Волчица и Усталость металла
"Усталость металла'
Из цикла "Когда "медведи" были большими"
Невозвратность дней и ощущений детства абсолютна и можно только чиркнуть по краю их, проходя знакомыми тропами и местами, ловя верхним чутьем отголоски того, что было здесь годы и годы тому назад. Я стою у самого края оврага, склон которого, метров тридцать, стекает в пойму Оки. Угол наклона тут приличный, но уже проложены желоба горок...
Тогда мы с уроков ушли, пятый класс, шило во всех местах. Декабрь стоял снежный в тот год, и морозный до звона, тополя в городе скрипели, как старые двери, а из подвальных окон вырывались струйки теплого пара, тут же превращаясь в иней и падая им на очищенный асфальт. По снегу уже ложились светло-синие тени, когда мы пришли на берег этого оврага, я и трое друзей моих по классу. Мы решили покататься с горки, пока нет никого, а то малышня так и норовила попасть под ноги. Три часа дня, взрослые на работе, дети - кто где. Склон наш. Первый спуск прошел на ура, но заиндевевший упаковочный картон в обрывках ничерта не давал наката. Тормозил тут же, стоило горе закончиться. Когда мы лезли в третий раз по рубленым на склоне ступеням, уже зрело решение отыскать средство спуска поинтереснее. Разошлись, пища снегом, по краю обрыва, смотря то в пойму, то в гаражи, стоящие тут же под снежными шапками.
- Там что-то есть, вроде бы лодка, железная... Один из трех моих друзей указал на едва заметную изогнутую черточку в сугробе, мерах в двухстах от среза оврага внизу, в пойме. Вот это зрение было... Думали мы не долго. Да и смеркалось, зимний день такой, блеснет тусклой монетой и в темень. Скатились еще раз на картоне и проламывая наст, рванули к отметке. Всех охватило азартное веселье и довольно быстро мы добрались до сугроба с торчащим из него дюралевым боком в разводах снежных наносов. Это, конечно, была не лодка, нет. Это был обтекатель то ли антенны, то ли еще чего-то закорпусного. У нас кроме "медведей" были на базе еще ту-16 какое то время, может быть, от него. А может и от "медведя". Полоса, которая клепалась к корпусу, местами была срезана, местами - торчала острыми завитками, отверстия заклепок растянуты и разорваны практически все. Снаружи блестящая, темно-зеленая внутри дюралевая капля с тонкими дырчатыми шпангоутами и кабель-каналами показалась нам четверым частью чего-то неземного. Но это было то, что мы искали - отличный снаряд для спуска по склону, дело стало за малым. Дотолкать до склона и втащить на верх. Но для начала мы раскопали этот артефакт и примерились - вчетвером было тесновато, но приемлемо. Стали тащить. По насту до склона мы допилили довольно бодро. От нас валил пар и самые смелые снимали шапки, чтобы остудить разгоряченные лбы. Успеть до сумерек! В гору металл шел неохотно, приходилось все время траверсить по глубокому снегу, чтобы не сорваться, хотели уже бросить, но каждый раз кто-то из нас пристыжал товарищей и мы медленно продвигались вверх. Солнце село уже и малиновой расплавленной полосой растянулось от стены микрорайона до отмелей карьера у деревни Борки. Над гаражами зажглись фонари, задребезжали тонко, заливая берег оврага синеватым светом. В пойме же скапливалась тень, очертания рельефа терялись, сглаживались, становились неясной вуалью в морозном вечере.
Но отступить было никак нельзя. Оставишь снаряд и его найдут ребята постарше и уж они-то своего не упустят! Быстро прикинули место для спуска, подтащили обтекатель, разогнали подальше малышей, уже роившихся у нашей находки и набивавшихся в попутчики. Мамаши подходили по одной и вдумчиво советовали - не надо, а то убьетесь. Дурочки, разве же кто-то верит в смерть в эти годы?) Мы не слушали их, время стремительно уходило, темнело. Сверкнули первые звезды, усталость и мороз делали свое дело.
- Поехали уже, - сказал самый большой из мальчишек, Серега это был, кажется. Его отец на аэродроме служил и дома у Сереги были настоящие часы АЧС-1 и синяя куртка с крыльями ВВС. Мы погрузились в дюралевую каплю и последний, самый худенький, Владик, изо всех сил толкнул нас к спуску, сам успев запрыгнуть едва-едва. Обтекатель, скрежеща, вышел на лед накатаной горки и клюнул носом за край оврага.
Скорость росла вместе с грохотом металла о лед, на середине спуска мы летели не впример быстрее редких одиночек на картонках, которые с воплями раскатывались в стороны на снег. В конце ледянки был накатаный бруствер, но мы не сомневались, что наша пуля его легко преодолеет. Орали, конечно, в голос. Скорость была супер, снежный бугор с приямком неслись на нас и тормозить не было никакой возможности. Да и стал бы кто тогда тормозить? Сразу сошел бы за труса...
Попав в приямок, обтекатель прогнулся под нами, поперечный шов его местами лопнул и черпнул снег. В один миг мы внутри превратились в белые статуи под струей снега и льдинок. Потом мы взлетели на бугор, потеряв скорость и всякую устойчивость, накренились и зарылись в снег так, что видны были лишь фрагменты одежды. К нам бежали люди, чьи-то отцы, размахивая руками и крича. Но никто из нас не пострадал, дуракам - счастье. Хотя нет, вру. Владик лишился новых очков в суровой железной с пластиком оправе, смешных и немного кривоватых. Очки делали его похожим на крошечного старичка. Когда мы все выпали в снег, Владик потерял очки и край гондолы раздавил их, сломав одну дужку и разбив одно стекло. Грустный, он шел за нами и чуть не плакал.
- Что я матери скажу, ребята... эти очки только неделю назад сделали, как же так...
Серега повернулся к Владику, взял за плечи и серьезно сказал - я пойду с тобой до квартиры, не боись. А про дужку скажем - усталость металла. Мой отец так всегда маме говорит, если что-то происходит! В итоге мы все пошли к Владику и сказали это почти что хором.
Усталость металла, что же еще. И Владикова мама посмотрела на нас строго, но с улыбкой, убрала контуженные очки в шкаф и позвала пить чай, а папа Владика сказал, что вполне, вполне возможно. Золотое время было! Сейчас так легко уже не скатишься с такого склона - жим-жим и шерсть дыбом, а тогда... Наверное и это она, усталость металла.