Оказывается,

можно быть оглушённым счастьем. Оглушённым жизнью. Мы таки починили двигатель, обогреватель, свет и ещё миллион бог знает каких поломок. Горячий душ, правда, так и не сделали. И тем приятнее было по пяти днях в холоднющем море среди туманов, штилей и штормов наконец залезть под кипяток из-под крана. За что люблю англичан: никаких ограничений по воде. Не надо ждать, покуда согреется вода. Не надо жать миллион раз на кнопку каждые 20 секунд, чтобы пошла вода. Если уж попал в душ - то плескайся сколько влезет. В Фальмуте даже пол тёплый был.
В прошлую пятницу (о боже, это была пятница? я не уверена) мы починились и пошли. Бог знает, сколько прошло времени. Я не знаю. Штормили, вахты по три через три. Рыгала поначалу как положено. Рулевала часами. Это когда руки потом принимали сталую форму копыта. Тяжело, мокро, холодно, туман. Дельфины. Фосфорцерующее море. Зато когда мы, наконец, после многочасовых приключений в море достигали хоть какого берега, то погода резко налаживалась, рассеивался туман, и мы оказывались в дивных бухтах, тихих городочках и аутентичных барах, где когда-то попивал сам Грегори Пек. И только обветренные бородатые польские морды, излучающие тепло, заботу и спокойствие, оставались неизменно позитивными, в любую погоду. Спали помалу. Времени или не было вовсе, или его было попросту жалко. Для меня путешествия, и особенно море, - всегда как отдельная жизнь. Но в этот раз это была настолько другая жизнь, что я до сих пор не могу прийти в себя. Как уже сейчас понимаю, мы были настолько полноценно сложившимся коллективом, что больше ничего и никто и не был нужен. Присоединившийся в среду в Фальмуте Марек лишь замкнул окончательно этот круг полноценности. И теперь, в шуршащей чуть слышно в густом тумане лодке было слышно на одну горластую глотку больше. И уже даже не удивляло, насколько гармонично уносится в молочную пелену звук гармоники. Не удивляло, что всё, чего вдруг хотелось - сразу появлялось, будь то горячий улунчик или весёлый дельфинчик. Всё было так естественно: разговоры, темы, вещи, люди. Удивляло изредка только то, что  как будто знаем друг друга уже полжизни, и насколько мне, залётной беларуске, удалось влиться в этот стройный ряд польской диаспоры. 9 дней. 9 дней такой другой жизни, что будь моя воля, я бы телефон и на берегу не включала. В море же зачастую связи попросту и не было. И не хотелось. Пока не узнала, что на лодке всё-так есть европейские розетки, я даже была довольна тем фактом, что есть отличный повод игнорировать средства связи.
Я снова научилась петь. Выстукивать ритмы. Перестала бояться чего-то, чего уже даже не могу вспомнить. Просто грязи в голове стало ещё меньше. Не было даже усталости от польского, как это было на Канарах. Я просто с трудом вспоминала русский, отвечая на редко пробивавшиеся телефонные звонки. Голос от беспрестанного курения трубок понизился до блюзовых оттенков.
Уже 12 часов, как меня сжучили на берег, а лодка ушла дальше в море. Я сижу в лондонском аэропорту. Объявили посадку до Стамбула. Оттуда утром в Даламан, и дальше до Гёчека. И снова в море. В другую жизнь. А сейчас? А что сейчас... Последний раз больше 5 часов подряд я спала в среду. А впереди ещё ночь дороги. А сейчас? А что сейчас... Сейчас я в своей жизни. Потому что всё эти жизни - моя жизнь. И оно восхитительно усталое - это "сейчас"...