Эпопея надежды перед лицом безжалостных разрушений

«Властелин колец» нередко называют аллегорией на Вторую мировую войну, где Мордор — это то ли нацисткая Германия, то ли Советский Союз. Причём это часто происходило ещё при жизни Толкина, из-за чего он был вынужден добавить предисловие ко второму изданию, где отрицал связь книг со Второй мировой:

«Настоящая война [Вторая мировая] не повлияла ни на ход, ни на завершение войны легендарной. Если бы недавние события вдохновили или повлияли на развитие легенды, то Кольцо бы оказалось захвачено силой и использовано против Саурона. Он не был бы уничтожен, а порабощён, а Барад-дур избежал бы разрушения, и был оккупирован. Саруман, не сумев завладеть Кольцом, обманом и хитростью бы нашёл со временем на землях Мордора недостающие частицы к своему знанию о природе Колец, и создал бы собственное Великое Кольцо, бросив другим вызов за власть над Средиземьем. В этой войне обе стороны были бы враждебны к хоббитам, и те не пережили бы её даже в положении рабов»

Это неправда уже хотя бы потому, что основы описываемого Толкином мира были придуманы ещё до наступления Второй мировой. На него несравнимо большее влияние оказала Первая мировая, во время которой он служил связистом в чине лейтенанта и которая погубила половину его ближайших друзей за одну неделю битвы на Сомме.

Толкин был частью Потерянного поколения, плеяды великих писателей, сформированных под влиянием Первой мировой войны. Для их творчества характерно разочарование в обществе и крушение иллюзий. «Властелин колец» — это эпопея надежды перед лицом безжалостного опустошения.

Толкин был далеко не Адриан де Виар, который мог хладнокровно оторвать себе два пальца, демонстрируя хирургу, что руку уже нужно ампутировать. Поэтому хоть Толкин и провёл на фронте меньше полугода, ужасы Первой Мировой произвели на него глубочайшее впечатление. Чтобы представить, что он там мог увидеть, достаточно прочитать воспоминания другого писателя, видевшего на передовой последствия рядового артобстрела:

«Мы видим людей, которые ещё живы, хотя у них нет головы; мы видим солдат, которые бегут, хотя у них срезаны обе ступни; они ковыляют на своих обрубках с торчащими осколками костей до ближайшей воронки; один ефрейтор ползёт два километра на руках, волоча за собой перебитые ноги; другой идёт на перевязочный пункт, прижимая руками к животу расползающиеся кишки; мы видим людей без губ, без нижней челюсти, без лица; мы подбираем солдата, который в течение двух часов прижимал зубами артерию на своей руке, чтобы не истечь кровью; восходит солнце, приходит ночь, снаряды свистят, жизнь кончена»
— Эрих Мария Ремарк, «На Западном фронте без перемен»

Внешность назгул вдохновлена всадниками в плащах и противогазах. На визг назгул гондорские воины реагировали, как новобранцы в окопах на свист артобстрела.

Мёртвые Топи созданы под впечатлением от полей северной Франции, размытых дождём осенью 1916-го. В грязи можно было легко увязнуть, а в глубоких лужах не переставали находить трупы.

Толкин писал, что пережитое научило его «глубокой симпатии и сочувствию к простым солдатам, особенно из аграрных стран».

Особенно Толкин разочаровался в технологиях и прогрессе, как и многие другие писатели. Если раньше в механизмах видели лишь благо, то тотальная война показала, что промышленность и новые изобретения могут с лёгкостью превратиться в средство массовых убийств. Как и немецкий философ Шпенглер, Толкин считал, что развитые технологии — вообще один из признаков скорой гибели цивилизации.

Из теней пробьется свет

К началу «Возвращения короля» совершенно ясно одно: мир находится на краю пропасти. Единственная причина, по которой все земли Средиземья не покрыты, как сказал Гэндальф, «второй тьмой», заключается в том, что герои Толкина решили действовать вопреки всем имеющимся доказательствам гибели хоббитов. Гэндальф и Арагорн верят, что Фродо все еще жив и продолжает путь к Роковой горе. Они раскрывают личность Арагорна как сына Исилдура и заявляют, что кольцо у них. Они призывают гнев Саурона на Минас-Тирит, а позже отправляют армию в Мордор.

У них нет никакой уверенности в успехе; скорее, они чувствуют, что перед ними простой выбор: либо раса людей может с вызовом пасть перед Черными вратами, либо она может пасть, съежившись за стенами Минас-Тирита. Это всего лишь вопрос времени и чести.

И их выбор — решение Теодена прийти на помощь Гондору, план Гэндальфа обмануть Око Саурона, блеф с походом к Черным вратам — оказывается единственно возможным путем к победе.

Обречённый проклятый мир

Война серьёзней всего сказалась на Фродо. В третьей книге он уже показывал все синдромы как посттравматического расстройства, так и тяжёлой контузии: у него была временная слепота, тремор конечностей, потеря вкуса и обоняния, нервное истощение, постоянное чувство тревоги.

Даже после разрушения Кольца Всевластия Фродо, как и многие ветераны Первой мировой, не мог смириться с пережитым. Когда Саруман захватил его родной Шир, он даже отказывался прикасаться к оружию. Терзаемый воспоминаниями, Фродо в итоге уплыл из Средиземья с надеждой, что эту боль сумеют унять Валар — боги этого мира. И владения этих богов были подобны статичному царству мёртвых.

Толкин считал, что история человечества — это история изгнания из рая, и легенда о Средиземье является его отражением. Зло порождает еще больше зла, добро порождает ровно столько добра, чтобы остановить его, и сила обоих всегда уменьшается. Мир меняется к худшему, и это невозможно изменить.

Источники:
1. https://dtf.ru/read/43896-obrechennyy-proklyatyy-mir-pochemu-istoriya-sredizemya-mrachnee-chem-vy-dumali
2. https://www.polygon.com/lord-of-the-rings/2021/1/6/22205252/lord-of-the-rings-movies-tolkien-meaning-historical-context