Я параноик
Сейчас вы все поймете: я готовила портфель в школу с вечера. То есть, я НАСТОЛЬКО не доверяла миру, что складывала учебники в сумку за 9 часов до выхода из дома.
Я готовлю себе одежду заранее, аккуратно складывая в уголке дивана.
Я собираю с собой гребаный фармацевтический завод, собираясь на ночевку к подруге.
Я дважды проверяю наличие кошелька в сумке через секунду после того, как положила его туда.
Вплоть до моего последнего места на все свои работы я приходила за 10-15 минут до начала рабочего дня. Зачем? Не знаю. Но так казалось правильно, так казалось более ответственно.
Это "мало ли" за почти десять лет работы в офисе так и не случилось ни разу.
Никто не сказал мне спасибо за ранний приход. Никто никогда не дал премию за гиперответственность. Зато я методично кормила свою тревожность столовой ложкой каждый день.
Много кто в свое время использовал мою ответственность себе во благо, награждая меня, в лучшем случае, благодарной улыбкой. Намного чаще за свою отдачу я получала традиционное великое и могучее буддистское нихрена.
Я научилась быть ответственной перед кем угодно, кроме самой себя, и под такой фальшивой эгидой прожила очень много лет. Девочка с синдромом Гермионы Грейнджер, отличница с инфернальным комплексом Бога. Вместо того, чтобы оставить этот грешный мир в покое, я все пыталась его спасти.
Изо всех гермионогрейнджеровских сил, отдавая всю себя.
"Хорошие" девочки, может быть, и попадают в Рай, но живут в Аду на Земле.
Конечно, ответственность - это круто. На меня можно положиться, я умею держать слово и никогда не подвожу. У меня все всегда просчитано на десять шагов вперед, во все острые углы подложено соломки и дыры прикрыты пуховыми подушками. Ответственность про безопасность (где-то здесь закричал чаечкой мой психолог).
А вот гиперответственность уже про другое. Она про недоверие к миру и себе. И когда я попала к руководителю с легким флером заправского параноика, на своей шкуре я ощутила все прелести контроля на грани фола.
И пообещала себе, что сделаю все возможное, чтобы однажды не стать такой же. Гиперответственность не про служение себе, она про служение тем, кому выгодна эта непрошенная присяга души.
Я параноик, да, и я не изменюсь. Но со своей паранойей я стараюсь дружить и вести конструктивный диалог. Как только очередная идея для жизни начинает карабкаться колючими иголками вверх по позвоночнику, я стараюсь остановить ее прежде, чем захлебнусь в панике. Иногда ты побеждаешь дракона, но иногда и дракон побеждает тебя. Таков путь.
Мне тяжело доверять миру, это факт. Не знаю, насколько тесно это связано с тем, что меня потеряли в роддоме, когда я родилась, возможно, никак. Но очень часто раньше я любила шутить, что так до сих пор себя и не нашла.
Несмотря на то, что я открытая книга и мне совершенно нечего скрывать от тех, кого я люблю, когда я решаю говорить о себе, мне невероятно тяжело доверять миру и другим людям, потому что это чувство безопасности мне не знакомо. Мне пришлось взращивать его в себе по крупицам. В спорной ситуации прежде чем я успеваю даже осознать, я сразу думаю о плохом, и только после по капле ввожу инъекции рациональности - спасительный антидот от страха. Препарирую случай на части и тщательно рассматриваю каждый фрагмент, изучаю его до тех пор, пока он не перестанет меня пугать.
Я всегда думала, что это я - та, кто будет приручать диких волчат. А потом оказалось, что самый дикий волчонок - я сама.
В первые три месяца жизни котят у заводчиков формируется их доверие к людям. В первый год жизни ребенка формируется его чувство безопасности к миру. Я не знаю и никогда не узнаю, что именно так пошатнуло мою безопасность и мое доверие, но я работаю над восстановлением и того, и другого, ведя неустанный бой на невидимом фронте с самой собой.
Вкусная часть в том, что выиграть в нем никак - только договориться.
Но паранойя не говорит на человеческом.
