Волчица и Трептогрануламин™

Я, как всем вам давно уже известно, существо незлобливое, отходчивое, но ненавижу болтовню. То есть я, конечно, люблю растечься в письме метафорой, извести пару коробок запятых за неделю, но это ж хобби, как и хорошая беседа за выпивкой или эклерами. А когда болтовню люди возводят в ранг работы и еще говорят, какая она трудная и нужная, у меня отлетают тормоза.

Сегодня, пробегая по окрестным селам, мы наткнулись на агитаторов одной известной партии. Не стану называть ее. Агитмашина (соболь, обклееный картинками, как рундук матроса сверхсрочника) стояла в теньке у берез, персонал сидел рядом, поедая паек. Вот чем мне нравится предвыборная пора, так это тем, что в иное прочее время ты совершенно никому не нужен, хоть бы ты у них на глазах в корчах пускал пену изо рта, а тут тебя сразу замечают и радостно кидаются наперерез с инициативами и халявными конфетами.

С криком "О, солдатики!" агитаторы взвились с насеста и кинулись к идущему в голове колонны Питомцеву. Капитан, расчерченный портупеей и годами службы, изнывал на жаре, как галапагосская черепаха. Он был упрям, необщителен и груб. По этой причине я шла в аръергарде, кушая малину из своей  панамы. Малина удалась, я вам скажу, ого-го, и ничего не портило мне аппетита. Но тут вдруг шаг Питомцева прервался и мои уши сами собой развернулись на пеленг, улавливая слова "кандидат", "народ" и "счастье". Колонна остановилась. Я вышла на обочину в тенек и увидела, как капитана окружают какие-то одинаковые люди. А от машины бегут еще.

Они очень хотели познакомить нас со своим расчудесным кандидатом, его трудовой биографией и богатой родословной. Мы очень хотели домой, а дел было еще непочатый край. Главная овца взяла Питомцева под руку и пламенно зашептала в раковину капитана:  - Герр офицер, ну что вам стоит приказать? Солдатики послушают пол-часика, поставят подписи, мы выдадим вам материалы..

А еще... страшно подумать, она предложила Питомцеву тысячу рублей. За этот аудиосекс с его солдатами и их подписи под чем-то там отчетным. Для меня это было просто оскорбительно. Одну тысячу...

С минуту Питомцев молчал. Овца, мирно возведя на него окуляры, ждала отмашки. Предчувствуя сцену у фонтана, как Николо Тесла чувствовал свои молнии, я пошла к ним. Я все же как-никак, а Хоро Мудрая, хвостом вас по голове, я не могу просто есть малину, когда такое на горизонте. Позвольте, говорю, мадам, как-вас-там-не-имею-чести-знать, но тут у нас заминочка и я хочу вам кое-что обьяснить. Вывожу ее из-под удара и влеку к машине. Она радостно влечется.

- Вы только что обратились не просто к офицеру российской армии... О, нет, мадам. - заговорила я громко и проникновенно, чтобы Питомцев слышал. Капитан издал вздох, подобно кашалоту, его глаза горели красным от давления мозга.
- Вы обратились к Герою России, человеку исключительной порядочности, трижды раненому на кавказских фронтах за отчизну, а так же контуженному при десантировании в тыл противника. Предложить ему деньги за подписи было глупо, сейчас с ним будет припадок. А у меня как раз кончился трептогрануламин, черт...

- Так ведь я не за подписи... я просто... так..

- Увы, мадам, контуженный всегда слышит то, что хочет слышать..

- Ах, ты ж сукааа продажная.... ах, ты ж курва, пся крев! Подписи ей... - Питомцев рванулся вперед, как немецкая овчарка на след партизана. Сержант прыгнул на него сзади, держа за ремень и упираясь сапогами в землю. Солдаты тревожно смотрели, не понимая.

- Родину купить хочешь, гадина! Вот тебе по локоть! Не отдам - Капитан закипал слюной, ее шарики отчетливо падали в дорожную пыль перед ним. - ни пылиночки, ни сориночки! Они же дети еще, понимаешь! Дети! Цветы! Сукааа! Питомцев театрально рубил руками воздух и скалился, тяжело дыша.

- Что же делать теперь.. о боже, он не умрет?! Что я наделала... надо срочно "скорую!" - овца спряталась за меня, терзая мобильник. Связи тут не было отродясь.

- Выход один, говорю. Я его вырублю и суну таблетку трептогрануламина ему под язык. Он очнется, и ничего не вспомнит. Сыч, ко мне! Дайте сержанту пять тысяч, он рванет в аптеку через лес, так короче. А вы уезжайте, я не стану бить ветерана у вас на глазах, мне стыдно.

- Да, да, конечно! Вот. Ребята, собираемся и едем! Скорее! И спасибо вам, так неловко получилось, боже, как некстати... может, мы заедем к вам в часть попозже?

- Сержант, бегом марш! Пачку трептогрануламина мне срочно. Аптека в поселке у лесничества. А вы заезжайте (дала ей номер части дшб, типа это наш учебный центр), конечно, будем рады...
Сыч утопал в лес, "соболь" скоренько отчалил, пыль осела. Питомцев поправлял китель и облизывался, солдаты, кто стоял поближе, посмеивались и пересказывали коллегам в хвосте виденное. Сыграно было на пять, что уж говорить... На все пять тысяч.

Я вернула сержанта с пол-дорги и мы тронулись дальше по маршруту. Настроение мое, и без того хорошее, улучшилось. В ближайшем сельпо я тормознула и мы голосованием 22 против 8 купили каждому бойцу по две банки сгущенки. Сгущенка, это когда нельзя детям водки). Тоже топливо. Калории. Нам с капитаном осталось по штуке. Свою я оставила на столе у старушки, которой мы траву косили, придавила сахарницей, чтобы не улетела. Подарок от политического процесса и творческого коллектива. Всеж малина в разгаре лета волшебная вещь, попробуйте сами!