ШЕПОТ НА ЗНАКОМОМ ЯЗЫКЕ
Патриархальное общество такое: мужчины не плачут. Но этот мужчина снимает фильм-метафору расставания, в котором играет роль главного чудища.
Недавно я посмотрела фильм Carnival of Souls (1962) по рекомендации в рилс. Ссылку на тот ролик не могу найти, а ведь она была бы кстати. Автор ролика быстро и четко разложил, чем это кино прикольно, поэтому я и решила его поглядеть.
Автор фильма Херк Харви - бывший моряк, изучавший химию в годы Второй Мировой, впоследствии выпускник театрального факультета, школьный учитель драмы, и затем, с 1952 года, создатель коммерческих и социальных фильмов в кинокомпании Centron, где он проработал больше тридцати лет.
Общество такое: тебе повезло быть юным в годы войны, теперь у тебя есть специальность, можешь даже делать карьеру в армии, а юноша говорит: нет спасибо, я вижу себя в театре, и буду жить этим.
Ещё во время учебы на драматурга Херк Харви познакомился с будущей женой, их свадьба прошла в его 26 день рождения. В школе они преподавали вместе. Когда Харви профессионально обосновался в Centron, то через пять лет, в 1957 году решил осесть и буквально. Он построил себе дом в квартале от студии Centron. Сейчас здание кинокомпании снесено, а что стало с домом Харви - я не разузнала, хотя любопытно.
Участок для дома Херка был неровным, вместо двора - спуск с холма. Харви решил обыграть не самый выгодный ландшафт, оформив его сетью каменных террас и стен. Процесс стройки и возведения каменных стен, разумеется, заснят на пленку. Этот коротенький фильм, который так и называется - «Дом Херка», едва ли не выразительнее того, благодаря которому Харви локально известен. Я не смогла разобрать, есть ли в кадре «Дома Херка» сам Харви, но те люди, что там есть, особенно рабочие без рубашек, особенно - втирающие цемент между камнями, сняты с безумной любовью, с восхищением красотой процесса.
Дом-то Харви построил, но вот семейного счастья в нем не вышло. Уже в 1960-м супруги развелись из-за неверности жены. Carnival of Souls был снят в 1962 году. И главной декорацией фильма стало грандиозное, но заброшенное, запустевшее сооружение.
Однажды, возвращаясь со съемок в Калифорнии обратно в Канзас, Харви заприметил в Солт-Лейк-Сити заброшенный павильон Солтэйр на берегу озера. Моментально возникла идея фильма. Через три недели был готов сценарий, вольно основанный на сюжете рассказа «Случай на мосту через Совиный ручей» Амброза Бирса.
Не буду пересказывать сюжет фильма, тем более, что он до ужаса простой. Главное очарование Carnival of Souls не в сюжете. Мне понравилось изящество съемки. Простота и строгость черно-белого кадра. Такая простота, от которой не покидает ощущение почти любительского кино. Практически бедность кадра. Но, понятное дело, это такое художественное решение, которое логично выводит к развязке.
Но и в самом деле, Carnival of Souls был снят быстро, силами знакомых Харви, даже актерами были не профессионалы, кроме исполнительницы главной роли. Финансирование частично поступило от женщины, которая стала ещё через пять лет второй женой Харви.
Понравилось мне и музыкальное оформление: главная героиня Carnival of Souls - не верующая в бога церковная органистка, для которой это «просто работа».
В целом, не так много можно назвать моментов, которые мне прямо понравились в этом фильме. Но мне нравится абсолютно всё в истории его создания и в его авторе.
Не важно, что мой участок земли дурацкий, с уклоном, главное - он в шаге от моей любимой работы. Не важно, что сюжет моего фильма не бог весть как закручен или оригинален - главное, я захотел снять кино с этим павильоном, и я, черт возьми, это сделал. Не важно, что с первой женой не вышло - я из этого сделаю свой единственный художественный фильм, такой, как мне хочется.
Я вот начинала со слов «патриархальное то, сё…», а потом такая: семья, частная собственность… Ну, ладно.
Однако, весь этот экскурс не стоил бы и труда, если бы Carnival of Souls не поставил на место одну деталь в моей голове, которая давно беспокоила меня своей неприкаянностью. Мне давно нравится альбом David Ackles (1968). От и до. Но одна песня на нём озадачивала меня из раза в раз. Я не могла понять её главный поэтический образ. Не могла понять её контекст. В каком культурном разговоре, начатом ранее, эта песня участвует?
Герой песни Sonny Come Home возвращается домой и по пути узнает какие-то элементы ландшафта, но какие-то оказываются или незнакомыми, или искаженными. Он возвращается домой и слышит голос, который зовет его, но герой ни за что «не может вернуться домой».
Какой я считывала контекст изначально: скорее всего это про человека, возвращающегося с войны, и он поэтому ничего не узнает, и все кажется ему «не тем». Но почему все-таки он так решительно «не может вернуться домой»? Эта песня оставляет физическое ощущение невозможности преодолеть некую преграду. Своей фантазии догадаться, что это за преграда, мне не хватало.
И что-то из Carnival of Souls всё расставило по местам. То ли органная музыка в Carnival of Souls, которой богат и альбом David Ackles. То ли диковинное состояние героини фильма - когда она будто исчезает из мира людей, никто её не слышит и не видит. Страшное и красивое зрелище невозможности пройти через незримую стену, как и в Sonny Come Home. Или же всё дело в первоисточнике сюжета Carnival of Souls - рассказе Бирса про человека, который сбежал с виселицы и тоже возвращался домой, и вот уже шагнул на крыльцо своего дома в объятия жены, но не смог её обнять.
Дебютный альбом Эклза записывали на лейбле Электра, а звукорежиссером был Брюс Ботник, неизменный соавтор магии всех шести альбомов Doors. Этот альбом Эклза я полюбила лет на пять раньше, чем дебютник Doors. Для меня эти альбомы как молочные братья между собой. Один помоложе и порадостнее, а другой постарше и погорче. Но родство очевидное. Даже обложку для Эклза снимал тот же Джоэл Бродски, который снимал и Doors. Атмосфера церковной службы в давно заколоченном кабаке, с аккомпанементом мечтательно-пыльного инструмента из позапрошлой эпохи. И не видно ни черта из-за воскурений. How my comfort place looks, btw.
Просятся для сравнения песни Doors и Эклза: Alabama Song и Laissez-Faire. Или The End и последние две у Эклза - His Name Is Andrew и Be My Friend, которые для меня неразделимы как целое. This is the end, my only friend, the end. Мягкий баритон Эклза и голос Моррисона, ещё не ставший собой на дебютнике в полной мере, тоже похожи. Американская готика шлейфит за обоими. Третий альбом Эклза так и называется - American Gothic. А посмертный альбом Моррисона, как известно, An American Prayer.
Я часто думаю об этом родстве двух дебютных альбомов и могу долго говорить о нем, блуждая, но вернусь к песне Sonny Come Home. Она абсолютно в стилистике всего остального альбома, которую я немножко описала выше. А это значит, что и в стилистике фильма Carnival of Souls. Заброшенный павильон с танцзалом, ресторанами и аттракционами, в котором что-то происходит незримо - в фильме. Скрипы поломанных временем механизмов, фантомная музыка из шарманки или из когда-то хорошо знакомой гостиной - в песне. Гул тишины в паузах. Амброз Бирс в рассказе про Совиный ручей использует акустический термин DIMINUENDO (да, все заглавные). Угасание.
В общем, я наконец догадалась, какой бесконечной истории служит очередной главой эта песня. Герой Sonny Come Home «не может вернуться домой», потому что он уже мертв. Как и героиня фильма Херка Харви не может покинуть Солт-Лейк-Сити, потому что уже умерла на мосту где-то в Канзасе. Потому что персонаж рассказа Бирса уже сломал шею на виселице.
Не знаю, смотрел ли Дэвид Эклз фильм Херка Харви. Сомневаюсь. Но рассказ Бирса, я почему-то так думаю, Эклз точно знал. Слишком рифмуется его непрямолинейное описание посмертия с тем, что было у Бирса. Дальше я перевожу и комментирую отрывки из рассказа:
«Что-то в чудовищном нарушении его организма усилило все его органы чувств и сделало их точнее, теперь они фиксировались на ощущениях, которые даже не воспринимали прежде».
«Человек в воде увидел глаза человека на мосту, смотрящего в прицел ружья. Он заметил, что цвет их был серым, и вспомнил, что читал, будто серые глаза самые меткие, и у всех знаменитых стрелков были такие. И все же этот промазал».
Ни законы природы, ни суеверия - ничто не имеет власти над желанием человека спастись от смерти.
«Я должен не сводить глаз с пушки; дым предупредит меня, звук выстрела доходит слишком поздно; отстает от снаряда».
Как звук отстает от изображения во время выстрела, так и разум человека «отстает» от собственной смерти, продолжая мыслить, как никогда прежде. Вот это образ!
«Он зарыл пальцы в песок, осыпал себя его горстями и вслух благословил его. Песок походил на бриллианты, рубины, изумруд, напоминая ему всё красивое, о чем только можно было подумать. На берегу были огромные садовые деревья; он заметил, что они определенно высажены рядами, вдохнул аромат их цветов».
Почему деревья упорядочены, и почему садовые - у реки? Просто они созданы воображением умирающего плантатора, фермера. Он воображает то, что знает и любит.
«Лес казался бескрайним; он нигде не видел разрыва, хотя бы тропинкой. Он и не знал, что жил в таких диких местах. Наблюдение это было странным.
«К ночи он страшно устал, изодрал ноги, оголодал. Мысль о жене и детях подстегнула его. Наконец он выбрел на дорогу, которая вела, как он думал, в нужном направлении. Она была прямой и широкой, как улица в городе, хотя выглядела не изъезженной. По краям её нет полей, никаких жилищ кругом. Даже ни одна собака не лает, что означало бы заселенность людьми. Черные туловища деревьев смыкались ровной стеной с обеих сторон, завершаясь точкой на горизонте, как рисунок на уроке по перспективе. Над головой, когда он вскинул взгляд в просвет лесной дороги, горели огромные золотые звезды, незнакомые глазу, диковинными созвездиями. Он был убежден, что они были расположены в неком порядке, который имел в себе тайну и зловещую важность. Деревья с обеих сторон издавали множество отдельных шумов, среди которых сначала один раз, потом второй, и вот снова он отчетливо слышал шепот на неизвестном языке».
Cold walls, cold rooms, empty, empty
Why did I come here on my way home?
Inside a voice calls me, "Sonny,
The table’s set, the water’s warm,
Да, я специально прочитала рассказ «Случай на мосту через Совиный ручей», чтобы проверить свою догадку. Что сказать? Меня восхитил этот перевёртыш. Как дать яркую картинку умирания человека? Как вообразить описание того, чего в принципе не может знать ни один писатель, ни один живой человек? О, пусть это будет мертвец, воображающий детали полноты и красоты жизни всего на секунду.