Кофе по-бразильски
Не пристало мне, солидной матроне, обращать внимание на какого-то мальчишку, но такова уж моя горячая итальянская натура, а Микеле — моя слабость! Когда я вижу его стройное тело, волнистые волосы до плеч, тёмные глаза, его улыбку, и эту ямочку на щеке, то... Что-то сегодня я особенно волнуюсь, кажется у меня жар! Его изящные, тонкие руки двигаются плавно, легко и уверенно, даже если он занят беседой и делает всё почти не глядя. Когда мы работаем в паре, кофе получается особенно делисьозо: уж я-то знаю, как сделать пену гуще, а вкус глубже и насыщеннее, фамильное призвание, как никак. В такие дни очередь в кафе стоит и на улице, а кружка для чаевых к полудню наполняется до краёв. О, Микеле! По утрам он так тщательно протирает и полирует всю поверхность моего блестящего тела, что я теряю контроль. Мамма миа, а ведь и он неровно дышит ко мне! Никто не видит, как я краснею, только потому, что мой корпус от рождения бесподобного алого цвета.
Но ещё кое-что выводит меня из равновесия. В нашем кафе появилась новенькая бариста, племянница синьора Баретти, и её приставили к Микеле стажёром. Она красотка, эта Софи. У неё серо-голубые глаза, тёмные густые ресницы, светлые локоны и заразительный смех. Мне бы она даже понравилась, если бы только не липла к моему Микеле, а он бы так не смотрел на неё! Уж я навидалась в кафе влюблённых парочек, знаю этот взгляд, полный желания и охотничьего задора. Наивный! Эти её ужимки и улыбочки всего лишь приманка рыбы-удильщика. Откуда я знаю про эту рыбу? Да мало ли всякого люди болтают за чашкой кофе, а я всё слушаю, запоминаю. Так вот этот хищник с лампочкой на носу на самом деле — хищница! На виду у неё, значит, блестящая наживка, а цепкие зубищи скрываются в темноте. Мальчик и не заметит, как вместо барной стойки окажется перед алтарём!
Сегодня утром он как всегда начистил меня до блеска, но мысли его не здесь, не со мной. Зато когда появилась эта вертихвостка Софи, он сам засиял, как начищенный кофейник. Противно на это смотреть! Когда он делал ей кофе, я добавила в него столько горечи, сколько было в моём сердце. Санта Мария, она кладёт в него сахар!
— Ты обещал показать мне, как делаешь свой знаменитый эспрессо, Микеле! — голос у неё такой же слащавый, как тот сироп, который она устроила в своей чашке. Но он улыбается:
— Ты сделаешь его сама, а я подскажу, — и ямочка на щеке!
Я нагреваюсь, нагреваюсь всё сильнее, и застучало что-то глубоко внутри, бедное моё сердце! Она делает всё не так —- ручку не докрутила, кофе насыпала слишком много, и пальцы у неё такие холодные, такие неуверенные! Он берёт её руку в свою, чтобы показать, как правильно, а сам незаметно вдыхает аромат её волос и прикрывает глаза, и улыбается. Это невыносимо, я не выдерживаю! Внутри что-то звякнуло, засвистело, и последнее что я вижу сквозь пар, который с шипением прорывается из всех моих отверстий — их испуганные лица.
Я умерла? Если так, то наверное попала в рай. В этой кухне мне тесновато, но она пропитана ароматом кофе. На полках и вообще всюду — банки с кофейными зёрнами, кофемолки ручные и электрические, девайсы для кофеварения. На стене большая фотография в деревянной раме. На ней наше кафе, синьор Баретти в белой рубашке, знакомые лица постоянных гостей — все выглядят моложе и стройнее, чем сейчас. Но главное, в самой середине кадра я с трепетом узнаю, кого бы вы думали? Себя!
Конечно же! Помню тот восхитительный день, когда я, такая юная и сверкающая новизной, впервые была представлена сотрудникам и посетителям кафе. Это был фурор! И я по праву наслаждалась восторгами и поздравлениями. Моё появление стало событием! Ведь я была не просто новой кофемашиной, я — новое слово в производстве, я чудо дизайнерской мысли (так написано в рекламном проспекте, который Баретти с гордостью держит в руках). А справа от меня кучерявый мальчишка лет семи, глаза вытаращил, улыбка до ушей, и ямочка... Да не может быть!
Знакомые прикосновения пробудили меня от воспоминаний. Микеле? Но кто это выглядывает из-за твоего плеча?
— Здесь она кажется такой огромной! Только не включай, пока я не отойду подальше! — на руке свежая повязка, но не похоже, что ей в самом деле страшно, одно слово — вертихвостка!
— Не бойся, Софи, я всё починил! Сгорел предохранитель, двигатель перегрелся, поэтому нас тогда шибануло паром. А моторчик у неё теперь немецкий. Новый фирменный я бы не потянул, а этот мне Марко отдал почти даром.
— Ну, знаешь, у него гараж на выезде из города. Обычно он копается в старых автомобилях, а тут кто-то отдал ему сломанную кофемашину, ну он и её тоже разобрал. Я пришёл узнать, может есть у него знакомые, кто продаёт запчасти, а он говорит: "Вот, если подходит, забирай". Так совпало!
— Микеле, зачем ты вообще стал возиться с этой штукой? У тебя дома и так всё что можно уже есть, чтобы кофе сварить. А она занимает половину кухни!
Жаль, что я не умею кидаться тяжёлыми предметами или плеваться паром по собственной инициативе, ох я бы её! Но что это я услышала, у меня теперь немецкое сердце?
— Знаешь, когда я увидел её в первый раз, мне было семь лет.
— Так это здесь ты, на фотографии? Какой смешной! А дядя Марио такой нарядный!
— Баретти тогда только что купил кофемашину и всех приглашал посмотреть, мы с мамой тоже пришли. Знаешь, Софи, она мне показалась похожей на космический корабль, — он погладил мой красный бок. — такая большая, блестящая, с рычагами и лампочками, а Баретти так ловко всем этим управлял! Мне разрешили первый раз попробовать кофе.
— И тебе понравилось? Я в детстве ненавидела кофе! — она уже схватила с полки ручную мельницу.
— В тот день я решил, кем стану, когда вырасту.
Я перестала на время понимать их разговор. Мой мальчик! В тот день я была окружена вниманием, горда собой и мало что замечала вокруг. Совсем не помню маленького Микеле! Так о чём это они?
— Ты права, конечно, Софи. Но у меня уже есть работа мечты.
— Так и будешь всю жизнь стоять за барной стойкой?
— Когда-нибудь это будет моя барная стойка, Софи, в моём кафе!
О, майн гот, как он правильно рассуждает!
— Ну дело твоё. А зачем тебе ручная кофемолка? Электрическая быстрее!
— Когда варю для себя, перемалываю зерна вручную. Смотрю в окно, думаю о тебе и кручу эту ручку, — он взял кофемолку из рук Софи и открутил крышку, — Знаешь, почему нельзя разбавлять кофе молоком?
— Почему же, Микеле? — она присела на подоконник.
— Оно гасит огонь, Софи. Всё равно что плеснуть в костёр воды, и пытаться согреть руки, — Микеле открыл банку с кофейными зёрнами, — Хочешь, сварю тебе кофе по-бразильски?
— Это как, Микеле, с песней и танцами?
— Не совсем. Всё как обычно: смолоть кофе вручную, сварить, перелить в чашки и медленно-медленно выпить, но всё это время нужно смотреть друг другу в глаза, не отрываясь. Хочешь попробовать?
— Ты ненормальный, Микеле. Конечно хочу!
Тут я, пожалуй, прервусь. Надо кое-что обдумать в тишине, да и неудобно видеть приличной фрау, до чего некоторых доводит кофе по-бразильски.