Триумф и трагедия «Челюскина». По следам катастроф

Злокозненная «чертова дюжина» сопровождала эту эпопею, всколыхнувшую весь мир, от начала до конца. 13 июля 1933 года из Ленинграда, в дальнее плавание по Северному Ледовитому океану, отправился пароход «Челюскин». 13 февраля 1934 года он затонул в Чукотском море, раздавленный льдами. Участники экспедиции и экипаж успели высадиться на льдину. 13 апреля из ледового «лагеря Шмидта» авиаторы вывезли последних «челюскинцев»...

Весьма противоречивы оценки того, что, собственно, послужило причиной катастрофы.

«Успех северных экспедиций в значительной степени зависит от тщательности их подготовки, — писал в 1934 году начальник Главсевморпути О.Ю. Шмидт. — Поэтому мы взяли продовольствия на полтора года. Мы имели на «Челюскине» теплую одежду для всех участников экспедиции и экипажа, несколько комплектов рабочей одежды, спальные мешки на всех, палатки и т.д. Тщательность подготовки получила проверку делом во время гибели «Челюскина» и нашей жизни на льду».

А спустя четыре десятилетия почетный полярник З.М. Каневский пришел к иному выводу: «Нужно заявить со всей определенностью, что это было крайне плохо подготовленное, во многом авантюрное и почти наверняка обреченное на неудачу предприятие».

Так что же произошло 60 лет назад в Северном Ледовитом океане?

Каждое поколение рождает своих героев. В 30-е ими были летчики и полярники: о них слагали стихи, писали романы, снимали кинофильмы; молодежь зазывали в аэроклубы (благо их было куда больше, чем теперь), предлагали романтичную, к тому же хорошо оплачиваемую работу на полярных станциях и зимовках.

А в 1934 году издательство «Правда» оперативно выпустило книгу «Как мы спасали «челюскинцев», которую предваряли в виде эпиграфа сталинские слова: «Нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять». Действительно, «челюскинская» эпопея заслуженно вошла в историю освоения Арктики примером стойкости, самоотверженности и массового героизма. На Север ринулись новые тысячи энтузиастов, но лишь немногие знали: события, приведшие к появлению «лагеря Шмидта», могли разразиться раньше, а кончиться — совсем иначе.

...Два столетия мореплаватели и исследователи пытались пройти из Баренцева в Берингово море вдоль побережья Сибири, но удалось это лишь в 1877 — 1878 годах шведу Э. Норденшельду, русскому Б.А. Вилькицкому (1913 — 1915) и норвежцу Р. Амундсену (1918 — 1920), причем никто из них не избежал зимовки. И вот наступил 1932 год, когда советский ледокольный пароход «Александр Сибиряков» впервые прошел Северным морским путем в одну навигацию. Правда, не обошлось без «приключений» — в Чукотском море от ударов о лед сломало лопасти гребного винта, его с огромным трудом заменили запасным, а через день срезало и его! Пришлось шить из брезентовых чехлов паруса и под ними выбираться на чистую воду. Участников похода наградили, и начальник экспедиции О.Ю. Шмидт пообещал закрепить успех.

Для повторного похода выбрали только что построенный в Дании товаро-пассажирский пароход «Лена», переименованный в «Челюскин». Вообще-то он замышлялся ледокольным, однако в проект почему-то внесли изменения и получили обычное судно, мало подходившее для работы в Северном Ледовитом океане. Капитаном назначили опытного полярного морехода В.И. Воронина (капитана «Сибирякова»), но тот, осмотрев «Челюскин», категорически отказался от этой чести. «Хотя корабль имел некоторые специальные крепления, но все же не отвечал суровым условиям плавания в арктических морях, — вспоминал член-корреспондент АН СССР В.Ю. Визе. — Набор корпуса был недостаточно крепок, шпангоуты редкие и слабые, так что «Челюскин» во многом уступал испытанным ледокольным пароходам типа «Седов» и «Сибиряков». Тем не менее новому судну поручили не только пройти СМП в одну навигацию, но и доставить на остров Врангеля смену полярников и грузы. А ведь туда уже 4 года не могли пробиться более мощные суда...

Еще месяц Шмидт горячо уламывал Воронина, понимая, что лишь он способен обеспечить успех рискованного предприятия. И вот 10 августа 1933 года «Челюскин» вышел в море. На его борту было 52 моряка, 29 ученых, столько же зимовщиков и плотников, последним предстояло возвести на острове дома, которые в разобранном виде сложили на палубе. Для ледовой разведки взяли небольшой самолет амфибию Ш-2 летчика М.С. Бабушкина.

Неприятности не заставили себя ждать. Уже 15 августа, после первой встречи со льдами в Карском море, в носовой части появилась течь. К тому же пароход оказался неповоротливым, с трудом втискивался в канал, проделанный для него ледоколом «Красин». Когда обстановка улучшилась, «Красин» отправился проводить другие суда. До середины сентября особых происшествий не было, если не считать 31 августа, когда в вахтенном журнале появилась лаконичная запись: «В 5 ч 30 мин. у супругов Васильевых родился ребенок — девочка. Имя девочки Карина (в честь моря.— Ю.К.), счислимая широта 75° 46' 5" северная, долгота 91° 06' западная...»

За мысом Северный «Челюскин» попал в тяжелые льды. Шесть суток люди взрывали лед аммоналом, но природа оказалась сильнее. Тогда из Владивостока морем отправили два самолета АНТ-4 под командованием молодого пилота А.В. Ляпидевского. Выгрузившись в бухте Провидения, один перелетел в бухту Лаврентия, чтобы при необходимости снять людей с дрейфующего «Челюскина». А тот на неделю застрял в Колючинскои губе, потом его отнесло назад, к мысу Сердце-камень, вновь вперед, к мысу Дежнева. Вышедший на выручку ледорез «Федор Литке» сам получил повреждения. И с ноября по январь 1934 года затертый пароход блуждал по скованному льдом Чукотскому морю. Готовясь к худшему, Шмидт велел вынести на верхнюю палубу все необходимое. Как оказалось, сделали это вовремя. «Чукотское море, 14 февраля. В 15 ч 30 мин. в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэлен «Челюскин» затонул, раздавленный сжатием льдов. Руководители экипажа и экспедиции сошли с парохода последними»,— радировал назавтра после катастрофы в Москву из ледового лагеря Шмидт.

«Челюскинцу» А.Е. Погосову сейчас 85 лет. А тогда молодой механик впервые отправился зимовать на остров Врангеля.

— Мы обедали. Вдруг вбегает кто-то из матросов, кричит: «Торошение у борта!» — вспоминает Александр Ервандович.— Честно говоря, такого я больше не видел — с левого борта надвигается ледяной вал высотой 8 — 10 м, глыбы с грохотом и треском наваливаются друг на друга, рушатся. Потом послышался странный

звук, и я увидел трещину в борту на уровне ватерлинии, через которую просматривались детали набора.

«Челюскин» тонул медленно, и с него не только успели снять все нужное для потерпевших кораблекрушение, но и то, что когда-нибудь могло пригодиться. А потом Шмидт скомандовал: «Все на лед!»

В детстве я читал о подвиге завхоза Б.Г. Могилевича, который до последнего дыхания спасал государственное имущество. Прошу Погосова рассказать и об этом.

— Да уже нечего было спасать. Вдруг на корме появился Борис, очень спокойный, с трубкой во рту. Все закричали: «Прыгай, прыгай!» Он глянул — высота приличная и побежал вниз по наклонившейся к носу палубе. И тут с задравшейся кормы сорвались бочки и подмяли его. В общем, погиб по собственной вине...

Весть о катастрофе облетела весь мир. Эксперты вспоминали погибшие в Арктике экспедиции — прогнозы об участи «челюскинцев» были однозначными.

Постановлением Совнаркома СССР от 14 февраля предусматривалось: «Для организации помощи участникам экспедиции т. Шмидта О.Ю. и команде погибшего судна «Челюскин» образовать правительственную комиссию в составе: зам. председателя СНК СССР т. Куйбышев В.В. (председатель)...» В беседе с иностранными корреспондентами тот заявил, что «уже работают на побережье Ледовитого океана полярные летчики Куканов и Ляпидевский, с пароходом «Смоленск» отправляются Молоков, Святогоров и Каманин, за ними последуют Доронин и Галышев, из Хабаровска вылетает Водопьянов. Кроме того, спешно отправлены через Америку товарищи Леваневский и Слепнев». Однако, по мнению большинства зарубежных специалистов, «спасение при помощи самолетов будет невозможно не только из-за нехватки аэропланов в тех местах, но и из-за плохой погоды в это время года».

...В моем архиве есть несколько магнитофонных записей воспоминаний Героя Советского Союза № 1 Ляпидевского. Вот что Анатолий Васильевич поведал мне:

— 15 февраля, в разгар страшной чукотской пурги, получаю радиограмму от Куйбышева: «Все прежние поручения экипажу отменяются, принять все меры к спасению экспедиции и экипажа «Челюскина». Как только поутихло, перелетели в Уэлен и стали собираться в «лагерь Шмидта». Хорошо помню один из первых полетов — мороз 34 градуса, сел в кабину, чувствую, леденеют, слипаются веки. Набираю высоту и ощущаю режущую боль в лице, а тут еще забарахлил левый мотор. С трудом посадил машину. Подбегает бортмеханик Руковский, кричит: «Толя, ты же обморозился » — и начинает растирать меня снегом. Следующий день сижу с перевязанной физиономией, кожа горит, кровоточит... 28 раз мы летали на поиски «челюскинцев». Я впервые был в Арктике и не имел полярного опыта. Потом научились: вставали затемно, грели воду и масло для моторов, прогревали их и... наползал туман либо начиналась пурга. Пока ждешь, угасает короткий полярный день. Иногда стартовали по 2 — 3 раза в день. 5 марта погода была как по заказу. Проходим мыс Сердце-камень, до боли в глазах вглядываемся в горизонт. Иногда принимаем пар из разводьев за дымы лагеря, а тени от ропаков — за жилье. Вдруг штурман Петров показал на что-то и крикнул: «Самолет!» Это была амфибия Бабушкина. Рядом, черными точечками,— три фигурки. Мы вышли прямо на лагерь, пролетели над ним и заметили аэродром. Раз, другой захожу на посадку — для моей тяжелой машины площадка мала, а по краям ропаки высотой с 4-этажный дом. Промажу — врежусь в них, проскочу — ввалюсь в море. Честно говоря, испугался — таких посадок у меня не было...

«Лагерь Шмидта, 5 марта, передано по радио. Сегодня большая радость для «челюскинцев» и вместе с тем праздник советской авиации. Самолет АНТ-4 под управлением летчика Ляпидевского при штурмане Петрове прилетел из Уэлена к нашему лагерю, спустился на подготовленный нами аэродром и благополучно доставил в Уэлен всех бывших на «Челюскине» женщин и двух детей».

— Нас могла спасти только авиация,— рассказывает Погосов. — Кое-кто начал поговаривать, что надо, не дожидаясь, двигаться всем кагалом к берегу. Сильные, возможно, дошли бы, а остальные? Несмотря на присущую ему деликатность, Шмидт пригрозил расстрелом каждому, кто попытается уйти из лагеря. Начали строить аэродром. Первую пригодную для него льдину нашли в 5 км от лагеря, создали две группы по 20 — 25 человек, принялись расчищать ее. Только закончим — начинается торошение, и все приходилось делать заново. И так — 13 раз! 5 марта стояла ясная погода и какая-то непривычная тишина. Вдруг подбегает Витя Гуревич: «Сандро, слушай, это — самолет!» Он как-то сразу появился над нами и через несколько минут заскользил по льду. Вскоре возле него был весь лагерь, кроме дежурных. Что творилось! Начали обнимать, качать летчиков, потом женщин, как кукол, подсаживали на плоскости и укладывали в фюзеляже, а Ляпидевский волновался: «Только не трогайте тросы управления!»

В следующем рейсе у Ляпидевского вышел из строя мотор, и месяц в лагерь никто не прилетал. Тем временем на пароходе «Смоленск» на Камчатку прибыла группа военлетов Каманина на бипланах Р-5 — Демиров, Бастанжиев, Пивенштейн и прикомандированные к ним полярные авиаторы Молоков и Фарих. На перелете, из-за поломок, выбыли самолеты Демирова и Бастанжиева; Каманин при посадке повредил шасси и поступил круто: отстранил от дела заспорившего с ним Фариха и попробовал было забрать машину у «вольнонаемного» Молокова. Тот выхватил пистолет. Тогда Каманин взял Р-5 у своего подчиненного Пивенштейна. Он вывез из «лагеря Шмидта» 34 человека, этого у него не отнять, но нетоварищеский поступок ему не простили.

В марте в 5850-километровый полет по неизведанному тогда маршруту на Чукотку, откуда можно было добраться до «лагеря Шмидта», отправились Галышев, Доронин и Водопьянов. Не повезло старшему в группе Галышеву, он потерпел аварию, но, не в пример Каманину, остался чинить свой самолет. С Аляски на Чукотку вылетели на купленных в США «Флистерах» Слепнев и Леваневский. Первый дождался хорошей погоды и благополучно достиг места назначения, второй же поспешил, в районе Колючинской губы попал в буран, возвращаться не стал и разбил машину (ее обломки по сей день пребывают на месте аварии). Пришлось спасать и его.

7 апреля в лагере побывали самолеты B.C. Молокова, Н.П. Каманина и М.Т. Слепнева, на которых вывезли пятерых, но на следующий день началась подвижка льдов, на лагерь двинулся громадный ледовый вал, снес барак и замер около палаток. 9 апреля стихия повторила напор, аэродром раскололо. Но следующие три дня выдались удачными — Слепнев эвакуировал пятерых, Молоков и Каманин сделали по 7 полетов (Молоков вывез и больного Шмидта). В Ванкарем прибыл И.В. Доронин, на мыс Северный — М.В. Водопьянов, и сразу включились в работу.

— И нас, и летчиков, волновало одно — какая погода будет завтра, — продолжает Погосов.— 13 апреля в «лагерь Шмидта» прилетели Молоков, Каманин и Водопьянов. После посадки лыжи самолетов быстро примерзали, и я обычно несколько раз ударял по ним кувалдой, после чего летчик давал газ и шел на взлете. И вот на льдине осталась машина Молокова и я. Капитан Воронин уже забрался в кабину, Молоков жестом показал мне: «Постучи!» Я стукнул по лыжам, машина двинулась, я догнал ее, забрался на крыло, и Воронин втянул меня в кабину. На следующий день разразился шторм и от «лагеря Шмидта» ничего не осталось. А нам предстоял 500-километровый переход от Ванкарема до Уэлена — у летчиков кончился бензин. Мы 10 суток шли от стойбища к стойбищу. Вконец измотанные собаки, на которых до этого возили бочки с бензином, с трудом тянули нарты с рюкзаками...

Ну а в заключение приведем правительственную телеграмму: «Ванкарем-Уэлен. Восхищены вашей героической работой по спасению «челюскинцев». Гордимся вашей победой над силами стихии... Входим с ходатайством в Центральный исполнительный комитет СССР: об установлении высшей награды отличия, связанной с проявлением геройского подвига,— звания Герой Советского Союза; о присвоении летчикам Ляпидевскому, Леваневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову, Доронину, непосредственно участвовавшим в спасении «челюскинцев», звания Героев Советского Союза. И. Сталин, В. Молотов, К. Ворошилов, В. Куйбышев, А. Жданов».

Любознательный читатель вправе спросить, а при чем тут С.А. Леваневский, ведь он никого не спас? Трудно сказать, но именно тогда началась его громкая, непонятная и драматически-недолгая карьера.

...«Величайший поход» «Челюскина» еще раз доказал, что полное освоение Северного морского пути вполне реально»,— писал в предисловии к книге «Поход «Челюскина» кандидат в члены ЦК ВКП(б) Л.З. Мехлис. Английский писатель Б. Шоу по этому поводу заметил, что только большевики могут величайшую трагедию превратить в триумф. А «челюскинская» эпопея и взаправду могла стать трагедией. Тем не менее успешный поход «Сибирякова» и неудачный «Челюскина» положили начало освоению Северного морского пути...

Автор: Юрий Каминский (ТМ №3 1995 г.)