ПРОБЛЕМА С БОЛЬШИНСТВОМ РУКОПИСЕЙ НОВОГО ЗАВЕТА
Предположим, у вас есть тысячи рукописей одной из книг Нового Завета, и определенный стих в 98% из них написан одним образом, а в 2% – другим. Наверняка 98% содержат оригинальный текст, не так ли? Давайте разберёмся.
В самом начале своего научного пути я столкнулся с одной из главных проблем, стоящих перед текстологами, – проблему, над которой ученые бьются с восемнадцатого века. За последние сто лет или около того подавляющее большинство экспертов было убеждено в необходимости её решения, но по самым разным причинам она решалась медленно. В то время я понял, что этот вопрос имеет два ответа, и написал об этом статью (на первом курсе колледжа, в Библейском институте Муди). Я продолжал интересоваться этой проблемой в течение долгого времени, и в итоге она стала темой магистерской диссертации, которую я написал под руководством Брюса Мецгера.
Проблема заключается в следующем. У нас есть тысячи рукописей Нового Завета – по последним подсчетам, около 5600 рукописей только на греческом языке (сюда входят все – от небольших фрагментов размером с кредитную карту, на которых написано всего несколько букв, до огромных томов, содержащих весь Новый Завет от начала до конца). Более 94 % этих рукописей дошли до нас после девятого христианского века – то есть спустя 800 или более лет после того, как книги Нового Завета были впервые написаны и введены в обращение. Но некоторые из них являются ранними – фрагменты восходят ко второму веку, а полные рукописи – к четвертому.
Эти различные рукописи – а их тысячи – можно объединить в группы на основании их текстуального сходства. Иными словами, некоторые манускрипты во многом согласуются друг с другом, но не с другими рукописями. Так, например, в одних манускриптах есть рассказ Иоанна 8 о женщине, взятой в прелюбодеянии, а в других он отсутствует; в одних манускриптах есть последние двенадцать стихов Марка, а в других – нет. Поскольку некоторые манускрипты очень похожи друг на друга, мы можем предположить, что они связаны друг с другом, и теоретически можем построить своего рода семейное древо.
И вот тут-то возникает проблема. Когда мы это начинаем делать, то оказывается, что именно позднесредневековые манускрипты связаны друг с другом, в то время как ранние рукописи, как правило, отличаются друг от друга и лучше согласуются друг с другом, чем с поздними.
Так почему же это проблема? Предположим, у вас есть отрывок, который засвидетельствован, скажем, одной тысячей манускриптов. В 992 из них отрывок сформулирован одним образом, а в 8 – другим. С точки зрения здравого смысла можно сказать, что 992 рукописи, скорее всего, являются оригиналом, а 8 представляют собой отклонение. Проблема в том, что обычно эти 8 рукописей – самые ранние, наиболее близкие к оригиналу.
Проблема усугубляется значительными историческими, культурными и религиозными факторами, которые в англоязычном мире в определенном смысле можно свести к одному явлению. Библия короля Иакова – это перевод текста, находящегося в большинстве рукописей, а не в ранних. Англоязычные библеисты семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого веков – вплоть до двадцатого – воспитывались на Библии короля Иакова и с детства считали, что она представляет собой Слово Божье. Но что, если в некоторых местах она была «искажена»? Одно время было сильное желание не признавать эту проблему. Поэтому ученые утверждали, что на самом деле ранние манускрипты представляют собой отклонения от оригинала, а текст Библии, основанный на большинстве манускриптов, считается соответствующим ему. Аналогичные аргументы выдвигались и в неанглоязычных странах, особенно в Германии, по схожим причинам, характерным для их собственной среды.
Аргументы, которые приводили эти ученые «большинства манускриптов» (как их называют сегодня), считались в своё время убедительными. Если текст был изменен относительно оригинала, насколько вероятно, что он заразил аж 992 копии? Не является ли более вероятным то, что оригинал сохранился в большинстве рукописей, а ошибка закралась лишь в очень небольшое их число? Другими словами, если бы у вас было 1000 очевидцев какого-то события, и 99,2% говорили одно, а только 0,8% – другое, кому бы вы поверили?
В связи с этим возникает очевидный вопрос: как объяснить, что 8 рукописей (в этой гипотетической ситуации, которая не так уж далека от реальности) оказались самыми ранними (или, скажем, пять самых ранних и три более поздних)? Если они более ранние, то не являются ли они, скорее всего, оригинальными?
На этот вопрос предлагалось (и в некоторых кругах до сих пор предлагается) множество ответов. Один из них заключается в том, что практически невозможно представить, что аберрация могла заразить всю традицию. Если разные рукописи копировались с разных образцов (образец – это копия, которую переписчик копирует), а эти образцы копировались с других образцов и т. д. – как ошибка смогла проникнуть во всю традицию?
Хорошо, на этот вопрос, возможно, трудно ответить (это действительно трудно – потребовалось несколько столетий, чтобы кто-то придумал убедительное объяснение). Но вам все равно придется объяснить, почему самые ранние из сохранившихся рукописей содержат текст, отличный от текста большинства. Почему этот текст появляется раньше, причем неизменно раньше, а не неизменно позже?
Сторонники «большинства манускриптов» пришли к разумному решению: самые ранние рукописи – это просто самые ранние «сохранившиеся» манускрипты. Когда эти рукописи были созданы (скажем, в четвертом веке), они принимались меньшинством даже в их собственное время. Текст, который принимался большинством в Средние века, был также текстом, принятым большинством в четвертом веке. Тогда почему сохранившиеся рукописи четвертого века – с другим текстом – являются единственными сохранившимися текстами четвертого века? По очень веской причине (так утверждалось). Поскольку это рукописи были аберрантными, их никто не читал, и поэтому они никогда не изнашивались. Везде использовались манускрипты большинства текстов, и они должны были со временем испортиться и исчезнуть.
Умный аргумент. Но сегодня он мало кого убеждает. Я полагаю, что знаю каждого современного крупного ученого-текстолога – либо лично, либо по электронной почте, либо просто читая их работы. И я не знаю никого, кто бы купился на этот аргумент, за исключением христиан-фундаменталистов, которые убеждены, что Бог не допустил бы, чтобы оригинальный текст был утерян на многие-многие века, вплоть до того времени, когда современные учёные смогли обнаружить его в процессе изучения самых ранних манускриптов. Однако это не исторический аргумент, а аргумент, основанный на определенном наборе консервативных религиозных убеждений. Научные исследования такого рода должны опираться на историю, а не на религиозные убеждения. Я понял это еще в Библейском институте Муди. В своей работе я утверждал, что оригинальным является тот текст, который принадлежит самым ранним манускриптам.