Захотелось поделиться тайным знанием и крикнуть вниз, что однажды кто-то из них начнёт нюхать, ставиться по вене и хотеть умереть. Что жизнь — говно. Радоваться нечему. Дамочки с колясками и пара бабушек на скамейках явно бы оценили. Сидорин у них на особом счету. Справедливо. Стоит быть на чеку, если в твоём доме живёт почти популярный музыкант и **почти** торчок.

Потянуться, зевнуть, а затем с удивлением обнаружить, что с телом что-то не так.

Серафим захлопал ресницами, пытаясь выявить причину. Уж очень необычные были чувства. И нихуя неприятные. А потом до него дошло: ныло очко. Будто после запора.

Чего? Какого хуя? Что же все таки вчера было?

Ёб вашу мать.

Парень рухнул на кровать, ещё раз прислушался к зудящей ноющей боли. Может быть глисты? А затем, брезгливо наморщил носик и полез ощупывать повреждённое место пальцем. Совершенно точно не глисты. И не запор. Обнаружились следы засохшей смазки и сложилось впечатление, что его кто-то выебал в жопу.

Пугающее и никак не обоснованное. Он же с девушкой весь вечер был, совершенно точно. Или... Что? Не могла же она? Или могла? А как её зовут вообще?

Пришлось залезть в телефон, увидеть гневную тираду сообщений от Юры, ойкнуть, смахнуть уведомления и сделать вид, что не-а, Юр. Не звонил я тебе вчера пьяным. И не писал.

Даже вспоминать не надо. В последние месяцы любимым занятием было нажраться и доебывается до Перфилова, а потом игнорировать, протрезвев. Стыдно.

Тайные знания внутри подсказывали поступать именно так. Основной их тезис выглядел так:

Будь милым любвеобильным идиотом, приставай и держись как можно ближе, а потом беги и делай вид, что ничего не было. Сведи с ума, заставь привязаться, заставь любить и ненавидеть.

Нахуя? Неизвестно. Так сказали тайные знания.

Однако, девушке написать надо бы. Сима же джентльмен, надо узнать как дела у дамы. И знает ли она что-нибудь про случай с очком Сидорина.

Девушка ответила почти сразу. Прислала парочку загадочных стикеров и несколько скобочек. Ответ был положительным. Сима охуел. Надеялся, что нет.

Спросил, что именно было. Ему прислали войс. Было шумно, то ли метро, то ли торговый центр, хуй поймёшь. Но основной смыл сообщения дошёл. И ошпарил внутренности кипятком.

— Бля, Сим, ну ты вчера мне плакался, что ты походу хочешь с каким-то мужиком трахнуться. И мы решили, что надо проверить пидор ты или нет, — дальше было нихуя непонятно, но последняя фраза все на свои места поставила, — мы и решили, что я тебя пальцами попробую трахнуть и увидеть стоит у тебя или нет.

Стоял. Ага. Понятно.

Захотелось вскрыться. Сидорин черканул девице красноречивое «Блядь...». Даже с буквой «д» вместо «т». Ситуация требовала грамотного обращения с языком. Чем же его вчера так упороло, что, эм-м-м, он начал ныть и делиться тайными знаниями с незнакомкой? Интересно, на зоне бы опустили за то, что тебе тёлка в жопу пальцы совала?

И понравилось ли это ему? Не мужик же, ну. Че ты истеришь, Сидорин? Ты все ещё натурал.

Ангел, видя, что Мукка онлайн продолжил ему строчить гневные послания, последнее было: «не ответишь я тебе уебу».

Не ответит. Сейчас бы с жопной болью разобраться. Юра потерпит.

Юра терпеть не стал. Позвонил ему. Потом ещё один раз позвонил. Сима игнорил, было какое-то ощущение неправильности и что он чего-то ещё более нелепого, чем лишение анальной девственности, натворил. И перед Юрой придётся извиняться.

Сходил в ванную, поставил на беззвучный и выпал из мира ещё на часок-другой.

А под вечер подбило чекнуть порнушку, мол узнать как это со стороны выглядит. Когда тёлка мужика ебет. А чо, прикольно. И натуралом остаться можно. И о чувствах к Ангелу забыть. Вообще о нём забыть. Форматнуться.

Тайные знания шептали, что лучше не надо. Как бы не было беды. Боги-покровители же не дремлят.

Дверь в комнату распахивается внезапно, Сидорин подскакивает на месте и бросает в её сторону резкий напуганный взгляд и шорты вверх тянет, пытаясь эрегированный член спрятать. В наушниках нихуя слышно не было же и из них до сих пор громкие стоны доносятся.

Юра стоит на пороге и смотрит на Симу как на говно. С неприкрытой злостью и обидой. Потом переводит взгляд на монитор и на лице уже удивление вырисовывается. На него как неведомую зверушку смотрят.

Подумаешь... Две госпожи в латексе ебут страпонами мужика в рот и анал, а Сима на это дрочит. Че такого?

Перфилов подходит и с Сидорина наушники сдергивает, парень краснеет и ничего сделать с собой не может. Не знает, что в такой ситуации говорить. Трезвый же. Пьяный бы ещё нашёлся.

Штекер вылетает из гнезда и теперь стоны и шлепки по комнате разносятся. Колонки были на всю выкручены. Сима ещё больше краснеет, Юру отталкивает и по пробелу щёлкает.

— Ты что тут делаешь? — даже не пытаясь скрыть охуевание выдавливает он.

Ангел дует губы и брови насупливает, рот открывает, будто что-то сказать хочет, но молчит. А затем внезапно отвешивает Серафиму подзатыльник со всей дури.

В ушах свистит, Сима ойкает и на кресле назад откатывается. Больно же, Юр. И тайные знания уже не помогут. Видимо, Серафим прогневал богов.

— За что? — недоумевает Сидорин и затылок потирает.

— А то ты не знаешь, — яростно начигает Перфилов, — сейчас ещё получишь, — кидает взгляд на стопкадр порно, морщится презрительно, — извращенец! — ага, уместный комментарий, спасибо, — ты трубку какого черта не берёшь?

«Ой, Юр, ну я тебя игнорировать решил. Понял, что что-то натворил и решил слиться, — внутренний голос слова подсказывает, — но как-то тот факт, что у тебя ключи от хаты есть не учёл. Не бей, пожалуйста, а?» Мукка решает игнорировать и внутренний голос тоже, он обиженно затыкается. Но по глазам Серафима всё видно сейчас. Юра даже смягчается, брови распрямляет и шумно носом дышит.

Нахуя выламываться?

— Я дрочил, — оправдывается Сима и руками разводит, — сорри, братик.—

Весь день? Вчерашнего не хватило?

— А что ты о вчерашнем знаешь? — оживляется парень. Не, лишняя информация никогда не повредит. Особенно, если именно за вчерашнее на Серафима ополчились боги-покровители.

Ангел вздыхает, скрещивает руки на груди и глаза возводит к потолку. Потом ещё раз вздыхает. И ещё. Отмахивается от Серафима и устало выдаёт:

— То, что ты конченый, зай.

***

Встретиться на выхи в баре они договорились давно, ещё в минувшее воскресенье. Серафим сам предложил, а Юре было нехуй делать: согласился. Альбом подождёт, как говорится. Иногда надо и расслабиться. Сидорин для этого подходил лучше всего. С ним было легко. И толк в веселье он знал.

Однако, Перфилов на полчаса опоздал, а когда пришёл застал в баре Мукку не одного, а с миловидной невинной брюнеточкой, которой только-только 18 исполнилось. И моментально сгорел. Сидорин же обещал, что один на один потусят, пива нажрутся или коктейлей, за жизнь попиздят.

Дерьма в жизни дохуя скопилось, хотелось немного поныть. Бухущий Серафим все равно бы не запомнил. А теперь его придётся делить с *ней*.

Девочка, конечно, приветливая была и вся такая милая, Юра прилежно терпел и в ответ ей улыбался, типа всё норм. А потом они начали лизаться. И вроде бы ничего такого, но как-то мерзко на душе стало. Ревность защипала и Перфилов предпочёл уткнуться в телефон и не смотреть.

Сима не сразу понял, что Юра обиделся. Да кого обманывать: вообще не понял, но спустя с десяток минут, когда его «феечка» упорхнула в туалет, подсел и пьяной довольной мордой в него уткнулся. Стойкий след ярко-алой помады с его щеки отпетался на рукаве белоснежного лонгслива зигзагом. Хуй потом отстираешь.

— Юр... — позвал его Сима, — ты че злишься, да?

«Уже нет, — подумал Ангел, — теперь похуй», а вслух бросил сухое:

— Отстань.

Это не сработало, Сидорин придвинулся почти вплотную, влажными губами по уху мазнул и зашептал неразборчивую хуйню на ухо. Из несвязного потока Перфилов понял лишь часть про то, что боги ему даровали какие-то тайные знания и он почти достиг своей цели. Если у него была цель по ебалу получить, то да, достиг.

Нехуй слюнявить уши и приводить тяночек на мужские посиделки под пивко. Провидец ебучий.

Сима обиделся, часто ресницами захлопал, Юре руку на колено положил.

— Трахаться хочу! — выдал он гордо и призывающе.

На них косо посмотрели с соседнего столика, Юра поёжился от чужого внимания. Только этого ещё не хватало. Отложил телефон, руку поверх чужой уложил и лукаво заулыбался.

— Ну пошли.

— Куда? — от прикосновения ладонь Сидорина вздрогнула и уехала куда-то в район паха, пришлось скинуть её вообще. Пьяный Сима за себя не отвечает, может и внутрь залезть «пощупать чей пенис больше». Бывало пару раз.

— Трахаться, — в прекрасных очах Ангела скользнули смешинки, даже про брюнетку на мгновение забыл. Уж дюже было прекрасно зрелище медленно опустившейся челюсти Сидорина.

— Ха... — выдохнул Мукка спустя секунд пять, шмыгнул носом и трогательно покраснел одними ушами, — хорошо. А с кем?

— Со мной, блять. С кем ещё?

«С шалавой своей», — сказал бы Ангел, если бы был сексистом, но язык не повернулся, девушек своих братишек так ругать нельзя. Перфилов встал, Серафима за собой потянул. Не, не ебаться. В туалет. Сидорин уже в говнище был, в голову идея пришла его за волосы под кран засунуть, заставить протрезветь и домой увезти, спатки уложить и никаких больше шалав. Только Юра и горячие объятья, только тайные знания. Серафим ведь с ним ими поделится?

Сима внезапно заартачился, начал орать и упираться, мол не хочет, Юру за палец цапнул, а затем тушкой бесформенной на плече повис, пришлось тащить его так ещё метров десять под проницательным артобстрелом внимания завсегдатаев.

В туалете Мукка очухался и смягчился.

— Ну ладно, — пьяно выдал он и ущипнул Юру за задницу, — давай трахаться.

И полез целоваться, в раковину Ангела впечатав. Штаны мгновенно отсырели, а Юра так же мгновенно позеленел.

От злости.

Сима вообще понимает куда лезет, а? Или принял его за бабу?

Но на поцелуй ответил, не ответить не мог. Слишком же. Целоваться с пьяным Симом удовольствия мало, одна слюна и зубы, с трезвым — шансов целоваться нет. Таких проблем Юре не нужно. Придётся довольствоваться малым.

В общем, сосались они долго, остатки помады той девчонки на лице Симы окончательно размазались, а жопа и спина Ангела промокли. Хуй даже встал. Сидорин бухой не запалил, конечно.

— Ебать ты пылесос, — фыркнул Перфилов ему в рот. В ответ ему послушно закивали. И засосали ещё раз.

И тут их уединение прервали. Из кабинки вышла (кто бы мог подумать?) та самая девчуля, к которой Сима раньше клеился. Зрачки расширились и озарило видение того, как это со стороны выглядит. Боже правый...

Внутри всё оборвалась, он оттолкнул Сидорина, но не учёл, что тот бухущий в ноль. Сима влетел бы прямо в неё, но та увернулась. Ловко. Юра виновато начал изучать шнурки на своих кроссовках, но грохот все равно услышал. Вздрогнул.

Дверь в кабинку, в которую влетел Серафим, покосилась. Жертва пьянства жалобно застонала. Живой — жаль.

Немая сцена.

— Чё у вас происходит? — выдала девушка, осторожно к Симе подошла и помогла этому идиоту подняться.

Идиот закряхтел и осторожно за стенку держась, встал. И на Юру обозленно уставился.

— Ань, — ага, вот как её зовут! — я это... Его с тобой перепутал. И вообще, он первый начал! — какие жалкие оправдания. Захотелось врезать в наглое невинное ебало.

Стоило толкнуть сильнее, чтобы это дерьмо не выслушивать. Ахах.

«Аня» недоверчиво на Юру посмотрела. Тот лишь пожал плечами и мрачно сплюнул в раковину.

— Эм... — начала брюнетка, — ну ладно, — а затем ойкнула: Сима ей под юбку залез и за задницу и схватил.

Перфилов почувствовал себя лишним. Оскорблённым до глубины души, обманутым. И просто ушёл. Вызвал такси, домой бы. Поспать.

Поспать не вышло.

***

«Какой же ты конченый, зай»

Слова бьют по ушам и Сима понимает, что всё возможно куда серьёзней, чем казалось раньше. Он встаёт и на балкон молча идёт, чтобы закурить. Убивать его вроде пока не планируют. Просто взглядом провожают. Милосерднее было бы прикончить.

— Я ща приду. Погодь.

Может, он хоть что-то вспомнит?

Запереться на балконе, телефон достать. Здесь пиздец жарко, дышать нечем, но не в хате же дымить?

В переписке с Юрой обнаруживается много интересного. Сиськи девчонки, ряд дикпиков и, о боже, серьёзно? Короткий видос, в котором его очко сношают наманикюренные женские пальцы.

Серафим блюет прям с балкона на клумбу и понимает, что всё. Он реально конченый. Как ему вообще такое в голову пришло? Что он долбил?

Войсы свои он слушать даже не хочет — итак вспомнил. В любви признавался, звал на тройничок, в трубку стонал, потом ревел, что это вообще-то больно. В жопу ебаться. И что он не гей. Ему просто, возможно, нравится, когда его ебут в жопу.

И что он сдохнуть хочет. Девочка то потом себя на кухне резала и весь меф снюхала. Как её звали, блин? Аня. Кажется так. Похуй.

Вчера брюнетка казалась лучшим человеком на планете, сочувственно слушала истории про тайные знания. Про то, что боги отвернулись. И что Ангел его ненавидит. И Сима не гей, но трахнуться с ним бы не прочь.

Ну, она и предложила. Сказала, что фемдом — топовая тема.

Сидорин был настолько угашен, что чуть не согласился стать личным куколдом. Но, блять, все равно Юру представлял в тот момент, когда...

Какой же он конченый.

Сига горчит во рту, курить после того как рвало такое себе. Юра походу ждать его и забывается, на балкон заглядывает. И, видя эту картину, обратно исчезает, чтобы спустя минуту с кружкой воды вернуться.

— Пей, бля, — ворчит он. Рядом закуривает.

Нахуй заботиться? Серафим же конч и дружбу мужскую крепкую похерил, но ладно. Приятно ведь на самом деле. Вроде полегчало.

— А ты че приехал то? — осторожно второй раз спрашивает Серафим, — отпиздить? Ну, приступай.

Юра нервно ржёт, давится дымом. У него на глазах истеричные слезы. Сима не знает зачем, но подхватывает смех. И в стену кирпичную вжимается. Боится, что и правда отпиздят. Сидорин бы сам за такое стрелку забил. Жесть лютая.

— Буду, блять, тебя в жопу ебать по-нормальному. А то со всем от рук отбился, — совершённо серьёзным голосом говорит Ангел, — что по этому поводу думают твои боги-покровители?

Боги в восторге. А вот жопа не очень. И тайные знания тут уже не помогут. Перфилов достаёт из кармана худи блестящий презерватив и гаденько так ухмыляется. Сима думает, что, наверное, так и должно быть. Заслужил.

— Давай сначала порно посмотрим? — выдыхает Мукка и на колени рядом опускается, — у меня так просто не встанет. Я на месяц вперёд вчера натрахался.

Юра опять улыбается, треплет Сидорина по пухлым щёчкам и вообще сама доброта сейчас, а затем на штаны свои указывает, демонстрируя стояк.

— А мне твой хуй для этого и не нужен. Ты наказан, Сима. Так решили боги.