Veritaserum
Вообще-то, мне пора идти спать. Но кто я такая, чтобы поступать рационально, даже если вставать в семь утра?
Я, конечно, постараюсь кратко, но не обещаю. Краткость среди немногого другого никак нельзя отнести к моим талантам. Скромность, по ходу, тоже, но упустим.
Я тут задумалась ненароком: как мы вообще решаем доверять людям? Существует ли какой-то обязательный список, что человек должен выполнить (или наоборот не выполнить), чтобы мы вдруг поняли, что ему можно доверять? Возможно ли, что в большинстве случаев, мы всего-навсего слушаем свою интуицию и совершаем прыжок веры, потому что не совершить не можем в данных обстоятельствах? Или попросту всего-навсего очень сильно этого хотим?
А, может быть, настоящее, подлинное доверие есть ничто иное как совокупность всех вышеперечисленных факторов?
Моя мать не доверяет миру, поэтому изо всех сил пытается спасти мою голову от всех мифических летящих в нее кирпичей. Не спасла ни от одного. Все шишки, которые я набила, прилетели не сверху, а снизу, в результате долговременных плясок на ржавых граблях. Мама во всем и всегда искала подвох, и меня пыталась приучить так же. Поэтому долгие годы я не подпускала к себе никого на пушечный выстрел. Я никому не доверяла, но в первую очередь - себе самой. Счастья от такой картины мира было немного, и вырваться из подобной "иллюзии безопасности" в какой-то момент захотелось слишком сильно.
Я вырвалась и открыла себя нараспашку. Так широко, что глухие ставни сорвались с петель и разбились в щепки, чтобы у меня больше не было соблазна спрятаться за ними. Шаг за шагом, человек за человеком, я училась доверять этому огромному страшному миру, которого устала бояться. В конце концов, я научилась верить и доверять безусловно, а с моей неуемной тягой быть прочитанной и услышанной, сделать это оказалось не так уж и сложно. Мне везло на людей. Как правило, я намного чаще встречала на своем пути тех, о доверии к которым не приходилось жалеть. Мне удалось окружить себя друзьями, которые знают меня лучше меня самой.
Именно поэтому им было так странно, когда в один момент я отшагнула в своем доверии на километры назад, заколотила душу досками и стала подозревать этот мир во всех невзгодах против меня. Они не узнавали меня. Из смелой подруги я превратилась в одержимую паранойей девушку, которая никак не могла успокоить демонов тревоги под ребрами.
Ответ на такую резкую перемену как всегда был под носом, но мы все, словно сговорившись, в унисон не замечали слона в комнате. Слон рос и рос, с годами заполнил собой все пространство, но мы намеренно отворачивались, даже когда смотреть уже было некуда.
Пока, конечно, случай не раскрыл мне глаза принудительно.
Однажды я сказала одному человеку: "Не смей играть со мной, я тебе не игрушка, не кукла и обходиться с собой так не позволю. Если для тебя это все игра, лучше закончить ее прямо здесь и сейчас".
Я понятия не имею, что в моих словах было непонятно, но поступили со мной диаметрально противоположным моему предостережению образом.
Знаете, я всегда верила, что когда мы влюбляемся в человека, мы волей-неволей дарим ему возможность использовать нас. Однако пользуется ли в свою очередь человек данной ему возможность или нет, как раз и говорит о том, кто перед нами: тот, кому можно верить, или тот, кого нужно гнать взашей. О нас его разоблачение не говорит плохо.
Доверять не плохо. Верить в лучшее не плохо. Надеяться, любить - это, блин, не плохо. Никто не идеален, и все так или иначе кого-то подводили в этой жизни. Совершать ошибки не всегда плохо. Но плохо совершать ошибки, отказываться расти и не делать выводов. Плохо с одержимой методичностью поступать гадко и винить мир в своих бедах. Плохо убежать в том, что тебе можно верить, только для того, чтобы обмануть того, кто этого не заслужил.
Но пока не проверишь человека, не узнаешь. Проверять, правда, воистину лень. Ты даже не думаешь об этом. Особенно, если тебе кажется, что ты счастлив. Что ты в кои-то веки нашел кого-то, кто тебя любит (?), принимает (?) и понимает (?). Ведь это все, что нам когда-либо надо было, да, детка?
Детка во мне устало вздыхает и ухмыляется. Незачем вступать в отношения, которые ты только и будешь делать, что проверять на прочность. К чему этот цирк, господи? Можно же просто сэкономить себе время и не растрачивать энергетический ресурс попусту, а подрочить можно и на фантазии не о ком-то конкретном. Я всегда жила по принципу, что лучше буду одна, чем с кем попало. И я была одна. Я была одна целых восемь лет, прежде чем решила довериться. Прежде чем сделала этот выбор и нырнула
Слушайте, ну правда, издалека мне казалось, что это был бассейн!
Так вот как, как, каким образом после такого нескладного ныряния, после того, как пришлось собирать себя по ошмяткам, можно снова довериться? Откуда берутся силы на этот новый прыжок, и почему, черт возьми, не страшно? Сначала я думала, что мой инстинкт самосохранения попросту сдох. Ну правда, за тридцать лет я его изрядно измотала. Потом я решила жить сегодняшним днем и не думать про завтра, где тебя могут снова предать, обмануть и подвести.
А потом...потом, после многочасовых сессий препарирования до атомов, рационализации, осмысления и расставления точек над треклятой "i", я поняла, что люди делятся на два типа: на долбобоев и на не долбоебов.
А я не долбоеб, чтобы всю жизнь бояться.
В этот раз я не срывала ставни с петель, а сняла их тихонько и запрятала на чердак. Аккуратно подмела пол от щепок и вытерла пыль, накопившуюся за три года безумия. Три года. Три чертовых года меня - проницательную как черта, с врожденным детектором лжи и наследственной паучьей чуйкой, рациональную, сообразительную, умеющую складывать два плюс два и не получать десять, талантливого детектива и Гермиону Грейнджер на минималках - три года меня совершенно бездарно водили за нос, обманывали, заставляли сомневаться в своей адекватности, подкрепляли мою паранойю и обвиняли в ней, доводили до панических атак и абсолютно безвкусно абьюзили. Ментальная красная комната пиздеца, а не романтика. Еще и носки разбросаны.
Я думала, нет, я искренне верила, что после пережитого аттракциона, я в жизни больше на эти американские горки с мертвой петлей не полезу. Что я нескоро, совсем не скоро смогу верить и доверять кому-либо кроме тех, кто исправно убеждал меня в том, что если один человек оказался мудаком, это вовсе не значит, что и все остальные такие же. Но какое-то время я была железобетонно непреклонна. Мне казалось, нет, я была почти уверена, скорее даже совершенно точно убеждена, что не смогу поверить никому.
Потому что доверие к другим в первую очередь зависит от доверия к себе. Позволю ли я разбить себе нос снова? Не попробую, не узнаю. А вдруг ничего разбивать не придется? Вдруг люди не всегда намеренно разрушают то, что предписано строить? Кто знает, может быть, жрать стекло совершенно необязательно? Мне вот никогда особенно не нравилась эта диета.
Если ты доверяешь себе, ты сможешь довериться другим. Сколько бы боли, ран и ссадин не приносили тебе те, кого ты подпускаешь близко. На самом деле все, кого ты пустил за черту - твои потенциальные убийцы. Спустят они курок или нет - зависит не от тебя. Впуская людей в свое сердце, вместо входного билета ты вручаешь каждому по пушке, мушка которой нацелена аккурат в лоб.
Вот, что такое доверие для меня. Когда ты знаешь, точно знаешь чем и как ты можешь убить своего близкого человека, но скорее застрелишься сам.
Если ты доверяешь себе, ты позволишь другому довериться тебе в ответ. И ты никогда, никогда не спустишь этот гребаный курок.
Фишка в том, что те, кто заслуживают доверия, не нуждаются в проверке, потому что жизнь еще до тебя проверила их вдоль и поперек.
Я не очень люблю слово "навсегда". Я предпочитаю выражаться "как можно дольше". Навсегда - слишком опошленное и пустое, пресное, как рисовая бумага, и кроме флеровых кружев привычной романтики мало что за собой несет.
Но я верю в "никогда". Никогда намного сильнее, намного честнее и требует куда большую цену, чем иллюзорное "навсегда". Я плачу эту цену всю свою жизнь и ни разу об этом не пожалела. Именно благодаря ней я встретила самых лучших людей в своей жизни. И самых худших, конечно, тоже. Разница только в том, что худшие рано или поздно уходят. А лучшие...лучшие никогда.
Нам же всем остается только выбрать, кто мы есть: долбоебы
