Конструктор пулеметов. Статья Е. Цитовича (1940г.)

«Если у меня спросят, какие качества нужны изобретателю, я прежде всего назову любовь к этому делу и упорство. Под любовью к изобретательству я понимаю ту самую творческую жилку, которая не дает человеку покоя. Даже во сне видишь свою машину, как будто уже готовую, «живую»... Можно ли воспитать в себе эту жилку, я не знаю. Я почувствовал ее с самых ранних лет. А вот упорство — это можно и нужно воспитывать, и к этому я приучаю себя постоянно. Ведь важно не только придумать, а выполнить, довести до конца...»

Так говорит про свое искусство знаменитый мастер оружейного дела, изобретатель лучших образцов стрелкового оружия Василий Алексеевич Дегтярев.

И действительно, вся его жизнь — образец замечательного сочетания таланта и упорства.

Будущий изобретатель с детства рос среди станков и инструментов. Дом его отца, потомственного тульского оружейника, представлял целую мастерскую. Кроме работы на заводе, отец часто мастерил на дому, выполнял сдельные заказы, за которые усаживалась по вечерам вся семья.

Ножик, стамеска, топорик, пила были первыми игрушками Василия. Он строгал щепки, делал деревянные ножи и сабли, как многие мальчики его, возраста. Но однажды восьмилетний «столяр» сколотил аккуратный маленький стул. Это было первое, что отличило в нем склонность к мастерству.

В 1891 г. одиннадцатилетний Василий, только что окончивший трехклассную приходскую школу, был определен на оружейный завод. Сметливый мальчик быстро освоился с новой обстановкой. Работая на браковке ружейных пружин, он пытливо присматривался к окружающим станкам, изучал механизм винтовки, знакомился со слесарным делом. Но тяжелая однообразная работа не давала выхода творческим способностям Василия и скоро превратилась в утомительную обязанность. Он отбывал ее скрепя сердце каждый день с 7 часов утра до 5—6 часов вечера. И, только приходя домой, Василий отдавался любимому делу, становился за отцовский токарный станок и принимался мастерить что-либо, давая волю своей фантазии.

У одного из соседей Василий увидел велосипед из серии тех уродливых машин, которые прозывались -«пауками». Педали этой машины вращались на одной оси с передним колесом. Чтобы такой велосипед мог двигаться с достаточной скоростью, приходилось делать переднее колесо громадных размеров. Над ним громоздился седок. «Пауки» были очень неудобными и неустойчивыми машинами. Но все же этот велосипед поразил воображение Василия. Несколько месяцев подряд мальчик собирал, обтачивал и склепывал куски железа, чтобы сделать себе подобную машину.

Как-то, наблюдая на заводе работу станка с цепной передачей, он пришел к мысли, что такую же передачу можно применить для велосипеда. Тогда можно будет обойтись без громадного переднего колеса, и машина станет более удобной и безопасной. Эта мысль, до которой мальчик дошел своим умом, могла бы сделать честь любому изобретателю. Велосипед, вручную сделанный Василием, был, конечно, довольно грубым и тяжелым. Хозяин разъезжал на нем близ дома, не рискуя отправляться на далекие прогулки. Но в этом неуклюжем тихоходе была одна замечательная новинка — цепная передача. Этот случай навсегда определил в Дегтяреве будущее призвание. Он перешел неуловимую грань от простого мастерства к изобретательству.

Любовь к природе была второй страстью Василия Дегтярева. Он ходил на охоту, рыбачил, гонял голубей, копался в маленьком отцовском саду, где росли яблони и вишни. Василий развел в садике цветы. Но и это занятие сочеталось у него с техникой, с изобретательством. На площади в Туле мальчик увидел городской фонтан, в струе которого прыгал блестящий полый шарик. Юный изобретатель решил устроить такой же фонтан у себя в саду. Он раздобыл трубы, укрепил на крыше сарая бочку для напора воды. В этот импровизированный бак он таскал воду сначала ведрами, а потом устроил специальный насосик. И вот фонтан забил. В его струе прыгал резиновый мячик, от которого во все стороны разлетались мелкие брызги и поливали растущие близ фонтана цветы.

Сад, охота, мастерство заполняли все недолгие часы, которые оставались у талантливого подростка от работы на заводе. Василию было семнадцать когда умер его отец. Молодой рабочий остался «за старшего». Он был единственным кормильцем большой семьи. По наследству от деда и отца перешли к нему сдельные заказы самоварной фабрики: изготовлять матрицы и пуансоны для штамповки камфорок. Еще труднее стало жить, еще меньше оставалось свободного времени. А спустя три года, в 1901 г., молодого слесаря призвали в царскую армию. Василия провожали пьянкой, со слезами и гармошкой. Закончилась жизнь в родной семье. Навсегда в прошлом осталась Тула, родина русского оружия, самоваров, замков, лезной утвари и печных приборов.

В 1906 г. военный инженер Федоров, тогда уже известный работами по истории оружия, представил в артиллерийский комитет свой проект автоматической винтовки, переделанной из русской трехлинейки образца 1891 г.

Незадолго до этого царская Россия перенесла тяжелый позор неудачной войны с Японией. Преступная неподготовленность к этой войне сказалась и в области вооружения. Винтовка 1891 г. отличалась неплохими качествами, но одной ее было недостаточно. Со времени изобретения пулемета Максима прошло около двадцати лет, но Россия встретила войну, имея лишь одну пулеметную роту на всем Дальнем Востоке. Японских пулеметов было больше, и они оказались неприятным сюрпризом для русского командования. Классическим приемом в русской армии считался так называемый залповый огонь стрелковой цепи: целая рота рассыпалась в цепь и давала по команде офицера одновременный залп. Этот «коллективный огонь из индивидуального оружия» не мог отличаться особой меткостью. В то же время сами стрелки в передовой линии несли громадные потери. Русско-японская война впервые показала, насколько сильнее и действеннее «индивидуальный огонь из коллективного оружия», каким явился пулемет, заменявший множество стрелков.

Интерес к автоматическому оружию значительно повысился. Артиллерийский комитет решил осуществить проект инж. Федорова и помочь ему создать автоматическую винтовку.

Изготовление первых опытных образцов автомата было поручено мастерской, созданной при стрелковой школе в Ораниенбауме. В распоряжение инж. Федорова назначили слесаря из рабочих Тульского завода, который только что закончил отбывание воинской повинности и остался на сверхсрочную службу в той же мастерской стрелковой школы.

Этим слесарем был Василий Алексеевич Дегтярев.

После первых же встреч с молодым слесарем инж. Федоров убедился, что перед ним замечательный мастер, талантливый самородок, который не только на лету схватывает идею конструкции, но сам развивает ее и осуществляет в виде прекрасно выполненных изделий.

Так началась дружба двух людей, которые удачно дополняли друг друга. Потекли долгие годы совместной работы, давшие русской армии немало замечательных образцов стрелкового оружия. И сейчас, спустя тридцать четыре года после первой встречи, дружба этих знатных оружейников так же крепка и неразрывна. Уже много лет они не работают вместе; их разделяет большое расстояние, но при всяком удобном случае они бывают друг у друга, советуются, делятся своими новостями. На полке у Василия Алексеевича лежит последний труд инж. Федорова — авторский экземпляр только что изданной книги «Эволюция стрелкового оружия». А на столе у Владимира Григорьевича Федорова стоит последний фотопортрет Дегтярева, трижды орденоносца, Героя Социалистического Труда, с надписью: «Лучшему другу и учителю».

И действительно, совместная работа с таким инженером и оружейником, как Федоров, была для Дегтярева лучшей, школой, в которой окреп его природный талант. Эта работа позволила ему подробно изучить всевозможные образцы заграничных пулеметов и автоматов, восполнить в какой-то степени недостаток теоретического образования, познакомиться со специальной литературой. В это же время у Василия Алексеевича развилось и окрепло то упорство в достижении поставленной цели, та кропотливая настойчивость, без которой немыслима работа изобретателя.

Сколько раз опускались руки, сколько раз друзья оружейники готовы были сказать: «Давай бросим, все равно ничего не выйдет!» И бросали и расходились, так и оставляя работу незаконченной. Но мысль продолжала жить, конструкторы шарили вокруг и около и сами сравнивали себя с заряженным оружием. Курок взведен, гильза в патроннике. Иной раз было достаточно «случайного» внешнего толчка — и происходил выстрел, и находилось решение, далеко, конечно, не случайное, а подготовленное предшествовавшей упорной работой.

Позднее Василий Алексеевич даже ввел такое «временное отступление» в систему своей работы.

— Если какая-либо деталь очень уж упрямится, — говорил он, — я попросту отхожу от нее. Всегда найдется другое, не менее важное дело. А когда я как следует «отдохну» от упрямой детали, я вновь возвращаюсь к ней и нахожу решение, иногда самое простое.

Особенность работы оружейника заключается в том, что каждая, даже самая второстепенная деталь может проявить себя неожиданными капризами и заставить переделывать всю систему. Уж на что, казалось бы, несущественная в оружии деталь — деревянное ложе, но именно она вызвала наибольшие трудности при создании первой автоматической винтовки. Эта винтовка делалась с подвижным стволом, который должен был легко и свободно скользить по жолобу ложа. Сначала скольжение происходило безотказно, но после нескольких десятков выстрелов ложе чуть заметно коробилось от накалившегося ствола, и вся автоматика летела к чорту.

Возня с ложем доводила оружейников до отчаяния. Они пробовали применять ложе из разных сортов дерева, из цельного куска и из нескольких, особым способом перерезали волокна, комбинировали деревянное ложе с металлическим цевьем, прокладывали алюминиевые пластинки... Но каждый раз результат получался тот же. После первых десятков выстрелов ствол начинало «заедать», и все достижения сводились на-нет...

— Если бы воскресить наши опытные винтовки с разными ложами, из них составилась бы богатая коллекция для музея,— говорит инж. Федоров, вспоминая это злосчастное коробление ложа.

Однажды изобретатели решили применить прокладку из асбеста, который хорошо поглощает тепло. Опыты дали блестящие результаты. Сотня выстрелов подряд не вызывала никакого коробления. Друзья обнимали и поздравляли друг друга в полном восторге, со слезами удачи. Но тем ужаснее было их отчаяние, когда они минут через двадцать снова взялись за винтовку. Автомат совсем отказался работать. Асбест действительно воспринял в себя все тепло от ствола и задержал его, но через некоторое время он все-таки передал это накопленное тепло дереву, и жолоб покоробился больше чем когда-либо.

Первые образцы винтовки были неудачны. Только через пять лет автомат Федорова выдержал так называемые комиссионные испытания. Минуло еще несколько лет, прежде чем первая партия автоматов прошла полигонные испытания. В годы империалистической войны, 1914—1918, в русской армии впервые появляется особая рота, вооруженная легким автоматическим оружием. Это были автоматы Федорова, изготовленные и собранные целиком под руководством В. А. Дегтярева.

К этому сроку слесарь Дегтярев становится известным среди оружейников конструктором. Вместе с инж. Федоровым и совершенно самостоятельно он разрабатывает множество различных конструкций — приборы для стрельбы по закрытой цели, комплекты принадлежностей к винтовке, ковшевой транспортер к пулемету Максима и т. д. В 1916 г. появляется первый образец автоматического карабина системы В. Дегтярева — образец, исключительно удачный по своему малому весу и удобству действия.

Но конструкции талантливого оружейника почти не выходили за пределы мастерской. «Командование царской армии не допускало мысли, что простой русский человек может изобрести что-либо ценное», говорит Дегтярев, вспоминая свою работу до революции.

В первые годы империалистической войны опытные работы по созданию новых образцов оружия были вообще прекращены, специалисты-оружейники были взяты на фронт или командированы во все концы мира, чтобы наспех закупленными японскими и бразильскими винтовками заткнуть огромную брешь в вооружении русской армии.

И только после Октябрьской революции создались условия, при которых талант Дегтярева мог разгореться полным пламенем. Несмотря на разруху и начавшуюся гражданскую войну, советское правительство в первый же год своего существования приняло решение создать в стране завод автоматического оружия. В самом начале 1918 г. в небольшой, выбранный для этой цели городок прибыли люди, которым советская власть поручила организацию нового производства. Это были инж. Федоров и В. А. Дегтярев.

К их приезду на месте завода торчали недостроенные стены. Предстояла огромная работа. И она была выполнена, завод был создан, а при нем — первое в стране проектно-конструкторское бюро, где по-настоящему, не кустарно, а широко и организованно развернулись исследовательские работы оружейников.

— Красной армии нужен свой хороший ручной пулемет. Верю, что вы его дадите!

Эти слова, которые В. А. Дегтярев услышал от Михаила Васильевича Фрунзе в 1923 г., открыли новую эпоху в жизни замечательного конструктора. Дегтярев с жаром принялся за работу. Важно было дать ручной пулемет как можно скорей. Некоторые конструкторы, работавшие над ручным пулеметом одновременно с Дегтяревым, брали за основу иностранные образцы. Они старались путем переделок превратить тяжелый двухпудовый «Максим» в портативное легкое оружие. Дегтярев пошел своим путем, самым трудным и самым почетным. Он создавал свою машину заново. Это было тяжелое и кропотливое дело, значительно более трудное, чем работа над автоматической винтовкой.

Если бы перечислить все требования, которые предъявляются к ручному пулемету, получился бы довольно внушительный список. Каждая вновь сконструированная машина проходит многочисленные испытания, которые отличаются большим «пристрастием». На испытания представляют не менее двух образцов каждой конструкции. Один из них обречен на гибель. Если его не доконают до конца, то все же истреплют основательно. Второй пулемет сохраняется в качестве образца для дальнейшей разработки. Его испытывают только на кучность и скорострельность.

Испытание начинается с «общего знакомства». Члены комиссии проверяют вес пулемета, его компактность, простоту в обращении. Пулемет разбирают на части, чтобы определить, насколько легки сборка и разборка, подсчитывают число деталей, определяют их прочность и надежность.

Затем пулеметы выносят на стрельбище. Первое испытание— сотня пуль, выпущенных без всякой цели, в воздух. Эта, как говорят оружейники, «проба пера» должна определить, «жива» ли вообще машина и стоит ли начинать экзамен. Наконец приступают к самой ответственной пробе — на живучесть. При нормальных условиях (своевременная смазка, охлаждение и смена стволов) пулемет должен выдержать не менее 25 тыс. выстрелов. Хорошие образцы дают ровную, непрерывную строчку, почти без задержек. Для такого огромного количества выстрелов требуется сменить пятьсот зарядных магазинов. Кучей отработанных гильз можно доверху засыпать пулемет вместе с лежащим за ним стрелком. Хороший пулемет выдерживает эту тяжелую пробу без существенных поломок. Но, кроме этого, производятся еще так называемые форсированные испытания. Их множество.

Пулемет заставляют работать без смазки, для чего все части механизма вытирают насухо. Производят сотни выстрелов без охлаждения, чтобы определить выносливость ствола. Стреляют вверх под большим углом возвышения, чтобы проверить качество пружин — не нарушится ли скольжение затвора под действием его собственной тяжести. Заряжают специально пропиленными, т. е. «дырявыми», гильзами, чтобы испытать, насколько прочно пригнаны все части затвора и патронника, не пробьются ли наружу пороховые газы. Такую же цель преследует стрельба «усиленными патронами», заряд которых развивает давление до 3200 атмосфер.

Но этого мало. В боевой обстановке пулемету придется работать в снегу и сырости, в грязи и песках. Надо доказать его выносливость и безотказность в любых условиях. Пулемет кладется в специальный ящик, в который насыпают смесь толченого кирпича, песка и золы. Весь механизм пулемета, кроме закрытого пробкой дула, ничем не защищен от пыли и грязи. Ящик продувают с двух сторон кузнечными мехами, устраивая в нем целую бурю. После нескольких минут такого «душа» пулемет вставляется в станок, и снова начинается стрельба. Первые выстрелы происходят с задержками, но, если механизм достаточно силен и прочен, пыль и грязь быстро стряхиваются, и затвор начинает ходить безотказно. Гораздо труднее выдержать следующее испытание, когда механизм загрязняется после предварительной жирной смазки. При таких условиях всякая слабая деталь в пулемете проявит себя задержками или поломкой.

В то время как один образец подвергается жестоким испытаниям на живучесть, за другой ложится меткий стрелок и выпускает по мишени сотню пуль с расстояния в 100 и более метров. Пятьдесят наиболее удачных попаданий обводят кружком и определяют его радиус. У хороших пулеметов этот «радиус лучшей половины» обычно не превышает 10 сантиметров. Определяется также скорострельность пулемета — не только теоретическая, но и практическая, с учетом времени, которое уходит на смену магазина.

История испытаний первого дегтяревского пехотного пулемета, или, как его сокращенно называют, «ДП», лишний раз свидетельствует об энергии и упорстве изобретателя. Ничто не давалось сразу. Первое испытание осенью 1924 г., на котором присутствовал т. Буденный, окончилось для Дегтярева крупной неудачей: в то время как пулеметы, переделанные из «Максима», показали довольно хорошие результаты. «ДП» почти сразу выбыл из строя. После первых же выстрелов в нем сломался боек...

Но конструктор не потерял уверенности и продолжал работать упорно и систематически. Войсковые испытания ручных пулеметов, переделанных из «Максима», показали, что они не оправдали надежд. Спустя два года, осенью 1926 г., дегтяревский пулемет снова встретился на полигоне со своими конкурентами. Здесь были также новейшие иностранные пулеметы Дрейзе.

На этот раз «ДП» одержал заслуженную победу. Правда, 40 тыс. выстрелов, выпущенные из двух дегтяревских пулеметов, прошли недостаточно гладко— в конце испытания произошло несколько поломок, — но все же преимущества дегтяревского пулемета стали очевидными. Он был более компактен, легок, удобен в обращении, главное, прост по конструкции, что давало возможность быстро наладить его производство.

В следующем, 1927 году несколько измененный «ДП» выдержал еще три официальных испытания, каждый раз все с большим и большим успехом. В декабре 1927 г. «Дегтяревский пехотный» был испытан в последний раз особой комиссией Реввоенсовета в очень неблагоприятных условиях — при тридцатиградусном морозе. Результаты были блестящи. Пулемет «ДП» был окончательно принят на вооружение Красной армии.

С тех пор имя Дегтярева стало известно каждому бойцу Красной армии. Его пулеметы легки и удобны в действии, надежны в бою. Они отличаются меткостью и выносливостью. Их сборка и разборка так просты, что для этого не нужно ни ключей, ни отвертки. Каждая деталь продумана до совершенства. Вот затворная рама. Она проста, в ней нет ничего лишнего, но как удобно располагаются на ней все ответственные части пулемета! Она прочна и в то же время так компактна и легка, что вызывает восхищение каждого оружейника. Ее даже нельзя сравнивать с рамами заграничных пулеметов — до того они тяжели и громоздки. Это подлинное произведение оружейного искусства.

Затворная рама имеет решающее значение в конструкции пулемета. Механизм «ДП» явился основой для всех других дегтяревских пулеметов.

Все они по конструкции родственны ручному. И все они, как и множество других дегтяревских конструкций — от автомата-пистолета до зенитного орудия,— были созданы в годы сталинских пятилеток. Именно в эти годы талант Дегтярева развернулся с непревзойденным размахом.

Совсем недавно Советская страна праздновала большое событие в жизни Дегтярева. Правительство присвоило ему высшую награду — звание Героя Социалистического Труда. Вскоре после награждения, в январе этого года, Василий Алексеевич встречал свое шестидесятилетие. В разгар торжественного вечера, который праздновался в заводском клубе, юбиляра вызвали к телефону. Звонили из Москвы, из Кремля. Подойдя к трубке, Василий Алексеевич услышал голос, который он узнал сразу. Товарищ Сталин поздравлял его с высокой наградой и просил приехать в Москву для личного свидания.

Много замечательных встреч, много ярких переживаний было в жизни Василия Алексеевича. Высоким почетом окружено его имя. Но, принимая этот почет, сын тульского оружейника сохранил в себе замечательные качества, свойственные новому человеку: простоту, скромность, любовь к своему труду. Как и в годы далекого детства, он отдыхает среди природы или в кругу своей многочисленной семьи. Он разводит в своем саду цветы, фрукты, подмосковный виноград. Ездит на охоту, на рыбную ловлю. Каждое утро Василий Алексеевич подымается ровно в 5 часов, сам ставит себе самовар (многолетняя привычка!) и обдумывает за чаем план ближайшего дня. А в 7 часов утра, незадолго до гудка, точный и аккуратный, он появляется на заводе. Начинается рабочий день.

В кабинете конструкторского бюро и в мастерской, у станков и на стрельбище—всюду видна фигура старого мастера, окруженного молодыми помощниками и конструкторами. За двадцать лет работы на заводе Василий Алексеевич воспитал целую плеяду способных конструкторов, из которых многие, как Шпагин, Симонов и другие, уже широко известны своими самостоятельными работами. В этих воспитанниках старого оружейника никогда не иссякнут дегтяревский талант, дегтяревская хватка и упорство.н

Автор: Е. Цитович (ТМ №2-3 1940 г.)