Волчица и богатая жизнь

Ну, как, богатая... Богатая, но не совсем, потому что зарплату опять задержали. Так что мы богатеем духовно. Вот например с этого года мы больше не сжигаем опавшие листья. Мы их "утилизируем" - упаковываем в мешочки и вывозим, куда следует. То есть нет уже больше дымных осенних костров, в которых горят пряным табаком тополиные листья. В специально отведенное для этого месте, со специальным нарядом... Теперь все это великолепие пакуется в унылый черный целлофан и ленивые водители "Уралов" вывозят пакеты на свалку. За денежку, разумеется, кто сейчас просто так сделает хоть чего-то в реальном мире? Я, когда узнала, сколько это стоит, аж подпрыгнула. Значит, офицера надо меньше кормить и больше доить, чтобы он меньше жрал и приносил больше пользы, а листву хоронить по полтиннику за кузов у нас деньги есть, блядь... Я немедленно сообщила об этом Питомцеву и мы, развернувшись цепью, пошли прямо в кабинет начбазы. Шеф был занят писанием каких-то секретных писем и мы подождали. Тем временем за окном зарычала очередная пара грузовиков, проползая к тамбуру на выезд.
- Останови их, это наша зарплата сейчас уедет на мусорный полигон! Ты что, не видишь!?? - капитан бился о заблокированный стеклопакет, как муха, обречённая на мумификацию в межрамном пространстве.
Я постучала в гарнитуру кенвуда и сказала - эй, на вахте, колонне стой. Заглушиться и ждать приказа на выход.
- Есть, принято!
Колонна заглохла. Стало тихо и в этой тишине отчётливо слышалось жевание - лейтенант к за столом у дверей кабинета уминал тульский пряник, нарочито отвернувшись от нас к портрету президента, как-будто бы за благословением на трапезу.
- Вот лейтенант нынче пошел, а? Ты полюбуйся на это существо с глазами мадагаскарского лемура, коллега. Оно ест. Пока мы страдаем в походах, укрепляя мозолями щит Родины, оно хомячит! Оно устроилось на мягком насесте и на нас даже не смотрит, чтобы не портить свое ферментирование.
Лейтенант сглотнул с таким звуком, с каким падает за борт эсминца глубинная бомба, и посмотрел на нас, словно бы видел впервые. И демонстративно откусил ещё пряника. Я привстала, чтобы удержать Питомцеву от оскорбления действием младшего по званию и тут в приемную вышел шеф. Оглядел нас и сказал в пространство - хороший был день... Выспался в кои-то веки, запор прошел наконец, жена чаю крепкого наварила с ватрушками, пробок почти не было в пути. Не могло все быть так хорошо... Капитаны Честь и Совесть пожаловали, как всегда забыв где-то Ум... Что привело вас в мой вигвам, чужаки? Учтите, времени нет на ваши представления вот ни на столько. Заходите.

Питомцев буквально втащил меня в кабинет на своей сутулой, но ещё крепкой спине. Там я отпустила его плечи и с хрустом размяла сведенные пальцы. Видимо, тульский пряник пережег и без того скудный запас терпения петроградца и капитан вступил даже раньше, чем я успела подготовить плацдарм.

- Разрешите говорить откровенно, товарищ полковник! Мне жена не дает! Потому что. Зарплаты опять нет. И не то чтобы я. Не мог заработать денег. Я могу. Но все же. При всем уважении. Зарплаты нет. И из-за этого рушится хрупкий институт семьи в государстве. А тем временем. Вот! Питомцев вскинул руку к окну, за которым стояли на площадке у тамбура грузовики,полные осенней пряной листвы.
- На всякую хуету, простите мой франсэз, мы имеем средства. А мне обидно, я же работал.
- Еще раз позволите себе свой французский в моем кабинете до меня и вы узнаете всю тяжесть службы в колониях, капитан, но ваш посыл понятен. Вы устали от тягот и не готовы к лишениям. Ну что же - у всего есть предел... - шеф встал, обошел стол и приблизился к Питомцеву во фронт. Положил руки ему на плечи и спросил - что ты предлагаешь, сынок? Чтобы я нарушил приказ Москвы и перестал вывозить листья на полигон, каковой приказ доведен до моего сведения и хранится вот в этом сейфе со всей остальной галиматьей, что нас кормит генштаб и министерство? Ты хочешь мою престарелую жопу отдать на растерзание врагу ради твоего семейного счастья? Я готов, там, где мозоль, уже не больно! Ты только скажи!

Я прыснула в кулак, но опомнилась и встала смирно. Однако, была замечена.

- Вот! Смотри, капитан.Даже это существо, кем бы оно не являлось, а и то смеется над нами! Надо всей этой ситуасьен, как говорят французы.

- Никак, нет! Мне не смешно! Зарплаты нет, а эти листья... На хлеб не намажешь!

- Я смотрю, все умные тут собрались, хоть с виду и недалёкие. Поэтому заткнитесь. Я имею средства на утилизацию отходов, а ваши зарплаты Москва еще не прислала с ямшиком, это так. Солдаты получили бабки, а вы со своей белой костью уже неделю подождать не можете, вам не дают плотских утех! Молчать. Слушай мою команду. Вот деньги на листья. У меня до вечера должны быть квитанции с полигона в Д о том, что листья приняты и оплачены. Остальное меня мало колышет, хоть сидите и ешьте эти листья....

При этом шеф отдал деньги мне, а Питомцеву - пропуск на мусорный полигон Д., тем самым связав нас, как подельников.
- Если на этом все, то бон вояж, мне работать надо. Господа офицеры!
Шеф указал нам на дверт и мы покинули вигвам строевым шагом, окрыленные перспективой.

Что было с листьями дальше, вы узнаете во второй части этого поста. Мррр!