Интервью с Алиной Шклярской, шеф-драматургом «Экотопии»
С 26 по 28 ноября на Новой сцене Александринского театра пройдет всероссийский фестиваль зеленого театра «Экотопия: Экология/Действие».
Осветив ранее набор на режиссерскую лабораторию, теперь берем интервью у Алины Шклярской, драматурга спектакля «Eco To Go», шеф-драматурга и кураторки режиссерской лаборатории фестиваля, чтобы вместе с вами разобраться в замечательных сторонах экологии в театре.
Почему важно говорить об экологии и как театр может с этим помочь? И почему это для вас важно?
Мне эта тема особенно важна в развитии, потому как я могу оценить интерес к ней за последние лет пять. Когда писала свою диссертацию в театральной академии, я исследовала тексты пьес на экологическую тему, была удивлена большому количеству подобного материала в Европе. Она была текстоцентрична и носила в основном активисткий характер: потепление климата, ответственность человека перед природой и т.п. Например, пьеса «Гренландия», 1988 года, одна из значимых. А позже европейские театры подхватили тенденцию и постепенно начал вводить экологическую повестку в театральное пространство.
Потом мы в 2008 году проводили театральную лабораторию вместе с режиссером Михаилом Патласовым в театре «Практика» и в новой Третьяковской галерее, где делали проект на тему экологии. Я там была одной из кураторов, и искала пьесы про экологию, писала своим коллегам драматургам, и они мне говорили: «Алина, почему ты нам задаешь какой-то неприличный вопрос, самое лучшее, что мы можем сделать для экологии, это сортировать мусор». Экология тогда выглядела как явная повестка, хайповая тема. И некоторые считали, что не очень-то экологично и прилично к ней присоединяться таким открытым образом. Именно на этой лаборатории мы с Машей Сапижак (программная директорка фестиваля) впервые встретились и попробовали сделать первый эскиз спектакля «Eco To Go». Тогда я отвечала себе на вопрос «почему экология важна?» И искала точки присоединения. На тот момент мне была близка книга Тимоти Мортана «Темная экология», и небольшой спектакль-приложение для смартфона, в котором я участвовала вместе с Мариной Блиновой, как раз заключался в диалоге человека и природы, то есть в том, чтобы снять антропоцентрическую надстройку над людьми, которые что-то там рассуждают о природе, и создать другой формат диалога. Я не думаю, что у нас это точно получилось, спектакль-диалог все равно оказался скорее человеческим. Но тогда, в той лаборатории 2018 года довольно любопытно было посмотреть весь спектр тем, волнующих театральное сообщество. Сейчас же интерес только усилился, и появились новые перспективы в реализации экологии на сцене.
Какие преимущества театра в теме экологии перед кино, играми, книгами и т.д? И какие сложности у театра?
Мне кажется, что театр довольно легко входит в научные дискуссии. Он принимает облик «science theater» с социологическим, антропологическим подтекстом. И у нас отдельное удовольствие, что мы каждый раз переосмысляем тему экологии, подбираем новые материалы, пересобираем спектакль под различные мероприятия. Наверное, особенность театра в случае экологии еще и в том, что он довольно инклюзивный, то есть включает не только человека, но и нечеловеческих агентов: растение, животное, предмет. В нашем случае, в версии для Александринского театра, мы придумали три активных включения зрителя: задаем вопросы, приглашаем к дискуссии, делимся текстами. Делаем открытую сцену для того, чтобы вместе со зрителями обсудить личные и общие проблемы экологии, стараясь придерживаться горизонтали.
Почему был выбран именно формат фестиваля?
Не мы выбирали, нас пригласили участвовать в фестивале со спектаклем «Eco To Go». Мария — режиссерка спектакля, программная директорка фестиваля. Меня также позвали курировать драматургическую часть этого проекта. А вообще, на мой взгляд, средства театра оказываются актуальны в том числе и на мероприятиях, посвященных современному искусству. Допустим, на прошлой венецианской биеннале одним из крупных событий была эко-опера, которая недавно была показана в Москве на фестиваль «Нового европейского театра»: вдруг документальный текст, собранный из интервью, оказывается наиболее ярким и впечатляющим.
Какие тексты, пьесы могут помочь рассказать об экологии в драматическом театре?
Мы проводили читку эко текстов, вместе со специалисткой Дарьей Болдыревой, она ведет телеканал «plants curator», исследует интеллект растений и природу вообще, онлайн, куда приглашали современных драматургов прислать тексты на тему экологии. Мне часто отвечали: «у меня нет такого текста». Но на самом деле, когда начинаешь говорить, что здесь может подразумеваться экология отношений или описание природы, то пьесы находятся. У одного драматурга есть пьеса про камень, и почему образ камня становится действующим лицом, это ведь тоже интересно. Нам хотелось в рамках читки создать некую дискуссию о том, каким сейчас может быть текст. Например, есть направление «non human acting», когда в спектакль включена игра различных нечеловеческих объектов: полеты облаков по небу, бег животных, колебания микроорганизмов, которые мы не замечаем. У текста, думаю, огромный потенциал в этом направлении.
Сейчас я в поисках хореографических либретто, когда нет текста, но тем не менее спектакль существует. Интересно, каким образом текст изменяется. В рамках режиссерской лаборатории фестиваля прозвучат монологи животных. Хочется посмотреть, как режиссеры будут с этим работать. Останутся ли антропоцентричными: я человек, и думаю, что животные разговаривают схоже. Или придумают совсем иное. Также есть направление эко-драма, которое давно есть в Европе, а у нас только пытается быть осмысленным. Мне интересно изучать, искать примеры и провоцировать дискуссии на подобные темы.
Насчет текстов, есть пьеса «A Performance with an Ocean View (and a Dog/for a Dog)» финской режиссерки Tuija Kokkonen. Перформанс идет два дня, и в нем есть микросюжет, где человек идет из точки A в точку B. Первый день перформанса фиксирует окружающую среду: облака, тропы муравьев, лай собак; то есть объединяет человеческое и нечеловеческое. А во второй день тот же самый перфоманс проходит для собаки, пришедшей с человеком. Такой необычный подход. Хотелось бы также широко воспринимать сегодняшнюю картину мира.
Театр сам по себе неэкологичен? Если да, то как технически и идейно это исправить?
Недавно занималась историей Александринского театра, и для меня было потрясением, что раньше, в 18 веке, декорации готовились сразу же для нескольких спектаклей. Был стандартный набор: русская деревня, город, тюрьма, лес. Они кочевали из спектакля в спектакль. И перед открытием Александринского театра были заказаны такие многофункциональные, наверное, декорации. Мне это очень понравилось, потому что наша художница и экспертка фестиваля, Елена Соколова, предлагает прекрасную идею: своп-пати для театральных художников; создает сеть, в которой возможно будет обмениваться декорациями. Обычно декорации создаются специально под постановку, а после их утилизируют. У художников есть авторское право на созданный ими реквизит. и театр не может отдать реквизит другому, так как художники обладают интеллектуальными правами на эту собственность. И довольно сложно до всех донести необходимость какого-то нового, экологического решения. В том числе о возможности упразднить авторские права для определенных проектов или для всех.
Насчет же отношений внутри театра. Мне кажется, они тоже постепенно меняются, и, как ни странно, все немного возвращается в глубь веков. Как я прочитала в одной статье Кэти Чухров: «напоминаю, что греческий театр — это два актера и хор». Нет режиссера, нет никакой надстройки, совершенно другая коммуникация. И мне кажется замечательным рассматривать новые формы взаимодействия на сцене. Раньше было новинкой, когда люди без театрального образования начали озвучивать тексты, так как они являлись носителями этих смыслов, и в рамках документального театра — это нормально. Думаю, экологический театр тоже привнесет новинки на сцену и сделает пространство более гуманным или пост-гуманным. Отношения в коллективах, с которыми мы соприкасаемся, точно меняются в лучшую сторону. Невозможно говорить про экологию/экологичность, будучи токсичным. Точнее возможно, но стыдно...
А если говорить о спектаклях, не основанных на тексте, какие есть возможности эффективно осветить тему экологии?
Слышала, что в Финляндии есть хранилище токсичных отходов, и его создатели задумались, каким образом оповестить будущие поколения, что здесь опасная зона и нельзя ее разрывать. Они придумывали различные знаки, но в один момент решили создать сказку, архетипическую вещь относительно хранилища. И мне кажется, это тоже есть экологический текст, сюжет, который может сохраниться на тысячелетия.
Потом, например, группа хореографов делает проект «Убежище», и они проводили опрос, где в Петербурге невозможно танцевать. Им предлагали Сенную площадь, спальные районы и т.п. Они хотели найти место, где тело бы отталкивало пространство, ему было бы неудобно, и исследовать площадь таким образом. Я думаю, что текст — это информация, а театр создает образ и достраивает реальность.
Недавно у меня яркое впечатления вызвала «гидроэкскурсия», куда мы ходили с композитором и, через опущенный в воды микрофон, слушали подводный мир. И раньше мне казалось, ничего не происходит в этой плотной реальности, а на самом деле там огромная звуковая партитура, совсем другие взаимоотношения звуков. Поймала себя на мысли, что никогда не включала эту историю в текст, как будто ее не замечая. Сейчас тенденция театра — использовать и фантазию, и знания других областей, чтобы их привносить на сцену и делать более объемный мир вокруг.
Понравился еще новый подход композиторов к исследованию реальности, которой, кажется, скоро будет применим и к текстовому описанию мира вокруг. Раньше, композиторы рассказывали, если нужно было записать фольклор, они глушили звуки и записывали только бабушку, как будто она сидит в студии в окружении супер микрофонов. Сейчас тренд наоборот на то, чтобы запечатлеть среду вживую. А среду никто не записал, то есть оказывается нет, или очень мало, записей определенного времени и мест. Сейчас я также участвую в этих проектах, саунд-дизайнеры приезжают и пишут звук, это ведь тоже драматургия места. Я, например, вижу что-то определенное, моя оптика ограничена. Пусть и при помощи специальных технологий, но мне хочется расширить восприятие и зафиксировать, и как-то рассказать об этом.
Как-то на «Точку доступа» привозили проект «Волчье сафари», где зрителям предлагали выбрать позицию участника или наблюдателя. Но перед перформансом была подготовка со стороны режиссера и ученых. Еще интересно, что для экологических спектаклей приглашаются специалисты. И ученые исследовали поведение волков. Задачей участников было сбить животных в стаю по специальной хореографической модели общения, которую с ними заранее репетировал режиссер. Не каждый верил в успех затеи, но потом они все собрались и ощутили этот дух некого животного начала. Почувствовали, что ни они одни живут на этой планете, и есть существа совсем с другими моделями поведения и коммуникации.
Экология — популярная и монетизированная тема. Как понять, что театр говорит по-своему о проблеме природы, а не просто следует тренду?
Мне кажется, что сейчас тема экологии популяризируется, и многие люди к ней придут, а после столкновения, например, мне только и хочется этой темой заниматься. Той же «non human acting», в которой есть совершенно новые перспективы как в тексте, так и в фантазии. И я считаю, что это хороший тренд. Потому что может произойти как с социальным театром, когда его сначала отрицали, были вопросы, может ли вообще инклюзивный, социальный театр находиться на профессиональной сцене. И мне кажется, быстрое попадание темы экологии с эскизов, небольших пространств сразу же на сцену Александринского театра — показательно. Когда экология перестанет быть «модной», а будет уже вписана в контекст, в нашу культуру, это будет значить, что и жизнь окружающего мира в театре будет уже представлена по-другому.
Какова была ваша роль в «Eco To Go» — спектакле-участнике фестиваля?
Я являюсь драматургом. Большинство текстов, которые мы предлагаем, — это документальные работы людей, которые впервые встают на тропу экологического образа жизни (между собой мы ее называем «эко-тропа»). И мне интересно наблюдать за изменениями проектов. Допустим, к спектаклю я предложила режиссеру исключить пассажи про Грету Тунберг. Не потому, что мы ее вычеркиваем из эко-повестки, но сейчас, кажется, есть что-то другое. И у нас все постоянно меняется — например, какие-то события из жизни участников спектакля или внешние факторы. Информация быстро устаревает, и есть желание ее обновить. В этот раз мы хотим ее изменить за счет включения зрителей в спектакль.
Уместно ли говорить об экологии агрессивно? Есть большое количество людей, знающих о глобальном потеплении, но не представляющих, насколько угроза уже близко, а в некотором случае необратима. И мы уже не исправляем полностью ситуацию, а априори чем-то жертвуем. Но не у всех возникает соотношение, а «аккуратные» высказывания со сцены не остаются даже в памяти.
Мне кажется, что в нашем спектакле мы как раз говорим о микродействиях. Кто-то склонен к активизму, и у него есть на это силы, мысли, и он понимает, как работать с такими яркими темами. А иногда изменения происходят совсем на незаметном уровне. Для меня такое больше работает. И я никому ничего не навязывала, но вдруг пришла мама и помыла баночку от детского питания на автомате, увидя, как я делала это дома. Вот это для меня работает. Я вижу, как что-то изменилось.
Но на фестивале есть люди, которые более активно борются за идею. Мы специально пригласили на лабораторию ребят из других городов, допустим, из Челябинска. И они приехали к нам со своей болью и реальными прототипами. Где-то действительно настолько все плохо, что нужно выходить и кричать.
Какой вопрос вам пока не задавали, но вы бы очень хотели на него ответить?
Каким будет театр будущего с точки зрения экологии. Была сцена полуинтерактивная, и она предлагала представить зрителю, насколько изменится пейзаж. У нас уже появляются странные формулировки: «смотреть на природу», «отдыхать на природе»; воспринимать природу как источник вдохновения — это в принципе антропоцентрично и, наверное, надменно. Принцип отдыха, пейзаж, возможно, изменятся. А в театр, место, которое передает ощущения, люди будут приходить, чтобы почувствовать, погрузиться в прошлое, когда здесь были деревья, щебетали птицы, а животные резвились. Может быть, это будет какое-то музейное ощущение, а природа станет экспонатом.