Что наделал IDM
Сложно даже представить количество жанров, которое ютится под зонтичным термином «электронная музыка». Это не только затертые до дыр хиты Prodigy и Daft Punk, не только танцевальные стили. Электроника сейчас — это и бинауральные треки для медитации, и восьмибитный саундтрек к компьютерной инди-игре, и lo-fi beats для домашнего задания по математике, и ностальгический синтвейв для вождения по ночному городу. Это музыка почти для любой жизненной ситуации. Однако когда-то все было иначе.
Посмотрим на самые признанные электронные альбомы 1988-1989. Здесь мы увидим таких артистов, как Fingers Inc. (чикаго хаус), Inner City (детройт техно) или State 808 (эйсид хаус) — эта музыка была создана исключительно для танцпола. Тогда появились бюджетные драм машины и синтезаторы, поэтому инди-продюсеры стали покушаться на хлеб больших лейблов. Они начали делать технически простые танцевальные треки, которые часто попадали в Top 10 чартов по обе стороны Атлантики.
К началу 90-х эта золотая лихорадка стала надоедать, и в противовес ей появился Intelligent Dance Music (IDM), ставший реакцией на танцевальную эксплуатацию электроники. Недаром на обложке первой и самой влиятельной компиляции жанра Artificial Intelligence мы видим робота, который развалился на диване и слушает Pink Floyd и Kraftwerk. Посыл таков: да, в эту электронную музыку нужно вслушиваться так же, как и в сложные произведения прогрессив рока и краут-рока. Электроника может быть сложной и существовать не только в клубах, но и, например, в виниловых коллекциях меломанов. Что сейчас кажется очевидным, тогда было откровением.
Сейчас легенды IDM почти не появляются в инфополе, а альбомы новичков редко маркируются этими тремя буквами. Вообще стало как-то неприлично выделять «интеллектуальные» и не-«интеллектуальные» направления — снобство, да и только. IDM в ретроспективе кажется каким-то этапным, переходным стилем: он пришел, когда очень был нужен, и ушел, оставив после себя совсем другой ландшафт. Что же он изменил?
По жанру на каждого
IDM состоял из подчас совсем противоположных по стилю артистов: одной и той же комбинацией букв обозначали и ностальгические синтезаторные ландшафты Boards of Canada, и зубодробительный джаз-фьюжн Squarepusher. Поэтому IDM сейчас воспринимают скорее не как жанр, а как более свободный подход к электронике. Каждый артист видел драм машины фирмы Roland и синтезаторы Yamaha по-разному. У того же Squarepusher синтезаторы играют скорее второстепенную роль, а музыка строится от непредсказуемого всеобъемлющего бита. У Boards of Canada ситуация противоположна: бит остается размеренной основой для синтезаторной экстраваганзы. Так, из суммы этих воззрений и возникло нынешнее электронное разнообразие. Из техно бита раннего Aphex Twin появится Нина Кравиц, даб эксперименты Seefeel найдут свой отпечаток в творчестве Burial и Джеймса Блейка, а Toro Y Moi перенесет в Калифорнию аналоговый рай Boards of Canada. Многие исполнители IDM стали основателями целых стилей в электронной музыке.
(Источник)
Сложное может стать известным
Перещелкивания ударных μ-Ziq или эмбиент пространства ранних Autechre никогда не были массовой музыкой — отсюда и появилась снобская буква «I» в названии жанра. Тем не менее наступили времена, когда мейнстрим обратил свой взор и на копошащихся в синтезаторах ботаников. IDM впечатлял своей бескомпромиссностью и стал источником новых идей для популярных артистов. Вначале такие влияния были едва различимы, но должен был произойти переломный момент.
В 2000-м году Radiohead окончательно устали от своей популярности и решились на свое самое бескомпромиссное заявление: альбом Kid A. Только представьте: альтернативная рок-группа с гитаристом-виртуозом, мощнейшей ритм секцией и вокалистом, который мог спокойно бродить по четырем октавам, записывает альбом почти без гитар и привычных куплетов-припевов. Зато с кучей синтезаторов, автотюном и даже терменвоксом.
Тогда закоренелым фанатам рока это показалось странным, даже безвкусным, но сегодня альбом считается современной классикой. Это проникновение в массы было далеко не первым: тремя годами ранее Бьорк выпустила Homogenic с ледяными синтезаторами и снующими повсюду металлическими битами.
В итоге все первое десятилетие нового миллениума рокеры старались пихать какие-нибудь элементы электроники в свою музыку, и некоторые из них достигли определенных успехов. LCD Soundsystem развивали свой гибрид электроники и инди-рока и иногда подражали сложности битов IDM акустическими ударными и перкуссией. Coldplay долго не могли найти эквилибриум между старым рок-саундом и более электронным подходом, однако в определенный момент им это удалось. Мейнстримная электроника тоже не осталась в стороне: Daft Punk вдохновлялись синглами Aphex Twin для создания краеугольного камня танцевальной музыки — альбома Discovery.
Но одним лишь началом нулевых дело не обошлось: теперь, когда прослойка мейнстримных артистов существенно расширилась, в чартах стало гораздо больше самобытной музыки. Более того, сейчас музыкантам легко найти через подборку в стриминг сервисе или страничку в Википедии какой-нибудь всеми забытый жанр и использовать его элементы в своих треках. Так, элементы IDM можно найти и у Бейонсе, и у Хадн Дадн, и у случайно попавшего в топ Spotify артиста одного хита.
Хочется вернуться, а некуда
Чем выделяется «Blinding Lights» the Weeknd на фоне других поп-хитов 2020-го года? Минималистичная драм машина задает быстрый ритм, по этому ритму мимо нас проносятся яркие аналоговые синтезаторы... Все это создает странное чувство тоски по времени, в котором так и не довелось пожить, а точнее по его образу, взрощенному массовой культурой. Будто бы в восьмидесятых все время была ночь, и можно было безлимитно кататься на спорткарах среди неоновых небоскребов. Все это, конечно, упрощение, но как завораживает! Такая тоска по коллективно придуманному прошлому обозначается термином «хонтология», и современная музыка и видеоискусство буквально пронизаны ей.
Конкретно музыкальная хонтология берет за свою отправную точку одну из самых важных групп IDM — Boards of Canada. Их ностальгия холодней, чем в «Blinding Lights». Старое время проникает в их музыку через сэмплированные отрывки из телевидения 70-х, неестественное эхо, цифровые помехи и «испорченные» синтезаторы, которые подчас звучат как скрипки из саундтрека к хорошо забытому нуару. Все это создает жуткое впечатление, так и манящее в прошлое.
После 90-х хонтология стала распространенным феноменом не только в электронике, но и в рок-музыке, авангарде и видеоклипах. Целые жанры, такие как синтвейв, построены на ней, а некоторые оттенки хонтологии могут встретиться и в плейлисте в локальной кофейне, и в треке из серии «beats to relax/study to». Так буквально одна группа смогла добавить целое измерение в популярную музыку.
Обложка и клип — больше не роскошь
Ричард Д. Джеймс (Aphex Twin) — безусловно самый влиятельный и бескомпромиссный артист IDM, однако настоящей популярности он так и не достиг. А вернее и не хотел достигать. Тем не менее своим образом он занимался с дотошностью современной поп-звезды, что было в новинку тогда для электронного андерграунда.
На рубеже 80-х и 90-х немейнстримные продюсеры обычно не обращали внимание на пиар. Почти все классические ранние танцевальные синглы выходили даже без обложек. Например, культовый лейбл R&S Records просто ставил свое лого как обложку всех релизов. Aphex Twin начинал выпускаться там же, но уже к дебютному альбому у него появился свой собственный логотип. На третьем альбоме Ричард пошел еще дальше и показал свое лицо на обложке. Но финальным достижением его публичности стали два его сингла: Come to Daddy и Windowlicker. Они примечательны не только абразивным звуком, но и двумя наиболее странными видео MTV 90-x. В этих видео заметны и лого, и множество персонажей с искаженными лицами Ричарда, и сюрреалистический сюжет.
Вместо того, чтобы остаться безликим творцом андерграунда, Aphex Twin создал из себя гипертрофированную пародию на поп-звезд своего времени, при этом не изменяя своему подходу к творчеству. Его искаженное, лишенное какого-то конкретного пола тело, как образ, не имело тогда аналогов. В клипах оно могло вытягиваться в гуманоидного великана или прилепляться к телу девушки модельной внешности.
Меняясь, это тело само по себе становится мощным образом — новаторство для того времени. А сейчас подобными приемами часто пользуются электронные музыканты. Яркий пример — Arca. В ее клипах часто показывается ее собственное тело с различными трансгуманистическими мутациями, что коррелирует с главным лейтмотивом ее творчества — трансформацией. Aphex Twin показал, что через футуристическую электронику можно транслировать трансгрессивные человеческие образы, и они будут восприняты не с отчуждением, а как логичная визуальная репрезентация музыки.
Алгоритмы как музыкальный инструмент
Термин «генеративная музыка» появился в середине девяностых и обозначил сгенерированную компьютерным алгоритмом музыку, которая к тому же не должна никогда повторяться. Примерно в то же время IDM был передовым жанром и вбирал в себя все технологические инновации. В 1997 вышел Max/MSP — первый язык для написания музыкальных генеративных алгоритмов, и неудивительно, что Autechre — еще одни гиганты IDM — воспользовались им первыми.
(Источник)
Продолжая первое время параллельно работать со старыми программами и синтезаторами, они вскоре полностью перешли на новое оборудование. Генеративные элементы добавили их музыке непредсказуемость и живость, что выделило их на фоне других электронщиков, зачастую склонных составлять треки на основе лишь закольцованных семплов.
Многое изменилось с того времени: сегодня корпорации и небольшие стартапы изобретают все более и более изощренные алгоритмы генеративной музыки, способные подстроится под настроение, погоду или скорость шага слушателя. Заметно, как генеративное искусство превращается из нишевого увлечения в целую бизнес сферу и становится новым будущим коммерческой музыки. А начался этот тренд с кучки фанатов компьютеров и музыки, которые в свое время захотели все попробовать первыми.