"Ты с ума сошла в школу идти работать?" и сказ про пятьдесят часов
Год назад мы имели счастье побывать на фестивале Geek Teachers, где, кроме прочих радостей, познакомились с Розалией, которая преподаёт русский, литературу и историю в городе Выкса. Ниже в разговоре Розалия делится своими размышлениями о минимуме, который она даёт каждому ученику, о том, как пед.университет готовит к работе в школе, о переезде и жизни в новом незнакомом городе, безумной нагрузке и о том, как это сказывается на всех. А также о роли сообщества, педагогического и ученического, в жизни и учителя, и города, и о том, как важно заботиться о себе и всегда изыскивать возможность восстановиться.
Аня: Расскажи, пожалуйста, в двух словах, кто ты, что преподаёшь и где сейчас работаешь?
Розалия: Сейчас я работаю учителем русского языка, литературы и истории в Ближнепесоченской школе города Выкса. Это маленькая школа, у нас 350 учеников сейчас. По диплому я историк, шесть лет училась на историческом, но только в этом году, шесть лет спустя после выпуска, веду историю.
Андрей: Три предмета? Как это получается? Что это вообще такое? Как это всё успевается? Какая-то междисциплинарность? Расскажи поподробнее, пожалуйста!
Розалия: Это намного проще, чем было у меня в прошлом году, потому что в прошлом году у меня были русский, литература, начальная школа и биология. И вот это был ад. Потому что я не люблю биологию, потому что у меня было очень много трудностей с начальной школой. Когда мне предложили вести историю в этом году, я ужасно обрадовалась. Учитель истории ушла в декрет, хотели взять вообще нового человека, но я отказалась от классного руководства в начальной школе, и часы истории отдали мне. И я на самом деле кайфую, потому что история и литература – суперсвязанные друг с другом дисциплины. Я очень довольна сейчас своей работой.
Розалия: Русский и литература – в восьмом-девятом классах. История – во всех: с пятого по девятый, включая коррекционные класс-комплекты.
Андрей: Коррекционный класс-комплект?
Розалия: Это ребята с ограниченными возможностями здоровья. Поскольку таких детей не очень много, их объединяют по два-три класса в один – дети с пятого по седьмой учатся в одном классе и сидят в одном кабинете, но при этом программы у них разные. И, соответственно, восьмой-девятой – тоже вместе, и программы у них тоже разные.
Аня: А ты получала когда-нибудь какое-нибудь обучение по работе с детьми, с особенностями или потребностями?
Розалия: Формальное требование пройти подготовку по работе с ОВЗ – это как бы ради бумажки. Я сама от себя проходила на Фоксфорде курсы, покупала там какие-то небольшие методички по работе. Но я точно знаю, что я в этом не специалист и не профи, и, наверное, самой важной своей задачей я вижу поддержать этих детей, потому что их и так общество, и в целом сами себя воспринимают, как каких-то неправильных, не таких.
Андрей: Ух. Слушай, а что для тебя вообще образовательный результат? Как ты видишь свою задачу как учителя?
Розалия: Вот здесь вообще в целом сложно, потому что заходишь в школу и думаешь, ага, сейчас я их всех научу, они будут хорошо разбираться в творчестве Пушкина или знать хорошо историю княжеской Руси, которую я сама-то не знаю на "отлично" после шести лет учебы университета. Но постепенно сначала приходит разочарование, потому что как бы ты ни выдумывал, какие бы формы обучения ты ни предлагал, в каждом классе есть дети, которым надо по миллиону раз на каждом уроке разбирать, что такое подлежащее и сказуемое, как их найти в предложении. Может быть, это мои какие-то белые пятна в методике, и я не смогла объяснить детям, чтобы у них это отложилось в долговременную память.
Но у нас, в принципе, школа с очень низкими образовательными результатами – наши дети по несколько раз ездят сдавать ОГЭ. Наши дети редко занимают какие-то призовые места на городских олимпиадах. Очень редко, крайне редко. Поэтому в какой-то момент ты просто думаешь, что... Короче, это сложно. Сложно, потому что сложно не думать, что ты плохой учитель.
И как будто бы всё в итоге сводится к тому, что ты так или иначе ориентируешься на серединку, что тебе важно большей части класса дать какую-то самую необходимую базу, и как бы при необходимости уметь дать тем, кому интересно, больше, а тем, кому сложно, что-то попроще. И уметь к ним относиться без критики, и без критики к себе в том числе, что ты чему-то их не научил или что-то не додал. Вот, как-то так.
Андрей: У тебя есть какие-то установки касательно образовательного минимума?
Розалия: Если кратко, то мне не важно знание даты или имена конкретных правителей. Для меня важно, чтобы было сформировано чувство времени и они могли размышлять о закономерности, причинах и следствиях исторических событий.
Аня: Скажи, а какой у тебя у самой был опыт с учителями истории в школе? Тебя заставляли учить даты или тоже был человек, который закономерностями занимался?
Розалия: У меня другое мышление – я очень хорошо знаю даты, и у меня в принципе хорошая память, поэтому меня никто не заставлял учить, я сама зубрила. Но учитель истории была моей любимой учительницей! Она была достаточно молодая на тот момент, и она меня вдохновила стать учителем – я обожала её уроки и всё время ждала историю, обществознание. Всё время, каждый день! Я, в общем-то, поэтому поступала на исторический факультет!
Розалия: Наверное, что она с нами общалась очень просто, без эйджизма, не давя своим авторитетом. Она интересовалась нами, что мы думаем, как мы вообще… Она создавала ощущение, что ты здесь нужен, независимо от того, в каком ты настроении, выучил ты историю или нет. И я помню, она ставила двойки, и, в отличие от других учителей, двойка у неё не означала, что ты не справился и жизнь твоя закончилась. «2» – ты сегодня не выполнил задание, а завтра ты его выполнишь, и тебя будет «5», – вот и всё.
Андрей: То есть мы возвращаемся к теме, что образование – не про образовательные результаты только и путь важнее цели.
Аня: Слушай, а у тебя был какой-то момент конкретный, когда ты подумала: «Хочу учить»?
Розалия: Про «хочу учить» – да, есть такой момент. В школах бывают дни самоуправления, когда девятиклассники и одиннадцатиклассники на день учителя ведут уроки сами. Учителя им дают конспекты уроков, и дети идут вести уроки сами. И я помню, как в девятом классе мне дали второй класс – и мне так понравилось! Это чувство, что ты что-то объясняешь, а дети понимают! И только что у них не получалось, а теперь – получается! Меня это очень сильно вдохновило. И было забавно, что потом их учительница уезжала на несколько дней, и некому было её заменить, я уже в десятом училась, и меня попросили вести у них уроки несколько дней. Это было и странно, и мило, и мне понравилось – правда! Наверное, тогда я поняла, что я бы работала в школе.
Андрей: Но ты же не сразу пошла в школу работать – несколько лет прошло после университета. Почему?
Розалия: Правда в том, что всё время, пока я училась в университете, мне и преподаватели, и некоторые выпускники исторического факультета, говорили, что “ты с ума сошла в школу идти работать, это же неблагодарный труд, зачем, ради чего, эти дети, которые не слушают тебя, эта зарплата маленькая, эти коллеги, которые тебе нифига не будут помогать, зачем”.
Розалия: Да. Мне все четыре года бакалавриата об этом говорят, я получаю свой первый диплом и понимаю, что я не готова идти школу – мне страшно. Мне понадобилось еще три года, чтобы наконец-то дозреть до мысли, что раз я хотела пойти в школу, то надо всё же попробовать. И помогла мне в этом программа «Учитель для России» (далее УДР).
Розалия: Среди вакансий я как-то увидела вакансию от УДР. Я поняла, что эта вакансия закрывает все мои вопросы по методике преподавания. Ни для кого, наверное, не секрет, что во многих российских вузах сейчас пичкают больше некоей справочной информацией, а не преподают то, как, собственно, учить детей. Я очень люблю своих преподавателей, мне нравилось учиться, но я вышла из своего вуза, знаю предмет, но как его преподавать – не знаю. А УДР заявляет, что на конкретных кейсах будет разбираться именно методика преподавания, и меня это очень воодушевило. Плюс возможность поддержки, возможность поделиться с кем-то, кто находится в такой же ситуации, как и ты – это тоже важно, потому что меня правда запугали, что коллеги-преподаватели на меня будут волками смотреть, а никто из моего окружения друзей и близких не будет готов каждый день выслушивать про школу. А УДР – легальное место, где ты можешь поделиться своими проблемами и получить поддержку. В общем, я подала заявку, прошла отбор, но все вакансии историков были заняты. Почему-то в программу часто идут историки, больше, чем все остальные!
Розалия: В общем, мне позвонили и сказали, что вот сейчас подходящих тебе вакансий нет и у тебя два варианта. Либо приходи в следующем году, либо вот тебе вакансия учителя литературы и русского языка в Ближнепесоченской школе в Выксе.
Я никогда до этого не слышала про Выксу. Вот. И мне было страшно! У меня синдром самозванца, что как это так: историю я знаю, а вот литературу с русским со школы не изучала! Страшно! Но я подумала и согласилась. Приехала сюда.
Андрей: Полный восторг. Как ты в итоге справилась с литературой и русским?
Розалия: Я обожала читать. Русский язык тоже любила. И ЕГЭ по русскому языку я сдала на 97 баллов. Это лучший результат по ЕГЭ среди всех остальных моих предметов. На самом деле я долго сомневалась между поступлением на филологический или на исторический. Но в итоге выбрала историю, потому что любила свою учительницу истории.
В общем, я решила и как-то договорилась с собой, что знаний моих хватит – мне нужно, чтобы меня именно снабдили методикой. В УДР меня распределили в методическую группу филологов и там нам сразу порекомендовали разные хорошие пособия, потом был летний институт, который длился пять недель, где у нас были постоянно сессии. Там на реальных кейсах мы разбирали, как вообще работать с людьми.
Розалия: Ну, ты можешь задать читать произведение, а дети придут – и все не готовы. И что ты будешь делать? Что делать с детьми, которые в первом диктанте совершили 20 ошибок, во втором диктанте – 12? Это в любом случае "двойка", но как вот этого ребёнка поддержать, создать ему ситуацию успеха, что он на самом деле молодец и ошибок гораздо меньше. Или, например, что делать, если ребенок не отвечает на уроке? Как оценивать работы? Как объяснять сложные вещи простым языком? В УДР было очень хорошо и очень сильно отличалось от того, что мы четыре года учили в университете.
Андрей: Очень хорошо! Слушай, а как ты вообще так вышла из зоны комфорта и поехала в другой город преподавать – это для меня пример беспрецедентной смелости и уникального опыта.
Розалия: На самом деле, если посмотреть на учителей в нашей школе, то одна переехала из Казахстана, другая – из Владивостока. Поэтому как будто бы для моей школы это не такой уж уникальный кейс. Но да, если по всей смотреть России, то наверное не так много этих примеров, не знаю. Не секрет, что часто переезды и смена деятельности – это какой-то побег от себя и от своих проблем. У меня была достаточно сложная личная история, вот.
А что касается города, то да – город незнакомый. Но не сказать, что я в провинцию глухую переехала. Я родом из города Ижевска, это Удмуртская республика. И если судить по расположению от Москвы, то вот Ижевск – это как раз более глубокая провинция, чем Выкса. Да, Ижевск – крупный город с развитой коммуникацией. Да, у нас есть ряд очень хороших школ, в которые можно пойти работать, но Выкса и Ижевск похожи тем, что вся инфраструктура, вся жизнь завязана на заводах. И у меня было ожидание, что я приеду в Выксу, и здесь тоже такой город-завод.
Ижевск – очень угрюмый город, на самом деле. Финно-угорский компонент, наверное. Люди реально редко улыбаются, редко когда просто побеседуют с незнакомцем. Не очень доверчивые люди. И я полагала, что это менталитет именно города-завода и суровых серьёзных заводчан. И поэтому у меня было тоже такое же ожидание с Выксой – раз город-завод, то и люди будут достаточно угрюмые, и помощи не жди.
Андрей: И как на самом деле вышло?
Розалия: Не оправдались мои ожидания вообще (смееётся), потому что здесь люди всё-таки намного доброжелательнее, чем в Ижевске. Я вот приезжаю в Ижевск сейчас на каникулы или в отпуск, и на меня прямо начинает давить эта атмосфера общей угрюмости, общей недоверчивости. А здесь, в Выксе, намного всё спокойнее, мягче – люди просто друг с другом разговаривают. У меня недавно была ситуация: я расплакалась прямо на улице! И какая-то бабушка спросила: «Миленькая, что у тебя случилось?» Незнакомая абсолютно бабушка! Вот. В общем, здесь мне очень комфортно. Как будто бы это мои люди, с которыми мне хорошо рядом жить.
Аня: Комфортно и в школе, и в городе?
Розалия: В школе немножко сложнее, потому что... Ну… (смеётся) Короче, это жесть. Учителям, чтобы выжить и прокормить свою семью, приходится работать миллион часов в сутки. Я этого вообще не понимаю! У нас реально все учителя с нагрузкой 40-50 часов в неделю. Можете себе представить 50 уроков в неделю?
Аня и Андрей не могут представить.
Розалия: И понятно, что как бы человек ни любил своё дело, как бы он ни ценил детей, ни уважал их, всё равно ты устаёшь. Всё равно ты в какой-то момент уже больше не можешь погружаться ни в детей, ни в предмет, ни в эту работу. И поэтому иногда атмосфера в школе давит – все пессимистично настроены, все устали, всем тяжело, все нервничают и срываются друг на друга. Но при этом почти во всех коллегах я вижу то зерно, которое привело их в школу, и они замечательные люди. Ну правда, очень хорошие! Вот если им дать отдохнуть, дать нормальную зарплату при нормальной нагрузке, то они просто потрясающие будут в большинстве своем.
Аня: Как коллектив тебя принял, когда ты приехала?
Розалия: Нас сначала не очень хорошо приняли, потому что все знали, что УДР платит нам стипендию, то есть это дополнительный источник дохода, хотя почти все учителя УДР не имеют профильного педагогического образования. У меня есть педагогическое образование, но у большинства нет. И как бы в целом наши учителя относились осторожно к учителям УДР. Но сейчас я остаюсь уже вот второй год без поддержки программы, поэтому меня они уже воспринимают как настоящую учительницу, а не как ту, что приехала на два года, получила в два раза больше, чем получают они, и уехала.
Андрей: То есть ты приехала в Выксу от УДР не одна, а с компанией преподавателей программы. Вы получали больше, чем местные учителя, потому что УДР на протяжении двух лет поддерживала вас стипендией. Сейчас уже два года, как стипендии нет, но ты осталась.
Андрей: Почему ты осталась? Твои друзья уехали, а ты осталась?
Розалия: Да. Во-первых, я очень привязалась к детям. Русский и литература – это такой очень очный предмет, и ты детей видишь каждый день, иногда ещё и по несколько раз, и это первые дети в твоей жизни, собственно. И с ними уже какие-то отношения очень душевные, очень тёплые, вы друг друга понимаете, они как бы уже... То есть если первый год они постоянно прощупывали границы, они периодически доводили меня до слёз, срывали мне уроки и тому подобное – только в третьем году вы начинаете жить душа в душу…
Андрей: Ты говоришь про слезы как-то с улыбкой. Вот в те моменты, когда эти дети тебя доводили до слез, что ты делала? Как ты это преодолевала и зачем преодолевала? И нужно ли это вообще преодолевать?
Розалия: Ну, на мой взгляд это нормально, потому что это какая-то такая подростковая психология. Они видят нового человека, и им надо его немножко потыкать, проверить, насколько он вообще стойкий, что с ним можно, что нельзя. И такое было во всех трёх моих классах, в которых я вела русский и литературу первый год. Кого-то меньше, кто-то больше, но в целом, подростки такие просто. Я на самом деле вспоминаю, что мы то же самое делали, когда были школьниками!
Андрей: Мы с парнями выпрыгивали из окон первого этажа и сбегали в кино – наша классная тоже плакала.
Розалия: Да, но когда совсем тяжело, тогда, конечно, идёшь к администрации, жалуешься, говоришь, что тебе плохо, что они вот такие-сякие. Администрация детей поругает, дети сделают вид, что они всё поняли – и продолжат делать то же самое… и до тех пор, пока... Пока ты с ними не поговоришь. Мне в некоторых классах помогли серьезные рефлексивные разговоры, где ты раз за разом говоришь, что это неприемлемо, так с людьми не поступают, что я с них что-то требую не для себя, потому что я такая-то пришла ими командовать, а потому что это для них важно, и приходишь, и доносишь про ценность, про важность, почему это именно для них всё.
Андрей: То есть, речь идёт про осмысленный подход к собственному образованию.
Розалия: Да! В общем, кто-то потом перерастает этот период, потому что это шестой-седьмой класс и это сложное время, они сами не знают, что делать. А к восьмому-девятому классу они становятся спокойнее всё равно. И ты как учитель тоже какую-то свою уверенность, какую-то свою опору взращиваешь, и на какие-то моменты реагируешь намного спокойнее или не реагируешь вообще.
Андрей: Можно ли научить как-то вхождению в класс, чтобы было меньше слёз?
Розалия: Я много про это думала. Можно ли этому научить в университетах. Вот в той университетской системе, в которой я была, как будто бы нет. Но в таких ситуациях очень помогает то, что тебе есть, с кем поделиться, поделиться именно с тем человеком, который проживал похожий опыт, который успокоит, что так будет не всегда, что с этим можно справиться, что это пройдет, да, к этому надо приложить некоторые усилия. И мне очень помогла, особенно в первый год, методическая поддержка УДР, потому что там была эта возможность поделиться и получить поддержку.
Андрей: Всё так. Смотри, я знаю, что ты предпринимала попытку организовать педагогическое сообщество в городе, в Выксе. Какая у тебя была цель и почему ты считала, что это нужно сделать?
Розалия: Да. Все началось год назад, в октябре 2023 года. К нам приехала Арина из Geek Teachers с фестивалем для учителей Выксы. И уже там начались проблемы, потому что управление образования, отвечающее за организацию учителей, сначала долго не приглашало учителей, а за день до Фестиваля скинуло на почту всем директорам обязательное приглашение: с каждой школы предоставить по три человека. И понятно, что у людей заранее были негативные ожидания от всего происходящего, что люди туда шли из-под палки, узнав об этом за день, и шли не как на фестиваль, на возможность клёво провести время, пообщаться и чему-то интересному научиться, а как на обязаловку ради галочки.
Андрей: Администрация и её неумение вовремя и тактично уведомлять о заранее известных мероприятиях подрывает моральный дух коллектива.
Розалия: Да. В общем, в итоге на фестиваль пришло меньше людей, чем планировалось, и многие пришли с низкой мотивацией, заранее не принимая происходящее. Но в конце учительницы и танцевали, и обнимались, и говорили спасибо, что такое событие было организовано!
Аня: Очень хорошо! Мы там тоже были и танцевали, и обнимались!
Розалия: Вот! И как раз на фестивале появилась идея сообщества. Чтобы такие мероприятия не раз в жизни происходили у преподавателей, и даже не раз в году, а чтобы была возможность собраться, пообщаться, друг у друга поучиться. И для этого было принято решение создать сообщество. И мы с моей коллегой решили, что мы готовы взять на себя организаторскую часть. Нам тогда ещё вообще даже не предлагали оплату за это.
Розалия: Да, тут важно финансовый вопрос проговорить. У Выксы есть благотворительный фонд «ОМК-Участие» при заводе, который спонсирует разные социальные и культурные проекты. Он выделил деньги на проведение фестиваля. Этот же фонд был готов выплачивать небольшую зарплату организаторам педагогического сообщества Выксы. И в результате мою кандидатуру утвердили, и я проводила несколько встреч.
Аня: Как хорошо! Что именно вы делали?
Розалия: Мы психологические тренинги проводили, играли в волейбол, занимались танцами и йогой. В общем, мы общались! Но изначально в сообщество зашло меньше людей, чем ожидалось. И в том числе потому, что и на фестиваль пришло меньше людей. И в принципе, как оказалось, не всем людям это очень интересно и надо. То есть в сообщество зашло человек двадцать, а на встречу доходило и вовсе человек пять.
Андрей: Почему так, как ты думаешь?
Розалия: Опять же, потому что у них огромная нагрузка, и кроме часовой нагрузки есть ещё какие-то бесполезные вещи, на которые надо вот так же обязательно ходить, обязательно заполнять. И потом, у людей семья! И времени на себя, на свои интересы у учителей многих просто нет – 40-50 часов в неделю, а к урокам надо готовиться, проверять и т.п. Мне многие писали, что, блин, так классно, хотим, но у нас не получается.
Андрей: Считаешь ли ты, что это было напрасно?
Розалия: Нет. Потому что для меня даже один учитель, который отдохнул, который что-то сделал для себя, влияет на такое количество детей, что даже если у меня там собирается трое-пятеро человек, то это уже не маленький социальный эффект.
Аня: Очень правильная мысль! Один отдохнувший преподаватель влияет позитивно на все свои классы!
Розалия: Да! Но как мы не старались привлечь новых учителей, штурмили с Ариной разные активности, вели телеграмм канал, делились разработками и прочее – стабильно ходило и проявляло активность пять-семь человек. А фонд каждый месяц просил от меня отчёты, и его вот эти три, пять, семь людей вообще не устраивали. И в результате сообщество как проект закрылось, и фонд перестал выделять деньги. И у меня так сложилось, что особо ни времени, ни ресурса не было делать это самой. Но вот три учительницы из сообщества до сих пор лично общаются, приглашают на свои мероприятия, просят, чтобы мы провели мастер-классы. Ездили вот летом с мозаикой из стекла в одну школу из рабочего посёлка – и они до сих пор благодарны и спрашивают, можем ли мы ещё что-нибудь организовать. Но в целом, история с сообществом – это какой-то больной что ли опыт, потому что понимаешь, что это нужно и правильно, но в итоге ни у кого нет ни сил, ни времени на это.
Андрей: Мне очень жаль. Давай сфокусируемся на позитиве! Что хорошего успело произойти в сообщесте?
Розалия: Ну, например, я летом делала у себя в школе конференцию «Мысли вслух». И одна из участниц сообщества привезла пять своих учеников, причём это была достаточно сложная логистика – это из одного рабочего посёлка надо было добраться до Выксы, потом доехать до Ближнепесочного, потом обратно, – и всё это с пятью учениками. Но и она, и дети были настолько заряжены и вдохновлены, что сразу нам сказали звать их ещё – пол школы привезем!
Розалия: И ещё! Я выиграла грант в этом году на проведение похожего события. Я немножко ребрендинг сделала, немножко переосмыслила концепцию, и вот в следующем году мне уже Росмолодежь дала денег на проведение мероприятия.
Аня: Расскажи про мероприятия подробнее! Что это?
Розалия: Это придумали участники и выпускники УДР. «Мысли вслух» даёт возможность детям в формате, приближенном к TED, высказаться обо всём, что их тревожит, волнует, радует, вдохновляет. Максимально свободная тема, но одно требование, чтобы это было как-то эмоционально важно для детей, и чтобы они хотели этим поделиться. И пока УДР были в Выксе, такие мероприятия каждый год проводились. И, соответственно, вот второй год УДР не работает в Выксе, но мои ученики, они очень сильно привыкли к тому, что летом есть такое событие, где они могут рассказать о том, что их тревожит, волнует, радует, где они получают внимание, поддержку со стороны взрослых, со стороны других детей, где они получают какие-то подарочки милые.
И мой ученик приходит однажды ко мне и спрашивает: «А что, «Мыслей вслух» в этом году не будет?» И я понимаю, что я не могу ему сказать: «Не будет». И в тот момент я для себя принимаю решение, что я хоть на свои личные деньги, но сделаю это для своей школы, что это будет в маленьком формате, но я это сделаю. Меня на самом деле очень сильно поддержал фонд Выксунский. Я не просила у них денег, но они мне возместили часть расходов. Просто сказав, что это будет закрывающее событие для сообщества, потому что было понятно, что сообщество перестает существовать.
В итоге участвовали дети из пяти разных школ в Выксе и было двадцать спикеров. Пусть маленькое, но событие я всё-таки провела. А параллельно я писала заявку грантовую в Росмолодежь , чтобы в следующем году мне уже дали денег на организацию. Я немножко изменила формат таким образом, чтобы приехали специалисты и проводили с детьми тренинги по речи, по сторителлингу, по созданию презентаций и т.п. И это будет уже большое общегородское событие с арендой площадки.
Аня: А какая была обратная связь от детей после «Мыслей вслух»? Ну, кроме того, что мальчик пришёл и сказал: «Так-так-так, давайте ещё».
Розалия: О, с этим мальчиком есть хорошая история. Вот я его в шестом классе взяла, и он тогда уже проявлял себя как очень сообразительный, но при этом очень застенчивый ребёнок. Ему там было сложно даже перед классом выйти, что-то рассказать. И первые «Мысли вслух» были очень волнительные для него, он забыл текст, и очень сильно переживал, но справился! И после того позитивной обратной связи от участников он сильно изменился! Ребенок в себя прям поверил. И стал участвовать в разных конкурсах! Он мне недавно присылает фотографию стены – у него всё завешано разными дипломами, грамотами и тому подобное. И он говорит, что начиналось это всё с одного диплома за «Мысли вслух».
Розалия: И для меня это история про то, что мы редко на уроках даём возможность детям поговорить о том, что их реально интересует и занимает, а это мероприятие позволяет детям не просто в своей среде пообщаться с одноклассниками и сверстниками, но и поделиться с незнакомыми людьми, в том числе взрослыми, которые не осудят их интересы, не скажут, что ты фигнёй страдаешь, а поддержат. И это, правда, сильно преображает детей, на мой взгляд.
Аня: То есть, вот это ощущение поддержки.
Андрей: И формирование понимания, что ты личность.
Розалия: Да. После того мероприятия, которое я вот провела одна своими силами, часть детей, они причём из разных школ, объединилась, и сейчас они антеграундные выксунские художники и делают выставки на заброшках.
Аня и Андрей: Что-о-о-о-о? А-а-а-а-а!
Андрей: Можно пару слов про ребят этих? Это очень круто!
Розалия: Ну, сошлись на теме искусства, и теперь они вместе какие-то выставки из подручных материалов делают. Например, Ярослав, который был у меня на «Мысли вслух», собрал за лето все афишки, все чеки, все какие-то свои билеты, и сделал из этого панно «как я провёл своё лето».
Андрей: Ух! Где их выставляют?
Розалия: На заброшке. У себя в соцсетях где-то пишут, что выставка идёт.
Андрей: Супер тусовка. Супер круто.
Розалия: Они очень классные. Каждый раз, когда я с ними вижусь, они такие, блин, спасибо за «Мысли вслух», мы так рады, что мы друг с другом познакомились. Классные ребята!
Аня: Видишь, сообщество получилось, но не преподавательское, а ученическое.
Андрей: Слушай, а если бы ты могла вернуться на четыре года назад, ты бы снова поехала работать в Выксу? Или как-то что-то по-другому бы сделала?
Розалия: Я тебе больше скажу, я замуж вышла в Выксе в этом сентябре.
Розалия: Он выксунский металлург! Он работает на выксунском металлургическом заводе.
Андрей и Аня: Кла-а-а-а-а-асс! Поздравляем!
Андрей: Какой бы ты хотела дать совет молодым учителям? В принципе, и тем молодым учителям, которые бы захотели, как ты, поехать преподавать в какой-нибудь небольшой городок. Что бы ты им сказала?
Розалия: В нашей работе помнить, что ты делаешь свою работу для себя, потому что у тебя есть внутренний запрос на то, чтобы это делать. И тебе не нужно ждать какой-то благодарности, похвалы, хорошей обратной связи, потому что в школе её часто просто не существует. И если ты внутренне кайфуешь от своих уроков, от общения с детьми, то ты на своём месте. И это то, что будет тебя поддерживать, даже когда сложно.
Если ты когда-нибудь чувствовал, что урок пролетает на одном дыхании – это вообще лучшее чувство, которое может быть, и за него стоит держаться, на мой взгляд. Не каждая работа может похвастаться таким вот… состоянием потока, когда ты зашёл в кабинет и не заметил, как урок прошёл. А мы можем таким похвастаться! И это важно ценить, и к этому важно в себе возвращаться, даже когда сталкиваешься с негативом.
Андрей: А как ты восполняешь ресурс? Вот если говоришь, что возвращаться – у тебя есть какой-то секрет?
Розалия: Я не знаю, может, я энергетический вампир (смеётся) и я ворую энергию у детей. У меня есть физическое состояние усталости, когда я девять уроков подряд говорю, но какой-то эмоциональной усталости от этого у меня нет вообще абсолютно. Как бы тяжело не было, я всегда сбегаю в уроки. Вот. И это мой секрет восполнения всего.
Аня: Наш любимый вопрос. Мы передаем приветы на канале. Кому бы ты хотела передать привет и почему?
Розалия: Если честно, я ужасно не люблю передавать приветы, просто ненавижу.
Андрей: Может быть, учительнице истории, той самой из начала истории?
Розалия: Ну, а зачем? Я с ней и так общаюсь.
Андрей: Очень хороший ответ, мне нравится.
