"Ständchen/Der Hexenkönig", Arknights.
Год назад на европейском сервере Arknights вышел, на мой взгляд, самый лучший эвент из всех, что были в проекте.
Лучшим лично для меня он стал, в первую очередь, с литературной точки зрения — и это в проекте, где с историями промахов не было вообще ни разу!
Серьезно, ни единожды. Даже откровенно "домашние" эвенты, завязанные на китайские мифологию и фольклор, прекрасно адаптированы под европейского игрока и от их чтения очень сложно оторваться.
Здесь история о музыке. О музыке и музыкантах, в первую очередь.
И о том, как музыка идет сквозь жизнь и судьбу музыканта, даже когда он того не хочет, и даже тогда, когда она не приносит абсолютно ничего хорошего.
Разумеется, мимо такого я пройти не мог.
Но даже не предполагал тогда, что, ну, будет вот так.
До сих пор отчетливо помню, какое потрясение эта история у меня вызвала. Как я буквально не мог оторваться, пока не прочел ее залпом, за одну ночь.
И насколько сильное ощущение катарсиса, законченности, она после себя оставила.
Львиная доля моих — и не только моих, в комьюнити это тоже основной вектор обожания — восторгов обязана тому, насколько великолепно продуман, прописан и презентован главный герой этой истории, Эбенхольц (Ebenholz, "черная клавиша" в переводе с немецкого).
"Ständchen" ("Серенада"), которую мы с тобой сегодня слушаем — это заглавная тема Эбенхольца как персонажа. Она названа точно так же, как и самое известное произведение Франца Шуберта. К сожалению, известным оно стало уже посмертно. И это одно из немногих классических произведений, которые я знаю и могу узнать по исполнению.
Более того, первую минуту она музыкально вторит Шубертовской "Серенаде" практически полностью.
После минутной отметки основной мотив уходит на собственные рельсы. Параллельно вступает вокал Айртона Арауджо — бразильца, вокалиста сравнительно небольшой музыкальной группы "Age of Artemis". Судя по тому, что я смог отыскать, Айртона пригласили буквально... по знакомству.
Просто потому что кто-то где-то кого-то знал, тот человек знал ещё кого-то, этот человек знал Айртона... Это не столь важно, на самом деле.
Важно то, что с исполнителем не прогадали абсолютно, и что теперь его знает гораздо, гораздо больше людей.
Вся песня суть полноценная ария Эбенхольца, и именно мощный, очень "оперный" вокал Айртона заставляет ее работать. Настолько, что я покрываюсь мурашками, когда слушаю ее в наушниках.
Эта композиция вполне могла бы исполняться в музыкальном театре.
(Марко, бывший-оперный-певец-а-ныне-ютубер, чей короткий разбор можно посмотреть вот тут, тоже подметил это первым делом).
Очень нравится мне и то, что вокальная партия всегда спереди, она всегда ведет. Ни один из инструментов ее первенства не оспаривает, даже вступающая в определенный момент электрогитара, которая здесь вообще используется в основном как текстура — очень красивый ход, сделано со вкусом.
Сделано в духе оригинальной композиции, хотя современная музыка играет по иным правилам.
В духе оригинала остался и звук, атмосфера самой композиции. Она очень тёмная, очень ночная, очень чувственная, но при этом мрачная. Без упадочничества, и даже без особенной грусти, я бы сказал — это именно мрак вокруг, это принятие, и это осознание ситуации. В основном это заслуга виолончели — давая звуку полноту, она никогда не выходит вверх, она никогда не разражается климаксом.
Сравнимо с тем, как если бы ты с готовностью распрямил плечи, встав во весь рост, но так и не поднял опущенной головы.
И, конечно же, великолепно выстроенный текст с двойным смыслом. Он как бы подытоживает всю историю что самого Эбена, что событий эвента.
Позволь же тебе ее, хм...
Напеть.
Технически, ниже будут спойлеры. Практически же, знание фабулы вообще ничего не меняет. Это нужно читать самому.
Действие разворачивается в Лейсаньене (Leithanien) — одном из государств Терры, выписанном вокруг смешанного образа всех реально существовавших немецкоязычных стран примерно 17-18 столетий. Преимущественно, разумеется, реальной Германии. Высокая культура несколько оттеняется ужаснейшим социальным делением на знать и на чернь, политические дрязги и агентурные сети просто повсюду, а ещё страна известна своим недосягаемо высоким уровнем в плане познания т.н. Искусств (Arts, как бы местный аналог магии, но не совсем).
И уникальный подход Лейсаньена к изучению Искусств лежит через... искусство!
Музыку, преимущественно. Классическую музыку.
Той, которой учат любого знатного господина с детства.
Где-то рядом с одним из Лейсаньенских мобильных городов, Визехеймом (Vyseheim), есть небольшой, но очень оживленный городок Афтерглоу (Afterglow, в зависимости от контекста это или "вечерняя заря", или "воспоминания". Тут обыгрываются оба варианта). Городок это исторически очень музыкальный, все его жители так или иначе связаны с музыкой что по работе, что по досугу и интересам.
Все его жители также являются Зараженными. Это гетто. Гетто для тех, кто существовать, по мнению элит, не должен — и скоро он существовать уже и не будет.
Потому что для зараженных Орипатией (Oripathy) не существует лекарства, это краеугольный камень всея сеттинга. Представь себе рак четвертой стадии, которым можно заразиться от контакта с опухолями, но метастазы вырезать нельзя и аналога химиотерапии просто не существует.
Примерно этим и является Орипатия. Дорога в один конец, если ты заражен.
Лечения от нее не существует, есть лишь вызывающая подобие ремиссии терапия за немалые деньги. И потому, когда до штата Родоса (Rhodes Island, медицинская организация, от лица которой ты действуешь) доходят новости о том, что в Афтерглоу внезапно начали регистрировать случаи излечения от Орипатии, туда отправляется оператор Гибискус (Hibiscus. Да, все имена и позывные очень говорящие), юная и немного наивная идеалистка-медик, дабы разобраться в ситуации на месте.
Параллельно в Афтерглоу прибывает молодой граф Франц, флейтист. Эбенхольцем он назовется чуть позже, а пока мотивы его пребывания в городке одновременно очень просты и весьма туманны: он здесь, чтобы принять участие в прощальном концерте главного достояния всея городка — пианиста и композитора Уильяма Черни (Czerny, неприкрытая аллюзия на Карла Черни, известнейшего ученика Бетховена). Музыкальная слава Черни гремит по всему Лейсаньену, но его статус Зараженного делает его буквально нелицом в глазах знати, и объектом живого интереса Гибискус, так как Уильям тоже начал "излечиваться" от Орипатии.
В свете всего этого, явление молодого графа выглядит практически подозрительно, ведь знать предпочитает ничего не знать (ха) о жизни тех, кто внизу. Лишь несколько человек имеют представление о реальной цели визита Франца; среди них — графиня Гертруда Стролло, заправляющая всем Визехеймом. Франц получил приглашение в Афтерглоу именно от графини, но, кажется, они не совсем на одной волне, и у каждой из сторон есть свои секреты.
И свое видение ситуации.
Клубок подковерных интриг, лениво позёвывая, пробуждается и начинает шевелиться.
Замыкает же четверку главных персонажей истории Крейде (Kreide, "мел" в переводе с немецкого. Имя ещё более говорящее, чем "черная клавиша", но понимаешь это сильно не сразу), добрый и мягкосердечный юноша-виолончелист, недавно перебравшийся в Афтерглоу вместе со своим дедом. Они оба Зараженные, они живут буквально за чертой бедности, и Крейде очень нужны деньги за участие в концерте. Пробы открыты для всех, от желающих попасть туда нет отбоя, и вердикт выносит лично Черни.
На эти же пробы подтягивается и Франц — теперь уже Эбенхольц.
И с этого момента история начинает медленно, но неотвратимо разгоняться перед финальным крещендо, не замедляясь ни на секунду, и ветвясь то на две, то на три параллельные сюжетные линии, словно переплетающиеся в композиции партии инструментов.
Эбенхольц стихийно помогает Крейде сначала попасть на пробы, а потом, когда внезапно выясняется, что никаких материальных призов за участие в концерте не будет, вызывается лично покрыть лечение дедушки Крейде из собственного кармана, если им все же удастся отыграть вместе. Реакции Черни и Крейде почти одинаковы: представитель знати, который не смотрит на Зараженных как на грязь под ногтями, и не чурается их общества? Удивительно.
И очень, очень подозрительно.
Не спасает ситуацию и характер молодого графа: сдержанность вплоть до отстраненности и великолепные манеры в нем сочетаются с едкой саркастичностью, порой даже вспыльчивостью. Воздух между Эбенхольцем и Черни едва ли не искрит во время общения — звезда Афтерглоу не менее вспыльчив, по-хорошему стереотипен в своем образе "Настоящего Музыканта", и не терпит, когда к музыке относятся спустя рукава.
Особенно к его музыке.
Но финальное слово остается за Крейде. Тому общество Эбенхольца нравится, как нравится и его игра. И ему очень нужны эти деньги.
Черни предупреждает свежесформированный дуэт: до концерта всего несколько дней, и играют они пока что неважно. Если не успеют сыграться и отточить исполнение произведения до блеска, до приемлемого Черни уровня — на сцену они не выходят.
Эбенхольц и Крейде приступают к репетициям. Эбен видит, в каких условиях живет Крейде, и без вопросов покрывает его материальные затраты, если возникает нужда. Для юного графа не секрет, разумеется, что простолюдины живут бедно, и их жизнь в целом сильно отличается, но настолько глубоко он ни разу во все это не погружался. Что интересно, никакого особого удивления или потрясения он также не выражает.
Словно где-то все это уже испытывал, возможно?..
И почему же юный граф столь яро отстаивает Крейде перед другими представителями знати, словно между ними нет никакой разницы, и все они просто люди?
Время неспешно идет вперед, где-то за кулисами основного сюжета начинают действительно набирать обороты остальные линии повествования (Гибискус не теряет времени даром!), а двое юношей все лучше и лучше сыгрываются, и лучше узнают друг друга.
Завязывается дружба. Тёплая, крепкая дружба.
С осторожными, красивыми намеками на нечто большее.
(В англоязычной версии истории намеки на романтические чувства и правда туманно-осторожные, пусть и очень хорошо считываются в нескольких местах. Судя по тому, что пишут читатели с китайского сервера, в оригинале эти намеки ощутимо прозрачнее. Китайским я не владею и сам проверить не могу, но при переводах многих вещей на английский углы действительно зачастую смягчают, чтобы не вызывать лишних сенсаций в западном обществе — а потому, вполне готов поверить, что все обстоит именно так. Почему это "угол" — увидишь дальше.)
И все же, что-то продолжает грызть Эбенхольца изнутри, а снаружи его мотивация для участия в концерте по-прежнему малопонятна остальным, особенно Черни.
Он также не может перестать думать о том, что где-то уже слышал мотив, который постоянно мурлыкает себе под нос Крейде. Мотив, который, как по волшебству, облегчает его страшнейшие мигрени, чего раньше не удавалось ничему и никому.
И где-то здесь история начинает выходить на затяжное финальное крещендо.
...Ещё лет двадцать назад, Лейсаньеном правил Король-Чародей (Witch King). Некогда великий правитель, ставший свихнувшимся на власти тираном; величайший колдун, которого когда-либо знала Терра, и, цитируя историю, "самый грозный музыкант, что когда-либо ступал по этой земле".
Полагаю, ты читал "Гарри Поттера"? Помнишь, кто такой Волдеморт? А Саурона из "Властелина Колец" припоминаешь?
Король-Чародей Лейсаньена — это творческое переосмысление и развитие образов двух этих персонажей, чего сценаристы как-либо скрыть и не пытаются. Образ осовременен, доработан, отполирован, и дополнен фирменным ингредиентом проекта. Мрачноватой реалистичностью.
Многими были достижения и открытия Короля-Чародея; великим — и, временами, чудовищным — было его наследие. Одной из его частей был "Глас Терры" (Voice of the Mundane), музыкальное произведение — а, следственно, и заклинание — невиданной доселе силы. Нечто первородное, как своеобразная мировая константа в формате музыки, в дополнение ко всему содержащая автономную копию сознания Короля в каждой из своих частей, его "Тень".
Вроде крестражей, да. Принцип почти тот же.
Вот только Волдеморт из "Гарри Поттера" разрывал собственную душу на части, создавая крестражи, пассивно хранившие его частичку и теоретически могущие дать шанс на его воскрешение, чуть что. Король-Чародей написал "Глас Терры" чуть ли не походя, не отрываясь от других занятий, и изначально особого значения произведению не придал вообще, его транскрибировала и записала для потомков придворная знать.
Такова была его мощь. И даже после его загадочного падения, у него осталось немало теневых последователей, ждущих своей возможности послужить ему снова.
В том числе и в Афтерглоу, конечно же.
Крещендо.
Часть "Гласа Терры", добровольно или насильно "вживленная" кому-то в разум (достаточно просто услышать исполнение с соблюдением определенных условий), потенциально дарует мощь, приближающуюся к мощи самого Короля при жизни, и позволяет Королю возродиться в теле носителя, если тот уступит — но большинство носителей попросту мгновенно умирает.
Последователи Короля пытались возродить своего господина, вжиляя части "Гласа" в умы совсем мелких ещё детишек, запредельно жестоко и бесчеловечно. И не абы каких детишек, а оставшихся в живых наследников рода.
Эбенхольц и Крейде — очень-очень дальние родственники Королю, и очень-очень дальние братья друг другу. Они оба носят части "Гласа" в головах, но разные. Все остальные подопытные не пережили вживления.
"Глас" Эбенхольца был вживлен удачно, и теперь Король периодически пытается подавить его сознание, издеваясь над Эбеном и вызывая мигрени. "Глас" Крейде вживили неудачно, он "поврежден", и потому постоянно активен, как перманентно активное массовое заклинание. Чудесное исцеление Зараженных — это эффект от "Гласа" Крейде, но исцеление это лишь видимое, и по факту Орипатия тех, кто под этот эффект попал, начинает со страшной скоростью развиваться, они просто этого не чувствуют, в том числе сам Крейде.
И если раньше этот эффект был едва заметен, то сейчас обратной дороги уже нет: нахождение двух разных "Гласов" рядом вызывает Резонанс (Rezonanz), взаимно усиливающий их эффект.
И с этим ничего, ничего уже нельзя сделать.
Только смерть Крейде способна положить всему этому конец.
Воспоминания обо всем этом, доселе подавленные, вызывают у Эбенхольца шок. Он вспоминает, почему именно его всю жизнь воспитывали как марионеточного графа, почему его просто держали взаперти внутри его замка, почему за ним была постоянная слежка, и кто всему этому виной, а мы, читатели, теперь понимаем, почему этот знатный юноша не особенно-то похож на знать в плане мировоззрения. Клетка Эбена, может быть, и была отлита из чистого золота, но все же оставалась клеткой, а его тюремщики не особо утруждали себя попытками сокрыть свое истинное лицо. Эбен более чем отлично осознает как плюсы от своего статуса, так и то, что для него это просто инструмент, а не жизненный уклад.
Он "всего лишь" отпрыск тирана, которого пощадили из жалости, упрятав подальше на случай, когда — и если — он для чего-то понадобится нынешнему режиму. Об него просто не захотели марать руки.
Крейде же о своем де-факто высокородном происхождении не помнил вовсе, всю жизнь скитаясь едва сводя концы с концами.
Юноши продолжают репетировать, несмотря на мрачное откровение. У них получается все лучше и лучше — это замечает даже придирчивый Черни, его пренебрежение сменяют нотки уважения.
Эбенхольц, однако, абсолютно потерян, и не знает, что ему делать.
Выясняется, что изначальный план — в который его буквально затащили, план был не его — заключался в том, чтобы избавиться от "Гласа" во время концерта и получить долгожданную свободу, но... Эбена никто не уведомил о том, насколько многими жизнями Зараженных за это придется заплатить. Он отчаянно пытается придумать, как можно спасти людей и спасти от неминуемой гибели Крейде. События в Афтерглоу, тем временем, начинают напоминать самый настоящий шпионский боевик. Все замешанные в этом клубке стороны так или иначе себя проявляют. Под угрозой уже мирные жители городка, кто-то намеренно и очень грязно раскачивает лодку.
Волею чистого случая одна из ведущих ролей в этой партии достается именно Эбенхольцу. Дуэтом с человеком, которого он совершенно не ожидал на этой роли увидеть.
До концерта остается всего одна ночь. Гибискус и Черни узнают о природе "Гласа", о настоящей причине фальшивого "исцеления", и о патовой ситуации, в которой оказались юноши. Крейде намерен пожертвовать собой, но Черни неожиданно предлагает (а скорее решает за всех, прямо скажем) другой выход.
Он напишет новое произведение, всего лишь за одну ночь. Пьесу для виолончели, флейты и пианино. Они исполнят ее втроем, и во время исполнения, когда оба "Гласа" активируются и покинут разумы юношей, он заберет их себе.
Оба.
Это равносильно смерти на месте, и секрета из этого никто не делает, но Черни непреклонен. Ему и так осталось недолго, он уже буквально кашляет кровью, и пусть лучше смерть будет одна, чем множество. Успех этого предприятия под вопросом, но это их единственная надежда.
Финальный концерт. Крейде как никогда весел и жизнерадостен, и глядя на него, у Эбенхольца на душе кошки скребут. Дружба с Крейде — самое светлое пятно в его жизни, но на горизонте маячит непроглядный мрак.
Гибискус едва ли не на плечах притаскивает едва живого Черни в концертный зал Афтерглоу. Он справился. Он написал свое самое лучшее произведение. И, несмотря на свое кошмарное состояние, он готов сесть за рояль.
Трио начинает играть пьесу, от исполнения которой зависит буквально всё.
Из-за стороннего вмешательства всё идет совершенно не по плану; подковерная возня нарушает хрупкий баланс всей ситуации, и под угрозой оказывается все население городка целиком, о чем с ужасом понимает вся троица музыкантов. Зрителей в концертном зале спешно эвакуируют. Черни удается выиграть немного времени.
Продолжать исполнение нельзя, прерывать — верная смерть.
Верная смерть к этому моменту уже не пугает Эбенхольца.
Да, Эбен де-факто прямой наследник Короля-Чародея и законный претендент на трон Лейсаньена. Да, он талантливый музыкант и не менее талантливый колдун, имеющий все шансы как минимум сравняться по чистой силе со своим именитым родственником в будущем. Да, за последние несколько дней он успел распробовать, каково это — жить. Наслаждаться жизнью. Радоваться жизни.
Но не ценой жизни Крейде.
Однако сам Крейде так не считает.
В этот момент он внезапно позволяет тени Короля-Чародея взять на собой верх, вбирая в себя обе части "Гласа Терры". Логика до жути проста: кто-то все равно умрет. Пусть это будет он, проживший, несмотря ни на что, хорошую жизнь.
Эбенхольц помогает Крейде, чье тело начинает понемногу трансформироваться под воздействием "Гласа Терры", выбраться на пустую площадь около концертного зала, по пути заражаясь Орипатией — обратной дороги, как мы помним, не существует.
Тень Короля-Чародея берет верх, и тело Крейде превращается в огромное физическое воплощение Короля. Он смеется. Он берется за виолончель, готовый обрушить... нет, даже не гнев, но ярость и презрение на того, кто перед ним встанет.
Эбенхольцу приходится убить Крейде, пусть и трансформированного Королём, собственными руками.
Вернувшийся в свою обычную форму Крейде из последних сил велит Эбенхольцу... жить. Его последние слова — это слишком красивый и сильный момент, чтобы цитировать их здесь, в пересказе, в отрыве от всего. Прочесть стоит хотя бы ради них. Очень многих игроков, по их признанию, на этом моменте пробило на слезы, потому что это светлый момент.
И это очень тёплые слова. Как и сам Крейде.
Эбенхольц оставляет уже мертвому Крейде свою флейту и берет его виолончель, чтобы у него осталось хоть что-нибудь, что напоминало бы ему о Крейде. Губы юного графа дрожат — эту виолончель он же Крейде несколько дней назад и купил
Финал истории держит долгую, протяжную ноту. Детективная часть истории заканчивается очень неоднозначно, но Афтерглоу спасен, как и его жители. Эбенхольц теперь заражен, и, к тому же, его часть "Гласа Терры" осталась при нем, он все ещё носит в себе частичку Короля-Чародея.
Вместе с Черни, который никак не ожидал пережить свое преполагаемое самопожертвование, они присоединяются к штату Родоса, все ещё избегая разговоров обо всем, что случилось в Афтерглоу. Слишком сильную отметину оно оставило на каждом — даже на Гибискус.
И... эпилог. Самый-самый эпилог.
По сути это одна короткая сцена, с приятным бонусом для тех, кто внимательно читал. В ней всего несколько артов. Последний, тот, которым все заканчивается, ощущается одновременно и как пинок в ребра, и размашистая, основательная точка в потрясающей истории.
Я обожаю эту сцену, она часто всплывает в обсуждениях, и ее несложно отыскать просто в гугле, потому это вовсе никакой не спойлер, но... Я не хочу заканчивать вольное и очень сильно урезанное изложение именно ей.
Ее надо получить. Самому.
Да, вот такое вот мнение.
Благо, у меня есть фанатская вариация на ее тему, которая мне нравится почти так же и вызывает ровно те же ощущения.
"Серенада" Эбенхольца об этом.
Обо всём этом. И о его прошлом.
И текст ее составлен так, что никогда нельзя точно сказать, кому она адресована — Королю-Чародею или Крейде. Ни в одной части. Ни в одной строчке.
"Will you stay a part of me for the rest of my life?"
Меня эта история зацепила настолько, что, как я однажды писал, я бы хотел иметь ее физическую копию. В идеале — что-то вроде новеллизации. Но, честно сказать, я бы согласился даже на кипу распечатанных скриншотов с текстом и репликами, сшитыми в бумажную брошюру.
Кто знает, может, когда-нибудь освою переплетное дело, и смогу поставить красиво переплетенную книжную версию на полку.
Чтобы я иногда мог перечитать ее. Хоть просто подержать в руках.
Подержать в руках историю, ради которой люди возвращались в Arknights, чтобы, оцени просто, читать. Постов по типу "никогда не перечитываю возвращающиеся эвенты и иногда просто не читаю обычные, но вернулся и перечитал именно этот" очень много. Даже от тех, кто обычно на весь текст в игре полностью забивает.
Подержать в руках историю, которая явно создавалась с любовью и вниманием. Сложно сказать однозначно, но судя по тому, что нашел — история писалась людьми, которые действительно глубоко неравнодушны к музыке. История буквально этим пропитана, на всех уровнях. От очень толкового, уместного и не душащего использования терминологии, и до таких абстрактных вещей, как "что есть музыка" и "почему музыканты будто слегка не от мира сего". (Потому что так и есть.)
Подержать в руках историю, которой не нужно было ничего дообъяснять. Лучше всего заметно на примере Эбенхольца: тебе не талдычат, что он-де графских кровей и предлагают в это верить и это домысливать — ты это видишь, сам. Ты это читаешь. Он так выписан, он так мыслит и так себя ведет, без условностей и натяжек. Подавлению недоверия подавлять здесь попросту нечего. Что ещё лучше — он настолько далек от "ходячего стереотипа", насколько физически можно было от него удалиться.
То же относится к остальной троице основных героев, а в более широком смысле, даже местный антагонист, ну...
Честно говоря, его можно понять. Не принять, может быть, но мотивация его предельно человечна. Она настолько человечна, что из-под некоторых читателей это слегка "вышибло табуретку" при чтении. Они ожидали чего-то более фэнтезийного, более условного. Как и от всей, очень, в сущности, приземленной и очень живой истории.
Они ожидали чего-то, во что придется пытаться поверить, но здесь это попросту не требуется.
В это веришь. Сразу же.
Наконец, и я специально приберег этот слегка потешный, но по факту крайне многое говорящий пункт напоследок...
Подержать в руках историю, ощущения от которой в коллективном бессознательном отлично заметны по фанатским артам с ее персонажами.
Если ты не вчера подключил Интернет, то знаешь, что с любыми персонажами, особенно вот у подобных проектов, процентов 80 фанарта будет эротикой или откровенным порно. Я против этого ничего не имею абсолютно, но тенденцию не заметить просто невозможно: фанарты с Эбеном и Крейде — это практически целиком что-то очень красивое, что-то милое, что-то тяжеленно-тоскливое, или художественные переиначивания описываемых в тексте событий. Даже эротики исчезающе мало; зато качественно нарисованной душегрейки, за которой буквально читается посыл "пусть у них все будет хорошо хотя бы в моем хедканоне т.т", хоть отбавляй.
Некоторых художников я знаю. Они принципиально рисуют только эротику.
Это — исключение.
Если такой древний столп интернет-культуры, как правило 34, заставляют подвинуться — это говорит об очень многом.
Забавно, что все это должно было быть написано ещё год назад, когда "Lingering Echoes" только вышла. Тогда, по разным причинам, не получилось. Пришлось отложить текст на год, дождаться возвращения эвента.
Рад этому, на самом деле. Многие вещи подметил только со второго прочтения.
В том числе и то, что бьет он по-прежнему как в первый.
Вскоре — может быть, уже 16 января! — эвент должны добавить во вкладку "прошлых", с возможностью вернуться и перечитать его в любой момент.
Не знаю, когда снова решусь его перечитать, но где-то внутри отчетливо понимаю, что с нетерпением жду этого уже сейчас.
В Арки стоит поиграть хотя бы ради него. Хотя бы ради одной этой истории, которая будет доступна почти сразу же.
Это маленький, но очень важный... да.
Да, сейчас это слово будет уместно, и своих обычных сомнений по его поводу я не ощущаю.
Маленький, но очень важный шедевр.
К слову, заигрывания композиторов проекта с классикой, притом весьма успешные, на этом не заканчиваются.
Сама история — тоже.
Летом на европейский сервер придет ее прямое продолжение, и посвящено оно будет подросшему Эбенхольцу и его конфликту с Королем-Чародеем. Не хотел ничего о нем знать заранее, но не удержался и послушал заглавный трек оттуда, увидев название.
"Der Hexenkönig", "Король-Чародей".
Переосмысление ещё одной известной Шубертовской композиции, "Лесной Царь". Некогда фортепианный мотив теперь ведет виолончель, от хора волосы на теле встают дыбом, и задумка с выводом барабанов в "тело" песни, туда, где обычно располагаются как раз смычковые — это вау. Я даже не думал никогда, что так можно сделать.