Волчица и Речи гейши Холодный Ручей
Сегодня у нас всем не спалось. То ли излишняя бодрость после жары, то ли в преддверии инспекции по тылу, то ли гроза виновата, не знаю. Все, как на пинке, летают, порхают и делают вид, что радуются жизни. И все хотят меня любить, прямо как в старые добрые времена в замке Эдо. Среди ночи приперся мокрый до нитки Питомцев, которому анекдот про поручика, дождь и ветер показался оскорблением чувств верующих и мы чуть не подрались. А человек всего лишь хотел чайку попить в приличном обществе а заодно и обсудить семейные проблемы. Ха. Проблемы... Разве ж это проблемы? Тут отдаленный гарнизон, балов и раутов нет, вот женщины и развлекаются, как умеют. Важно это понимать. А он не понимает нихера, дундук. Попили чаю, вкрутила я ему мозги, но резьба там уже расшатанная, долго не продержатся. Только легла, как через час тревога. Проникновение в амбар номер три. Я уже не раздевалась, только тапки скинула. Понеслись. Дождь стеной, не видно и на десять метров. Я злая уже, ну, думаю, сейчас Славкиных ползунов отпинаю до полного удовольствия, куда они денутся! Прилетаем, все тихо. Часовой ходит, нет никого. Стоим, дышим. Неужели...
Да, все как всегда. Часовой со скуки взаимодействовал с системой контроля доступа, тискал кнопачки на панели ввода кода. У всех есть заблуждение, что пока панель не светится и не разблокирована ключом дежурного, она не активна. Нет, блядь, это не так. Она обучена докладывать, когда кто-то проявляет к ней интерес. После пяти попыток набора кода она посылает на пульт сигнал тревоги. Мне стоило большого труда не влепить леща солдату. Плохой признак.
Но худо-бедно я заснула и после этого. Не тут-то было. Час назад приперся шеф. Пол-шестого утра, ети его мать. Середина недели, а кажется, что новый год наступает. Нездоровая суета. Через полчаса вызывает, заходи, не бойся, выходи - не плачь. Пришлось встать, одеть лицо капитана "Сидонии" Кобаяши и со стальной улыбкой явиться в центральный. К тому моменту у меня уже отлетели все тормоза, я чеканила шаг, и будь у меня шпоры на сапогах, они высекали бы разноцветные искры. Шеф глыбой сидел под портретом Великого и Простого, читая какие-то бумаги. Фуражка, мокрая и гнутая, как трамплин адмирала Кузнецова, торчала на краю стола.
Вот, говорит, не спалось чего-то, неспокойно. Сердце ломит. Садись, побеседуй со стариком, не сочти за труд. Села, деваться некуда. Ну, точно, думаю, как в замке Эдо. Беседы, чай до утра, туманная заря на стенах, сливы роняют листья в крошечный пруд и карпы кои тыкаются в них тупыми мордами...
Вот жеж, все делает круг и приходит к началу отсчета. Новый старт. Только уже без карпов. Я тихонько засмеялась, чайная ложка звякнула о стекло. Когда вы сказали "со стариком" , я подумала, шеф, что я гораздо старше. Если не сказать - древнее. Знаете, Иэясу Токугава как-то сказал мне то же самое, слово в слово - побеседуйте со стариком, не сочтите за труд. Он даже в интимной обстановке всегда обращался ко мне на вы, хотя слыл человеком грубым и резким. Рельсы замкнулись и коль скоро мы идем на новый виток, стало быть, надо приготовиться снова умываться кровью...
Я подняла глаза от столешницы из массива сосны и увидела лицо командира - давно я уже не видела такого выражения лица, клянусь хвостом! Мне кажется, я только что заместила все его скучные бытовые тревоги куда более серьёзными темами, хихихиии. Ах, говорю, простите, чего с недосыпу-то не начешешь... И прикрылась рукавом. Вот же палево, ну точно, все, как тогда.
Поговорили мы, однако, плодотворно. Конструктивно и содержательно. О жизни поговорили, о службе, о деньгах. Сошлись на том, что мне все же нужен отпуск и что он должен быть не менее двух недель. А то заносит меня уже, да. И что от этих заносов уже не по себе всем делается. Так это и хорошо, говорю, что не по себе. Развеивает скуку серых будней, так любил говорить сегун Иэясу Токугава...
Тут уж шеф, как ни старался держать себя на контроле, а поперхнулся чаем и я передала ему салфетки.