Manacled
В разный возраст я нашла бы разный ответ. В шестнадцать это был бы, наверное, черный ворон или волк. Потому что эти образы ассоциировались у меня с одиночеством, которое было повсюду. Сейчас, наверное, я бы сказала, что белая кошка или кицунэ, но скорее всего - черный огнедышащий дракон. Не потому что я о себе такого большого мнения. А потому, что патронус меняет форму в соответствии с тем, кого мы любим, да и к тому же, я с детства питаю страсть к этим древним рептилиям.
Мой дракон небольшой, изящный, со сверкающими глазками и очень опасный. Его раньше часто недооценивали и не брали в расчет, а после сильно удивлялись сожженному дотла городу. Но проблема все-таки не в том, как видят меня другие и что они обо мне думают. А в том, как я вижу себя сама.
Подобно своей любимой рептилии, я крайне громоздкая в пространстве (несмотря на изящные размеры) и очень деревянная. Иными словами: я тот неловкий дракон, который все никак не расправит крылья и не взлетит. В те редкие разы, когда ему это удается, он блистает и затмевает собой все вокруг, но он все еще не в курсе, как научиться активировать свои крылья и управлять ими.
Когда артист - будь он танцором, актером или саберфайтером, выходит на сцену демонстрировать какой бы то ни было номер, самое главное, что он должен для себя сделать - это быть в себе уверенным. Нести эту уверенность перед собой как щит, тогда вкупе с энной долей навыков, заметить за ним оплошность или ошибку будет куда сложнее. Ведь все, что зритель будет видеть - это мнение артиста о самом себе, подкрепленное его мастерством. И не наоборот.
Иными словами, человек должен сам от себя тащиться. Быть свободным и раскрепощенным. Выходить на сцену как ее хозяин, который делает одолжение всем тем, кто смотрит на то, как он демонстрирует себя. Это главное. Это база, основа основ и первое правило сцены. Она, как известно, не выносит ничего настоящего, поэтому требует утрирования, ведь в свете прожекторов надо умножать все то, что у тебя есть и что ты можешь дать. Лишним не будет.
Я, безусловно, говорю не о строгом театре и его правилах, я говорю о самоощущении себя, когда на тебя смотрят. Сегодня на танцах я в очередной раз убедилась в том, что корни скованности моих движений растут не только от незнания и непонимания своего тела в пространстве, но еще и от того, как тяжело мне пройти череду внутренних барьеров и нажать на красную кнопку уверенности в себе, ту самую, что расправит драконовы крылья.
Одно дело знать, что ты красива. Я чувствую себя уверенной в себе, когда я в образе, я чувствую себя уверенной и без него, но этого все еще недостаточно: просто классно накраситься и одеться.
Когда я училась в актерской школе, самыми классными дублями на камеру выходили те, где нам, ученикам, приходилось импровизировать и выдавать за правду то внутреннее, что подсказывала нам сама сцена. Мы верили в свою ложь и разыгрывали ее, и она была органична в рамках этой игры. Как только ты снимаешь с себя кандалы неуверенности, жить становится проще не только при свете прожекторов. Вера в себя не пустой звук, но как же тяжело эту веру в себе активировать.
Тем более, когда ты имеешь дело с инструментами ранее тебе неизвестными.
Моя подруга, которая пошла со мной на кей-поп, здорово выросла за то время, что мы на него ходим. В отличие от моего спортивного, ее прошлое было танцевальным, плюс она ходит еще и в другую студию танцев, поэтому ее прогресс совершенно очевиден. Уровень ее владения телом гораздо выше моего, но самое главное оружие в ее арсенале - это умение быть попугайчиком, который смотрит на себя в зеркало и кайфует от отражения.
Я так не умею. Я кайфую только если довольна работой кистей и фантазии, когда крашусь. Но для этого мне не надо уметь владеть своим телом на каком-то крутом уровне. Нет, конечно, красивый макияж - это целое искусство и оно намного сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Но это другое.
Когда я смотрю на видео своих танцев, я вижу скованную доску. Я буквально не знаю, куда деть себя - свои руки, голову, тело. Я танцую как по учебнику, и мне очень сложно перенимать свободу моторики тех, кто танцует лучше меня или по чьим видео мы учим хореографию. Весь этот визуал проходит через мои зеркальные нейрончики и накладывается на базу, которая не была предназначена для таких движений и точилась вовсе не под них всю мою жизнь. Отчего я чувствую себя еще более скованной и неуверенной в себе.
Но на самом деле...на самом деле эта проблема куда глубже, чем неумение танцевать круто спустя всего три месяца занятий. На самом деле эта проблема один из моих самых давних и древних демонов.
Я не знаю, где во мне та самая красная кнопка, которая все изменит, как только я ее нажму.
Всю свою жизнь я прячу от самой себя какую-то часть, которая никак не вырвется наружу. Как будто я на самом деле боюсь ее - ту силу, которая так долго сдерживается. Я не делаю этого специально, напротив, я бы очень хотела, чтобы она наконец-то освободилась. И если бы я знала как, если бы я знала, на какую кнопку нажать, чтобы это произошло, я бы нажала без раздумий. Я даже представить себе не могу, на что буду способна, когда освобожу себя от этой клетки, прутьев которой я не вижу, но чувствую, что они есть.
Конечно, с годами уверенности в себе стало больше, и временами мне вполне успешно удается нести себя так, как я хотела бы, чтобы окружающий мир воспринимал меня, при этом не обманывая себя саму, не выдавая за чистую монету бездарную подделку. Я не показываю то, чем на самом деле не являюсь. Но я знаю, что это не все. Я чувствую, как в спину мне скалится ухмылкой тень, что следует попятам, а я не могу освободить ее и позволить себя вести.
Ведь чем дольше эта часть меня остается взаперти, тем дольше я не становлюсь писателем, дизайнером, не прогрессирую в танцах (сколько бы я ни танцевала перед зеркалом сама), не расту в чем бы то ни было другом, а самое главное - не становлюсь той свободной от страхов, комплексов и неуверенности в себе Мариной, которой всегда хотела быть. Понимаю, картина утопическая. У всех нас есть свои страхи и комплексы, демоны, с которыми мы сражаемся порой всю жизнь. Иногда их подпитывают люди и обстоятельства, в которых мы существуем, но здесь мне больше нет на что жаловаться. Мои друзья, мои близкие, родные мне люди, любят и восхищаются мной, и говорят это искренне. В моей жизни больше нет лжи и предательства, поэтому вывод напрашивается только один: я не верю в себя сама?
Сегодня мне с утра было совершенно не по себе и буквально отвратительно на душе, хотя для такого самочувствия не было никаких предпосылок. Весь день я ходила сама не своя, будто в воду опущенная, но списала все на накопившуюся усталость за пятницу. Без нее, конечно, не обошлось, и обезбол от головы пришлось все-таки выпить, однако ближе к вечеру, когда я добралась домой и нырнула в уединение, я поняла причину своего опустошения.
Я все еще не знаю, где чертов детонатор.
Конечно, если брать те же танцы, я слишком мало ими занимаюсь, чтобы требовать от себя многого, и более того - в них я не знаю самой базы, чтобы увереннее делать то, что сейчас просто пытаюсь повторить. Но танцы всего лишь подняли вопрос, корни которого растут намного глубже.
Я все время боялась раскрыться.
Выпустить на волю своего зверя, и позволить ему править балом.
Я все время думаю: как это будет выглядеть со стороны? Могу ли я так сделать? Не будут ли надо мной смеяться? Уместно ли это или мне станет попросту стыдно? В итоге стыдно мне становится от самой мысли, что я сомневаюсь, и как результат не делаю ничего.
Я сомневаюсь, что у меня получится. Что это будет круто. Я сомневаюсь, и думаю, что мне это как будто не позволено, но ведь я знаю, что границы только в голове. Что никаких границ на самом деле нет. И что в те моменты, когда я могу быть всецело настоящей и позволять себе маленькие шаги, у меня все получается отлично. И я чувствую свободу - ту самую свободу, к которой стремлюсь всю свою жизнь.
Думать важно. Но не менее важно и полезно вовремя отключать голову и позволять себе просто совершать вещи, которые почему-то считаешь для себя запретными.
Какой бы я ни была сильной и уверенной в себе, что-то во мне все еще надломлено и запрещает раскрепоститься. Я не знаю, достижим ли идеал когда-либо, но я устала бояться сделать непривычное для меня движение в танце, я устала бояться позволить себе что-то рядом с близким человеком и бить себя по рукам ментально, я устала прятаться за невидимой ширмой и оставаться в тени страха показаться нелепой, когда в этот самый момент буквально олицетворяю уроборос нелепости в целом.
Каждый день я просыпаюсь и борюсь со своими зажимами, которых только кажется, что становится меньше с годами. На самом деле внутри меня неустанно крепнут самые жирные из них, самые древние, позволяя мне убивать мелких сошек для отвода глаз. Может быть, поэтому я так хотела быть когда-то актрисой, чтобы за масками своих персонажей выпускать наружу осточертелых демонов и привыкать к свободе от них.
Я все еще не знаю, где чертов мифический детонатор и есть ли он вообще, но я знаю не понаслышке, как меняется жизнь, стоит только его активировать.
Иногда у меня получается почти случайно, но я как будто сразу забываю, как это произошло. Ты словно пытаешься вспомнить сон, который еще несколько секунд назад ярко стоял перед глазами, и вот ты уже не можешь подобрать слов, чтобы описать его, и картинка неизбежно расплывается, исчезает, и вместе с ней уходит ощущение правды того, что ты видел.
Как будто каждый раз я сама на себя накладываю Обливиэйт, чтобы забывать правду, которую знала когда-то.
И я боюсь, что я попросту однажды не вспомню, где же выход из клетки.
