Пламя и сталь
В полутьме ночи, когда в покоях было всё так тихо, что каждый шорох казался оглушающим, раздался стук в дверь. Стражник, запыхавшийся, вошел с тревожным видом. Он резко наклонился перед Мидеем, не решаясь даже поднять взгляд.
— Ваше Величество, — произнес он, — на Аристона было совершено нападение. Он жив, но ранен. Нападавший мёртв. Мы не смогли найти никаких документов, только метку — знак восточной гильдии наёмников.
Мидей молча кивнул, его глаза сузились от сосредоточенности.
— Где он? — спросил царь, не тратя времени на лишние слова.
— В своём кабинете, Ваше Величество. Мы уже допросили тех, кто осматривал тело, но они ничего не нашли. Похоже, нападавший был хорошо подготовлен, и его действия были тщательно спланированы.
Мидей не раздумывая встал и быстро направился к дверям. Он не мог позволить себе ждать. Кто знает, может те, кто осматривал тело, окажутся следующими жертвами. Время теперь было на вес золота.
Ты проснулась от шума. За перегородкой, отделяющей твою часть комнаты от основной, слышались голоса стражника и Мидея. Сперва ты не могла понять, о чём шла речь, но слова «нападение», «Аристон» и «гильдия» не могли оставить тебя равнодушной. Ты встала с кровати и подошла ближе к перегородке, стараясь не шуметь. Твой взгляд остановился на тихо дышащем Мидее, который уже стоял у двери, готовясь выйти. Его лицо было напряжено, а в глазах мелькала решимость.
Пока он отвлёкся на разговор со стражником, ты незаметно вышла из своего уголка. Несмотря на всю твою привычку к его присутствию, страх всё равно был — ощущение, что что-то не так, что всё может измениться в любой момент. И поэтому ты тоже решила не сидеть сложа руки.
Ты подошла к Мидею и посмотрела на него, не скрывая беспокойства.
— Ты собираешься идти? — спросила ты, стараясь не выдать своих эмоций.
Мидей посмотрел на тебя с лёгким удивлением, но его взгляд сразу стал смягчаться, когда он понял, что ты решила не оставаться в стороне. Он открыл дверь и жестом пригласил тебя следовать за собой.
— Пойдём. Не могу оставить это без внимания. И тебя тоже, — произнес он, но его слова звучали скорее как просьба, чем приказ.
Коридоры дворца были темны, лишь редкие факелы отбрасывали колеблющиеся отблески на стены. Твои шаги почти не слышались, ты старалась не отставать, но и не привлекать к себе лишнего внимания. Мидей шёл впереди, быстрым, уверенным шагом, не проронив ни слова. Его лицо было каменным, только губы плотно сжаты, как у человека, что изо всех сил сдерживает гнев или тревогу.
У дверей покоев Аристона стояли двое стражников. Один из них, увидев Мидея, тут же распахнул дверь, низко склонившись:
Мидей шагнул вперёд первым и на мгновение замер на пороге, оглядываясь по сторонам, словно проверяя, всё ли в порядке. Затем уверенно вошёл внутрь.
Ты прошла следом за ним и остановилась в дверях.
Комната была полутемна. Воздух в комнате пропитан запахом целебных мазей, а несколько свечей на столе и камине давали тусклый свет. Аристон сидел в кресле, одну руку он прижал к боку, где алел насквозь промокший бинт. На столе перед ним лежал кинжал нападавшего и свернутая ткань с символом гильдии. Он поднял голову, когда Мидей вошёл.
— Ты слишком много двигаешься, — резко произнес Мидей, вглядываясь в раненого. — Где целитель?
— Уже был, — отмахнулся Аристон с кривой усмешкой. — Говорит, выживу.
— И ты не подумал сообщить мне сразу? — в голосе Мидея звучал холод, но ты уже начала понимать, что за этим скрывалась не ярость, а тревога.
— Я велел передать, — отозвался Аристон, поправляя повязку. — Просто не хотел будить тебя. И её тоже, — он бросил взгляд в твою сторону. — Всё равно бы пришёл утром.
Мидей подошёл ближе, глядя на кинжал и метку. Его пальцы почти бессознательно провели по вырезанному знаку.
— Восточная гильдия, — произнёс он. — Кто-то сильно не хочет, чтобы ты продолжал копать.
— Или слишком хочет, чтобы ты подумал, будто я близко к разгадке, — тихо добавил Аристон. — Нападавший был опытен. Не вражеский шпион, а именно наёмник. Следы ведут к одному человеку, как я и говорил… К Талику.
— Ты уверен? — напряженно спросил Мидей.
— Уверен настолько, насколько может быть человек, на которого охотятся. У меня есть показания младшего писца из канцелярии. Он не знал, кого именно заказали. Ему заплатили, чтобы тот передал контакт. Он даже не знал имени, только внешний вид. Но описание совпадает. Слишком многое сходится.
Ты заметила, как Мидей стиснул зубы.
— Мы выдвигаемся к нему немедленно, — резко произнес он и повернулся к тебе. — Ты возвращаешься в покои.
— Нет. — возмутилась ты, вскинув брови.
Он смотрел на тебя с гневом в глазах, но ты не отвела взгляд. Напротив, лишь сделала шаг вперёд.
— Я уже здесь. Я услышала всё. Если ты хочешь, чтобы я молчала — я буду. Но не отсылай меня обратно, будто я ребёнок.
— Она упряма. — коротко хмыкнул Мидей, однако в этот раз в его голосе не было насмешки. Мужчина посмотрел на Аристона.
— В этом вы с ней похожи, — буркнул тот, вставая. Он застонал от боли, но не упал.
— Тогда пойдём вместе. Но у дверей ты останешься. — кивнул Мидей, обращаясь к тебе.
Ты сжала губы, но ничего не ответила.
Вы шли по улицам, освещённым лишь редкими факелами на перекрёстках. Каменные плиты под ногами были влажными от ночной сырости, и каждый шаг отдавался глухим эхом в стенах домов. Воздух был напряжённый, словно сам город затаил дыхание. Ты шла рядом с ними, укутанная в тёплый плащ, но ощущала дрожь — не от холода, а от предчувствия.
Аристон шагал чуть впереди, одна рука была зажата у груди, придерживая повязку на боку.
— Его дом в южном квартале, у старой башни переписчиков. Неброский. Он всегда старался не выделяться. Даже соседи толком не знали, чем он занимается, — тихо произнес он, обращаясь к Мидею, который шел рядом.
Ты украдкой посмотрела на Мидея. Он молчал, но в его взгляде читалась всё возрастающая тревога. Ни за дело, ни за Талика, а за тебя.
Когда вы свернули в переулок, где дом уже виднелся впереди — приземистый, с покосившейся крышей и высоким порогом, тебе стало трудно дышать. Что-то сжалось внутри, будто само здание, скрытое в полумраке, несло с собой опасность.
И ты вдруг, почти машинально, коснулась его ладони. Легко и неуверенно твоя ладонь скользнула по его руке, и он тут же ответил. Его пальцы переплелись с твоими в коротком, крепком жесте, как будто это было не впервые.
Тепло его ладони пронзило тебя сильнее любого слова. И тут же вспыхнула тревога.
Зачем ты это сделала? Он подумает, что ты слаба. Что тебе нужна защита. Он отдалится. Он возведёт ту же стену, что и раньше…
Ты хотела отстраниться, отдёрнуть руку, но… Не смогла. Что-то внутри, что-то упрямое, тихое и уязвимое удерживало тебя. Может быть, впервые ты не захотела быть сильной.
Мидей посмотрел на тебя, но ничего не сказал. Только чуть крепче сжал твою ладонь, словно поклялся защитить. А потом отпустил, ровно в тот момент, когда вы ступили к порогу.
Дом будто ждал вас. Тёмный, притихший, с приоткрытой дверью.
Внутри пахло сырым деревом, пылью и недопитым вином. Всё вокруг словно застыло в движении — бумаги были разбросаны по столу, чернильница опрокинута, сундук у стены распахнут. На полу валялась сорванная с вешалки накидка, а на стуле незавершённый свиток с чужим именем, перечёркнутым несколько раз. В камине догорали угли — кто-то был здесь совсем недавно.
— Ушёл в спешке, — хмуро произнёс Аристон, слегка придерживаясь за перевязанный бок.
Мидей подошёл к столу и поднял пергамент. Пальцы застыли на неровных строчках, словно он пытался вычленить в них смысл. Ты шагнула к сундуку: внутри осталась только пара пустых мешочков и смятый кусок ткани. Ни денег, ни писем, ни отметок. Всё, что могло бы его выдать исчезло.
— Он знал, что мы придём, — тихо произнес Мидей, не оборачиваясь. — И явно знал, зачем.
В это мгновение ты почувствовала, как холод из улицы пробирается сквозь стены. Беглец исчезал между тенями, а ответы снова ускользали.
Внезапно Аристон перевёл взгляд на камин. Пламя почти угасло, оставив после себя лишь тлеющие угли и щепотку золы. Он шагнул ближе, на секунду задержавшись, чтобы вновь перехватить повязку на боку, и негромко сказал:
— Если он что-то сжигал, возможно, не всё догорело. Стоит проверить.
Мидей молча кивнул, и ты почувствовала, как воздух стал напряжённее. Он подошёл к очагу и осторожно пошевелил прутом золу. Несколько чёрных, почти истлевших клочков бумаги рассыпались, как крылья сожжённой бабочки.
Один из стражников поднёс факел. При её тусклом свете стали различимы обугленные фрагменты: кривые строки, часть герба, часть подписи.
Мидей наклонился ближе, его взгляд зацепился за обгоревший кусок герба. Он выглядел знакомо, но не полностью, и в этом была проблема.
— Это... — начал Мидей, но оборвал себя. Он поднял голову и оглядел комнату, а затем, словно вспоминая что-то важное, добавил: — Нужно перепроверить всех министров. Это может быть связано с одним из них.
Аристон присмотрелся к обугленным фрагментам, повертел их в руках, не торопясь делать выводы.
— Я займусь этим, — произнес он, — но уверен, что это не случайность. Нам нужно понять, кто из них мог знать о планах Талика.
Мидей молча кивнул, а ты почувствовала, как из-за этих слов в воздухе поселился новый, более тревожный оттенок.
Когда вы покинули дом, улицы города казались такими же неспокойными, как и несколько часов назад. Каждый угол скрывал в себе тени, а в воздухе витал запах дождя. Мидей шел рядом, его шаги были уверенными, а взгляд направлен вперёд, словно он уже предвидел, что будет дальше. Ты же шла рядом, чувствуя, как его присутствие не позволяет тебе задумываться о том, что происходит за пределами дворца.
Ты молчала, но внутри всё кипело. Вопросы. Беспокойство. Но как только ты оказывалась рядом с ним, становилось легче. С каждым шагом ты всё больше ощущала, что здесь, в этом месте, на его территории, тебе не страшно.
Дворец вдруг оказался не таким, как тебе казалось в первые дни. Он стал домом, в котором ты могла найти защиту. В его стенах всегда было что-то уютное, даже если события вокруг принимали неожиданный оборот. Мидей вел тебя через знакомые коридоры, каждый из которых был в своей тени, но в то же время казался тебе знакомым.
Когда ты оказалась в его покоях, он снова взял тебя за руку, но на этот раз его жест был мягким и с ним ты почувствовала, что всё будет под контролем. Перегородка, поставленная между вами, казалась теперь не просто стеной. Это был символ безопасности. Ты уже привыкла быть рядом с ним, и этот момент казался естественным.
Мидей не сказал ни слова, просто вошел в свои покои и потянул тебя за собой. А эта комната теперь казалась тебе более уютной, чем когда-либо. Все его действия были спокойными и уверенными. Ты не могла скрыть, что постепенно привыкала к его присутствию и начинала ощущать покой даже в самых нестабильных ситуациях.
Твои руки немного дрожали, когда ты решилась и шагнула к нему, почувствовав, как твои мысли немного затуманились в его присутствии. Он всегда так хладнокровен, так уверен в себе. А ты порой с трудом скрываешь волнения.
— Мидей… — твой голос едва не сломался, но ты сглотнула и продолжила. — Что ты думаешь о Талике? И… о том нападении на Аристона. Это всё не выглядит случайностью.
Ты остановилась, ожидая его ответа. Сердце билось быстро, однако тебе было не просто оставить эти вопросы без ответа. Ты не могла не говорить о том, что беспокоило, не рисковать тем, чтобы не выразить свои мысли вслух. Тебе было страшно от того, как бы он мог отреагировать, но все эти опасения не могли затмить твоё желание разобраться в происходящем. Мидей был тем человеком, которому ты хоть немного доверяла после произошедших событий, и ты чувствовала, что теперь, когда всё так странно закручено, ответы могут быть у него.
Он молча подошёл к столику, на котором лежали документы, а ты наблюдала за его движениями, пытаясь понять, как он воспринял твой вопрос. Затем Мидей слегка отступил, поставив руки на стол, чтобы на минуту сосредоточиться, и, не сводя взгляда с тебя, произнес сдержанно:
— Я ещё не во всём разобрался. Не хочу никого преждевременно обвинять, пока Аристон не восстановит печать и не даст мне полную информацию о том, что происходило. Мы оба знаем, как важно иметь факты, прежде чем делать выводы.
Он помолчал, давая тебе время осмыслить его слова, и добавил:
— Я не оставлю это без внимания, ты можешь быть уверена. Но пока не будем спешить с выводами. Важно, чтобы всё было проверено, прежде чем мы начнём действовать.
Ты почувствовала, как его слова немного успокаивают тебя, но в то же время оставляют ощущение неразрешенности. Он был прав: поспешные обвинения могут сыграть против вас. Всё же, несмотря на его спокойствие, ты чувствовала, что эта ситуация намного сложнее, чем казалось на первый взгляд.
Ты открыла рот, собираясь что-то сказать, может, задать ещё один вопрос, уточнить, попросить объяснений. Но слова застряли внутри, словно упёрлись в невидимую преграду. Сейчас было не время для беспокойства и не место для лишней откровенности. Всё, что он сказал, звучало правильно, разумно. И показывать свои сомнения, значило бы только усилить тревогу, которую ты и без этого старалась скрыть.
Ты кивнула, пряча беспокойство, и решила молчать. Мидей больше ничего не сказал, и в комнате повисла тихая, но тяжёлая тишина. Легко свернувшись в кровати, ты потянулась под тёплым одеялом, стараясь найти в этом хотя бы каплю уюта, которого так не хватало этой ночью. Мысли всё ещё крутились в голове, одна за другой, но веки постепенно тяжелели и сон все-таки овладел тобой.
Рано утром, ещё до того, как солнце полностью поднялось, тебя разбудил легкий шорох. Ты приподняла голову, увидев, что Мидей, тихо и сосредоточенно, работал у стола, перебирая древние бумаги и восстанавливая часть герба. Его лицо было серьёзным, а движения уверенными. Он не произнес ни слова, но ты заметила, как он берется за работу с полной решимостью.
Он не стал ждать Аристона. Мидей сам взял на себя восстановление печати, понимая, что его друг уже пережил достаточно за предыдущий день, когда на него было совершено покушение. Мужчина был готов действовать, не откладывая, и ты знала, что, несмотря на всю свою строгую внешность, он делал это не из жажды власти, а потому что был уверен в том, что сейчас никто не мог позволить себе медлить.
Ты внимательно следила за ним, не прерывая тишины, и понимала, что он не просто восстанавливает герб. Мидей готовит свои шаги, шаги, которые могут что-то изменить. И ты сама не могла не почувствовать, как эта напряжённость захватывает тебя.
Он перебирал бумаги, чертил что-то, водил пером по плотному листу. Мидей кропотлив и точно восстанавливал герб, словно каждый фрагмент имел значение. Это было не просто дело — это было решение. Он действовал, как человек, на плечах которого лежит слишком многое. И, несмотря на весь твой страх и неуверенность, именно в этот момент ты почувствовала — Мидей не позволит этому выйти из-под контроля. Мысль об этом успокоила, словно лёгкое прикосновение к душе. Казалось, ты закрыла глаза всего на миг… И незаметно снова уснула.
Когда ты снова открыла глаза, комната уже была залита мягким утренним светом. Перегородка отбрасывала длинную тень на пол, а за ней был всё тот же стол, заваленный бумагами. Мидей по-прежнему был там, не шелохнувшись. Только теперь в его руках оказался пергамент с восстановленным гербом.
Он едва заметно выдохнул и, словно ощутив твой взгляд, повернулся в твою сторону. Ты медленно поднялась с ложа, накинула на плечи лёгкий плащ и подошла. Он не произнёс ни слова, просто протянул тебе лист.
Ты посмотрела: герб был почти целым, только края остались чуть расплывчатыми, будто изломанными временем. Но суть символика, узор, клеймо власти — теперь было видно отчётливо.
— Узнаёшь? — спокойно спросил он.
Ты покачала головой, вглядываясь в рисунок. Символ казался знакомым, словно ты видела его мельком где-то в зале заседаний или на документах, но не могла связать его с конкретным именем. Ты никогда не вникала в политические дела, да и зачем… Ведь это была не твоя война.
— Ты сделал это сам? — тихо спросила ты.
— Аристон заслужил передышку, — ответил он. — А у нас нет времени ждать.
Мидей отложил герб на стол и устало потёр переносицу. Ты заметила, как под его глазами легли синеватые тени. Он, похоже, не сомкнул глаз ни на миг.
Ты подошла ближе, почти неслышно. Хотелось сказать что-то — не про герб, не про заговор, а просто… Что ты здесь. Что ты видишь, как он держит всё на себе.
Ты не произнесла ни слова, а просто положила ладонь на его руку. Он посмотрел на тебя, впервые за утро не как правитель, а как человек, на котором сказывалась усталость, решимость и, может быть, что-то ещё. Что-то, что он пока не позволял себе назвать.
Мидей вновь взял герб в руки. В его пальцах бумага казалась почти невесомой, но в каждом движении чувствовалась сосредоточенность. Он снова вглядывался в линии, вдавленные в старый пергамент, словно ища в них не только смысл, но и подтекст. Ты молча наблюдала — не мешала, не перебивала. Просто стояла рядом, пока тишина между вами заполнялась доверием.
— Я всё думаю, — наконец проговорил он негромко, не отрывая взгляда от герба, — насколько глубоко вросла эта ложь. И сколько ещё человек рядом со мной делают вид, что служат.
Ты кивнула, чувствуя, как внутри сжимается от знакомого ощущения неопределённости, ожидания беды, когда не знаешь, с какой стороны она ударит.
— Думаешь, этот советник действительно замешан? Или тоже был пешкой?
Он усмехнулся — коротко, устало.
— Если он пешка, значит, кто-то двигает фигуры лучше, чем я.
Ты хотела что-то сказать, может быть, что ты веришь ему, или что Аристон скоро оправится и поможет… Но в этот момент дверь распахнулась.
— Ваше Величество, — прозвучал голос у самого входа.
На пороге стоял Аристон. Он выглядел бледнее обычного, но держался прямо. Перевязанный бок туго обтягивала ткань, а под глазами всё ещё виднелись тени. Однако в глазах была прежняя решимость.
— Прости, что без приглашения. Я думал, ты уже работаешь с печатью, — произнёс он и шагнул внутрь, кивнув тебе коротко, почти по-дружески. — Я подумал, что ты захочешь, чтобы я сам занялся восстановлением. Как минимум, мне стоит это сделать.
Мидей слегка кивнул, но взгляд его оставался на тебе, как будто он только что вспомнил, что хотел тебе сказать.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила ты, отходя, чтобы освободить место.
— Жив, — усмехнулся Аристон, — а значит, у нас есть ещё один шанс докопаться до истины. И желательно до того, как кто-то снова попытается заткнуть мне рот навсегда.
Ты увидела, как Мидей протянул Аристону лист с восстановленным гербом, и вдруг ощутила, как между вами всеми снова натягивается невидимая нить. Заговор всё ещё жил. И он ещё не окончен.
Аристон взял бумагу осторожно, почти с благоговением, и поднёс ближе к свету. Его пальцы слегка дрожали, но не от боли, а от напряжённого сосредоточения. Он медленно провёл по линиям, словно пытаясь сопоставить их с образом, сохранившимся в памяти.
— Похоже на герб министра финансов, — медленно произнес Аристон, не отрывая взгляда от бумаги. — Вот эта линия… и часть символа в центре. У них есть похожее изображение на всех официальных документах. Но...
Он замолчал, взглянув на Мидея. Ты почувствовала, как воздух в комнате стал тяжелее. Даже тебе стало ясно: обвинение, вырвавшееся сейчас, могло бы разрушить слишком многое.
— Но я прошу тебя, — продолжил Аристон, — не делать поспешных выводов. Возможно, он просто заказывал у Талика нечто, не связанное с покушением. Мы не знаем, что именно было уничтожено. И мы не знаем, кто отдал приказ Талику. Он мог быть лишь связующим звеном.
— Ты предлагаешь подождать? — спросил Мидей, выпрямившись и убрав руки за спину.
— Я предлагаю сначала найти Талика, — спокойно ответил Аристон. — А пока его нет, обыскать кабинет министра. Если он действительно замешан, мы что-то найдём. Если нет… значит, мы будем знать наверняка. Сейчас мы ещё можем ошибаться, не разрушив доверие при дворе.
Ты посмотрела на Мидея. Он молчал, но по тому, как сжались его губы и как чуть напряжённее стал взгляд, ты поняла — он уже принял решение. Но, к счастью, пока ещё держал свои чувства в узде.
— Мы не можем ждать, — твёрдо произнёс он. В голосе звучала сталь, та самая, от которой замирали воины на плацу. — Если он замешан, то любая задержка даст ему время заметать следы. Или скрыться. Мы идём в его кабинет. Сейчас.
Аристон поднял бровь, но не возразил. Лишь кивнул, как человек, готовый идти до конца, даже если не до конца согласен.
Мидей повернулся к стоящему у двери стражнику.
— Отправьте приказ: найти Талика. Перекрыть все выезды из города. Он нужен мне живым. И без лишнего шума.
Стражник кивнул и исчез за дверью. Ты почувствовала, как в груди стало немного тесно. Всё ускорялось, сплетаясь в тугой узел — заговор, следы, подозрения. И всё это рядом с тобой.
Мидей бросил на тебя короткий взгляд, и на мгновение в его глазах мелькнула забота. Но тут же лицо вновь стало холодным и царственным.
…………..
Талик лежал на холодном каменном полу, связанный по рукам и ногам. Затекшее тело отзывалось тупой болью от каждого вдоха, а в темноте подземелья казалось, что время перестало существовать. Ни дня, ни ночи — только сырость, плесень и тишина, нарушаемая звуком падающих капель воды где-то у стены. Запястья саднили от верёвок, губы пересохли, а желудок давно перестал напоминать о себе.
Он не знал, сколько времени прошло. Его не били, не допрашивали. Просто забрали и оставили в этом месте. Этого было достаточно, чтобы начать сходить с ума от неизвестности.
И вот, когда он уже почти провалился в полудрёму, шаги отозвались глухо, как удары по черепу. В полумраке показалась высокая фигура в чёрном, с лицом, скрытым тенью. Талик судорожно приподнялся, стараясь понять, кто перед ним, но незнакомец лишь присел на корточки рядом, будто наблюдая за дичью.
— Устал? — голос был холодным, почти ленивым. — Тебе повезло. Я пришёл с предложением.
Талик не ответил, а лишь сжал зубы.
— Всё просто, — продолжил тот. — Ты выйдешь отсюда живым. Даже больше — с деньгами, с новыми документами. Но тебе нужно будет сказать одну вещь, когда тебя найдут.
Он наклонился ближе, и Талик смог разглядеть глаза, спокойные, почти безжизненные.
— Скажешь, что приказ убить Аристона и девушку отдал министр финансов. Только это. Ничего больше.
— Это... Это не правда... — произнес Талик, качая головой.
Незнакомец выпрямился. Помолчал.
— Тогда, — произнёс он негромко, — я приведу тебе твою дочь, потом сына, потом сестру. Ты будешь смотреть, как мы медленно вырезаем их. И знаешь, что самое страшное? Что ты ничего не сможешь сделать.
Он развернулся, будто собираясь уйти, но бросил через плечо:
Талик остался в темноте, дрожа всем телом. Выбор был прост. И чудовищен.
Когда дверь за фигурой закрылась, темнота снова накрыла подвал, но теперь она чувствовалась как зверь, затаившийся рядом. Талик сидел, уставившись в пол, словно пытаясь найти в пыли ответ, которого не существовало. Мысли метались, как мухи в банке. Он не был храбрым, никогда не был героем. Талик был всего лишь посредником, человеком между людьми. Но теперь он оказался между жизнью своих близких и ложью, за которую его самого могут казнить.
Через несколько часов скрипнули петли, глухо и резко как будто сам воздух в подвале вздрогнул. Дверь снова распахнулась, пропуская ту же фигуру в чёрном. Он вошёл неторопливо, словно был здесь хозяином, и шаги его глухо отдавались в сырых каменных стенах.
На его лице по-прежнему не было ни малейшего выражения, лишь всё тот же холодный, безэмоциональный взгляд. Он остановился в нескольких шагах от Талика, склонив голову на бок, будто рассматривал что-то под стеклом.
— Ну что? — голос прозвучал спокойно, почти буднично, и именно это спокойствие было страшнее любых угроз.
Талик поднял голову.
— Я скажу. Всё, как ты велел. — Голос сорвался, но он не отводил взгляда. — Только… Если хоть один волос упадёт с их головы…
— Не упадёт, — перебил незнакомец. — Если ты сделаешь всё правильно.
Он вытащил нож и разрезал верёвки. Талик тут же сжался, ожидая боли, но человек только отступил назад и бросил у его ног простую накидку, перемазанную грязью.
— Когда тебя найдут, ты скажешь, что сбежал сам. А потом — что всё заказал министр финансов. Ни больше, ни меньше.
Талик молчал. Он понимал, что его втягивают в нечто большее, чем он мог себе представить. Но семья…
— А потом? — хрипло спросил он. — После этого что?
Человек посмотрел на него с лёгкой усмешкой.
— Тогда тебя найдут. Но к тому моменту всё уже будет решено. Если сделаешь всё, как нужно, твои близкие будут под охраной. Живы. Здоровы. — Он подошёл ближе, вытащил из складок плаща небольшой свёрток. — Здесь деньги. Немного, но хватит, чтобы изображать беглеца. А теперь иди. Я прослежу, чтобы тебя нашли.
Талик медленно поднялся шатаясь. Всё внутри кричало, что он совершает предательство. Но в другой чаше весов была жизнь — не его, а тех, кого он любил.
Он надел накидку и шагнул в темноту, в заранее расставленную ловушку.
Министр финансов, Каллиник, встретил их у дверей своего кабинета с натянутой вежливостью. Его лицо как обычно тщательно выбритое, не выражало ничего, кроме лёгкой усталости, но тонкая дрожь в пальцах, когда он поправлял пояс, не ускользнула от Мидея. Министр поклонился, но взгляд его метнулся к Аристону — и на миг в нём мелькнул страх.
— Ваше Величество, — ровно произнёс он. — Чем обязан столь раннему визиту?
— Мы хотим осмотреть ваш кабинет, — произнес Мидей. Его голос был спокоен, но твёрд. — Сейчас.
Каллиник кивнул, стараясь не показать тревогу, и отступил, пропуская царя и Аристона внутрь.
Комната была просторной, с высокими стеллажами, где почти не было ничего лишнего — только несколько декоративных табличек и личные бумаги министра. Основная масса документов, как и полагалось, хранилась в массивном сейфе у дальней стены.
Аристон хмуро осматривал полки, но быстро обратил внимание не на них, а на мелочи: на едва заметно сдвинутый ковёр у сейфа, на тонкий слой пыли, размазанный возле угла, будто кто-то недавно суетливо двигался здесь, что-то пряча или извлекая. Всё было слишком аккуратно… до подозрительности.
Мидей подошёл к боковой стене, где, за пологом декоративной ткани, скрывался еще один сейф.
— Откройте, — приказал он, не повышая голоса.
Каллиник, замерев, посмотрел на него.
— Это... место для хранения особо важных финансовых документов, Ваше Величество. Там хранятся записи о займах, долгах, внутренние отчёты. Не думаю, что вы...
На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Министр будто боролся с собой. Потом медленно, почти нехотя, он достал из-за пояса маленький ключ на шёлковом шнурке и протянул его царю.
— Прошу. Надеюсь, вы найдёте там только скучные бумаги, — произнес он с попыткой улыбки, однако уголки его губ дрогнули.
Министр выглядел сдержанным, но при этом в нём чувствовалась скованность, словно тело сохраняло спокойствие, а мысли метались в панике. Он знал, что в его кабинете нечисто. Последние месяцы Каллиник тайно изымал деньги из казны, прикрываясь незначительными расходами — небольшие суммы, списанные на "непредвиденные нужды", "поддержку инфраструктуры" или "экстренные ремонтные работы", сливались с фоном отчётности.
Никто и не замечал… До сегодняшнего дня. Но когда во дворце началась шумиха, когда обыскали дом Талика и начали подозревать кого-то из министров, он понял: на этот раз могут копать глубже. И если наткнутся на несанкционированные траты — всё это может плохо для него закончиться. Каллиник не знал, связаны ли эти визиты с его махинациями, но один только факт того, что в кабинет пришли царь и глава охраны, заставил сердце стучать слишком громко.
Мидей вставил ключ в замок и повернул его. Сейф щёлкнул, и дверца открылась, выпуская едва уловимый запах старой бумаги и воска. Аристон подошёл ближе.
Мидей молча раздвинул бумаги в сейфе. Большинство из них были списками — финансовые отчёты, долговые обязательства, свитки с расчётами. Но среди этого аккуратно сложенного беспорядка он заметил один нехарактерный конверт без печати. Бумага была помята, словно её поспешно прятали. Он достал её и развернул.
Первые строки были написаны рукой Талика:
«Я нашёл человека, который сможет напугать её. Он хорошо знает, как работать с заложниками — сделает всё так, чтобы она не заподозрила настоящей угрозы. Думаю, с этого стоит начать. Пока никаких действий не предпринимаю, жду дальнейших распоряжений.»
Мидей нахмурился, прижал письмо пальцами к столу. Он не сразу понял, о ком речь, но имя девушки не стояло, и всё было написано с осторожностью. Затем его взгляд упал на следующий лист — бумага более дорогая, плотная, с тиснёным краем. Почерк был другой — ровный, извилистый. Он узнал его мгновенно: это писал Каллиник.
«Я нашёл человека, который может убрать Аристона. Он прибыл с востока, работает через посредников. Пока неясно, кто оплатил предыдущие убийства, но этот исполнитель проверен. Аристон слишком много знает и слишком вовремя оказался рядом. Если его не убрать — он дойдёт до сути. Девушка по-прежнему ключ. Она не понимает, насколько важна. Через неё мы узнаем, что держит Мидея на месте. Он слишком ей доверяет…»
Мидей не досчитал. Кровь застыла у него в жилах, а пальцы сжались на пергаменте. Он резко повернулся, шагнул к министру, который напряжённо наблюдал за каждым его движением.
Царь молча вскинул письмо и протянул его Каллинику. Тот взял свиток и побледнел.
— Это не моё… Я не писал… — начал он, однако голос мужчина дрогнул. — Это ловушка! Меня хотят подставить!
Мидей всё ещё молчал. В его взгляде не было гнева — только ледяная, безжалостная сосредоточенность.
Аристон шагнул ближе, чуть наклонив голову к царю.
— Ваше Величество. Я бы предложил… не спешить с приговором. Этот лист мог попасть сюда специально. Мы должны сначала найти Талика. Он может многое объяснить.
— Ты думаешь, это подстава? — тихо спросил Мидей.
Аристон кивнул.
— Думаю, кто-то знал, что вы пойдёте сюда. И знал, что вы найдёте это письмо. Слишком всё удобно. А настоящий виновник в тени.
Мидей медленно опустил руку с письмом. Он ещё не знал, кто за этим стоял — но теперь он точно знал: враг рядом. И он хитёр.
Талика поймали не сразу. Он почти добрался до городской заставы, смешавшись с толпой торговцев и паломников. Сменив одежду на грубую тунику и закутав лицо в обветшалый платок, он старался держаться на обочине дороги, глядя в землю. Но когда дозорные начали выборочную проверку, один из стражников заметил на его запястье кожаный браслет — не по рангу для бедняка, и слишком новый.
Подозрение возникло мгновенно. Его остановили и потребовали назвать имя. Талик попытался солгать, но запнулся, слишком долго думая, и выдал себя. Он бросился в сторону, надеясь вырваться, но не прошёл и нескольких шагов как его сбили с ног.
Стража не стала с ним церемониться. Его руки связали, а лицо оставили открытым — теперь он выглядел не как беглец, а как человек, который потерял всё. Он дрожал, но уже не от страха погони, а от того, что знал: всё только начинается.
— Пожалуйста… — выдохнул он, когда его привели во дворец. — Не убивайте меня… Я всё расскажу… Всё, что знаю…
Ты стояла рядом с Мидеем и Аристоном, когда его ввели. Талик выглядел измученным, с опухшим глазом и ссадинами на руках. Но больше всего в нём бросался в глаза страх. Не просто за себя. За что-то большее.
— Кто стоял за нападением? — спокойно спросил Мидей, глядя на него сверху вниз. Голос его был ровным, но ледяным.
Талик сглотнул, глаза бегали по залу, будто он искал выход.
— Это… министр финансов… — произнес он, почти не дыша. — Он… он сказал, что Аристон и эта девушка… помеха. Через неё можно узнать вашу слабость, Ваше Величество. Он хотел… Хотел, чтобы они исчезли.
Ты почувствовала, как по спине пробежал холодок. Но что-то в его словах или тоне было не так. Он говорил их слишком ровно, почти нараспев. Как будто заучил.
Позже, когда вы остались с Мидеем в покоях, ты не выдержала.
— Он боится. Не за себя — за кого-то другого. Это видно. Он просто повторял то, что ему велели.
Мидей покачал головой, мрачно глядя в окно.
— Он трясся от страха за свою шкуру. Я таких видел десятки. Когда доходит до плахи, любой заговорщик начинает петь как соловей.
Ты хотела возразить, но прежде чем открыла рот, у двери послышались шаги. Это был Аристон. Он вошёл, не дожидаясь приглашения, с тем выражением лица, когда мысли бегутдут быстрее слов.
— Я слышал, что он сказал, — произнёс он негромко, подойдя ближе. — И знаешь, мне это не нравится.
Он замолчал на секунду, словно выбирая, стоит ли продолжать. Его выражение лица стало хмурым, а глаза сузились.
— Если верить его словам… тогда всё, что мы нашли в кабинете министра, подтверждается. Письмо. Упоминание о вас. Его раздражение из-за моей роли в расследовании. — Он бросил взгляд на Мидея. — Помнишь, как он нервничал, когда мы пришли к нему? Как медлил с ключом от сейфа? Он боялся, что мы что-то найдём. А теперь и показания Талика. Всё складывается.
Ты заметила, как Мидей сжал кулак. Он всё ещё не хотел спешить с выводами, но факт за фактом начинали складываться в единую картину. А в центре её стоял человек, которому царь когда-то доверял.