Четыре террориста в одной комнате
- Смотрите, через шесть часов он должен быть в Москве.
Четыре террориста сидели в одной комнате.
Второй сидел - и без лица будто. Не как раньше. Что-то его смущало, что-то - и восхищало, правда. Четвёртый решил ему напомнить, как он важен:
- Слушай, брат... Всё обойдётся, знай это. Мы сделаем важное дело.
- Я просто думаю, а как бы я мог прожить свою жизнь иначе? - Он покачал головой и повернулся к столу, за которым сидели все четверо. - Что бы мы могли сделать с этим чудовищно большим временем - сорока годами? Ты просто подумай, ты мог пойти в другой университет, ты мог бы завести жену, детей, у нас могла бы быть компания, мы летали бы зимой в Швейцарию - или в Казань, на Амур, в Чехию или Румынию, изредка бывать в Штатах - по работе или так, чтобы повидать своих идеологических братьев... Ты мог сесть в метро, пересечь его вдоль и поперёк, исколесить каждую станцию каждой ветки, выходить на каждой из них, чтобы увидеть достопримечательности сверху; ты мог бы уехать на зиму в Рязань, быть со своими друзьями: гуляли бы толпой, снег бы жрали, просто так, аха-ха! Или в Тулу - на ближайшем поезде! Просто на электричке угнать, без билетов - и зачем они, да? Ты бы мог прочесть кучу книг, чтобы понять устройство мира и придумать свою философскую систему, ты бы смог изобрести кучу вещей, чувак, и надо ли тебе это, воистину разумный?
***
Шёл снег. Пятнадцатый день зимы подходил к концу. Мама звала сына домой:
- Илья!!!
Через дворик бежал маленький, пухленький комочек снега, радости и счастья - Илюша. По пути он спотыкался, но бежал, как мог, и хотел домой... после такой-то прогулки! Ему точно было, что рассказать, и это знал тот же снег, та же земля, тот же воздух, деревья, площадка - всё было пропитано его маленьким мирком.
Он подбежал к домофону, набрал 61, и через пять секунд в домофоне раздалось:
"И где ты был?!"
Дверь открылась, и Илюша забежал внутрь. Он облокотился на перила, чтобы перевести дух: тот летающий человек с плазмаганом очень воодушевил его буквально пару минут назад. Илюша буквально убегал, спотыкаясь оттого, что снег, разлетаясь от энергии, пролетевшей мимо, слепил его, и, не видя, куда наступать, Илья падал. Но вновь поднимался, а тот человек всё летал и обстреливал. И ещё чуть раньше Илюша победил четырёх таких, но этот оказался слишком уж сильным, может быть, даже очень сильным, и звали его... ветер.
- Мам, я пришёл!
- А ну раздевайся живо!!! Я кому говорила, на полчаса погулять выйти?!
День как день. Илье нравилось невероятно - такого снега на улице он ещё не видел.
- Ма-а-ам, ну там было так красиво!
Но дома не так красиво. Дома... страшно.
Послышались шаги. С кухни вышла немолодая женщина; подойдя к Илье, она взяла его за ухо и, сильно потянув, прокричала:
- Да ну?! Я же тебе сказала, полчаса! Тебя не было тридцать пять грёбаных минут! Что я могла подумать, мелкий гадёныш?!
Илюше было очень больно, он прям на месте и закричал, и заплакал. Мамаша ещё подержала его так, причём будто нарочно подёргала посильнее, затем презрительно посмотрела, отпустила и удалилась на кухню. Илюша упал и схватился за ухо:
- Уууууааааввввв...
И она делала это изо дня в день.
Илья, еле поднявшись, прошёл в комнату. В комнате, к слову, сидел отец, развернув ноутбук и завалившись на кресле:
- Уроки сделал?
- Сейчас хочу...
Отец дрогнул. Его взгляд медленно повернулся на Илью. Он спросил самым низким голосом на планете:
- Что ты сказал?.. Ещё не сделал?!
- Пап, пап, я сейчас начну...
Ноутбук захлопнулся. Отец вскочил, взял учебник из портфеля, поставил стул напротив стола, схватил Илью, посадил на стул, открыл учебник и встал сзади, строго произнеся:
- Ты будешь делать это прямо сейчас.
Не переодевшись, не вымывши руки, не отдохнувши даже, Илья открыл учебник и начал читать шестой параграф.
***
- Короче. Я - ни утилитарист, ни деонтолог в общем смысле. Мне по душе философия расширения действий. Я хочу, чтобы Вселенная становилась лучше, и рассматриваю себя как её часть, которая познала это и потому стремится к улучшению всего.
- Гм, - произнёс Второй. Тем временем Первый ответил Четвёртому:
- Смотри, если мы рассматриваем глобальный план по улучшению жизни населения, то единственный сдерживающий нас сейчас шаг по запуску общественной кампании по подписанию договора о неагрессии - это правительственные органы. Помнишь, что мы говорили про дезориентацию? Если у нас будет возможность снести первых четырёх лиц государства, это даст нам небольшой шанс. И... что мы получаем, Третий?
Обернувшись, Третий слегка улыбнулся:
- Оказывается, все эти люди собираются быть не просто поблизости, а вместе - на одном мероприятии. Нам об этом сообщил лично генерал ФСБ, которому мы доверяем уже очень долго. Даже если это может быть не так, мы должны попробовать.
Второй произнёс:
- Да, наверное, вы правы. Но... сложно смириться.
- Брось, - сказал Четвёртый, - твоя жизнь не так уж...
- Важна, отнюдь, она важна! - воскликнул Первый. - Она очень важна, Четвёртый, она - всё, что мы имеем и чем располагаем, и сейчас важно не совершить самую главную ошибку в своей жизни! Это действительно очень важно, ребята!!
Поймите, чёрт подери, мы могли делать всё, о чём говорит Второй. Я даже...
Я даже с ним соглашусь. Давайте так: у нас есть немного времени. Нужно что-то сделать, чего мы никогда не делали.
- ...из-за агрессии государства, согласно либертарианской этике, мы должны совершать насилие в отношении этого же государства. Почему либертарианцы так не делают? - вдруг воскликнул Третий.
Все обернулись на него.
- Потому что это не либертарианская этика!.. - Да ну!..
- Потому что это опасно, придурь, и к тому же есть ненасильственные способы сопротивления. На каком-то сайте их чуть ли не 75 штук. Другое дело - в том, что они плохо работают. Более того, они работают слишком медленно. А из-за этих новых законов мы сделаем то, что хотим, либо сейчас, либо никогда.
Так, кто хочет мороженое? Я сейчас заказываю...
- Возьму Маргариту в Додо.
- Хорошо, сейчас тоже звякну им.
- Я что-то не хочу... живот крутит.
- Второй, слушай, это пройдёт, как только ты почувствуешь этот миротворящий запах... ммм, он чудесен!
- Ну не хочу, брат...
- А набор "Калифорния"? - и Второй вдруг на этом месте поднял сверкнувшие глаза:
- Оп-па!
Все рассмеялись.
***
У Ильи сильно болела попа. Как так вышло?
Сидя за столом, он обернулся и спросил отца:
- Пап, а можно взглянуть, что нам задали?
Отец - ничего, хотел подать рюкзак, и...
- Нет, нельзя, неуч, ты должен был вызубрить номера заданий! - в комнату ворвался дедушка.
Отец убрал рюкзак и тоже сказал:
- А ведь верно! Так ты не выучил?!
Как бы выжил нормальный человек в таких условиях - никто не знает. Но Илюша верил, что это всё делается потому, что он плохой, и если он станет хорошим, то заработает уважение родителей, их любовь. Они ведь любят его, просто скрывают это за ненавистью, ведь любят же?
Илья лежал в комнате у бабушки. Та ворчала:
- Вот же дурень растёт... ничего по дому не делает, лишь гуляет, домашние задания - как о стенку горох!..
Его перестали понимать в этом доме, когда уехали бабушка с дедушкой по отцовской линии. После этого началось всё страшное.
Илья уснул на диване - до сих пор в уличной одежде, до сих пор ничего не поев, до сих пор грустный и уставший. Кто знает, сколько ему осталось так?..
***
- Вообще, я полагаю, - сказал Первый, вытирая рот салфеткой, - что у нас осталось не так уж и много времени. Решайтесь, я честно никого не держу.
Шуршание завершилось, и возникла тишина.
- Я иду, - произнёс Второй.
- Отлично! - воскликнул Первый и протянул руку; они обнялись, похлопав друг друга по плечу.
- Я в деле, - сказал Четвёртый.
- И я, - почти сразу сказал Третий. - Может быть, мы и живём на этом свете раз, но...
Все обернулись на него.
- ...я думаю, что оттого наша жизнь ничего не значит, что мы не совершаем экстраординарных поступков. Или совершаем слишком мало. Неужто было много людей, изобрёвших ядерный синтез, компьютеры, солнечные батареи, поезда? Я думаю, что было мало людей - и это факт! - которые попытались бы провернуть в своей стране нечто вроде революции. Это заставляет гордиться, но... гордиться будет нечему, если мы просто вот так это сейчас обсудим... к чему я это: нужно делать дела, ребята. Нужно стараться изо всех сил, если знаешь, как добиться нужного результата. Экстремисты мы, террористы ли, а, может, те, кто будет революционерами? Может, нашей стране это нужно? Может, мы должны и обязаны стать героями, раз считаем себя патриотами?! Должно же было наконец прийти то время, когда мы покончим с этим херовым регулированием собственной частной жизни! Когда мы покончим с чёртовой коррупцией, сделав невозможными сами её механизмы! Я считаю, время пришло!
- Тогда делаем так, ребята, - сказал Первый. - Вы поезжайте сейчас, заберёте бомбы на седьмом переулке - помните же?.. Я поеду через пятнадцать минут. Выключу свет, газ, воду перекрою, позвоню владельцам - ну, всё по мелочи. Ни пуха, ни пера!
- К чёрту!
***
Визги матери не прекращались. В комнату бабушки пришла вся родня, и все сидели, обсуждая плохое поведение Илюши.
Сам же Илюша повернулся к маме и еле нашёл силы, чтобы спросить:
- Почему ты так со мной? - всхлипнул он.
- Ну как ты не понимаешь, скотина?! Я желаю тебе добра, потому что...
И вдруг Илюшу впервые что-то по-настоящему смутило в этих словах.
Во сне, который ему только что снился, тот самый летающий человек залетел к нему в комнату. Илюша увидел, что он открыл окно, аккуратно вошёл и сел на стул рядом с ним. Илюша испугался, но тот человек его успокоил. У него не было с собой бластера. Он извинился, по-честному, искренне; сказал, что Император Зимы наслал его на Илюшу, но он не хочет больше так продолжать. Извинившись, он захотел уйти, но Илюша его остановил. Они подружились, и только потом человек улетел.
И именно ветер был добрым.
Мама была злой.
- Мам, а почему ты никогда не просила у меня прощения, у меня даже сильный ветер просил...
***
Наверное, произошёл взрыв. Илюша бежал по улице - весь в слезах, рыдал, бежал прочь от дома, споткнулся - поднялся, опять споткнулся. И ему стало так больно, как никогда ещё не было. Сколько бы мама его ни ругала, сколько бы отец, бабушка и дедушка его не ругали, ему было больно именно сейчас - он ни за что не хотел возвращаться домой. Куда бы угодно, лишь не домой, в это ужасное место, полное отвратительных людей!
Подошёл какой-то парень лет двадцати. Он присел на корточки рядом, посмотрел на Илюшу. Поднял его и попытался поставить - у того подкашивались ноги.
И он обнял Илью. И этот человек внезапно стал самым родным на свете, роднее матери, этой чёртовой матери, никчёмной и жалкой женщины, он стал роднее, он стал безопаснее, и Илья, рыдая, вцепился в него крепко-крепко, обнял, сжал - лишь бы не разжимать...
- Ааааааавввв, ма-аааааввв, - что-то слышалось в этих словах.
- Почему ты здесь?
- Ввввааааа-ааа-а-меня не любят-а-аааааааааааааа! Они меня бьют, ругают, я для них никто! - и он плакал, потому что не было никаких сил стерпеть эту боль.
- Они говорят, что я не делаю домашние задания, что не учу номера, что не подметаю полы, что только и делаю, что гуляю, они меня бьют ремнями, тянут за уши... Они - плохие, гадкие, чудовищные... аааааааа!.. они... они... - и не смог подобрать нужное слово.
- Они - террористы, - произнёс парень.
- Они - террористы! - крикнул на всю улицу Илья.
***
Илюша уехал вместе с Первым. Тот затем отдал его в интернат при Компании Сердец, которая воспитывала поколение чистых разумов. Собравшись вчетвером, ребята совершили бравое и великое, сбросив гнёт тоталитаризма. В ближайшие два дня была развёрнута общественная кампания по подписании договора о неагрессии.
Плохо это или нет - решать не мне. Но вот что я скажу: парни — не те террористы, которых мы ищем.