ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ
(наш ответ Радищеву в году 2003-м от Р.Х.)
Часть первая.
ДОРОГА.
Пролог.
«А не поехать ли нам на Банковский кубок в Питер?»
«А поехать!»
Действующие лица:
Автор (в дальнейшем обозначен местоимением «Я»)
Андрей (друг автора).
Ксюха (дочь Андрея, 15 лет)
Яхтсмены московские.
Яхтсмены питерские.
Яхтсмены кронштадтские.
Люди питерские и кронштадтские (не яхтсмены).
Другие люди (отечественные и иностранные).
В исходных условиях дано:
Расстояние 700 км. Один опель. Одна копейка (это не сумма). Одна микруха. Один трейлер. Три человека. «Поехали!» (Ю.Гагарин (с)).
Не все так просто – трейлер без номеров и опознавательных знаков. Накануне до ночи навешиваем на него стопы и габариты. Попутно выясняем, что ось с торсионами, похоже, украдена с какого-то старого и совсем немецкого прицепа. Шильдик на немецком информацию подтверждает. Наверное, еще трофейный. Вешаем на трофейную ось две камеры от «Каблука» - должна выдержать. Предыдущий хозяин покупал лодку в Питере и гнал ее сюда – выдержала, но, по его словам, два раза менял резину, сжевало. При смене колес – одно R13, другое R14… Немудрено.
Накануне вечерами несколько раз лазили в Интернет – доброжелатели уверяют, что вещь, обозначенную понятием «портовая тележка» дозволено буксировать по правой полосе со скоростью не более 30 км/ч. В правилах ничего подобного не находим, но уверяем друг друга, что так оно и есть. «А что делать?» (Н.Чернышевский (с)).
День первый.
Стартуем в пять утра. Опель + трейлер с микрухой. В нем Андрей и Ксюха, а также судовой билет на яхту (владелец - я). Я в копейке – арьергард. Прикрываю отсутствующий номер.
Пост ГАИ на выезде из Москвы. Дискуссия на тему портовой тележки – 5 минут. Слабо верят, но у нас честные, не полностью проснувшиеся лица. У них тоже. Отпускают.
Проезжаем где-то 40 км. Пикет. Тормозят. Дискуссия на тему портовой тележки. Сильно тормозят. Упираемся. Проходит минут двадцать. Один ГАИ-man продолжает дискуссию, другой с сожалением провожает взглядом проносящиеся мимо автомобили. Внутричерепной его компьютер умножает количество остановленных (бы!) автомобилей на вероятное количество полученных сумм… Грусть в компьютере видна через глаза.
Последний козырь дискутирующего ГАИ-man`а – «А у вас техосмотра на опель нет!»- крыть определенно нечем. Двести! (О.Бендер (с)). Взаимное облегчение сторон. Выстрел в спину от второго ГАИшника – «Так до Питера и будете 30 км/ч держать?». Математик, блин…
Продолжаем рейс. Чем дальше от Москвы – тем проще. Микруха темно-синяя, название ярко желтое. Взгляд постовых падает на микруху – все-таки яхты редко ездят – а пролетающий мимо хвост трейлера уже заслоняет копейка. В Питере к вечеру без приключений и потерь. Правда Ксюха утверждает, что на одной из набережных постовой свистел и кидался продавать полосатую палочку. Но Андрей как раз усиленно поворачивал опель (ну, и физиономию) в другую сторону и ничего не видел. Я же старался распялить копейку по диагонали сзади, чтобы защитить от окружающих машин два выступающих клыка с навешенными габаритами (размах 2,5м). Сами понимаете, не до постовых – тоже никого не видел. Но Ксюхе ограниченно верим.
Паркуемся в яхт-клубе Лахты. Знакомимся с руководством. Руководство – очень симпатичная женщина – жмет руку и вещает, что недалеко есть мотель, если желаем. Мы желаем, отцепляем трейлер, и нас провожают до мотеля. Действительно недалеко.
Регистрируемся. Хотим номер на троих. Смотрят искоса и подозрительно – два мужика под сорок и пятнадцатилетняя девочка. Испорченные они какие-то. Но оформляют – нас привели в мотель приличные люди.
Получая ключи, Андрей невинно интересуется (последний раз человек останавливался в гостинице (в нашей стране) еще в соцвремена, ему любопытство простительно), а до какого времени можно приходить. До любого, следует ответ. Мол, отвяжись уже, подозрительный, и иди заселяться. А он не угомонился – а гостей сколько можно? Да сколько угодно, только отстань. Ох, зря они это сказали…
Заселяемся. Душ, вещи по шкафам. С прибытием! Водка – штофик 0,5 л квадратный «Исток» (из «Ашана). С трудом заталкиваем в себя по три маленьких рюмочки. «Ключница водку делала!» («Иван Васильевич меняет профессию» (с)). Причем, похоже, во времена Иоанна Васильевича. Обижаемся дружно на «Ашан» - все-таки ящик закуплен - и собираемся спать.
Ксюха хочет в город, встретиться с подругой по Интернет-общению (не знаю, как это на молодежном слэнге). Демонстративно стучим по часам, с трудом их откопав. Обещаем завтра золотые горы (после того, как скинем и вооружим микруху). Верит.
Вялотекущий отбой.
Часть вторая.
ЗДРАВСТВУЙ, ПИТЕР, ЭТО МЫ…
И день второй.
Утро. Болят две головы. Еще раз недобрым словом поминаем ключницу. Ксюха цветет и радуется жизни. Что за дети нынче, право, никакой на них управы, мы свое здоровье тратим, но на это наплевать им! («Бременские музыканты»(с)). С трудом тащим себя вниз в ресторан и запихиваем внутрь полагающийся завтрак.
Краткая дискуссия – на скольких машинах ехать. Едем на двух, чтобы никому не было обидно. Ну, и на всякий случай тоже.
Прибыли. За ночь ничего не изменилось. Ходит местный мужик и говорит про какие-то черные шары. Оказывается, штормовое предупреждение, и в Ладогу баржи не выпускают. Соображаем, что как раз сегодня должны прибыть водою наши лодки. Мысленно желаем им успеха.
Сбрасываемся – приехала вторая партия трейлеров с яхтами и кран - и начинаем вооружаться. Параллельно местные аборигены рассказывают нам, что около их пирсов водится какая-то жутко редкая мелкая рыбка, и просят бензин в воду не сливать (о других жидкостях деликатно умалчивают). Окидываем взглядами промышленно-урбанистический пейзаж вокруг, землечерпалку рядом. Поражаемся живучести российской редкой рыбы.
Ксюхе надобится взять что-то из опеля. Берет у Андрея ключи и уходит. Через некоторое время приходит с искомым, а также с виноватым видом и без ключей. Оказывается, у центрального замка опеля маленький дефект – через две минуты он срабатывает, если не завести машину. Ксюха открыла, села на сиденье, ключи бросила на соседнее, стала искать нужную вещь, нашла и вышла, захлопнув дверь. Естественно, уложилась в норматив 1.58.
Андрей философски изрекает, что так уже было, и поэтому он всегда носит с собой второй комплект ключей. Облегченно вздыхаем и ищем по карманам.
Через некоторое время понимаем, что ключи находятся в кармане куртки, благополучно почивающей на заднем сиденье опеля. Андрей (уже менее философски) говорит, что и это уже было («Все было, все будет» по-моему, Экклезиаст (с)), и нужна пряжка от подтяжки, проволока и отогнуть водительскую дверь. Ищем. Ксюха куда-то провалилась (…Такая-сякая, расстроила отца! («Бременские музыканты»(с)).
Странно, но пряжки от подтяжек почему-то ни у кого нет… Думаем. Приходится резать ремень от моей (конечно же!) сумки, на котором приделано нечто конструктивно похожее. Скапливаются зрители и всячески помогают.
Звонок Андрею по сотовому. Прерывает отгибание двери и отвечает. Динамик хороший, мне тоже слышно. Ксюха.
«Папа, забери меня отсюда!!!»
«Ты где???»
«Я…(смущенное неоднократное хихиканье)…я пошла погулять и провалилась…»
«Так иди сюда!»
«Я не могу. Мне стыдно…»
После краткого совещания еду забирать, оставляя Андрея биться с опелем. Выезжаю за ворота. Стоит. Неоднократно вспоминаю маму вообще.
По середину бедер в мокром песке. Но это не все – рукава по плечи в песке тоже. Зрелище…
Оказывается, та самая землечерпалка высасывает песок со дна и складывает в кучи. Ну, кучи кучами, а вода уходит из них неравномерно. На вид ровная песчаная площадка, на деле вся пропитана водой. Лужа песка, словом. Ребенок подошел посмотреть поближе, ну и притонул. Выбиралась на четвереньках.
Визуально потерь нет. Сажаю и везу переодеваться.
До того, как мы туда поселились, мотель считался приличным. В нем часто селились экскурсионные иноземцы… Ну, это так, лирическое отступление.
Приехали. К самым дверям. Ксюха выгружается. Делает шаг из машины. Из Ксюхи высыпается кучка песка (без преувеличения – горсти три). В момент высыпания из дверей мотеля показывается пожилая, крашеная под голубую седину! и одновременно завитая американка с улыбкой в 44 искусственных зуба, на костылях!! и с гипсом на ноге!!! (полный сюр…). Смотрит на песок, на Ксюху, и с неподражаемой радостной интонацией произносит «О, БЬЮТИФУЛ!» Наиболее близкий перевод в данной ситуации: «Наконец-то! Вот она, настоящая загадочная и непредсказуемая Раша!».
Англоговорящую Ксюху конкретно пробивает на хи-хи и скрючивает в три погибели. Хватаю ее подмышку и волоку мимо радостной загипсованной штатницы в холл мотеля.
Обычно в это время холл пустой. Утренние (незагипсованные) жители уже разбежались по городу, за ресепшеном скучает дежурная… Щас!
Как раз в это время угораздило заселяться большую – человек 20 – делегацию финнов. Типичные финны – черноволосые, невысокие, узкоглазые. В ожидании оформления чинно, по-фински, сидят стайкой в холле и негромко переговариваются. За ресепшеном – полный парад администрации.
Идем мимо всех как через пустой холл. Вернее, иду я, Ксюха висит на руке и хихикает.
По мере прохождения холла разговоры почему-то затихают…
Кошусь на финнов через зеркало. Вижу – начинают уважать нашу страну. Кошусь на пройденный путь – мама дорогая!- из Ксюхи при каждом шаге продолжают высыпаться кучки песка. Ненавижу землечерпалки!
Если бы за ресепшеном был пулемет (нет, лучше два, один бы быстро перегрелся), то мы бы вряд ли дошли до лифта. А так ничего, даже в лифте песок почти и не натрусился.
Затолкал Ксюху в номер и уехал от греха, сказав никуда не выходить.
А прошло только полдня…
Часть третья.
ВЕЧЕР ТРЕХ ПРАЗДНОШАТАЮЩИХСЯ.
А день все еще второй.
Приезжаю в клуб. Опель уже благополучно открыт. На вид без внешних повреждений. Докладываю Андрею о благополучной доставке Ксюхи до места помойки (в смысле помывки). Он в ответ вручает мне пряжку от моей сумки. На вид пряжка напоминает Терминатора в конце второй части одноименного фильма. Никогда бы не подумал, что открывание опелей столь ужасная штука.
Ходим по клубу, бьем баклуши. Периодически подъезжают трейлеры и столь же периодически увязают посреди клуба в лужице, которая сначала всем казалась маленькой. Периодически их вытаскивают ранее освободившимися. Смотрим. После третьего просмотра это кино начинает надоедать.
Решаем не смотреть в четвертый раз и уезжаем в мотель.
Нас встречает чистая обеспесоченная Ксюха. Говорит, что отныне она будет пай-девочкой, никуда больше не полезет одна, и тут же без перехода просит отпустить ее в город для встречи с Интернет-подругой. Женская логика…
Андрей везет ее до ближайшего метро. Я обнаруживаю в номере телевизор («Горизонт!») и пытаюсь добиться от него изображения. Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан… Причем именно так, по всему спектру. Временами из-за радуги выглядывает дикторша и рассказывает питерские новости. Плюю на телевизор (фигурально) и пытаюсь убедить сотовый принимать Билайн, а не Норд-Вест ЖСМ.
Минут через тридцать понимаю, что убедить будет сложно. На втором этаже. На первом принимает без проблем. Сочиняю теорию горизонтальных слоев приема Билайна в Питере.
Возвращается Андрей. Докладываю о неуспехах в битве с техникой. Минут сорок проверяем мою теорию при помощи контрольного прибора – его сотового. Теория не подтверждается. НМТС, одним словом. Не Моя Телефонная Сеть…
Думаем о расписании на вечер. Ничего путного в голову не приходит, решаем ехать на разграбление города в области яхтенных дельных вещей. Стартуем. На опеле.
Окольными путями пробравшись на Петровскую косу (еще плохо знаем Питер), залезаем в первый магазинчик. Жалкое зрелище – из парусного (да и то с натяжкой) представлен лишь складной трап. Нас адресуют в другой магазин (как потом мы выучили, «к Стружилину»). Адресуемся.
Оставив некоторое количество денег у Стружилина, получаем в обмен некоторое количество дельных вещей (4 кранца в цвет корпуса – были использованы по назначению позже, хотя ртом надувать их не очень, две утки и наконечник отпорного крюка из нержавейки – очень красивый, до сих пор лежит (позже где-то укр…нашли целый крюк с рукоятью, а этот жалко)) и информацию о магазине «Фордевинд-Регатта» у входа. Рвем туда, пугая охрану. Напуганные говорят, что поздно – магазин до пяти, а на часах шесть.
Грустим, но грозимся приехать завтра. Нам, улыбаясь, жмут руку закрываемой дверью.
Отзванивает Ксюха. Она повстречалась с подружкой (как она потом раскололась маме в Москве, девочка 15-ти лет оказалась мальчиком 35-ти, директором магазина сноубордов (обманчивая это вещь – Интернет!)) и теперь готова к дальнейшему времяпрепровождению. Договариваемся о встрече в кафе через 40 минут. Вроде бы все успеваем.
Приезжаем в кафе минут через 15. М-да, плохо мы еще знаем Питер…
Делать нечего, заказываем пить-есть. Пьем-едим. Ждем. Еще раз заказываем. Пьем-едим. Ждем. Через полтора часа показывается Ксюха. Часов нет, а о часах в сотовом не подумала. Не верим. В два голоса рассказываем ребенку о женщинах , времени и Энштейне («Все относительно!»А.Энштейн (с), но сорок минут – это не час сорок пять).
Ксюха изображает раскаяние.
Убываем в мотель. Все отчего-то уставшие. По пути дискутируем, что делать вечером. Кроме выпить водки нам с Андреем не хочется даже гулять по городу. Еще успеем.
Возвращаемся и грустно начинаем готовиться к пьянке. Грустно потому, что какая же это пьянка вдвоем? Но – «надо что-то делать!»(Е.Скачкова (с)). Ашановскую водку решаем подвергнуть обструкции и перейти на «Ржаную» (Калужский «Кристалл», за три года не разу не подводила – не сочтите за рекламу). Потрошим мои запасы в багажнике.
После того, как пять раз прошлись вдвоем туда-сюда, каждый раз возвращаясь навьюченными – надо же когда-то вещи разгрузить!- уже следующая смена из-за ресепшена стала посматривать подозрительно. Во избежание прячемся в номере.
Ксюха в знак протеста уселась на кровать и достала «Преступление и наказание». Мы в легком шоке. Чтобы снять стресс, наливаем по первой. Немного погодя приходим к выводу, что где еще читать питерских писателей, как не в Питере. Я вспомнаю, что, поскольку не побывал в школьные годы в тогда еще Ленинграде, то Достоевского так и не осилил, вернее, осилил только первую часть («Преступление», соответственно)
Литературная дискуссия набирает силу. Я вспоминаю умные слова из когда-то читанного «Справочника по деревообработке» (за точность названия не уверен, но слова умные и длинные). Общество надолго задумывается.
Пьем еще по одной за успешное прохождение нашими Ладоги и отходим ко сну. Ксюха Достоевского так и не открыла. (Забегая вперед – не открыла ни разу за весь Питер. Свозила Федора Михайловича родной город показать…). Впрочем, ее судить сложно – дальше жизнь пошла намного насыщеннее, о чем, соответственно, ниже.
Часть четвертая.
И ТУТ ПРИШЕЛ МАСЛОВ…(Очевидец (с))
Эпиграф.
К нам сегодня приходил Некропедозоофил. Дохлых маленьких зверюшек Он с собою приносил. Неожиданно для нас Он устроил мастер-класс. (детское народное творчество (с))
День третий.
Утро начиналось хорошо. Даже, я сказал бы, ХОРОШО. Похоже, мы контрабандой привезли в Питер хорошую погоду. Сказав доброе в адрес калужского кристалла, спускаемся на завтрак. Без происшествий.
Трапезуем. Похоже, все четыре официанта и бармен вчера несколько запоздало отметили трехсотлетие Санкт-Петербурга, причем здравицы поднимали как минимум за каждые 10 лет славного пути. (Отвлекусь: у меня в детстве в аквариуме жил сомик. Почти не плавал…). Никогда бы не подумал, что так трудно принести чай.
Стартуем в клуб на всем транспорте сразу. На вопрос Ксюхи: «Зачем на двух машинах?» хором отвечаем: «На всякий случай!!!». Понимает сразу…
Клуб. Близится полдень. С неба, раздвинув облака, яростно таращится солнце. По-моему, ему мерещится, что под ним Африка.
Нарисовались две яхты из ожидаемого своим ходом каравана. На одной – сплошь девчонки.
Швартуются. Вежливо помогаем взобраться на высокий причал и, как джентльмены, между разговором о погоде, спрашиваем, не хотят ли дамы принять после дороги душ, а то у нас тут в мотеле в ном…Успел подумать, что криком «ДА!» меня собьет с ног…
Последний раз они горячую воду (не в кружке) видели где-то на полпути.
Грузим и везем, оставив Ксюху встречающей. Осуществляем доставку. На двух транспортах. С вещами (а как же! А постирать?А просушить???)…
Хорошо, хоть американка не попалась… И финнов не было.Правда, из-за ресепшена опять нехорошо косятся. Не везет на нас первой смене…
Тем временем яхты продолжают подходить...
Смотрелось это из-за ресепшена, наверное, так. Двое тех же подозрительных с предыдущей смены, избавившись где-то от несовершеннолетней спутницы, подхватили в городе стайку предрассудительно одетых (одежда людей после долгого перегона вообще заслуживает отдельного описания) девиц (с вещами!) и, коварно воспользовавшись полученным два дня назад разрешением («да сколько угодно!» – см.часть 1 отчета) поволокли к себе в номер. Проведя там минут 20 (надо же было отметить встречу, т.е. налить морякам, мы же за рулем, нам же их чистых обратно доставлять), оба спускаются и уезжают. БЕЗ девушек.
Проходит около часа. Те же двое входят в двери мотеля. Вместе с ними идут ЕЩЕ ЧЕТЫРЕ девушки ТОГО ЖЕ вида и тоже С ВЕЩАМИ (а как же? А этим постирать???)…
Поднимаются в номер. Проходит минут сорок (надо же было отметить встречу, т.е. налить морякам, мы же за рулем, нам же чистых обратно доставлять). Спускаются вниз с тремя приличными девушками в городской одежде без вещей. Уезжают.
Проходит еще час. Те же двое опять входят в двери. С ними – о ужас!- затрапезно одетый, загорелый красным цветом, лохматый и небритый мужик лет сорока и ДЕВОЧКА ЛЕТ ШЕСТИ…Поднимаются в номер…(Мысль:Фредди Крюгер и Джейсон отдыхают…)
Проходит час с небольшим. Эти двое ОПЯТЬ спускаются вниз. Естественно, с двумя приличными девушками без вещей. (Две девушки остались готовить вечерний банкет, но за стойкой об этом не знают). Уезжают снова.
За ресепшеном с ужасом ждут продолжения. Наверно, готовятся при следующем нашем появлении кричать: «С животными и трупами нельзя!» и вызывать милицию.
Проходит часа полтора. Возвращаемся вдвоем. БЕЗ НИКОГО. Надо было к банкету закупиться.
Нет, ну какие у них за стойкой были глаза!
Близился вечер. Последний вечер в отеле. Завтра мы должны переезжать и переходить в Центральный яхтклуб. Нервы администрации все-таки следует поберечь. И напоследок тихо и мирно отметить приход наших. Ладога в шторм под парусами с волной в 3-4 метра (очевидцы, точнее, очевидки говорили, я не преувеличиваю!) – это…Не был я там, поэтому и слов для женских экипажей, прошедших Ладогу нет. Оставалось только помочь чистой горячей водой. Ну и встретить как следует.
Длинный эпиграф (точнее, наверное, постскриптум).
«Русские пьянки возникают на свой, неповторимый манер. Это на гнилом западе тамошние эстеты созваниваются за полгода вперед, чтобы лизнуть за вечерок капельку чего-нибудь хмельного. В нашем богоспасаемом Отечестве добрая пьянка похожа скорее на явление метеорита в небесах – только что его не было, и в следующий миг по небу с грохотом и адской скоростью пронесется нечто ослепительное, совершенно неожиданно для человечества, если не считать парочки умных астрономов, чьи предупреждения все равно никто толком не слушает…» (А.Бушков (с)).
А впрочем, после такого эпиграфа сказать практически нечего. Отбой произошел недалеко от подъема.
ЛЕГЕНДА О МЕРТВОМ ПОЛОТЕНЦЕ.
(в список частей не входит)
Посвящается Насте.
Эпиграф.
Врывается Пьеро к друзьям. - Мальвина пропала! Пропала Мальвина! - Ты что, сдурел? Она же у тебя на руках! - А вы ее понюхайте!!! (устное народное творчество (с))
1.Полотенце было большим и красивым.
Оно верно служило своей хозяйке долгое время.
Потом хозяйка уговорила его пойти вместе на яхтах в Питер.
Обещала солнце, ветер, паруса и романтику.
Полотенце должно было часто и нежно обнимать хозяйку за плечи, ласково вбирая в себя капельки воды, не успевшие сбежать с загорелой кожи после купания.
Оно должно было гордо развеваться на леере рядом с парусом, отдавая солнцу и ветру влагу, бережно собранную с тела хозяйки.
Все это было.
Полотенце радовалось. Оно жило полной жизнью. Но…
На половине пути его повели в баню.
В бане полотенце исправно выполнило свой долг. Речная вода нравилась полотенцу намного больше, но его мнения никто не спрашивал.
После бани полотенце сунули в полиэтиленовый пакет.
Пошли дожди.
О полотенце забыли до Питера.
2.После того, как девушки вымылись, душевая-санузел-умывальник в нашем номере (да и большая часть номера тоже) напоминали сушилку в пионерском лагере (кто был – не забудет!) после похода в дождь. На всех стенах и даже на потолке сохли вещи. Чего там только не было! Если бы люди из-за ресепшена заглянули к нам в номер, то к своему списку они могли бы не без основания добавить и фетишизм. Ну ладно, я опять отвлекся.
3.Обоняние вечером продолжающегося утра (или наоборот?) было слегка притуплено. Тем не менее мы втроем утром решили, что ночью кто-то помер и его срочно надо искать. Три человека ходили по номеру и усиленно нюхали все подряд. Запахов нашлось много, и все они были разные, но подозрения не вызывали. Потом я зашел в санузел и нашел ЕГО. Его принесли к нам вчера и в спешке повесили на полотенцесушитель, завесив сверху чем-то еще.
4.От свободы после полиэтилена полотенце долго не могло придти в себя.
Потом воспрянуло и на горячем полотенцесушителе развернулось во всю мощь своих благоприобретенных свойств.
5.Дальше нервных и на ночь просим не читать. Хичкок отдыхает.
6.Вы не знаете, как пахнет полуразложившийся труп? Я тоже думал, что не знаю. До этого самого дня…
Часть пятая.
ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ.
День четвертый.
Эпиграф.
Врач (пациенту): - Расскажите, что с Вами произошло. Пациент: - С самого начала? Врач: - Да. Пациент: - Ну… В начале я создал небо и землю… (устное народное творчество (с))
Утро начиналось хорошо, несмотря на предыдущий вечер. Даже официанты двигались относительно быстро (уточню – быстро относительно вчерашнего). Требовалось быстро поесть и до полудня избавить мотель от своего присутствия.
Поели, поднялись обратно в номер. Походили по номеру. Попринюхивались (см. выше). Нашли источник запаха. Я бы даже сказал – ЗАПАХА. Плотно упаковали источник для доставки хозяйке. Стали паковать вещи. Свои. При упаковке, как выяснилось много позже, были прихвачены три казенных вешалки. Случайно, конечно.
Свои вещи кончились довольно быстро. Перешли к не своим. Собираем их в кучки и засовываем в сумки для дальнейшего потом опознания.
Это была преамбула. Перехожу к амбуле.
ЛЕГЕНДА
О ПОЛОТЕНЦЕ С ПЕЧАТЬЮ
И МАССОВЫХ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯХ.
(Посвящается Кате)
Захожу в душ. Висит большое махровое полотенце. Красивое такое, синее. Приличненькое.
Внимательно осматриваю. В углу большая черная печать. Значит не наше (в смысле – не кого-то из гостей, а мотельское). А жаль, ничего полотенчико-то. Гоню крамольные мысли и демонстрирую вошедшему в поисках бритвы Андрею. Совместно решаем оставить. Заталкиваем другие обнаруженные вещи и полотенца без печатей в сумку. Грузимся в машины без происшествий. Выписываемся. Отваливаем.
В клубе нас встречают с радостью. А как же – давно уже почти день, а многих вещей еще нет. Начинаем раздачу вещей населению.
После окончания раздачи одна из девушек внимательно смотрит на нас и тихо, но грозно спрашивает: «А где МОЕ полотенце?». Возникает смутное нехорошее предчуствие.
Требуем описания предмета. Естественно – большое, синее, махровое…
Вяло возражаем про печать мотеля. В ответ подвергаемся сомнению в плане утренней четкости взгляда. Смотрим друг на друга. Понимаем, что сомнения в чем-то обоснованы.
Грузимся в опель и едем вызволять полотенце из плена. По дороге решаем вдвоем не идти, чтобы не травмировать своим видом (успели переодеться в яхтенное, но у Андрея яхтенное – это джинсы, а у меня – медицинский костюмчик цвета хаки (о нем несколько ниже)). Идет Андрей.
Отсутствует довольно долго. Оказалось, из-за ресепшена после объяснения ситуации его направили к горничной. Той не было, но у нашего номера стояла ее уборочная тележка – похоже, только начала убирать, на которой и лежало искомое. Наскоро его осмотрев – нет печати!- Андрей спустился вниз и торжественно продемонстрировал мне.
Осматриваем оба. Нет печати. Гордо едем вручать полотенце владелице.
Приезжаем. Выносим. Вручаем.
Пауза. Долгая. Настораживаемся.
В тишине жалобно звучит: «Это не мое полотенце. И вообще, НА ЭТОМ ПЕЧАТЬ!!!»
Полный паралич речевых органов - смотрели вместе, причем не один раз.
Почти решаем бросить пить…
Через некоторое время найден дипломатический выход – это СУВЕНИР! Ни у кого нет, а у тебя есть. Память, так сказать, о Питере. Даже завидно. Тем более, что печать на качество вытирания не влияет.
Уговорили. Наверное, до сих пор питерским сувениром хвастается. The end.
* * * * *
Грузим все на суда и выходим по направлению к Центральному клубу. Перебазируемся, так сказать поближе к гонкам. Завтра нас (в смысле – микрух) ждут напротив Зимнего. Торжественное открытие, гонка и фуршет. Мысленно заранее облизываемся.
Вышли из бухты. Ух ты! Вех, вешек, бакенов, буев и буйков – видимо-невидимо. Даже слегка не по себе от такого количества (после Хлебниковского фарватера-то!). И ракеты, заразы, шмыгают туда-сюда во всех направлениях.
Решаем идти между крайними вехами и берегом. Чтобы уже наверняка. Осадка по паспорту 0,2м, груженая 0,4м. Прорвемся.
Прорываемся, хотя в 300 м от берега пару раз цепляем дно. Более глубоко сидящие ползут по краю фарватера, как они его, этот край, понимают.
До Центрального клуба доходим без происшествий. Питер с воды кажется очень большим городом. По пути решаем задачу про волка, козу и капусту – как забрать обе машины, если надо отметить приход на новое место стоянки. Не находим решения. Придется ловить такси и ехать вдвоем.
Центральный клуб. Мачты, мачты, мачты… Обалдеть. Чуть шею не свернул, пытаясь определить высоту некоторых. Сразу видно – этим людям мосты ходить не мешают.
Пока съездили за машинами, оказалось, уже вечер. Привыкли по-столичному ориентироваться на наступление сумерек. А здесь их нет. Никак не приспособимся.
Поэтому решаем провести реакклиматизацию.
В процессе подготовки процесса хожу туда-сюда между машинами и яхтами. В том самом медицинском костюмчике цвета хаки. Очень удобная вещь. Ксюха всячески помогает.
На одной из яхт Маслова должен быть доктор. Все это знают, но никто не знает его в лицо.
У одного из студентов, похоже, возникли медицинские проблемы. С чего, интересно, он решил, что доктор я? Подходит и начинает издалека: «Доктор, а вы не скажете…» Я как раз волоку из машин какой-то большой тюк. Думать было некогда: «Я не доктор, я патологоанатом!»
Медицинские проблемы решились сами собой. Кажется, молодой человек надолго задумался, зачем это Маслов на соревнования взял не только доктора…
Вечер в дальнейшем шел спокойно. Даже вопросов больше никто не задавал.
Часть шестая.
НАКОНЕЦ-ТО И ПАРУСНЫЙ СПОРТ...
День пятый.
И вновь утро. Не успел проснуться и вылезти из микрухи (а она у нас «гоночный вариант», как мы там втроем размещаемся, это отдельная песня – три кота в пятилитровой банке, своеобразный донельзя «банковский» кубок, победителю достается призовое (хорошее) место), как мне наперебой восторженно вещают о том, что было. Ой, что было! Вчера вечером, решив, что отмечание уже закончено (ну, и место занять), я сыграл себе отбой. А некоторым не спалось… Эти некоторые, не буду их называть, они скромные и к благодарностям не привыкли, решили коварно дождаться, пока на остальных лодках все заснут. И дождались. Взяли ящик тех самых «Ашановских» штофиков и пошли по лодкам играть в Санта-Клаусов со Снегурочками. Ставили по одной на каждую лодку.
Некоторые особо продвинутые яхтсмены спали в спальниках на палубе, благо погода очень даже позволяла. Естественно, получились очень хорошие фотографии на тему антиалкогольной пропаганды. Или алкогольной…
Как потом выяснилось, ни один экипаж из числа осчастливленных ни с кем внезапно свалившийся подарок не обсуждал. Выйдя и обнаружив на палубе сей сюрприз, человек тут же его уносил внутрь. На всякий случай. И так 12 раз…
Первое утро на новом месте. Очередь в санузел. Очередь в душ (да! И душ там был). Все бесплатно (как оказалось, пока).
Ах, да! Совсем забыл – накануне вечером, сидя на лодке и готовясь к малому банкету, вдруг на пирсе увидели галлюцинацию. Шел человек, который по всем законам должен был быть не только в Москве, но и на работе. На вопрос «Андрей, а ты что тут делаешь?» последовало «Вот приехал посмотреть на соревнования, завтра обратно, а жить негде. Оценив грандиозность подвига, приняли в семью.
Завтракаем, чем бог послал. Никто есть не хочет, некоторые делают вид, что больны и двигаются вяловато. Поневоле вспоминаю официантов в мотеле…
Начинаем майнать мачты на микрухах. Иначе до соревнований не дойдем – мосты, однако. Процесс затягивается, главным образом из-за того, что народу много, а мачт мало. Все немикрушечные люди слоняются рядом и дают советы.
Наконец выходим большим караваном из четырех лодок. Все под своими движками (нас пугали течением на Малой Невке, если не ошибаюсь). Андрей Второй в нашем экипаже четвертым (а Андрей Первый – вторым, извините, не удержался). В процессе перегона экипажи лодок пьют пиво и медленно выздоравливают.
Доходим. В смысле – приходим на место. Швартуемся около плавучего ресторана «Европа» и начинаем ставить мачты обратно. Народу уже меньше, поэтому процесс проходит быстрее. Рядом тем же самым занимается куча звездников. На балконе ресторана наблюдается роение всяческих спонсоров и почетных гостей.
Вооружились и отваливаем. Впереди двухмачтовый корабль под старину. Стоит на двух якорях. От количества навешанных на нем спонсорских плакатов ушел в воду ниже ватерлинии. Пытаемся задаться за него – он нас раз в десять поболее – и дождаться начала гонки. Сверху с борта просят отвязаться, а то мы можем стащить их с якорей… М-да… Хреноватые у них тут якоря.
Ходим туда-сюда, медленно приближаясь к стартовой линии. Пару раз в виду спонсоров и почетных гостей тренировочно бросаем спинч. Вроде вся проводка в порядке. Высаженная для соответствия правилам на берег Ксюха неоднократно машет с набережной. Ничего, ее время еще придет.
Андрей Второй продолжает болеть после вчерашней его встречи. Решаем его отвлечь от созерцания и сажаем за руль. Все плохие симптомы тут же куда-то канули.
Вот и стартовая линия. Судейское судно – маленькая надувная резинка, на транце которой висит 150-сильная «Ямаха». Зрелище еще то – похоже, что без трех судей на носу лодочка под тяжестью мотора может запросто кувыркнуться через транец. Обсуждаем это зрелище до старта.
Старт. Звездники, естественно, стартуют первыми. Флаг, бабах ракетой, все как положено. Засекаем пять минут и начинаем маневрировать вдоль линии.
Четыре минуты. «Папы» на флагштоке судейского нет. Думаем. Решаем, что в Питере, наверное, все как-то по другому, и продолжаем стартовать по часам.
Три минуты. Две. Одна. Ни одной. Странно, но на нас никто не реагирует…
Подходим к судейскому. «А мы? А нас?» Ответ нас глушит практически насовсем: «А вы разве тоже участвуете?» Пришли микрухи в Питер погоняться…
Уговариваем дать нам старт. Уговариваются, но напутствуют: «Вы только звездникам на дистанции не мешайте!» М-да (два раза). Тем не менее стартуем. Андрей Второй на руле, злой и собранный. Солнце и ветер. Хорошо.
Туда-сюда мимо Адмиралтейства по треугольнику. Три гонки. Некоторые звездники даже обгоняем иногда (знаю, что маловероятно, но факт имел место быть). Выигрываем все три. Приятно. Тренер угадал с заменой. У звездников выиграл московский экипаж. Приятно вдвойне.
Швартуемся опять у «Европы» и идем на обещанный фуршет. Точнее, лезем, потому как все проходы завешены большим баннером (уже не помню с какой надписью). Со стороны это зрелище сильно напоминает абордаж.
Итак, фуршет. Они и мы. (Вспомнилось пионерское прошлое в СССР – тема сочинения «два мира, два детства»). Они – чуть ли не в смокингах и вечерних туалетах, костюмы, галстуки, декольте, каблуки и брюлики в ушах и на шеях. Мы – непромы, кеды, спасжилеты. Я лично – в патологоанатомическом костюмчике, шортах поверх него, наколенниках и спасике. Ситуация на тему «Учись, салага, а то всю жизнь так и будешь ключи подавать!» (Устное народное творчество (с)).
Следует награждение. Естественно, только звездников. Громко кричим «Ура!» московскому экипажу и пьем водку по кругу из их кубка – причащаемся, так сказать, чужой победы. Закуска вкусна и экзотична – фаршированная щука, артишоки – на вкус лук луком, но выглядит красиво, не сразу сообразишь, что этот цветок можно есть. Приличная публика перемешивается со спонсорами и почетными гостями (кажется, ничего не перепутал…) Экзотическое зрелище! Андрей Второй пьет нарзан – вспомнил, что ему не очень хорошо. На все предложения поправить самочувствие отвечает категорически. В смысле «нет».
Но все хорошее заканчивается. Начинаем уходить. Кто-то из обслуживающего персонала спрашивает «А с собой не возьмете?» Оказалось, банкет был рассчитан на вдвое большее число народа. Не зря спросил – официанты замучились упаковывать в пластиковые контейнеры все остатки.
Сделал открытие. Если лезешь из ресторана вниз на яхту (обратный абордаж) с двумя бутылками «Русского стандарта» в карманах спасика и с пакетами еды в обеих руках, то очень сильно не хватает хватательных (масло масляное, извините!) конечностей. Тем не менее все долезли без потерь. Своя ноша не тянет.
Сытые и довольные решили сделать фоторепортаж «Московские яхты на фоне Зимнего». Благо за три недели до описываемых событий было на фоне Кремля. Чем и занимались до вечера.
Убив несколько пленок и поняв, что один фотоаппарат сломался совсем, майнаем мачты и идем обратно. Близится вечер, судя по часам. Возвращаемся без приключений.
Швартуемся и решаем приобщиться цивилизации. Кафе вовсю работает. Переодеваемся в цивильное около машин – насмотрелись в «Европе» (неплохо звучит…). Вернулась Ксюха и тоже хочет переодеться. Оставляем ее у машин и двигаемся в сторону кафе.
На душе наступает умиротворение. Андрей Первый заказывает свинину на ребрышках, пиво и орешки к нему. Я – свинину гриль и 50 грамм. Садимся за столик перед кафе лицом к бухте.
Красиво! Закатное солнце сквозь лес мачт, полный штиль, чайки на воде, тепло и тихо. Созерцая вид перед собой и обоняя запахи с тарелок, медленно впадаем в нирвану. По лицу Андрея разлито блаженство. По моему, наверное, тоже. Лепота!
Тихо подходит Ксюха. За фразу, ей произнесенную в сей момент, я бы по пятибалльной системе поставил твердую «шесть». Нежным голосом ребенок говорит:
«Папа! Ты будешь смеяться…»
Папа начинает смеяться. Но почему-то только одним уголком рта, и этот уголок ползет не вверх, а вниз к подбородку…
«…Но я опять закрыла машину…» («Show must go on!» Ф.Меркьюри (с))
За соседним столиком сидели иноземцы. По-русски, как выяснилось из предшествовавшего общения – мы у них просили зарядить на их яхте сотовый, они не понимали ни фига совсем. Это их и спасло от культурологического шока.
Со мной случилась тихая истерика. Думал, не переживу.
Папа говорил минуты три. Причем ни единого раза не впав в ненормативную лексику – кругом дети и иностранцы! Выговорившись, обреченно пошел в сторону стоянки…
Спасло Ксюху от пожизненных штрафработ в Питере только то, что каким-то чудом не закрылся багажник. Оказывается, в заднем сиденье опеля есть отверстие для перевозки лыж. Проявив чудеса эквилибристики, Андрей частично проник внутрь – до сих пор не понимаю, как это ему удалось, размеры Андрея и отверстия для лыж, мягко говоря, неадекватны (не в пользу отверстия) – и дотянулся до ключей. Причем, когда он лез в багажник, вокруг никого не было. При обратном же процессе уже собралась немаленькая толпа. Зрелище, надо думать, было еще то!
На фоне заката и мачт медленно остывали свиные ребрышки и степливались 50 грамм… Вечер продолжался.
Впереди маячило ночное продолжение фуршета и завтрашняя гонка на Кронштадт.
Часть седьмая.
ВСЕ НА КРОНШТАДТ !
День шестой.
Эпиграф.
…С нашего корабля: - В какой стороне земля? С английского: - Норд-норд-вест. С нашего: - Ты не... (Дальше существует великое множество всем небезызвестных вариантов и разночтений)… (устное народное творчество (с))
Ночное продолжение фуршета оставило очередной неизгладимый след в памяти. Ночь (белая, естественно). Улица (причал центрального клуба, прямо на досках). Фонарь (висел на столбе, прямо над нами). Аптека (производные спирта, в основном государственного розлива). Бессмысленный и тусклый свет (это от луны, тоже выползла полюбоваться фуршетом). Живи еще хоть четверть века (это, похоже, уже начало тоста…). А. Блок (с) – то, что не в скобках. Далее уже не по тексту.
Расположились полулежа – а почему нет, в конце концов, древние римляне тоже…
Со стороны было похоже на лежбище котиков. И всякий, пытавшийся проскользнуть мимо, был присоединен к общей картине. А погода! А природа!! А фаршированная щука под «Русский стандарт»!!! А маленькие канапе под него же!!!! А какие люди вокруг!!!!!
Расходились утром (утро в Питере летом – это когда уже нет луны, но еще нет солнца, а темноты вообще нет, если кто не знает). Типа немного спать.
Утром были розданы полетные (извините, оговорился) навигационные карты и объявлена дистанция. Итак, старт у Лахты, напротив трубы («ну, вы ее увидите, ее все видят»), курс (цифр уже не помню, но ориентировочно северо-восток) до бакена номер (номера тоже не помню), его левым бортом, потом на веху на фарватере (еще цифры), ее правым, далее на Кронштадт и там встречаемся. Простая дистанция, особенно для микрух. Км так около сорока. В милях, впрочем, меньше.
Лист лоции в руках. Ксерокопия. Четыре раза по А4. Причем стыки пересекаются на нужных местах. Ничего, прорвемся, у нас есть компас.
Кстати, о компасе. Накануне, в очередной раз совершив набег на магазин «Фордевинд-Регатта», Андрей (Первый) в числе прочего приобрел сувенирчик – брелок для ключей в виде компаса. Кругленький такой. И стрелка унутри плавает. А вообще-то у нас микруха гоночная, на дальние перегоны не оборудована.
Попутно узнаем, что непосредственно за Кронштадт, нас, таких маленьких, не пустят, чтобы потом не искать. Два дня будем жить в Кронштадте. Срочно начинаем набивать микруху всем необходимым для краткосрочной эмиграции. В итоге в каюте остается только гнездо для Ксюхи. И то, если она сложится.
Отчаливаем наконец. Потихоньку плюхаем уже знакомым ранее маршрутом обратно в сторону Лахты. Нас четверо, я, Андрей (два раза), Ксюха. Смакуя, обсуждаем ночной фуршет в подробностях. Солнышко, легкий ветерок.
Обгоняем ракету, идущую на крыльях по правому борт… СТОП!!! Что-то не так…
Забыв про маршрут, выпучиваем глаза. Такого еще не видели – ракета СТОИТ на крыльях. Как раз на том месте, где мы чиркали п о д н я т ы м швертом. На борту ракеты сидят несколько человек и, свесив ноги с борта, задумчиво курят. А один не курит. Он стоит у рубки и отрешенно смотрит вдаль. Одет в форму… Наверное, капитан.
Не преминули сфотографировать. Обсуждали дальнейшие перспективы карьерного роста капитана до Лахтинской бухты.
Вышли из бухты. Вновь – ух ты! Действительно, труба. Я бы даже сказал: ТРУБА!
Причем помимо размеров она еще выкрашена в российский триколор. Производит впечатление.
Ищем стартовое судно – двухмачтовик «Надежда». Пока не находим. Попутно выясняем, что понятие «напротив трубы» соответствует где-то 30 квадратным километрам (а может, даже и милям).
Начинаем упрощать задачу и искать кучу (пардон, скопление) судов. Вроде бы находим. Пытаясь догнать визуально определенное скопление, делаем открытие. Оказывается, таких кучек-скоплений далеко не одна, и они все, похоже, занимаются тем же, чем и мы.
С высоты это, наверное, смотрелось красиво. Кучки судов мечутся по акватории, приближаясь друг с другу, смотрят – не то!- и шарахаются к другой кучке. Броуновское движение, одним словом.
На деле все оказалось намного проще. «Надежда» еще не выходила. Похоже, фуршет накануне был не только у нас.
Но вскоре она нас догнала, перегнала и практически скрылась. Пришлось догонять.
Догнали уже после старта первой группы. Подчеркиваю, что все это происходило «напротив трубы».
Итак, наконец-то старт! На ходу разбираемся с компасом. Что-то сувенирчик не то показывает. После серии экспериментов совместно решаем разжаловать из «компасов» до «брелка для ключей» без права обратного повышения и идти по визуальным ориентирам.
Направление хода – «приблизительно туда». Неоднократно вспоминаем анекдот (см.эпиграф). Определяем направление по впереди идущим лодкам. Определение осложняется лавировкой – генеральный курс туманен. Ветер усиливается.
Бьемся за обогнать друг друга с микрухой, полной девчонок. Они нас необратимо дожимают. В борьбе как-то забываем следить за впереди идущими. Те куда-то растворяются. Ветра еще прибавилось.
Девушки решили поймать какой-то особенный ветер. Мы разошлись, как в море корабли. Через некоторое время и их стало плохо видно.
Ксюха решила посидеть внутри. Затихла. При очередном повороте бросаем взгляд внутрь. Не подозревали, что можно сложиться до такой степени. Визуально сравнивая спящую Ксюху с лежащим рядом ведром, приходим к выводу, что еще чуть-чуть – и можно ее поместить внутрь ведра. Хотя вроде девушка не мелкая. Как обманчиво впечатление от человека в полный рост и от него же, сложенного как складной метр.
Оглядываясь на соперниц, видим сложившуюся мачту. Используем сотовую связь. Говорят, что все живы и к ним кто-то приближается буксировать. Уже хорошо. Идем дальше, поскольку на горизонте что-то появилось. Соболезнуем девушкам.
Наконец-то! Что-то – это бакен (бакен- это что-то). Правее и еще более на горизонте – еще один. Уверяем себя и друг друга, что видим, как предыдущие огибают ближний бакен, лавируемся в его сторону. Ветер покрепчал.
От горизонта прямо на нас прет здоровенная баржа. Решаем с ней разойтись, уступив дорогу. Пусть живет.
Похоже, на барже думают несколько иначе. Как мы не уклоняемся, она все время прет прямо на нас.
Бакен и баржа приближаются одновременно. Кажется, на барже камикадзе. Нервно дергаем разные веревочки. Баржа по-прежнему носом на нас.
Бакен приблизился быстрее, чем баржа. Удивительно, но факт.
Уже совершая поворот, разглядели, с чем мы расходились. Баржа оказалась одним из кронштадтских пороховых фортов (нас потом местные аборигены возили к нему на экскурсию). Даже не стыдно. Вспоминаем, как один из наших знакомых в темноте на встречных курсах расходился с низко летящим самолетом (те же бортовые огни, приближается во тьме навстречу, и т.д.). Становится легче – в летопись расхождений с различными препятствиями вписана еще одна страница.
Огибаем бакен. Фордак. Ставим спинакер, попутно инструктируя друг друга, что делать, если… «Если» было много, за их перечислением и разбором каждого не заметили, как полетели уже с приличной скоростью.
Сравниваем акватории. Делаем комплименты той, что под нами. В сравнении с московско-подмосковными ветер хоть и достаточно приличный (где-то четыре), но ровный до приятности, без «кирпичей». Если бы не были одни посередине, было бы сплошное удовольствие.
На носу что-то раздалось (уже за давностью не вспоминается, что именно). Андрей Первый ушел на нос (шел минуты две) и что-то там делает. Вернулся. Говорит, что все в порядке. Может быть, правду говорит.
Видим вешку. Ее ни с чем не спутаешь – торчит одна посередине. Даже не уклонились от курса. Гордимся. Судя по сопоставимым с бакенами размерам до нее уже недалеко.
Продолжаем гордиться. Вешка практически не приближается. Устаем гордиться. Вешка все там же.
Шли мы до нее еще часа полтора. «Вешка» - это труба диаметром метра в четыре и высотой метров пятнадцать. Рядом с ней чувствуешь себя не очень большим (мягко говоря). Но знак есть знак. Приходится огибать. Тем более, что ветер зашел, и мы теперь почти лавируемся.
Обогнули. Опять фордак. Злословим.
Сплошное удовольствие (см. выше) началось с постепенным переходом в галфвинд. Несмотря на загруженность, лодка начала глиссировать. «Усы» из-под корпуса сантиметров на 30-40 выше бортов (не вру, ей-богу, у нас гоночный вариант с низкими бортами), причем начинаются где-то от середины. Ксюха продолжает спать и пропускает удовольствие. Злословим от удовольствия и избытка чувств, пользуясь окружающей бездетностью и периодически сплевывая куски «усов». Стараемся держаться на волнах, благо те достаточно длинные.
Уже видим Морской Собор в Кронштадте. Где-то там «Надежда» в качестве финишного судна. Прем на Кронштадт!
Практически летим. («Это ж-ж неспроста!» Винни-Пух (с)). Тихий «дзынь» на носу. Подозрительно смотрим на нос. Мочка крепления стаксель-штага вышла из резьбы и висит на одном штифте. Уверяем друг друга, что на попутном курсе стаксель не особо-то и нужен. На нос идти не хочется никому.
Появились мачты «Надежды». Жужжим в направлении мачт.
У Кронштадта ветровая тень. Балла три. Видим место с клочком твердой земли и, прожужжав мимо «Надежды», идем к нему. Проходя мимо «Надежды», проснулась Ксюха и заявила, что хочет на берег. Заверяем, что не она одна такая, и пытаемся пришвартоваться.
В пяти метрах от точки швартования стаксель-штаговская мочка решила, что с нее хватит, и утопилась. Минута молчания.
Вылезли на Кронштадт. Маленький такой: два на десять метров. А дальше и выше стена с номерками от 1 до 10 и соответствующими кругами под цифрами (мишени, наверное). Из-за стены торчат краны.
И чужая голова. Женская. Говорит, что здесь нельзя. Что нельзя? А все нельзя (в том числе и швартоваться). Объект, понимашь.
Вздыхаем (хорошо, что все успели всё). Крепим новую мочку взамен утопленницы, майнаем паруса и отходим под мотором. Доброжелатели со стоящих рядом на якоре яхт говорят, что если уходить вправо, то можно наткнуться на бухту, где и знакомиться с местностью два дня, пока они (доброжелатели) не вернутся с ночной гонки. Желаем удачи и уходим вправо.
Похоже, что вечереет. Находим бухту. В ней уже стоят девчонки со сломанной мачтой. Швартуемся и смотрим поломку. В реинкарнацию мачты после столь убедительной смерти верится очень слабо.
Принимаем решение выпить за приход. Ну, и за нас, пришедших без потерь. Ну, и за них, с потерями, но пришедших. Ну, и…
Оказывается, что еще далеко не вечер. Жизнь потихоньку налаживается.
Часть восьмая.
МЫ И КРОНШТАДТ.
День пока еще шестой.
Пришел в гости местный абориген Миша на красном кадете с головой тигра на корпусе. Знакомимся.
Ну, за знакомство! Беседуем на разнопарусные темы. Фанатеет человек этому делу! Сильно фанатеет. В родной столице такого энтузиазма уже мало где можно встретить.
Кадет, естественно, называется «Тигренок». Нрав у этого представителя кошачьих неспокойный. При полном штиле (куда ветер делся?) и отсутствии течения он периодически пытается укусить нашу микруху в борт. Наверное, отстаивает свою территорию. А может, напоминает хозяину о себе.
Выясняется, что Миша немного играет на гитаре. Короткий рейд по лодкам – искомое найдено. Возвращаюсь с гитарой. Чтобы увеличить удовольствие от гитары, укладываюсь слушать лежа на каюте слева от мачты.
Старые песни о главном. Хорошо.
Сзади какое-то шевеление и топот. Как выяснилось позже, на одной из яхт одна из девушек услышала гитарный перезвон и, должно быть, соскучившись, побежала слушать. Бежала-бежала и добежала по яхтам до нашей микрухи. Добежала и прыгнула н а л е в ы й б о р т…
Я ее не видел. Лежал себе спокойно головой к корме и слушал музыку. Вдруг крен градусов под 50 и я лечу в воду! Причем верхней половиной тела. Причем нижняя в области ноги застряла где-то наверху у вантпутенса. Причем сверху на меня еще что-то рушится. Полный … (гм-м, ладно, это пропустим).
Пытаюсь вынырнуть верхней половиной, стряхнув (и притопив попутно!) с себя это «что-то». С трудом, но вынырнуть получается. В этом интересном положении пытаюсь освободить ногу. Кто не пробовал, не советую повторять – нога на палубе закреплена, остальное за бортом и в воде. Я раньше такое только в цирке видел. Но они хоть тренируются, а я экспромтом. И не по своей воле.
Мысленно (приз за выдержку заслужил!) перебирая всех родственников девушки (та плавает вокруг и, похоже, неплохо себя чувствует), высвобождаю конечность. Наконец-то. Тут же выпадаю за борт уже полным комплектом.
Заплываю с кормы, попутно прогоняя девушку на ее яхту. Не прогоняется, говорит, выплевывая воду, что на нашу залезать удобнее. Не сказал бы: пока висел-плавал вверх ногой, значительно ослаб.
А народ на яхтах окрест радуется… Такое шоу устроили. Хоть деньги за просмотр собирай.
Вода вроде теплая. Правда погружался в полном комплекте: непром, спасик, кроссовки и т.д., включая любимую кепочку. Обидно, однако – у нас на лодке мало места для просушки такого количества.
Переодеваюсь. В самый интересный момент обнаруживаю на соседней яхте папарацци, усердно запечатлевающего сей мокрый стриптиз. Желаю удачи (себе, а не ему). Начинаю процесс сушки. Начинаю с себя. Изнутри.
Абориген Миша замечает: «Весело живете!» и приглашает нас вечером в гости в яхт-клуб. Яхт-клуб оказывается на другом берегу бухточки. Обещаем зайти на огонек, но предупреждаем, что шоу не гарантируем. А там как пойдет…
Подходят еще аборигены. Вылезаем на бетонный пирс, возле которого стоим, и знакомимся. Ребята из того же яхт-клуба. Попутно выясняем у них, как по земле добраться до Питера, и все провожаем на транспорт до большой земли Андрея (второго). Ему завтра на работу, бедному. Но, похоже, максимум он уже получил. В процессе проводов приглашение зайти на огонек крепнет.
Медленно подкатывается вечер, а за ним и ночь. «Огонек» в яхт-клубе жарит сосиски и шашлык, разговариваем на общепарусные темы, получая взаимное удовольствие от общения. Договариваемся о встрече на следующий день во второй его (дня) половине. Заранее договариваемся, в начале «огонька». На всякий случай, а то мало ли что.
Расходимся не поздно, часа в три. На Кронштадте ночь уже похожа на ночь. Даже звезды видны. Завтра утром (точнее, уже сегодня) обещают еще более теплую температуру погоды. И штиль. Сочувствуем большим яхтам. С этим сочувствием и укладываемся, как всегда повоевав за место. Процесс осложняется уже спящей Ксюхой.
Всю оставшуюся ночь по палубе шкрябают привязанные к ванте сушащиеся кроссовки. Засыпаем… Последней связной мыслью было: «А вот если мы купили бы четвертак, то завтра висели бы в штиле, а не отдыхали бы в вольном режиме». И ответ на нее: «Зато на четвертак разные девушки могут внезапно прыгать без ущерба для экипажа!». И ответ на ответ: «С четвертака ты (это мне) хрен бы так просто ногу выпутал…»
Сон куда-то делся. Заржали так, что разбудили соседнюю лодку. Причем Ксюха спала, как ни в чем не бывало. Железные нервы у человека.
Часть девятая.
КРОНШТАДТ!
День седьмой.
Похоже, выспались хорошо. Смех на сон грядущий, оказывается, полезен. Вереницей вылезаем из каюты и говорим «доброе утро» друг другу и окружающей среде (или четвергу). Стандартный ответ, что «утро добрым не бывает» не произносится, потому как не актуален – вокруг тишь да гладь, солнце и полный штиль.
Такое утро хорошо начать с правильного поступка. Выкапываю из запасов йогурты и засыпаю туда «мюсли». С соседних яхт косятся с недоверием.
С наслаждением (ей-богу, не вру! даже организмы не удивляются) завтракаем. С микрухи девчонки робко просят дать попробовать.
Две пачки «мюслей» и все йогурты кончились через 10 минут…
После завтрака вытаскиваем одну из наших дополнительных плавучестей (камера от КАМАЗа) и бросаем ее в воду гулять на веревочке. Тут же в воде завязывается битва за место в камере. После битвы решаем соблюдать очередность, чтобы покейфовать досталось всем.
По-прежнему мертвый штиль. Еще раз сочувствуем большим лодкам. В такую погоду ничего не хочется. Периодически падаем в воду. В праздном ничегонеделанье проходит полдня.
Во второй половине приезжает один из аборигенов. Говорит, что все утро из окна наблюдал наш флот, висящий около форта Обручев. Когда уходил, все еще висели.
Предлагает морскую экскурсию вокруг Кронштадта. Соглашаемся и собираемся.
Шлюпка. Старая, но ухоженная: видно, что лодку любят. Подвесной мотор странной конструкции на корме. Такое впечатление, что состоит только из бачка и длинной ноги с винтом. При проявленной заинтересованности выяснилось, что аналогичные моторы поставлялись в СССР во время второй мировой по ленд-лизу вместе с легендарными «студебеккерами» с кожаными пальто на переднем сиденье (для водителей), каковые пальто немедленно забирали себе всяческие начальники. До сих пор моторчик живет и пашет. Вот что должный уход с техникой делает! А может, раньше металл прочнее был. Или толще.
Загружаемся. С собой, естественно, есть (в смысле – было). И в море.
По пути ребята рассказывают всяческие интересности про Кронштадт и его окрестности (рифма непреднамеренна). На половине пути раритетный мотор вдруг решил отдохнуть – как раз усилились ветер и волна, но в течение нескольких минут был (даже без помощи особых слов) реанимирован и всю оставшуюся дорогу работал без колебаний. Напоследок нам издали показали строящуюся новую дамбу, где была снята сцена финальной битвы всех со всеми в первом «Антикиллере». Тоже достопримечательность…
После высадки договорились о том, что завтра нам покажут Кронштадт уже изнутри, так сказать, с суши. Заранее договорились, чтобы во время предстоящих очередных вечерне-ночных посиделок ничего не перепутать.
Забегая вперед, не могу не высказать огромное уважение к местным жителям: так, как они любят и показывают свой город, ни один экскурсовод не покажет. Я бы так Москву показать не смог, даже если не принимать в расчет разницы в размерах. Завидно…
Вернулись на яхту. Оставшиеся сообщили, что четвертушный (или четвертачный?) и прочий флот от Обручева наконец-то отвалил. Завидуем – в бухточке по-прежнему жарко и безветренно – и коротаем время до совсем вечера ничегонеделаньем, периодически прерывая это занятие упадением в воду.
Совсем вечером всем кагалом вновь уходим в гости. Костер, гитара, приятное общение и времяпрепровождение. Хорошо! Ночь сгустилась вокруг нас и оказалась совсем не по-северному черной, очень похожей на южную. Обратный путь проделывали чуть ли не ощупью. Потом догадались поджигать полоски тополиного пуха, и в их неверном свете дошли до своих ночлежбищ.
Часть десятая.
КРОНШТАДТ-2.
День восьмой.
С утра погода вновь порадовала. И это утро захотелось начать с подвига. В целях общего оздоровления организма упал в воду.
Начиная погружаться ногами, уже успел пожалеть. Быстро выскочил обратно. Похоже, за ночь течение поменялось и украло всю теплую воду, а взамен принесло что-то в корне отличное по температуре… Зато взбодрился.
Доскребли по сусекам остатки «мюслей» с йогуртами, быстро закинули их в себя, собрались и стартовали смотреть город изнутри.
Дальше простым перечислением всего не упомнить – о каждом уголке, чуть ли не о каждой стенке каждого дома нам было поведано столько, что в памяти осталось, повторюсь, только чувство зависти к такому знанию истории своего города. Увидели и знаменитую точку отсчета – «нулевой уровень», и Кадетский корпус, и форт Константин, и… не упомнишь уже всего, но общее впечатление – очень и весьма!
Нафаршировав нас знаниями о Кронштадте настолько, что мы уже могли бы и сами предлагать свои услуги какому-нибудь экскурсионному бюро, аборигены все-таки под конец сжалились над нами и отпустили перед дверьми Кронштадтского Морского Собрания с несколько загадочным напутствием: «А здесь можно и пообедать!». С каковым напутствием и распрощались.
Мы огляделись. Действительно – ресторан. С экзотическим для нашего слуха названием «Аустерия». Оглядели друг друга. Кратко подискутировали на тему, можно ли в ресторан в шортах, шлепанцах и маечках на босо тело. Первобытное чувство голода («А не пора ли нам подкрепиться?» В.Пух(с)) перебороло все остальные. Гуськом мы двинулись под чрезвычайно прохладные (после улицы-то с тридцатью в тени!) своды Морского Собрания.
Меню со стихами на первой странице. Уже впечатляет. Внешний наш вид на официантку впечатления не произвел, и через некоторое время мы уже наслаждались холодными соками и разными вкусными салатами. Чуть позже принесли заказанное нами мясо.
Мясо… Нет, не так. МЯСО!!! Заказ был сделан, ориентируясь на московские порции. То ли в Кронштадтском ресторанном бизнесе ничего не известно о порционных раскладках ресторанов Москвы, то ли охота накануне была слишком обильной и удачной…
Куски отбивных свешивались с тарелок, цепляя краями скатерть…Если я и допускаю преувеличение, то не больше, чем на размер чаевых, кои принято давать в приличных гастрономических заведениях. Поставленные на стол и закрывающие собой тарелки под ними (а тарелки были поболее чайных блюдечек!), куски своим видом и формой напоминали склад дисков после тренировки дискоболов.
С огромным трудом и предельным напряжением челюстей не посрамили Москву.
Второй шок испытали, когда нам принесли счет. За эту сумму всемером в Москве можно лишь перекусить парой пирожков где-нибудь у Детского мира.
Выползли-выкатились из «Аустерии» и, пройдя несколько шагов, рухнули на газон отдохнуть. А заодно и допить вино, прихваченное из ресторана в дорогу (пока прохладное).
Тихий вечер прошел в приятных впечатлениях и воспоминаниях. Попросту говоря, лежали на бортах, как удавы с кроликами внутри.
Вечерело. Назавтра предстоял глобальный экологический ДЕСАНТ в форт Константин. Готовились во сне, не разгибая спин. Тесновато все-таки в микрухе с нашими габаритами…
Часть одиннадцатая.
ЭКОЛОГИЯ И ЕЁ ДЕСАНТ.
День девятый.
Эпиграф
«С девяти до десяти – подвиг». Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен (с)
Экология. Борьба за ликвидацию последствий повреждений, нанесенных человеком природе в процессе её, природы, непрерывной и непосильной эксплуатации. Безостановочная рубка сука, на котором, думая, что рубит НЕ между собой и стволом, а где-то в другом месте, у соседей, сидит человечество, может привести, если уже не привела, к…. Извините, отвлекся.
Хотя именно эти мысли посетили при виде пляжа на форте Константин, куда нас, горемычных, одетых в зеленые «экологические» маечки, привезли на автобусах (1 шт.) в рамках экологической акции «Верхняя волга». Собирать мусор, а как же! К собранному нами мусору в перспективе должны были приехать мусоровозы и все увезти на свалку.
Тут же нарисовалось и телевидение, и радиовещание, которым наши экологические руководители давали интервью, пока мы шастали мимо то с полными, то с пустыми мешками.
Отдыхающие на пляже местные жители сначала посматривали на нас с опаской. Потом с недоумением. Потом с раздражением. Потом с ужасом – когда мы по нескольку раз проволакивали мимо них явно набитые мусором мешки. Медленно начинало доходить, среди чего отдыхают…
Собрав практически все видимое – песок просеивать, правда, не стали, сочтя это излишним, да и телевидение уехало, не перед кем, - устроили массовый исход в море, не снимая зеленой экологической формы. Шли и шли, а глубокое место все не начиналось и на начиналось… Дойдя до уровня талии, море отказывалось углубляться на протяжении метров трехсот. В конце концов нервы наши не выдержали, мы упали в воду там, где стояли, а потом еще долго пилили обратно. Выкупались.
Конец акции заставил вспомнить бессмертную фразу Виктора Степановича Черномырдина. Мусоровозы не приехали…
Мусор в мешках был свален в большую яму около пляжа. Теперь мусор не был рассеян по всей площади пляжа, а находился в одном месте, аккуратно упакованный.
Иногда, в минуты меланхолии, меня обуревают смутные сомнения – может, он и по сей день там лежит?..
Часть двенадцатая (совсем короткая).
ОБРАТНО В ПИТЕР.
День опять девятый.
Автобусом нас вернули к лодкам. Потихоньку стали паковать вещи, готовясь к обратному перегону. Забрали и помогли увязать девчонкам труп их мачты, с трудом затолкали камеру обратно под кокпит. Тронулись в обратный путь, ничего не напевая.
Из-за слабого ветра обратный путь впечатлений практически не оставил. Объявленную самими себе гонку Кронштадт-Питер сами же и выиграли за отсутствием соперников. Перед Питером задул встречный, пришлось брать на буксир другую яхту. Совсем против ветра они бы лавировались до утра.
Ошвартовались вновь в Центральном яхт-клубе и стали ждать возвращающихся больших. Те подходили по одному, вялые и расслабленные. Пора было приводить себя в порядок и готовиться к завтрашнему награждению и обещанному после оного концерту. А также провожать уходящих на Онегу. А там и наш отъезд не за горами.
Вечерело. Андрей заказал свинину на ребрышках, пиво и орешки к нему. Я – свинину гриль и 50 грамм. Сели за столик перед кафе лицом к бухте. Красиво! Закатное солнце сквозь лес мачт, полный штиль, чайки на воде, тепло и тихо. Дежа вю.
Ксюха с подругой гуляла неподалеку. На всякий случай попросил Андрея проверить ключи от машины…
Вечер неожиданностей не принес. Даже как-то неловко себя чувствовали.
Часть тринадцатая (не для суеверных).
НАГРАДЫ, НАШЕДШИЕ ГЕРОЕВ.
День десятый (увы, последний в Питере).
Утро началось праздником. Обнаружили, что душ и туалет стали платными. И там, и тут очередь. Народ ходит на водные процедуры экипажами, занимая очередь сразу в два места и перебегая из одной в другую. У нас на микрухе - трое. А на двухтонниках – по пятнадцать… Хорошо, что они местные и дома помылись.
Торжественно совершив, наконец, предпарадное омовение, нам незамедлительно пришла в голову идея вытащить микруху на трейлер, чтобы с утра стартовать в сторону Москвы, не отвлекаясь на пустяки. Чем и занялись, чистые…
Вытащив не без помощи Андрея и Ксюхи из лодки ВСЁ и сложив около копейки это ВСЁ в кучу, напоминающую картину Верещагина «Апофеоз войны», я перегнал лодку на весле к длинному бетонному слипу, с береговой стороны которого Андрей таранил воду кормой трейлера. Направив микруху на трейлер и бросив носовой Андрею, я (поскольку в резиновых сапогах) сошел на берег, а затем, после короткого совещания, встал на один из кормовых клыков трейлера, чтобы для удобства загона микрухи внутрь слегка притопить трейлерову корму. Корма притопла, микруха вплыла между кильблоков, носовой перезадали. Я стоял на клыке, контролируя лодку от смещений. Двое знакомых ребят удерживали опель от соскальзывания по тине слипа. Андрей сел за руль и, чтобы выдернуть по тине сразу всех – себя в Опеле, микруху в трейлере и меня в сапогах, газанул…
Газанул, включив заднюю передачу…
Тех трех метров, что он проехал ДО торможения, мне хватило, чтобы сапоги НЕ помогли. Все равно собирался их переодеть. Заодно и помылся.
Сказав Андрею все, что я успел накопить во время его трехметрового путешествия навстречу стихии, повторным экспериментом мы таки выдернули все хозяйство на берег. В течение часа навесили фонари-габариты, по новой проверяя включение-выключение лампочек. Привязали микруху и закатили в кусты, после чего пошли укладывать в машины наше имущество.
«Апофеоз» в машины влезал с трудом. После того, как уложили практически все, вспомнили, что приличная одежда, включая парадные майки с названием нашей яхты, расположена в сумке на дне багажника…
Так, с шутками и прибаутками, скоротали время до торжественной части.
Торжественная часть. Речи, почетные гости, спонсоры. Никто не был забыт. И ничто не было забыто. Три двухтонника – 45 медалей, по 15 за место (за точное число не уверен, но было членов экипажа куда больше десяти). Три четвертака – 15 медалей. Три «самолета» - 15 медалей. Три «звездника» - 6 медалей. Три микрухи (это мы, это наконец-то наш класс!) – 3 медали… По медали на борт. Без комментариев.
Потом был вечер. Был концерт. Были выступления кого-то известного, но за давностью срока действия стершегося из памяти начисто. Были еще два раза вспомянуты необходимые вещи, находившиеся, естественно, в самом низу багажников машин. Были краткие вылазки в город с целью закупок на торжественный внутренний вечер и обратную дорогу, а также с целью доставки на вокзал уезжавших в Москву друзей. Был и сам торжественный внутренний вечер. Но все происходило как-то не особенно весело. Все понимали, что Банковский кубок, столь полюбившийся за прошедшую декаду, уже кончился. Предстоял обратный путь, другие соревнования и впечатления.
P.S. А был Банковский кубок в тот год посвящен 300-летию Санкт-Петербурга. Обычно он в Питере не проходит.
Дальше: «ПОСЛЕПИТЕРСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ». Другое место и другое время.