Волчица и ночи духов

Я ужасно рада, что текущий йоль всех так греет и веселит, нет, ну я правда рада. Читаю в минуты затишья эти восторженные отзывы и прям само собой шерсть мех на хвосте успокаивается. Это забавный и красочный праздник для всех, кроме тех, кто так или иначе причастен к Дикой охоте. Покинь я человеческое тело (насовсем), я бы тоже дула сейчас сакэ под свет йольских костров и бед бы не знала. Но мой нынешний статус иной. На прошлые йоли я молчала, но тут, думаю, дай-ка напишу про другую сторону медальки, о которой все как-то замалчивают. Пока всякие боги, эльфы и примкнувшие к ним собираются в Мидгарде крепко забухать и пожрать, а людишки тревожно зажигают огоньки и пьют со страху, за весельем скрывая древний ужас, мы, не вписавшиеся ни к первым, ни ко вторым, встаем в свиту Дикой охоты. Таков наш путь на эти 12 ночей. Да, раньше это все безобразие возглавляли авторитетные люди типа Одина или Госпожи Метелицы, но сейчас это просто отжиг всякого сброда. Высшие утратили к этому энтузиазм, а кое-кто из уже откровенно стыдится своих прошлых залётов, как фоток с Кевином Спейси. Но баланс есть баланс, и каждый год Дикая охота все равно идет по миру.

Насухую это дело дается мне с трудом, поэтому ром, кровь и порох в эти дни льются широкой темной рекой. Это плата за то, что я эдакое посредственность, ни то, ни сё. Ни богу свечка, ни чёрту кочерга, как говорил (и не только обо мне) полковник бронетанковых войск Дрозд. Что ж поделать - мы все не идеальны, поэтому я, как существо, вхожее в иные миры, но сидящее в человеческом теле, принимаю участие в ночных забавах Дикой охоты. Хорошо как, что все наши нашивки теперь на веллкро пришпандориваются, а не шьются намертво к бушлату. Каждый вечер я меняю оба триколора на книгу и солнце на левом плече и большое алое I с черепом на правом. Символ старой школы это ж самый йольский символ - новое солнце этого мира и большая книга сказок, выходящая из него, и все это на алом поле! Мудры были предки... Ну а значок инквизиции сам собой нам полагается, ведь в стародавние времена Дикая охота ловила непричастившихся, некрещеных (особенно детей, они вкуснее), отступников, грешников и прочий сброд. Сейчас мы заметаем всех, даже завалящего алкаша или офигевшего от трех "ягуаров" старшеклассника (их очень любят эльфы, не знаю, за что). Знаете, это довольно утомительное занятие - ночь напролет диким аллюром гнать по городам и весям, прибирая всякую шваль попутно, и видя под собой легионы мертвых, идущих на Мидгард, чтобы согреться от вечного холода раз в году. Батальоны из-под Смоленска, Курска, Кракова, Праги... От этого марша у многих живых заходится сердце и валерианка не может уже его успокоить, только водка. Я вижу огоньки папирос и бледные немочные костры в лесах Беловежья, там тоже идут... Поднимаются из глубин облепленные анемонами и мидиями корабли со рваными бортами. Всем хочется тепла.

Но я, халтуря и отставая от общей кавалькады, навещаю и живых. Вас. Спящих и неспящих, любящих, отчаявшихся, хранящих надежду, гасящих свет, поющих и твердо молчащих. Всех вас, кого я знаю, и кого хочу узнать. Вижу как наш быший доктор, полупьяный и злой, проспиртованными пальцами чинит чью-то аорту, держа зубами фонарик, на линзе которого брызги крови. Вижу, как не может уснуть в тепле многоэтажки Волк, ворочается. Ищет наощупь автомат, но находит лишь руку жены и пригребает ее к себе поближе, сжимая нежно пальцами. Вижу, как неловко, но настойчиво орудует иголкой Маржан, ругаясь сквозь красивые губы.

Так что в эти дни, если вы почувствуете вдруг затылком некое давление, а в душе покалывание и подъем, скорее всего, это я облетаю вас, как потерявшийся в горах самолет облетает костры, разложенные на земле людьми, что его давно ждут.