Ненавижу июнь
Каждый год - это самый блядский месяц.
Не только в плане работы, потому как многие уходят в отпуск, а всякие конференции и мероприятия наоборот активизируются, и работа растет как на дрожжах.
Но каждый год творится какая-нибудь неведомая херня в личной жизни, и это как проклятье какое-то.
В 19м году у меня был лютый стресс на фоне общения Феди с бывшей, нашим отношениям шел третий месяц, а я понятия не имела, что случилось, почему он отстранился от меня, почему начал вдруг метаться между двух огней, вечно пропадать где-то и буквально прятаться от меня. Когда он был рядом, он был рядом только физически, а его сознание блуждало далеко от той реальности, в которой мы оба с ним находились. Я сходила с ума, наблюдая за тем, как Снежаны становилось все больше в его социальных сетях, и в какой-то момент просто не выдержала и сорвалась, высказала ему все и сказала, в конце концов, выбирать между нами. Это был жуткий день, когда я ела сигареты одну за другой и бродила бесцветным бесформенным призраком по району. Лишь спустя три года я узнала, что выбор он так и не сделал тогда. Но как результат стресса за весь месяц - я сваливаюсь с температурой сорок на неделю, ныряю в приступы и лихорадку, которая не сбилась ничем, кроме двойной дозы сильнейших антибиотиков по итогу. Ужасный был месяц.
В 20м году в июне нам только разрешили выйти на улицу, и я бегала как сумасшедшая по собеседованиям в попытке найти работу. Волнения о поиске занимали все мои мысли, а завершились они тем, что с июля я пошла работать администратором в нейл-салон, и этот "даунгрейд" разгрызал на части. Месяц беготни по компаниям, переживания о планомерно исчезающих финансах, новость о том, что соседка уезжает в другой город, а я не уверена, готов ли Федя со мной съезжаться, так же не добавляли красок тому июню, который казался относительно спокойным.
Июнь в 21м году был наглухо отбитым и загруженным по всем фронтам. Мое первое лето в новой должности на работе, куда я пришла в конце 20го года. Коллега уходит в отпуск, на меня сваливается обязанностей за весь отдел, я перерабатываю каждый день, а вместе с тем занимаюсь с психологом, пытаюсь судорожно закрыть долги по учебе, ведь в июне у меня стартовало одновременно четыре (!!!) дисциплины, и я пытаюсь совмещать их с работой, тренировками в зале и практически ежедневным тренировками по саберфайтингу, ведь приходилось даже "внеурочно" ездить к Марусе во двор и встречаться с ней для дополнительных репетиций. Параллельно со всем этим я начинала вести бизнес с производством саберов, на тот момент работая над тем, чтобы как можно скорее раздать все долги и нивелировать своим общением с заказчиками пробелы общения с ними Феди. Ах, да, я готовила буквально каждый день и следила за порядком в доме. Вот таким был тот июнь. Два часа свободного времени в день перед сном поздно вечером на поесть и недосмотренную серию сериала. Все. Впрочем, июль в тот год был точно таким же. Я все еще не знаю, как я, мать его, выжила тем летом. Конечно, теперь я знаю, что человек может разрываться на десять десятков дел одновременно, но что я знаю наверняка - что нахрен оно, на самом деле, ему надо. Такой самоизнос никогда не окупается ничем, кроме тотального выгорания. Но до него тогда еще было совсем неблизко.
Июнь 22го года...ухх. Уххх! Боже. Вот это флешбеки вьетнамские подъехали. Вау. Июнь и июль прошлого года были едва ли не худшими месяцами в моей жизни. Июнь был началом конца, июнь был...о, он был ужасен, безусловно. Я не понимала, что происходит с нашими отношениями, но я понимала, что они разваливаются, ускользают от меня как песок сквозь пальцы, и я ничего не могу с этим сделать, как бы ни хотела обратного. Я помню бесконечно долгие разговоры ни о чем, где только я предлагала варианты решения возникших проблем, где как будто только меня волновало, что с нами происходило, я помню, как когда "мы" решили, что Феде лучше не ехать со мной в отпуск, он уснул счастливый и освобожденный от бремени разыгрывать примерного мужчину перед моими родителями, которые так тепло приняли его в январе, а я беззвучно (чтобы не разбудить его) два часа рыдала на кухне, пока мыла скопившуюся посуду. Мыла ее, слушала в наушниках музыку и глушила рыдания о руку, задыхалась от истерики и беспомощности, от крадущегося осознания, что это и правда - конец. А потом я уехала домой, где каждый день ссорилась с родителями, которые чувствовали, что со мной происходит что-то неладное, которые давно понимали, что мой выбор мужчины - не самый лучший, и что они не могут меня доверить этому человеку, как бы хвалебно я о нем ни отзывалась, и вот мы в замкнутом круге страданий: они раздражают меня своими вопросами и подозрениями, я злюсь на них, хотя на самом деле злюсь на саму себя и на то, что так веду себя с теми, кого вижу во второй раз за два с половиной года, злюсь на себя за то, что позволяю себе так низко вести себя с ними, и мне тошно и противно от этого. Ну а когда все ложились спать, я каждый вечер с ума сходила от других подозрений, наблюдая картину, как мой парень, который взял себе время на "подумать и определиться в жизни", одновременно (о боги) появляется и пропадает из сети с моей подругой, которая очень резко от меня отстранилась и перестала говорить о Феде вообще, когда раньше это была одна из тем для приколов. Каждый ебанный вечер перед сном я умирала раз за разом в лютой, бесконечной уверенности и неуверенности относительно всего, что происходит. Июнь был ужасен. Отпуск был ужасен. Я вернулась еще более уставшей, чем уезжала, а когда я вернулась - мы "официально" расстались, но продолжили жить вместе. И поэтому июль...июль был еще хуже. Как если бы трусость, абьюз и газлайтинг были месяцем - вот таким был мой июль.
Июнь этого года просто...я надеялась, что он будет другим. И он все еще может быть другим. Я надеялась, что впервые за долгое время я действительно без задних мыслей и переживаний уеду по-настоящему отдыхать и выдохну, наконец-то, впервые за несколько лет. У меня не было нормального отдыха больше четырех лет. В последний раз я была во вменяемом отпуске в 2018 году в Батуми и все - дальше как в тумане, что ни отпуск, то пиздец, нервяк и стресс в придачу с неоправданными надеждами. Я надеялась, что когда я уеду через несколько дней домой, единственной заботой, которая будет меня тревожить, будет тоска и волнение о Циссе, о том, как моя малышка перенесет наше недолгое расставание и не принесет ли она слишком много проблем и забот тем, кто будет за ней присматривать. А сейчас я не знаю, что думать. Я не знаю, с какими мыслями я поеду домой. Потому что если я поеду домой с теми мыслями, которые гложут меня сейчас - это будет очередной не_отпуск, и по итогу я вернусь в еще большем стрессе, чем уезжала. Я хотела показать родителям, что я счастлива. Что впервые за долгое время в моей жизни мне не надо им ничего о своем счастье выдумывать, ведь они так давно меня не видели действительно свободной и счастливой. Я хотела, чтобы они искренне порадовались тому, как сильно я изменилась, преобразилась и выросла, я хотела подарить им ту уверенность, которой я полнилась сама, чтобы им было чуточку легче переживать разлуку со мной.
А теперь эта уверенность в очередной раз рассыпается на осколки, а у меня совсем нет сил пытаться подставлять руки, чтобы ее собрать.
Я задолбалась собирать себя по осколкам. Я так сильно разбилась в прошлый раз, что все свои осколки оставила в ванной, прежде чем вышла из нее на том самом празднике. Я не хочу еще одно хуевое лето. Я не хочу еще один всратый, блядский, уродливый июнь, который высосет из меня все силы и вместо того, чтобы отдохнуть, я снова разобьюсь в щепки о попытки выжить. Я не хочу. Я не хочу, я не хочу, я не хочу, сука, да за какие такие грехи мне все это дерьмо? Что я делаю не так в своей жизни, что, что? Где я, мать его, свернула не туда, и все каждый раз ломается? Что со мной не так? Что, сука, со мной, не так, что оно постоянно разбивается и не клеится обратно, что со мной не так? Что, мать его, не так?
Я так больше не могу. Я так не хочу, нет, я просто не выдержу. Я могу пережить любую истерику, любой взрыв, любой сбой нервов, но только не когда от меня закрываются. Я ненавижу, когда от меня закрываются, потому что никогда нигде и ни с кем это не кончалось ничем хорошим. Никогда. Я знаю, что у определенных людей (да даже и у меня самой) порой есть или возникает потребность в уединении и замкнутости, когда хочется отстраниться от всего живого и неживого, я знаю и уважаю это, вопросов никаких. Но если эти вопросы касаются "нас", если эта тема общая, если есть что-то, что лучше обсудить вдвоем, взорваться, наораться, что угодно - я предпочту, чтобы это случилось именно так, чем осталось недосказанным. Потому что я знаю, я, сука, знаю, что стоит отстраниться один только раз и все - назад дороги нет. Если что-то хоть один раз повисло в воздухе, эти ебанные мыльные пузыри непроизнесенности будут множиться, как чертовы мухи, врезавшиеся в липкую ленту, подвешенную к потолку. Только вместо липкой ленты - я сама. И когда эти мухи-пузыри облепят меня с головы до пят, я просто сдохну, взорвусь и сдамся.
Может быть, я параноик (а я параноик). Может быть, я слишком гиперответственный тревожный пирожок с комплексом Грейнджер, которой всегда, везде и во всем надо быть в курсе и держать руку на пульсе. Может быть, я гребанный двинутый шизофреник и фрик-контрол, но я ненавижу недосказанность. Я ненавижу что-то не понимать. Я ненавижу, мать его, просто ненавижу, когда от меня отстраняются близкие мне люди. Потому что в такие моменты из сильной крутой Марины я превращаюсь в беспомощного щенка, скулящего под дверью, который думает, что его бросили. Оставили, потому что он больше не нужен, потому что он ничем не поможет и вообще нефиг было ссать в тапки, даже если в тапках и не нассано. Как бы я хотела себе суперспособность под названием "похуизм". Не пытаться понять все подряд, а просто слать нахуй. Не пытаться разобраться, не пытаться вникнуть, спасти, помочь, вырулить - а нахуй. Как проще было бы мне жить, будь я хотя бы вполовину равнодушнее и менее эмпатичной. Какая бы это была славная жизнь, если бы мне не приходилось тревожиться по поводу всего, буквально всего, что происходит.
Но мы живем не в идеальном мире.
Я говорила миллион раз, что ничто не ранит меня так сильно, как молчание. Я не знаю, что с ним делать. Мое оружие - слова, и их арсенал мне знаком. Но что делать с молчанием я не понимаю. В моей голове рождаются сотни тысяч версий причин этого молчания, и каждая, по традиции, хуже другой. Моя голова расщепляется, взрывается от этой тревожности и разлетается на те самые части, которые потом очень тяжело поймать. А я не ловец и не играю в квиддич с собственным мозгом. Я волнуюсь, переживаю, может быть, слишком сильно и заполошно, но я не могу расслабиться и найти себе место, и эта тревога убивает меня. Убивает раз за разом и когда-нибудь обязательно добьет.
Вот, что ты делаешь со мной, когда ты молчишь. Вот, что я чувствую каждый раз, когда ты оставляешь меня на полуслове или совсем без них. Я знаю, что ты не должен нести ответственность за все, что со мной происходит. Но я много раз говорила тебе не просто так, почему нельзя меня оставлять в молчании. Потому что потом я могу не поверить ни единому твоему слову, даже если каждое из них будет правдой. Потому что потом может быть тупо поздно что-либо менять в хаотичной мозаике, сложившейся внутри моего воспаленного параноидального сознания. Я знаю, что в большинстве случаев ты делаешь это не специально, что это твое молчание - это вся твоя жизнь, твои привычки и устои. Я знаю. Но почему же ты молчишь, когда я буквально прошу тебя помочь мне понять тебя и твое молчание? Когда я прошу тебя об этом, потому что мне тяжело, тебе тяжело, и даже если я ничем не могу помочь, я хочу быть хотя бы уверенной в том, что между нами с тобой все в порядке?
Почему ты не даешь мне этого? Почему ты оставляешь меня страдать от этой невозможной неизвестности с головой, которая придумала уже тысячу и один хуевый вариант развития событий? Почему ты раз за разом оставляешь меня в ебанном сука молчании?
Почему ты сам себя лишаешь возможности разделить все, что с тобой происходит, со мной, когда я у тебя, мать его, есть?
Сколько мне еще раз сказать тебе, что нет ничего такого, что я бы не приняла, не выслушала и не услышала? Сколько еще времени должно пройти, чтобы ты понял, что тебе нечего стесняться или стыдиться рядом со мной? Что нет ничего такого, что бы я осудила в тебе, укорила бы тебя за то, какой ты есть, и ты бы пожалел о том, что открылся? Даже когда я с чем-то не согласна, я не упрекаю тебя, а благодарю за то, что ты поделился и открылся. Я понимаю, что тебе может быть непривычно и нелегко. Я понимаю, правда. И так случилось, что в нашем случае здесь коса не просто нашла на камень, а врезалась в него на сверхзвуковой. Я понимаю. Правда понимаю. Я не хочу разбить голову о стену, которую ты возводишь, потому что это жертва, которая никому не нужна и ты меня о ней не просил. Но как ты не можешь понять, что мне на тебя не пофиг, и я не могу оставить тебя, когда тебе хуево? Почему ты оставляешь меня?
Я не хочу требовать от тебя того, чего ты не можешь дать мне прямо сейчас, но я хочу, чтобы ты тоже меня понял: как ты упрямо, пускай, возможно, и не совсем осознанно, но медленно убиваешь меня. Прямоблятьсейчас.
А если ты делаешь это осознанно, то это не та вещь, которую я смогу простить, но в это мне не хочется верить. Прямо сейчас - единственное, что мне хочется делать - это рыдать в беспомощности и жалеть обо всем.