Сапковский: Что о нас думают на Западе? Я рекомендую избавиться от мании величия. Никому не интересны польские дивизии

Статья подготовлена командой TgGwent специально для Telegram-канала "Бутеры от Бужи".
Перевод с польского подготовил Andrew Antoniuk, редактировал Марат (Mratok) Хайдаршин.

В «Ведьмаке», как сказал Вокульский Старскому (отсылка к Ляльке Болеслава Пруса), славянской культуры столько, сколько и яда в спичке, — говорит Анджей Сапковский. И рассказывает нам, понравился ли ему сериал Netflix.

До недавнего времени про Анджея Сапковского СМИ и фанаты слышали в основном по финансовыми переговорами с CD PROJEKT RED, сделавшим ведьмака героем компьютерной игры и массовым известным, либо по последующим, вырванным из контекста цитатам со встреч с читателями. А вырвать из контекста можно было многое, ведь Сапковский любит на каждом шагу доказывать, что его саркастическое чувство юмора не уступает его эрудиции.

Сказать, что у лодзинского писателя неоднозначный образ, — это ничего не сказать. Однако еще до премьеры долгожданного сериала по рассказам и саге о ведьмаке Геральте из Ривии Netflix позаботился о том, чтобы этот образ был подогрет. На съемках Сапковский познакомился с Лорен С. Хиссрич — сценаристом и продюсером, которая взяла у него интервью для рекламного ролика. Очень активная в социальных сетях, Хиссрич на каждом шагу подчеркивала, насколько важна для неё поддержка Сапковского.

Сериал, несмотря на неоднозначные отзывы, вскоре после премьеры стал глобальным явлением. О своей одержимости ведьмаком среди прочего писала Энн Райс, Илон Маск твитнул про своё исполнении песни Лютика, а Марк Хэмилл, к которому обратились фанаты, выразил желание сыграть роль Весемира в следующих сезонах сериала.

Сапковский уже несколько недель возглавляет список самых популярных писателей Amazon, а «Последнее желание» и «Кровь эльфов» лидируют в рейтинге фантастической литературы. С 12 января первый сборник рассказов о ведьмаке находится в пятерке бестселлеров New York Times (прыгая между 3 и 4 позициями). Спрос на книгу настолько велик, что американское издательство Orbit, ориентированное на фэнтези-инпринт Hachette Book Group, объявило о выпуске полумиллионного тиража «Последнего желания».

Дорота Шимборска, Радослав Чиж: Как вы провели 20 декабря, день премьеры «Ведьмака» на Netflix?

Анджей Сапковский: Сериал, все серии подряд, я смотрел задолго до официальной премьеры, у меня был специальный пароль доступа. Так что 20 декабря прошло спокойно. На премьере меня тоже не было, но пожалуйста, не ищите в этом намёков. Мне просто не хотелось ехать в Варшаву.

Вы не раз подчеркивали, что время для оценки сериала наступит после его премьеры, потому что книгу судят не по обложке. Так как вам сериал?

- Возможно, вы пропустили, но моё имя фигурирует в финальных титрах сериала рядом с Лорен Хиссрих, Томашем Багиньским и другими. Поэтому моё мнение не может быть ipso facto («по факту» — прим. пер.) объективным, а необъективное ничего не стоит. Если бы я хвалил сериал до небес, я был бы как трясогузка, которая хвалит свой хвост. Если бы я критиковал, я был бы человеком, которому нужно лечиться в закрытом заведении.

Есть ли что-то, что нужно изменить в работе над вторым сезоном?

- По поводу второго сезона, как говорят политики, у меня нет информации. Временно. Однако есть много указаний на то, что исходным материалом для сценаристов будут уже не слабо связанные истории, а связная серия романов. А значит более линейные сюжет, повествование и само действие. То есть материал который более привлекателен для адаптации.

Прошло много лет с тех пор, как дебютировали истории и сага о ведьмаке. Хотите исправить что-то в них сейчас?

- Это все равно, что спросить Сенкевича, действительно ли то, что Кмичич взрывает колибри — хорошая художественная идея. Может, бросить это дело и не взрывать? Или спросить Хемингуэя, не стоило бы заменить крупного марлина весовым эквивалентом мелкой скумбрии в «Старик и море». Так что, пожалуй, поясню: то, что я написал, было продуктом долгой работы и одной из множества возможных версий. Выбран лучший вариант. Только один. Что здесь изменить?

Когда вы слышите, как ваше имя упоминается сегодня на одном дыхании с Толкином, Пратчеттом, Роулинг, Ле Гуин и Мартином, чувствуете ли вы себя состоявшимся писателем?

- Нет.

После премьеры сериала, который только что был объявлен самым большим хитом в истории Netflix, ваши книги снова стали мировыми бестселлерами. Подобное было и до премьеры игры. Могут ли новые технологии изменить статус писателя в современной культуре?

- Насчёт книг, habent suafata libelli («книги имеют свою судьбу» — прим.  ред.). По отношению к остальному — невозможно не рассмеяться.

Я пишу крючком уже 30 лет, но шумиха в СМИ вокруг меня связана с игрой и сериалом. Так что технологии влияют на статус писателя.

Который к тому же не намерен благодарить за это технологии. Тем более преклоняться перед ними.

Зэди Смит как-то упомянула, что написать эпизод для сериала не менее сложно, чем написать главу для романа. Как зритель и читатель вы видите связь между этими формами?

- Я не вижу никаких. Есть оригинальный роман и есть его адаптация для других медиа. С сильным акцентом на «других». Как сказал Редьярд Киплинг: «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и они никогда не сойдутся». Нельзя ставить книгу и её экранизацию на один уровень, нельзя искать связь между ними, потому что её нет. Точек соприкосновения нет. Для ясности: я не обесцениваю адаптации и другие медиа, я согласен, что они являются вызовом — если даже не равным написанию книги, то довольно большим и достойным признания. Но они все же что-то другое.

А может быть, по примеру Харлана Кобена и Ника Пиццола, вы хотели бы попробовать свои силы в создании сериалов? Или хотя бы появиться в одном из эпизодов?

- Ничего подобного я не ожидаю. Но я ничего и не исключаю. Ну, за исключением, может быть, роли в сериале. Пожалуйста, не ждите этого.

Создатели сериала «Ведьмак» заявили, что должны больше подчеркивать в нём роль женщин. Несмотря на то, что в книгах это сильно подчеркивалось - женские персонажи там сильны, на них не влияют мужчины, они добиваются своего.

- Я полностью согласен с этой оценкой.

Если бы вы вдруг поддались желанию создать новую сагу, могла бы женщина быть ее главной героиней?

- А почему бы нет? В конце концов, это не будет новаторством в фэнтези. У нас есть главные героини в произведениях женщин-классиков: Урсула Ле Гуин, С.Дж. Черри, К.Л. Мур, Мэрион Зиммер Брэдли, Мерседес Лэки, Энн Райс, Барбара Хэмбли, Патрисия А. Маккиллип, Джессика Аманди Салмонсон, Джейн Йолен, Шери С. Теппер. И новые авторки: Ннеди Окорафор, Мадлен Миллер, Холли Блэк, Кассандра Клэр, Рэйчел Кейн и Патрисия Бриггс. А женщин на главные роли также подобрали мужчины: Джек Вэнс, Терри Брукс, Филип Пуллман, Брэндон Сандерсон, Марк Лоуренс и Джо Аберкромби.

Многие зрители сериала отмечают выраженной проблемой темнокожих людей Нильфгаарда и Северных королевств. Как вы думаете, почему так мало зрителей обращают внимание на темнокожих Зерриканок (блондинок по сюжету) и не могут пройти мимо чёрного эльфа?

- В моих книгах, насколько я помню, цвет кожи упоминается не очень точно, так что у адаптаторов тут большое поле для фантазии, все возможно и допустимо, ведь могло быть и так. В комиксе мои блондинки Зерриканки превратились в брюнеток, потому что у художника была творческая свобода. Чернокожий актер играет на Netflix в сериале «Троя: Падение города» героя Ахиллеса. Известно, что Ахиллес был сыном фессалийского царя Пелея и Нереиды из Тефии. Сериал, кажется, подрывает это «известное» и предполагает соучастие некоторых нубийцев. А могло быть и так.

Вы неоднократно подчеркивали, что "Ведьмак" — это не средневековье и не история славян. Вас удивляет постоянное желание приписать своим героям польскость?

- Удивляет, и сильно. У ведьмака Геральта вполне себе "славянское" имя, "славянские" нотки слышны в оно- и топономике. Есть лешие и кикиморы — но есть и Русалка Андерсена, и Чудовище, взятые у Жанны-Мари Лепренс де Бомон. Следует повторить ещё раз: цикл о ведьмаке — классическое и каноническое фэнтези, славянства в нем, как сказал Вокульский Старскому, столько же, сколько яда в спичке.

Генри Кавилл и Михал Жебровски играли ведьмаков в сериальных постановках, Яцек Розенек исполнял роли в играх, а Кшиштоф Банашик — в радиопостановках. Кого из них ты сейчас слышишь, думая о ведьмаке?

- Я никогда не думал об этом. Теперь я думаю, что это был бы Генри Кавилл.

«Ведьмак» уже был сериалом, комиксом, радиоспектаклем, компьютерной игрой. Какое средство лучше всего отразило ваше видение вымышленного мира?

- Конечно, радиоспектакль в виде аудиокниги, хотя в принципе его нельзя включать в список, потому что это не экранизация, а дословное воспроизведение и без всяких сокращений. Что касается других медиа, то есть оригинал, а есть адаптация. Как они относятся друг к другу? Как сказал Киплинг, процитированный ранее.

В то же время, когда «Ведьмак» завоевал сердца зрителей, Ольга Токарчук получила Нобелевскую премию по литературе. Видите ли вы сходство в оценке польской литературы на разных фронтах?

- Я не вижу никаких. Кроме некоторого совпадения во времени, конечно. Сравнивать сериал с Нобелевской премией тоже незачем. Не та лига.

И вы, и Токарчук ломаете стереотип поляка-католика, вызвавший определенный диссонанс у правых: радоваться успехам соотечественников или мотать носом, потому что они "не наши". Могут ли ваши успехи изменить восприятие польских писателей на Западе?

Не думаю, что я настолько разрушитель стереотипов, что меня следует поместить в энциклопедию под этим заголовком. То же самое касается и конфликтов - я не вижу себя объектом, субъектом или источником какого-либо конфликта, хотя и не исключаю этого. В нашей нынешней реальности всё находится в конфликте и есть один великий bellum omnium contra omnes («война всех против всех» — прим. ред.). Что касается восприятия на Западе, то я бы рекомендовал избавиться от мании величия.

Никого на этом Западе не интересуют польские деления на “наших” и тамошних. Восприятие и оценка писателей там регулируются разными стандартами и механизмами гораздо менее сложными. Наоборот, очень простые. Я бы сказал какие, но скромность не позволяет.