Пламя и сталь
Лёгкие обожгло болью, когда тебе удалось сделать вдох, сердце билось с безумной скоростью, а всё тело дрожало от шока.
Ты открыла глаза и увидела, как Мидей с яростью в глазах прижимает нападавшего к стене. Его пальцы сжали чужое горло, но не так чтобы убить — он хотел, чтобы человек заговорил. В лице Мидея не было ни капли жалости — только гнев, холодный и острый, как лезвие меча.
— Кто тебя послал? — прорычал он, будто каждое слово могло стать последним для пленённого. — Говори. Или я заставлю.
Нападавший захрипел, судорожно глотая воздух. Он испуганно дёргался, но не вырывался, поскольку знал, что бесполезно.
— Я… Я не хотел её убивать… — прохрипел он. — Только напугать… Это… Это был приказ… Я не знал, что ты будешь рядом…
— Имя, — тихо, но угрожающе сказал Мидей. — Скажи имя.
Мужчина заколебался. Его зрачки сузились, будто он пытался найти выход, которого не было. Плечи чуть дрогнули — не от холода, а от паники, прокатившейся по телу. Он будто пытался спрятаться в собственной коже, словно это могло защитить от взгляда Мидея.
Мидей сильнее надавил. Его пальцы вонзились в ворот одежды мужчины, сминая ткань и кожу под ней. Он наклонился ближе, и его голос, глухой и спокойный, прозвучал страшнее любого крика.
— Я… Я не… — нападавший задыхался, его голос был сбивчивым, отчаянным. — Мне… Мне заплатили. Я не знаю, кто… Только передали деньги… Через человека в нижнем квартале…
— Имя. — холодно произнес Мидей, усилив хватку.
— Я не знаю имени! Клянусь! Я никогда не видел его лица. Он был в плаще… со шрамом на щеке… говорил от имени «господина». Всё, что я знаю… Он просто… просто передал деньги и инструкции. Сказал, что нужно сделать это ночью. Сказал, что нужно "показать ей, что она здесь не желанна".
Мидей зарычал, отбросив его к полу. Тот закашлялся, скуля от боли, но не пытался бежать. Он знал, что уйти не получится.
— Увести его, — коротко бросил Мидей охране, уже подоспевшей к покоям. — Закрыть в подземелье. Без еды и воды, пока не заговорит больше. И допросить — всех, кого он упомянет, проверить.
Ты смотрела на всё это, не в силах пошевелиться. Все тело тряслось от страха. Ты прижалась спиной к стене, стараясь унять дрожь в руках. Лицо горело, сердце всё ещё стучало в ушах, а в горле стоял вкус ужаса.
Мидей повернулся к тебе. Его взгляд был тяжёлым, полным тревоги, но он не приближался. Лишь смотрел.
Ты покачала головой, но не смогла заговорить. В груди стоял ком, который не давал сделать вдох. Казалось, что если ты произнесёшь хоть слово — всё развалится окончательно.
— Прости, — его голос стал тише. — Я знал, что есть угрозы. Но не думал, что кто-то осмелится... Так быстро. Прямо у меня под носом.
Мидей отвёл взгляд, напряжённо сжав челюсть. Ты впервые видела его таким неуверенным. В нём не было той холодной, несгибаемой уверенности, к которой ты привыкла. На его лице мелькнуло что-то похожее на вину.
— Это не был приказ. Ни мой, ни кого-либо из моих людей, кому я доверяю.
— Но он был в твоём дворце… — прошептала ты, подняв взгляд. — Он прошёл мимо стражи.
— Я знаю. Это значит, что внутри есть гниль. Кто-то открывает двери. Кто-то хочет расколоть всё изнутри. — произнес мужчина и медленно подошёл ближе, однако всё же остановился в шаге от тебя.
— Я не могу защищать тебя всё время. Не потому что не хочу… — он сделал паузу. — А потому что не должен. Ты не пленница. И не воин. И ты не должна засыпать, ожидая смерти.
Мидей тяжело вздохнул и отвел взгляд, будто внутри что-то оборвалось. На миг его плечи опустились, словно груз, который он так долго нес, стал вдруг вдвое тяжелее. Внезапно тишина опустилась на комнату, плотная и вязкая, как густой туман перед бурей. Даже потрескивание факелов на стенах казалось отдалённым, нереальным.
— Мы найдём, кто это устроил, — спустя несколько секунд сказал мужчина. — Но, боюсь, тот, кто отдал приказ, стоит далеко выше. У них есть связи... И деньги.
Ты посмотрела на него: чёткий профиль, сдержанное напряжение в плечах, но в глазах всё ещё отражалась буря.
— И ты думаешь, это кто-то из твоих? — прошептала ты.
— Я думаю… Это кто-то, кому я доверял, — сказал наконец. — Но доверие — это слабость, которую слишком легко использовать.
Ты почувствовала, как твоё сердце сжалось.
— Я пойду. Дам тебе время. Ты имеешь на это право. — произнес Мидей, развернулся и вышел, оставив тебя одну в молчаливой комнате. За дверью ты слышала приглушённые голоса, звук шагов и холодной стали. Но внутри тебя всё замерло.
Ты не знала, кто стоит за этим нападением. Однако одно тебе было понятно наверняка: это не случайность.
И кто бы это ни был, он знал, как запугивать.
Ты почти не спала. Каждый раз, когда закрывала глаза, перед тобой снова вставал мрак, сдавленные крики, подушка на лице, чувство полной беспомощности. Утро было тихим, почти сонным, но внутри тебя бурей ходили мысли. Ты не знала, кому доверять, не знала, что делать дальше. Сердце било тревогу в груди, а каждая тень в коридоре казалась угрозой.
Ты вышла в сад и уселась на скамью, стараясь успокоиться, когда услышала шаги. Легкие, размеренные — и слишком знакомые. Ты не повернула голову сразу, но уже знала, кто приближается.
— Доброе утро, — произнес Аристон, и в его голосе звучала мягкость, которой ты прежде не замечала. — Я слышал… О происшествии этой ночью.
Ты медленно обернулась. Он стоял рядом, в полутени деревьев, в безупречно сидящей тунике, но с мрачной складкой на лбу, словно действительно был обеспокоен.
— Ты в порядке? Не волнуйся, — добавил Аристон, подходя чуть ближе. — Я слышал об этом от стражников. Говорят, ты была одна. Это ужасно. Я рад, что с тобой всё в порядке.
Ты кивнула, сжав пальцы в кулаки.
— Хорошо? — он слегка приподнял бровь. — Я бы назвал это иначе.
Аристон сел рядом, чуть ближе, чем позволяли формальности, но не настолько, чтобы это выглядело вызывающе. Он смотрел на тебя с тем выражением лица, в котором читалась… Почти братская забота. Но в его взгляде было что-то ещё. Что-то, от чего тебе захотелось отодвинуться, убежать...
— Скажи мне честно… — проговорил он, опустив голос. — Ты ведь правда веришь, что ему можно доверять?
— Кому? — переспросила ты его, чувствуя, как все твое тело напряглось.
— Ему. — В его голосе не было необходимости называть имя. — Ты же не глупая. Видишь, как он действует. Он слишком долго был один, чтобы вдруг начать заботиться о ком-то. Даже если ты ему интересна… Интерес — не вечен.
Твой взгляд опустился к рукам, что нервно теребили край туники. Слова Аристона были ядом, и ты знала это. Но яд не всегда действует сразу. Иногда он проникает медленно, через трещинки в броне.
— Мидей — не тот, кем кажется, — продолжил Аристон. — И все, кто были рядом с ним... Исчезали. Рано или поздно. Он не удерживает людей — он использует их, пока они полезны.
— Ты ему интересна. Пока. Пока ты борешься. Пока ты смотришь на него с вызовом. Но что будет, когда ты станешь другой? Когда ты сломаешься? Когда он устанет от тебя?
Ты не ответила. Не могла. Ты не знала, что хуже — то, что он говорил, или то, что ты сама уже начинала задаваться этими вопросами.
— Подумай, — тихо добавил Аристон, поднимаясь. — Всё, чего я хочу, — это чтобы ты не оказалась пешкой в чужой игре.
Ты сидела, будто окаменев, поглощённая своими мыслями.
— Прости, — сказал он, словно между делом. — Возможно, я сказал лишнее. Просто… слишком уж много странностей.
Ты молча посмотрела на него, а он, немного помедлив опустил взгляд.
— Знаешь, я ведь долго служу при дворе, — начал он задумчиво. — Видел много всего. Видел, как люди исчезают, когда становятся слишком близки. Видел, как враги становятся друзьями, а друзья — пешками. И мне стало интересно: кто мог отдать приказ убрать тебя?
Аристон говорил спокойно, почти равнодушно. Но ты уже чувствовала, как каждое его слово отзывается в тебе тревогой.
— Ты ведь знаешь, насколько хорошо охраняются покои. Особенно твои. Вряд ли кто-то мог пройти туда просто так, — он поднял на тебя взгляд, и в нем не было злобы. Лишь озабоченность. — Разве что тот, кому доверяют безоговорочно. Кто сам руководит охраной. Кто контролирует всё.
Ты сжала кулаки, почувствовав, как сердце глухо бухало в груди.
— Ты думаешь... — начала ты, но не смогла закончить.
Он пожал плечами, как будто ему не хотелось говорить это вслух.
— Я ничего не утверждаю. — Аристон посмотрел в сторону, будто боялся встретиться с тобой взглядом. — Просто… странное совпадение, не находишь? Сначала — попытка убить. Затем — молниеносное спасение. Как будто он... Знал. Или подстроил. Чтобы ты почувствовала себя в безопасности. Чтобы доверилась.
Он замолчал. Ты хотела ему не верить. Хотела сказать, что это чушь. Но его слова, отравленные мягкой интонацией, уже пустили корни.
— Иногда… — он вздохнул. — Самый лучший способ подчинить человека — это заставить его думать, будто он свободен. Свободен выбрать доверие. Свободен привязаться.
— Прости. Мне, возможно, не стоило этого говорить. Просто… подумай. — произнес он, поднимаясь, а затем ушел.
Ты осталась одна. Своими мыслями. С тенью, которую он оставил. Ты знала, что Мидей спас тебя, чувствовала, как он смотрел на тебя тогда, когда ты боролась за жизнь. Но теперь… Теперь в каждом воспоминании поселилось зерно сомнения.
А может, он действительно хотел быть героем в твоих глазах? Может, всё было частью игры? Ты тронула лицо, всё ещё чувствуя там отголоски чужих рук. А потом закрыла глаза.
Сомнения были, как шёпот ветра, проникающий в трещины. И этот шёпот звучал голосом Аристона.
Ты сжала кулаки. Хотелось верить, что это ложь. Что он ошибается. Но в груди было слишком тяжело, чтобы не сомневаться.
Ты просидела так ещё какое-то время, пока первые лучи солнца не тронули изгибов колонн. Потом медленно встала и пошла туда, где тебя ждали.
Мидей уже был на тренировочном дворе, как будто ничего не произошло. Как будто ночь не принесла ни боли, ни страха.
— Опаздываешь, — спокойно заметил он, не поднимая взгляда.
Ты не ответила. Просто взяла меч, встала в стойку. Он лишь кивнул.
Ты шагнула вперёд, атаковала — но запоздала. Слишком медленно. Слишком неуверенно.
Он отбил твой удар с лёгкостью и шагнул вперёд, нависая словно тень. Твой клинок с глухим стуком отлетел в сторону, дыхание сбилось, грудь судорожно вздымалась.
— Ты снова отвлеклась, — холодно произнес мужчина, не отводя взгляда. Его голос — как сталь, только что выкованная и ещё полная жара. — На поле боя за это убивают.
Ты ощущала, как внутри поднимается нечто неукротимое, тёмное, будто рвущаяся наружу волна. И прежде чем успела подумать, ты выпалила:
Воздух в вокруг казалось застыл.
Он замер. На лице — ни дрожи, ни тени эмоций, но его глаза вспыхнули. Опасно. Осторожно. Будто он услышал не вопрос,, а вызов.
— Что ты сейчас сказала? — его голос был низким, как грозовое небо перед разрядом.
Ты выпрямилась, проводя рукой по вспотевшему лбу. Сердце колотилось так яростно, что казалось — его могли услышать все стены дворца. Но ты не отвела взгляда. Не теперь, когда уже сделала шаг вперед.
— Я спросила, — голос твой дрогнул, но ты тут же сжала челюсть, возвращая себе контроль. — Отдавал ли ты приказ убить меня?
На вас вновь опустилось молчание, как в тот вечер в твоих покоях. Тяжёлое, как камень, давящее на плечи. Ветер донёс откуда-то запах дыма и металла — запах опасности. А напряжение между вами стало почти невыносимым.
Мидей сделал шаг к тебе. Его взгляд стал темнее — густой, как ночное море перед бурей. В его глазах теперь не было ни отстранённости, ни снисходительности — только тревога и ярость, перемешанные с чем-то, что ты не могла точно разобрать.
— Кто тебе это сказал? — спросил он, тихо, но в голосе чувствовалась угроза.
Ты сделала вдох, будто надеялась вдохнуть в себя храбрость.
— Никто, — солгала ты. — Просто… странно. Странно, что кто-то смог проникнуть в мои покои. Ты ведь сам говорил: охрана полностью под твоим контролем.
Он резко выдохнул, будто сдерживая что-то гораздо большее, чем слова. На мгновение ты увидела в нём не царя, не воина, а человека — раненого, уставшего, почти преданного. Но это длилось всего секунду.
— Думаешь, если бы я хотел тебя убить… — он приблизился, его голос стал тише, ниже, почти шёпотом, но от этого ещё страшнее, — я бы прибег к наёмнику с подушкой?
Он сделал ещё шаг. Твоя спина почти упёрлась в колонну. Грудь сжалась.
— Или ты считаешь меня настолько мелочным, что я стал бы разыгрывать спектакль, спасая тебя от угрозы, которую сам же и создал?
Ты попыталась заглянуть ему в глаза, но в его взгляде было слишком много всего сразу: гнев, усталость, ранимость и… Боль. Глубоко спрятанная, почти незаметная, но ты её увидела. И не знала, что сказать.
Слова Аристона эхом звучали в голове. Он использует тебя. Сначала даёт вкус свободы, а потом — срывает с крыльев перья.
Ты сжала руки в кулаки, чтобы не дать дрожи выдать себя.
— Я просто хотела знать правду, — прошептала ты.
Мидей смотрел на тебя с долгим, выматывающим вниманием.
— Правда? — его губы изогнулись в усмешке, но в голосе уже не было злости. Только пустота. — Ты её не выдержишь.
— Попробуй, — бросила ты, чуть громче, чем хотела, стиснув зубы.
Он отвернулся. На его лице была тень той боли, которую он так отчаянно прятал за сарказмом и холодом. Молчание растянулось. Потом он сказал, почти устало:
— Если бы я хотел от тебя избавиться… ты бы уже не стояла здесь.
С этими словами он ушёл. Спокойно, медленно — как будто хотел дать тебе время подумать, переварить, выбрать, что верно, а что — ложь.
Ты осталась одна. Стояла посреди тренировочного зала, с пылающими щеками и сердцем, будто затянутым в железные тиски.
Но даже когда его шаги стихли, даже когда ты закрыла глаза… Сомнение не ушло.
Он шёл по коридору, оставляя позади шум зала и твой сгорающий от боли и гнева взгляд. Каждый шаг отдавался гулом в груди, но не от усталости. От ярости. От сомнений. От того, что впервые за долгое время он позволил себе почувствовать — и теперь расплачивался.
«Кто вложил ей в голову эту мысль?» — мелькнуло в сознании. Он знал, что ты не стала бы сомневаться просто так. В тебе было упрямство, но не наивность. И ты уж точно не глупа. Кто-то тянул за ниточки. Кто-то водил тебя по тонкому льду — и теперь этот лёд начал трещать.
«А если бы она не спросила?» — голос внутри был тих, почти насмешлив. «А если бы я не успел тогда?»
Он сжал кулаки до хруста в пальцах.
Это было немыслимо. Покушение в стенах дворца. В его же чертовом дворце. Кто-то решился — и кто-то надеялся, что ты сломаешься. Что перестанешь доверять. А значит... Кто-то отлично понимал, какое место ты занимала в его жизни. Или в его слабости?
Мидей резко остановился у ближайшей колонны, опёрся о неё рукой и прикрыл глаза. Отстранённость трещала по швам.
«Слишком много движений за спиной. Слишком много теней, прячущихся среди лояльных. А теперь и она…»
Он вспомнил твой голос. Волнение, с которым ты бросила тот вопрос. Страх, но и решимость. Гнев — и вместе с ним боль.
«Она не хочет верить. Но уже не может не сомневаться».
— Кто мутит воду… — прошептал Мидей себе под нос. — И зачем? А главное — как далеко эти люди готовы зайти?
Он поднял голову. Взгляд стал холодным, сосредоточенным, как у хищника, почуявшего кровь.
Он знал, что должен действовать. Нужно будет выдернуть всю сеть, нитка за ниткой, пока не найдётся тот, кто дёрнул первую. Найти виновного — и сделать это быстро. Потому что если нет... Ты — ты — можешь стать оружием в руках врагов.
Но, хуже того... Мидей сам не знал, сможет ли противостоять, если ты решишь вонзить клинок в его самое уязвимое место.
Мужчина спустился в подземелье — туда, где стены хранили крики, а воздух был пропитан потом и кровью. Камень под ногами был холоден, как и всё внутри него в этот момент.
Его шаги эхом отражались от стен, и каждый звук был как предвестие чего-то неотвратимого. За массивной дверью сидел человек, напавший на тебя. Крепкий, угрюмый, с разбитыми губами и упрямым взглядом. Имя его было Ксенарх, наёмник, давно затерявшийся в грязных делах портовых районов, которого обычно никто не вспоминал дважды.
Теперь же этот человек стал ключом. Или, по крайней мере, кривой, ржавой отмычкой, которым, возможно, всё же удастся открыть нужную дверь.
Мидей вошёл без сопровождения. Один. Он хотел, чтобы это был личный разговор.
Ксенарх поднял голову. Под одним глазом — фиолетово-чёрный кровоподтёк, губы порваны, плечо перевязано. Но несмотря на это, в его взгляде читалась насмешка.
— Пришёл добить сам? — хрипло проговорил пленник. — Царь сжалился?
Мидей молча подошёл ближе и опёрся рукой о деревянный стол, стоящий у стены. Его взгляд был ледяным.
— Я уже говорил твоим людям, — прохрипел Ксенарх, отворачиваясь. — Один человек. Не назвал имени. Оставил только мешок с золотом. Я сделал, что велено.
Мидей пристально вглядывался в него, будто хотел выжечь ложь одним взглядом.
— И ты даже не попытался узнать, кто он?
— Мне не платят за любопытство.
— Нет, — голос Мидея стал тише, опаснее. — Но в этот раз я могу заплатить тебе за него.
Ксенарх снова взглянул на него. Насмешка в его взгляде чуть дрогнула.
— И что ты предлагаешь? Помилование?
— Нет. Жизнь в изгнании, — спокойно ответил Мидей. — Ты найдёшь его. Свяжешься с ним. Придумай любую причину. Скажи, что хочешь завершить то, что начал. Или что хочешь ещё золота. Неважно. Меня не интересует, как ты это сделаешь.
Он наклонился ближе.
— Меня интересует только одно. Кто стоит за этим.
Ксенарх молчал, а затем зло усмехнулся.
— Тогда ты умрёшь здесь. Не от меча. Не от пыток. От времени. Я сделаю так, чтобы ты исчез как пыль. И никто — никто — даже не вспомнит твоего имени.
— У тебя три дня, — добавил Мидей, выпрямляясь. — И один шанс. Больше я не предложу.
Он развернулся и пошёл к выходу. И всё же, у самой двери, мужчина остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— Если попытаешься бежать — я узнаю. Если попытаешься соврать — я узнаю. И тогда смерть покажется тебе подарком.
Он ушёл, оставив после себя гулкое молчание и затихающие шаги, словно предвестие судьбы, от которой не уйти.
Ты же долго сидела в зале, опустив голову, вжимая в ладони раскрасневшееся лицо. После его ухода осталась тишина — такая, что даже дыхание казалось слишком громким. Запах металла, камня и пыли заполнил лёгкие. Он ушёл, оставив за собой не ответы, а ещё больше вопросов. И ни один из них ты не могла разрешить сама.
Ты не знала, чему верить. Мидей был зол — да, но была ли эта ярость честной? Или хорошо отрепетированной ролью? Его голос всё ещё звучал в твоих ушах: "Если бы я хотел от тебя избавиться… ты бы уже не стояла здесь." А ведь именно это и сказал бы тот, кто хочет усыпить твою бдительность.
Ты встала, чувствуя, как ноют мышцы — не только от тренировки, но и от тяжести, севшей на плечи. Ты вышла на воздух, надеясь, что ветер развеет хотя бы часть тумана в голове. Но вместо этого в памяти вновь всплыли слова Аристона.
"Он спас тебя… Чтобы ты ещё больше ему доверяла. А потом — он тебя сломает. Как и всех до тебя."
Ты тряхнула головой. Слишком просто было поверить в такие слова. Слишком опасно. Но разве не опасно и то, что ты чувствуешь сейчас? Этот страх, закравшийся в сердце. Эта неуверенность. Эта слабость, которую он будто нарочно обнажил в тебе — своей силой, своей холодной властью.
Ты вернулась в покои, машинально закрыв за собой дверь. И только потом заметила, как дрожат руки.
На подушке, скомканной и сбившейся в изголовье, ещё оставалась тень недавней ночи. Ты подошла ближе. Дотронулась. Остановилась.
Что, если он действительно всё подстроил? Что, если Аристон был прав? Что, если... ты всего лишь очередная игрушка, интересная, пока не сломалась?
Ты села на край кровати. Закрыла глаза. Сердце глухо стучало в груди, отзываясь в висках, как барабан тревоги. Всё внутри тебя рвалось на части. Одна часть — та, что знала, как он смотрел на тебя тогда, в саду, в темноте — не могла поверить, что он способен на такую жестокую игру. Другая — помнила голос, хриплый, угрожающий, когда он приказал: "Ударь."
Ты глубоко вдохнула. Нужно было что-то решить. Но как принять решение, когда всё вокруг — ложь, полуправда и недомолвки?
Ты встала. Подошла к окну и посмотрела вниз, на двор, где стражники стояли на посту. Как марионетки. Как пешки.
И где-то там, в подземельях, был тот, кто напал на тебя. Кто-то, кого схватили… По его приказу. Но ведь если бы он действительно хотел твоей смерти, зачем спасать? Или — ты снова веришь в образ, в маску?
Ты отступила от окна и тихо прошептала в пустоту:
— Я не знаю, кто ты, Мидей. Но если ты предашь меня... Я стану той, кто нанесёт удар под седьмое ребро.
И впервые с того самого вечера ты поняла: страх сменяется чем-то другим. Не доверием, не ненавистью, а выбором.
На следующий день ты вновь сидела в саду, обхватив руками плечи, как будто это могло защитить от внутреннего холода, пробравшегося под кожу. Листья шептали над головой, и в их шелесте слышались отголоски тревожных мыслей. Ты пыталась упорядочить всё, что произошло — нападение, слова Мидея, молчание. Но внутри царил беспорядок.
— Ты выглядишь так, будто несёшь на плечах груз в тысячу гор, — раздался позади голос. Мягкий, чуть ироничный, но с тенью сочувствия.
Ты обернулась — Аристон. Его шаги были бесшумны, как всегда. Он стоял немного в стороне, не приближаясь, будто давая тебе пространство, и всё же в его взгляде читался внимательный интерес.
— Прости, не хотел мешать, — сказал он, делая вид, что собирается уйти. — Просто... увидел тебя и не смог пройти мимо.
— Я в порядке, — ответила ты почти автоматически.
— Конечно, — мягко согласился он. — Именно так и выглядит человек, на которого недавно пытались совершить покушение.
Ты вздрогнула и он это заметил.
— Меня тревожит другое. — Его голос стал тише, почти исповедальным. — То, как быстро всё замяли. Как будто... кто-то не хочет, чтобы ты копалась в этом деле. Кто-то очень влиятельный.
— К чему ты клонишь? — спросила ты его, сжав кулаки. Сердце на мгновение замерло.
— Ни к чему, — с лёгкой улыбкой сказал он, присев рядом. — Просто хочу, чтобы ты была осторожна. Не всем можно доверять. Даже тем, кто кажется... Героем.
Он произнёс последнее слово почти с насмешкой.
Ты отвела взгляд в сторону, однако ничего не ответила.
— Я не утверждаю ничего, — продолжил он после короткой паузы. — Но иногда лучше увидеть всё своими глазами. Например… Того, кто напал на тебя. Он ещё жив, верно?
— Хочешь навестить его? — предложил Аристон. — Я могу тебя проводить. Убедиться, что ты в безопасности. Никто не посмеет преградить тебе путь, если я рядом.
Он смотрел на тебя открыто, с выражением почти братской заботы. Его ладони были раскрыты, голос ровный, даже мягкий — но в глубине глаз таилась искра. Ты не могла понять — это искреннее участие? Или тонкая, тщательно сплетённая паутина?
После долгой паузы ты наконец кивнула.
Аристон встал, протянул тебе руку, чтобы помочь подняться.
— Не волнуйся, — сказал он, когда ты встала рядом с ним. — Всё хорошо. Я с тобой.
Ты кивнула, но тревога внутри не утихала.
Ты не знала, к кому больше не можешь доверять — Мидею… или себе.
Казематы были холодными, как сердце зимы. Каменные стены, исписанные временем, тянулись бесконечно, будто и сами были пленниками. Твои шаги эхом отдавались под сводами, но рядом с тобой шёл Аристон — и в его присутствии было что-то обволакивающее. Безопасность, но не до конца настоящая. Притворная, как утешение перед бурей.
— Здесь так тихо, — заметил он, глядя вперёд. — Иногда мне кажется, что в этих стенах живёт тишина, которая слышала больше тайн, чем все советники вместе взятые.
Ты ничего не сказала. Просто продолжала идти.
— Знаешь, — начал он спустя паузу, — я давно хотел рассказать тебе одну историю.
Ты бросила на него взгляд, но он не смотрел на тебя — его глаза были устремлены куда-то вперёд, в полумрак туннеля.
— Когда-то был царь, почти бессмертный. Его боялись, почитали, ему подчинялись без единого слова. Он правил железной рукой, не терпел ни слабости, ни любви. Но у него была жена… и сын. И однажды он решил, что этот сын станет его слабостью. А потому — от него нужно избавиться.
Ты резко остановилась, но Аристон продолжал идти, как будто не замечал.
— Но жена не согласилась. Она встала между царём и ребёнком. Бросила вызов тому, кого никто не осмеливался остановить. И она умерла. Он убил её собственными руками. — Аристон наконец повернулся к тебе. — Она не знала, как его победить. Если бы знала — могла бы спасти и себя, и сына.
Ты чувствовала, как сжимается горло.
— А сын выжил, — сказал он тихо. — И вырос. И убил своего отца.
Молчание повисло в воздухе как лезвие.
— Ты ведь знаешь эту историю, правда? — Аристон внимательно посмотрел на тебя.
— Значит, ты понимаешь, о чём я. — Его голос стал мягче. — Ты в положении той самой женщины. Ты — та, кто знает правду. Кто знает, где слабость. Ты могла бы… Спасти себя. Или даже кого-то ещё. Мидей не вечен. Он просто думает, что может позволить себе всё. Сегодня он герой… А завтра?
Ты отвернулась, будто хотела уйти, но он догнал тебя и заговорил ещё тише:
— Я не говорю, что ты должна что-то делать. Просто… задумайся. Не лучше ли, если кто-то, кто тебя по-настоящему ценит, будет рядом с этой правдой? Кто-то, кто сможет тебя защитить, если вдруг...
— Если Мидею когда-нибудь станет скучно. Или он снова решит, что ты — пешка в его великой игре. — произнес он, пожимая плечами почти с искренней грустью.
Вы подошли к камере и остановились перед ней. Ты стояла перед железной дверью, за которой был тот, кто едва не убил тебя. Но казалось, настоящая опасность сейчас была не за дверью. Она была рядом. В голосе, в глазах, в словах Аристона.
Он снова улыбнулся, чуть-чуть, почти дружелюбно:
— Подумай об этом. Я бы на твоём месте подумал.
За толстой дверью с железными заклёпками царила полутьма. Стражник молча открыл её по жесту Аристона, и вас впустили внутрь.
Ксенарх сидел на скамье у стены, прикованный к железному кольцу в камне. Его лицо было осунувшимся, глаза запали, но в них всё ещё горел огонёк упрямства — или, может, инстинкта выживания. Он поднял голову, и когда заметил тебя, криво усмехнулся.
— Вот и ты, — хрипло сказал пленник. — Хотела увидеть того, кто пытался отнять у тебя жизнь?
Ты сделала шаг вперёд. В горле пересохло, но голос остался твёрдым.
— Я хочу знать, кто тебе отдал приказ. Кто стоял за этим?
Ксенарх откинулся назад, звякнув цепью, и на мгновение посмотрел на потолок, словно ища там вдохновение.
— Ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выдать имя человека, который платит золото за молчание? — Он фыркнул. — В этом дворце все хотят выжить. Я — не исключение. Но если ты хочешь узнать правду… Передай своему царю: я сам притащу ему того, кто это устроил. Прямо к его трону.
Ты нахмурилась, сбитая с толку.
— Почему? — спросила ты его, нахмурившись, явно сбитая с толку.
Он усмехнулся и опустил голову, взгляд зацепился за пол.
— Потому что не хочу умереть за чужие амбиции. Пусть Мидей сам решает, что со мной делать, но если я покажу ему настоящего врага, у него не останется причин меня казнить.
Ты молчала, ощущая, как в груди сжимается тревога. Его слова звучали убедительно… Слишком убедительно. Но за каждым из них чувствовалась лишь одна истина: Ксенарх был трусом. Он не верен никому, кроме своей шкуре.
— А если ты не успеешь? — спросила ты тихо.
— Тогда надеюсь, ваш царь умеет ценить смелость, — пожал плечами Ксенарх.
Ты обернулась. Аристон всё это время стоял в тени, не вмешиваясь ни словом. Его лицо было спокойным, слишком спокойным. Когда ты подошла к нему, он мягко кивнул и жестом предложил выйти.
Вы шли по коридору молча. Только когда покои оказались уже рядом, он обронил:
— Странно. Мне казалось, он сломается быстрее.
Ты ничего не ответила. Внутри всё бурлило: тревога, гнев, страх — и новое, жгучее чувство, будто чьи-то глаза всё время следят за тобой из-за угла, из теней, из самой тишины дворца.
Когда вы остановились у двери, Аристон повернулся к тебе.
— Отдохни, — произнес он мягко. — Завтра будет новый день. И, возможно, новые ответы.
Ты кивнула, даже не пытаясь понять, с какой интонацией он произнёс эти слова. Аристонн улыбнулся чуть теплее, чем обычно, и растворился в темноте коридора.
А ты вошла в свои покои, и только тогда поняла, как сильно дрожат твои руки.
Утро застало дворец в непривычной тишине. Воздух, обычно наполненный деловой суетой, сегодня казался густым, как перед бурей. Слуги шептались в коридорах, унося на подносах неубранные завтраки, а глаза стражников метались по теням, как будто что-то притаилось за каждым углом.
Тяжёлые шаги Мидея отдавались в гулком каменном коридоре. Воздух был тяжёлым, насыщенным сыростью и чем-то другим — более едким, металлическим. Запах крови. Он был повсюду.
Два стражника лежали у входа и не ответили на его призыв. Один из них был со сломанной шеей, другой — с застывшим лицом и алой линией на горле. Их смерть была мгновенной.
Он толкнул дверь камеры. Скрип петель прошёл по нервам как лезвие.
Тело Ксенарха лежало на полу. Руки раскинуты, голова повернута на бок, а на шее — та же безупречная рана. Один точный разрез. Ни больше, ни меньше.
Мидей подошёл ближе. Сел на корточки рядом и несколько секунд смотрел, ничего не говоря. Внутри него не было гнева или шока. Только тяжесть. Холодная, тягучая, липнущая к сердцу тяжесть.
«Ты знал… Слишком мало. И всё же стал угрозой», — промелькнуло у него в голове.
Он отвёл взгляд и устремился к телу ближайшего стражника. Пальцы коснулись крови, ещё тёплой. Он присмотрелся к ране — тонкой, точной, будто оставленной клинком, изготовленным на заказ. Работал не дилетант. Работал тот, кто знал, что делает. И знал, зачем.
Не оставлять следов. Не оставлять свидетелей. Не позволить дойти до истины.
Мидей медленно поднялся. Его лицо оставалось неподвижным, но внутри мыслей становилось всё больше.
Если они добрались до подземелья — значит, у них есть ключи. Связи. Они среди моих людей. Среди тех, кто клянётся в верности.
Он провёл рукой по волосам, напрягая челюсть.
Зачем убивать Ксенарха? Чтобы он не сказал? Или потому что он уже сказал?
Ответов было слишком мало. А времени — ещё меньше.
И тогда его мысли вернулись к матери. Не к её смерти — её он не помнил. Он был младенцем, но это чувство… Это знание, что её не стало, что его у неё отняли — всегда жило в нём. Не воспоминание — ощущение. Как шрам, который появился до того, как он научился понимать, что такое боль.
Сейчас то же ощущение нарастало внутри. Угроза, скрытая под гладкой маской. Смерть, которая ползёт в его дом. В его стены. К его людям.
Он выпрямился и посмотрел на дверь.
Если вы хотите войны… — мелькнуло у него в голове. — Вы её получите.