Forever not yours

Я не хочу делать вид, словно этих трех лет не было. Они были. И пускай у меня не осталось никаких воспоминаний, он был моей первой любовью, и я любила его искренне и всем сердцем, так, как умела и могла когда-то, и как никогда не буду больше.

Не потому что не смогу. Не любить так, как я любила, не значит любить меньше или недостаточно. Это значит любить с бошкой, включая ее содержимое, а не напротив, выключив его напрочь.

Моя первая любовь оказалась обманом. Будем называть вещи своими именами.

Меня предали. Меня предавали много раз. Мне изменяли. Мне врали. Мне врали с самого начала и до самого конца. Такого обращения не заслуживает никто просто-напросто по умолчанию.

Я отдавала свое сердце человеку, который понятия не имел, что с ним делать. Потому что оно ему было не нужно. Все, что ему было нужно, он взял, и очень скоро этого оказалось мало. Мной играли. Меня водили за нос. Мной пользовались: моими мозгами, моими талантами, моей суперспособностью решать проблемы, моей страстью к уюту и организации всего, что можно организовать. Я содержала этого человека, постоянно вкладывая свои деньги в его капризы, и он пользовался тем, что я всегда умела вести бюджет, несмотря на объем заработка. Сколько раз я подхватывала его дела, проекты, сколько раз я поддерживала его и подставляла плечо, руки, спину - всю себя - я была скалой, на которой держались не только наши отношения, но и 80% жизни самого человека. Я несла ответ за его поступки, я разруливала ситуации, виновником которых был он сам, я извинялась перед людьми за его промахи, я, я, я. Бесконечное "я". Я делала так много вещей, о которых меня не просили, и еще больше тех, не сделать которые не могла. И мне так редко действительно говорили "спасибо". Его "спасибо" всегда звучало как благодарность после завтрака - с нужным тоном и правильной интонацией, чтобы я поверила в искренность, но все так же пусто и обыденно, как если бы он ничего и не говорил. Потому что сказано было только для галочки.

И меня предали. Меня предали. Предали. Я буду повторять это слово столько, сколько нужно, чтобы добить в себе остатки вечного желания спасти весь мир.

Я верю в то, что если ты на самом деле любишь человека, то не станешь ему врать и обманывать его, не станешь ему изменять. Никто ни от чего не застрахован: и любя одного, можно влюбиться в другого. Но я верю, что если ты искренне любишь или любил первого человека, то не позволишь себе поступить с ним так грязно и низко, как поступили со мной. Я верю в то, что там, где есть или была любовь, всегда должна оставаться честность. А значит, в моем идеальном мире, люди должны приходить и признаваться в том, что у них появились другие чувства, которые они не хотят и не могут преодолеть. Да, будет больно. Будет очень больно. Но честность всегда превыше прочего.

Честность - это гарант того, что даже спустя годы вам останется, что вспомнить о времени, проведенном вместе. И что эти воспоминания сохранят ваше уважение друг к другу.

Но я так же верю, что каким-то совершенно изломанным и сумасбродным, крайне неправильным образом меня в этих отношениях тоже любили. Просто этой любви было недостаточно для того, чтобы расти. Чтобы стараться быть лучше себя самого вчерашнего, чтобы развиваться, чтобы, черт подери, взрослеть. Чтобы становиться сильнее, чтобы ценить. В этом абсолютно и ни капельки нет моей вины: я расшиблась, пытаясь держать и развивать наши отношения. Моей любви хватало на нас двоих и на несколько соседних планет в придачу. Но одной любви недостаточно. На одной только любви не продержатся ни одни отношения, даже если она самая волшебная. В основе всего прочего лежит уважение друг к другу как к отдельным независимым личностям, и уважение к себе самим.

Теперь я понимаю, что меня не уважали. Конечно, сложно уважать по-настоящему хоть кого-либо, когда едва выносишь сам себя. Да, меня любили, но надо мной издевались самым инфантильным и безответственным способом. Еще и хотели избежать последствий своих поступков в попытках сохранить свою ложь. Уму непостижимо. Просто, мать его, немыслимо. Я знаю, что он ничего не делал намеренно, чтобы мне навредить. Я знаю, что им руководила животная алчность и первобытный инстинкт, вот только это не оправдание, и от подобного осознания в моменте совсем не легче. Еще четыре месяца назад я правда думала, что то, насколько родным и близким он стал мне, намного сильнее низости его поступков. И, конечно, этот человек никогда не станет мне чужим, мне никогда не будет совершенно безразлична его судьба и если вдруг в его жизни что-нибудь сложится из рук вон плохо (чего я ни в коем случае ему не желаю) я, безусловно, не обрадуюсь. Но именно здесь скрывается уловка, тонкая грань между "он мне слишком родной, поэтому я не вычеркну его из жизни" и "он мне близок как никто, поэтому я верну все назад".

Нет и не могло быть никогда и ни в одной из вселенных никакого ебаного "назад".

Я бы прострелила себе мозги из дробовика не раздумывая, если бы в моей голове появился хотя бы призрачный намек на подобную дичь.

В моей жизни образовалась дыра размером с три года. Я никогда не хотела, чтобы мой мир был завязан на одном человеке, но у нас было одно общее дело, одна страсть, и вокруг нее плясало все остальное. Теперь я понимаю, что, по сути, саберфайтинг - единственное общее, которое у нас на самом деле было, помимо совместного просмотра фильмов. Три года с почти двадцати семи по тридцать лет. Три ебанных мать его моих года, отданных человеку, который не заслужил ни дня.

Конечно, я бы не стала ничего менять: мне хорошо там, где я есть сейчас, а без этого пути я не пришла бы в свое сегодня. Но иногда я думаю о том, что это все-таки было чертовски жестоко по отношению ко мне. В жизни, конечно, происходят вещи намного более жестокие и беспощадные, и я благодарна, что не знаю их и знать не хочу, но это уже за гранью адекватности в принципе. Вот только, когда тебе дробит кости изнутри, ты не думаешь "об Англии".

Ты думаешь о себе.

Год назад этот человек сказал мне в пьяном угаре: "Потому что пожить нормально я могу только тогда, когда тебя рядом нет". Мне стоило, действительно стоило оставить его тогда на вокзале, приехать самой на такси домой и собрать все его вещи. Конечно, в таком случае я никогда не узнала бы об изменах, и, возможно, моя новая история сложилась бы совсем иначе (или не сложилась бы вовсе), но за три года у меня были тысяча и один повод расстаться с этим человеком, если бы я чуточку внимательнее к себе прислушалась и позволила бы себе признаться в том, что то, что мне кажется - мне не кажется. Что это все правда. Горькая, болезненная, жестокая, отвратительная и мерзкая, но правда. Я бы проглотила этот яд и выработала бы в себе резистентность еще быстрее, чем шестого августа, хотя и шестого августа я справилась на десять контрольных в голову из десяти.

К чему я все это пишу? К тому, что этот год кончается, и я хочу оставить все это в нем. В новый год я заберу с собой только все самое лучшее, что произошло со мной. Мою любимую прекрасную кошечку. Моих близких друзей. Мою способность писать намного лучше, чем говорить вслух. Я заберу с собой свою свободу, свою правду, я заберу с собой то, что не принадлежит больше никому, кроме меня - мою гордость. Родившуюся на страницах этого года любовь к кей-попу, возрожденную страсть к искусству макияжа, желание стать писателем и одного самурая, которому больше не нужно сниться, чтобы быть в моей жизни.

Влюбляться в тебя и правда было похоже на проваливание в сон: сначала медленно, а потом с головой.

Чем ближе и дороже это становится, тем больше мне плевать на общественное мнение. Не то чтобы мне в принципе было дело, кто и что подумает. Но все меньше и меньше хочется плести какие-то подковерные интриги, продумывать, кто и когда должен что-то узнать и под каким маринадом. Ты просто есть, и все тут. И ты не та часть жизни, которую мне хочется включать в эту игру. Мне не хочется включать тебя ни в какую игру вообще. Потому что это все пустое и бессмысленное как бабочка-однодневка, а я никогда не растрачивалась на мелочи.

Сегодня у меня странное настроение, которое вызвала уборка в квартире. Я долго молчала наедине с собой, даже выключила музыку в наушниках, чтобы лучше слышать себя. Я так категорично запретила себе страдать по всему, что произошло, что толком не позволила этим эмоциям прожить свой цикл внутри меня. Я умею просить о помощи, но я категорически не умею быть слабой. Я совершенно к этому не приучена. Не потому что считаю, что позволить себе сбавить обороты как-то постыдно, нет. Просто не было ни дня в моей жизни, когда бы я переставала бороться с тем, кто я есть и тем, кем я могу быть.

Где там шуточки про черный пояс по внутренней борьбе? Самое время.

Наступающий новый год я буду встречать с людьми, с которыми еще никогда не встречала этот праздник. Четыре года подряд в моей квартире так или иначе был один и тот же состав людей и никогда ни одного из тех, кто будет рядом в этот раз. Все действительно максимально по-новому, и эта новизна так радует и удивляет, что сама по себе уже ощущается как праздник. Осталось сделать только одно дело, прежде чем колесо событий пойдет на новый круг.

Я долго откладывала это, не ссылаясь ни на что, кроме ступора от осознания неизбежной встречи и долго думала, что предложение передать оставшиеся вещи курьером вызовет много вопросов и дискомфорта, а потом поняла, что я снова слишком много думаю по привычке там, где думать совершенно не о чем. Мы не живем вместе уже четыре с половиной месяца, а остатки вещей до сих пор пылятся в углу комнаты. Мне не тяжело с ними расстаться, они ничего для меня не значат. Кроме, пожалуй, одной игрушки: того самого пингвиненка, которого я дарила на первый совместный новый год. Мы встречали 2020, а спустя три месяца я написала сказку на нашу годовщину, в которой главный герой был маленький пингвиненок, который хотел научиться летать. Мне действительно непросто будет отдать его. Такое чувство, будто он принадлежит мне больше, чем ему, хотя я знаю, что он его тоже любит. Меня, конечно, тоже "любили", а толку-то?

Вся моя жизнь - это я, которая пишет сказку в подарок на первую годовщину отношений, а тот, кому она написана, в тот же день утром отсылает бывшей дикпик /стикер с крысой-клоуном/

Пора на самом деле закрыть эту страницу раз и навсегда.

Есть то, что выдрать из себя я не могу и не буду пытаться: этот человек не чужой мне, и моей гребанной эмпатии хватает для того, чтобы не быть к нему окончательно и бесповоротно равнодушной, хотя моя мама отреклась бы от меня как от дочери, узнай она об этом.

Он не дорог мне, и нет никаких постравматических чувств - они все умерли шестого августа, останки превратились в пыль и воскрешению не подлежат.

Но мне не радостно смотреть на то, что с ним стало, пускай и вся эта картина написана исключительно почерком его выборов.

Я давала слово остаться ему другом, если он вычеркнет из своей жизни ту, которая не заслуживает даже того, чтобы я озвучивала здесь ее имя. Тогда мне было важно остаться самой исключительной, единственной и непобедимой в его жизни. Взять свое и сесть сверху, свесив ножки.

Но в этом больше нет никакого смысла. Во-первых, потому, что человек все еще не учится на своих ошибках и упрямо живет так, как будто весь мир ему должен. Я бы могла назвать это стадией переживания стресса, но только не когда эта стадия длиной в жизнь.

Во-вторых, я не смогу, не могу, не хочу и не захочу быть ему тем другом, которым была, или тем, которым могла бы стать. Я не могу держать это слово, потому что в нем давно нет никакого смысла. Мне все равно, есть эта девушка в его жизни или нет. Не все равно только то, что меня в его жизни больше никогда не будет так, как я была. Я не могу и не буду помогать ему жить его же жизнь, несмотря на то, что я искренне желаю ему добра и счастья. Я бы не хотела, чтобы он страдал. Не потому, что он был дорог мне, а потому, что каким бы идиотом и мудаком он ни был, все его беды в жизни происходят не потому, что он злой и намеренно причиняет всем боль, а потому что он непроходимый тупица и дурак, который сам не знает, чего хочет, и поэтому гребет все подряд без разбора.

Я знаю, что он действительно страдал от понимания, что причиняет мне боль. Я знаю, что послевкусие его поступков не приносило ему удовольствия. Но я так же знаю и то, что он не прекращал их совершать. Я так же знаю и то, что с моей подачи он собирался разыграть целую сцену цивилизованного расставания, чтобы вырасти и состояться, и "если наши дороги снова пересекутся, то мы придем друг к другу так же, как и в первый раз", хотя на самом деле всего-то хотел без зазрения совести трахать другого человека. Я так же знаю, что глубоко в пятках он отдавал себе отчет в жестокости намерения расстаться со мной по-взрослому, несмотря на то, что считал это благородным способом скрыть истинную правду от меня, которая, якобы, разрушила бы меня сильнее, чем то, что после номинального расставания я битый месяц страдала каждый божий день от непонимания всего происходящего и надеялась, что этот ебанутый сон закончится.

И он закончился. Потому что я узнала ту-самую-правду, которую так коряво и бездарно от меня прятали. Мой трехлетний сон закончился. Голая во всех смыслах правда меня и освободила.

Мне жаль его. Как человека, который, возможно, никогда не будет счастлив, потому что невозможно быть счастливым тогда, когда тебе всегда мало того, что у тебя есть. Я была ебанным джекпотом, Эскалибуром, Оскаром в его руках, доставшимся ему без стараний как подарок небес, но он не смог этого оценить, как не ценит ничего другого в своей жизни. Поэтому, да, мне жаль его, несмотря на то, что он был безжалостен ко мне. Но мы, высший разум, наделенный интеллектом, должны быть снисходительнее к тем, кому повезло меньше.

Правда, снисходительнее не равно "решать все проблемы мира потому что можем".

Так или иначе, мы продолжаем плыть в одной лодке и будем пересекаться. О том, как обстоят его дела, я не знаю ничего с конца сентября, ведь с конца сентября я ни разу не спрашивала его ни о чем личном. Я не знаю, догадывается ли он о том, что я живу на страницах совсем новой истории, но я бы не ставила на его прозорливость. Да это и неважно. Я не против ничего не обязывающего привет-пока общения в рамках социального круга, в котором мы есть. Я против зыбких надежд в его сердце, если они в нем есть, что наша история не закончена.

Поэтому я не буду прятать твои вещи, когда он приедет. Не знака ради и боже упаси не ради вызова. А потому что это мой дом, и мне не от кого прятать в нем что-то. И еще потому что я - не он, я ничего никогда не прятала и уж тем более не буду прятать то, что имеет для меня значение сейчас, потому что тогда я, получается, буду заботиться о его чувствах взамен твоих или своих, что ли?

Если он спросит меня о чем-то, я не буду врать. Это моя жизнь, мои отношения и моя ответственность. Возможно, еще месяц-другой назад, я бы почувствовала злорадство от того, что причиню ему боль, но я никогда не причиняла ему боль намеренно и сейчас не стала бы подавно. Я ничего не стану говорить сама, но если мне зададут прямой вопрос, я не стану скрывать. Всю свою боль он причиняет себе сам, и в этом нет ни моей вины, ни моей ответственности.

Я устала. Я смертельно, катастрофически устала. Я хочу, чтобы эти кошки-мышки закончились, потому что на задворках моего сознания они скребут своими коготками последние нервные клетки, которым удалось спастись в этом году.

Поэтому будь как будет. Мне нечего бояться и я ничего не боюсь.