Какой-то ублюдок пытался насильно поцеловать тебя
Панталоне не спал. Всё было подготовлено: до последнего мазка вензеля на приглашениях, до последнего шва на твоём платье, которое ты наверняка уже примерила. Всё было под контролем. Почти всё.
Кроме мыслей. Панталоне сидел в тишине у окна, в руках был бокал вина. За стеклом снег медленно оседал на перила, будто мир пытался заглушить его мысли. Всё пошло не по плану именно тогда, в ту ночь, когда ты осталась рядом.
Он вспоминал, как очнулся от боли и жара. Мир вокруг плыл, но сквозь бред мужчина различал твоё лицо. Ты сидела рядом, омытая усталостью, но твёрдая как скала. Осталась, хотя он был резок, холоден, опасен. Осталась, хотя мог не выжить.
Ты обтирала ему лоб, меняла повязки, а он… Он не мог ничего тебе дать в ответ. Ни обещания, ни благодарности. «Сколько ты хочешь за это?» — фраза, от которой сейчас было стыдно. Однако ты не ответила, лишь посмотрела на него как на человека, а не инструмент. Тогда он понял, что ты не пришла за платой. Не за силой, не за благосклонностью. А просто осталась.
«Считай это тем, что не входит в твою систему измерений», — сказала ты в тот день. Он тогда замолчал ведь впервые в жизни не знал, что сказать. Слова стали бесполезными, будто чужими. Панталоне чувствовал, как рушится его броня, выстроенная годами. Холодная логика, сделки, рычаги влияния всё блекло перед твоим упорным, тёплым молчанием.
Панталоне не поблагодарил тебя, да и позже не сказал ничего. Просто позволил тебе остаться, быть рядом. А это для него значило больше, чем любые клятвы. Потому что в ту ночь ты была первой, кто не захотел купить его, и первой, кого он не смог купить.
Мужчина отпил глоток вина и на языке разлился горький, терпкий вкус. Где-то внизу, в покоях, ты, наверное, смеялась с камеристками, крутилась перед зеркалом, поправляя фату. Он знал, что ты нервничаешь, но не скажешь. Сама справишься, как всегда.
Панталоне должен был быть готов ко всему: нападению, интригам. У него был список рисков, схемы защиты, двойные и тройные договорённости. Однако мужчина всё ещё не знал, как защититься от того, что чувствовал к тебе.
Это было невыносимо. Ты вошла в его жизнь мягко как вода, и разрушила всё, к чему он был готов. Ни заговоры, ни политические удары не пугали его так, как эта простая, непрошеная близость, но посреди всех этих мыслей, страха и упрямого отрицания, Панталоне вдруг уловил другую эмоцию: ни слабость, ни тревогу, а радость. Настоящую, полную, почти детскую. Он почувствовал её, когда представил, как войдёт в комнату и ты, услышав шаги, поднимешь взгляд и улыбнёшься ему. Ни одна сделка, ни один триумф не вызывал в нём такого желания жить, как это простое, тёплое ожидание.
Мужчина впервые за много лет искренне захотел, чтобы завтра наступило.
Ты проснулась рано, ещё до первых робких лучей солнца, которые начали окрашивать окна в нежные оттенки розового и золота. Тишина комнаты была почти священной, и только лёгкий шелест занавесок поддавался дыханию утреннего ветра. Твое сердце билось спокойнее, чем ожидалось, но внутри по-прежнему плыл океан мыслей, словно волны, которые то набегали с силой, то отступали, оставляя за собой холод и покой.
Ты медленно села на край кровати, касаясь ткани простыни, и впервые за долгое время позволила себе задуматься о том, как же всё изменилось. Сколько всего было между вами: странных, неожиданных встреч, холодных слов и напряжённых пауз, когда казалось, что вы чужие. А потом, однажды, всё вдруг повернулось в другую сторону. Ты вспомнила тот день, когда впервые пожалела его — этого загадочного, сурового человека с холодными глазами и закрытым сердцем. Тогда ты думала, что проявить к нему сострадание — это просто небольшое проявление доброты. Никогда не могла предположить, что именно это станет началом чего-то гораздо большего, чем ты могла себе представить.
Ты оглядела роскошное платье, которое стояло на манекене в углу комнаты. Его ткань блестела в мягком утреннем свете, переливалась серебристыми и жемчужными оттенками, словно сама луна ткала его своими лучами. Это было платье, которое Панталоне выбрал для тебя: шикарное, но вместе с тем изящное и утонченное.
Ты улыбнулась воспоминанию о том, как он, обычно такой холодный и деловой, провёл с тобой несколько часов, обсуждая фасон, цвет и детали. Он не просто отдал приказ — он слушал каждое твоё слово, замечал, что тебе нравится, и что заставляет чувствовать себя комфортно. Было ясно: для него важно, чтобы ты была счастлива именно в этом платье.
Ты всегда знала, что он человек, привыкший к власти и контролю, но с того момента, как ты вошла в его жизнь, он словно поменял правила игры. Это не было простым изменением ради любви, это было его попыткой перестроить себя, понять, что кроме денег и влияния, существует что-то гораздо важнее — чувства, которые мужчина долго скрывал от самого себя. И Панталоне начал стараться для тебя, хоть и не всегда умело, иногда даже неловко, но искренне.
Вздохнув, ты встала и направилась к манекену. В этот момент в комнату вошли трое слуг — женщины с мягкими, но уверенными движениями, одетые в простые, но аккуратные платья, как положено для этого утра. Они тихо поклонились, затем аккуратно приступили к делу.
Первая аккуратно расправляла платье, поправляя каждую складку. Вторая начала расправлять корсет, готовясь помочь тебе надеть его без единого сгиба или помятости. Третья держала шнуровку, ожидая, когда ты полностью окажешься в платье.
Ты осторожно просунула руки в рукава, чувствуя прохладу ткани, и затем слуги помогли тебе встать, чтобы надеть корсет. Они тщательно зашнуровали его, делая это легко и одновременно крепко, словно закрывая новую страницу твоей жизни.
Пока они работали, ты снова подумала о Панталоне, о том, как изменились ваши отношения. Его твердость и решимость, его скрытая нежность и готовность защищать — всё это теперь было частью вас обоих. Ты чувствовала в себе силы и уверенность, которые пришли вместе с этим платьем и с той любовью, которую он подарил тебе.
Наконец, когда платье легло на тебя словно вторая кожа, а шнуровка была надежно затянута, слуги отошли в сторону, чтобы дать тебе возможность осмотреться в большом зеркале. Твое отражение было не просто отражением — это был символ начала новой жизни, полного надежд и неизведанных дорог.
Ты глубоко вдохнула, ощущая, как в груди разливается тихая радость и тепло. Пусть впереди было ещё много испытаний, но сейчас, в этот момент, ты была по-настоящему счастлива, и это чувство было крепче всего.
Мысли возвращались к тому дню, когда он впервые признался тебе, пусть и косвенно, в том, что ты изменила его мир. Тогда Панталоне казался таким далеким, почти недостижимым, но сейчас ты знала, что этот человек готов на всё ради тебя.
После того как платье было надето и идеально поправлено на тебе, в комнату вошла молодая женщина — придворная визажистка, мастер своего дела. Она аккуратно разложила перед тобой набор кисточек, помад и пудр, и с удивительной лёгкостью начинала творить своё волшебство. Каждый её жест был мягким и точным, словно художник, рисующий на холсте.
Она начала с тонкого слоя прозрачной пудры, который сделал твою кожу сияющей, словно отражающей свет утреннего солнца. Затем аккуратно подчеркивала твои скулы нежным румянцем, добавляя теплоты лицу. Глаза выделялись тонкой линией изящного карандаша, а ресницы приобрели объём, как будто пригласили солнце задержаться в твоём взгляде. Губы окрасили в мягкий, естественный оттенок, придавая им притягательную полноту.
Взгляд в зеркало говорил сам за себя: ты была прекрасна, словно олицетворение самой нежности и силы одновременно. Твои мысли тихо скользили по воспоминаниям, чувствуя лёгкое волнение и сладкое предвкушение.
Внезапно дверь за твоей спиной распахнулась с таким резким звуком, что ты вздрогнула. В комнату вошёл он — Дариус, один из твоих самых опасных конкурентов, человек, чьё имя вызывало у тебя одновременно страх и отвращение. Его фигура, стройная и выпрямленная, напоминала о безжалостности и хитрости, присущей бизнесменам, которым всё позволено. Его тёмные глаза светились холодом, а губы изгибались в тонкую, язвительную улыбку.
— Ты, кажется, слишком хорошо устроилась в жизни Панталоне, — его голос был мягким, но в каждом слове чувствовалась скрытая угроза, словно ледяной кинжал, который он медленно вонзал в твой мир.
— Мне нечего тебе сказать, — произнесла ты, повернувшись к нему, и старалась сдержать трепет в голосе и в сердце. Твои слова прозвучали твёрдо, несмотря на внутреннюю дрожь.
Он медленно шагнул вперёд, и с каждым его движением напряжение в комнате становилось ощутимее.
— Возможно, ты просто играешь роль, которую тебе назначил Панталоне. Но когда игра закончится, он может просто выбросить тебя, как ненужную вещь. — Его взгляд цепко схватил тебя, будто пытаясь увидеть за фасадом твоей уверенности настоящую слабость.
Ты почувствовала, как кровь приливает к щекам, а сердце начинает биться чаще. В этом взгляде таилась опасность: не только для тебя, но и для Панталоне. Ведь Дариус не просто хотел напугать тебя, он стремился посеять раздор между вами, разрушить ту хрупкую связь, которую вам удалось построить.
Комната наполнилась странной тишиной, нарушаемой только приглушённым шелестом твоего дыхания и тихими шагами слуг у двери. Дариус, с холодной улыбкой, медленно подошёл к тебе, глаза его сверкали уверенностью и наглостью, которую ты едва могла вынести. Он остановился в нескольких шагах, прищурился и сказал с явным пренебрежением:
— Сейчас я хочу подарить тебе нечто особенное. И чтобы этот подарок стал личным, слуги должны уйти.
Слуги покорно склонили головы и вышли, оставив тебя одну с ним. Твоя грудь вздымалась от волнения, а сердце колотилось в груди, будто предчувствуя беду. Ты инстинктивно сделала шаг назад, но столкнулась с холодной стеной за спиной. Его тень закрыла собой свет из окна.
Внезапно он резко схватил твоё запястье. Его хватка была крепкой и властной, не позволяя ни малейшего сопротивления. Ты почувствовала холод металла часов на его руке, вдавливающийся в кожу.
— Ты всегда была слишком свободной, — прошептал он с горькой усмешкой, — но сегодня я покажу тебе, кто здесь настоящий хозяин.
Он придвинулся ближе, губы опустились на нежную кожу твоей шеи. Его дыхание было горячим, почти жадным, и оно заставило тебя содрогнуться. Ты попыталась вырваться, но силы оставалось мало, ведь страх сковал движения. Холод стены с одной стороны, а с другой его тело, плотное и неподвижное, словно стальной капкан.
Пальцы его руки резко сжали ткань твоего платья. Ты почувствовала, как шелк разрывается с тихим, болезненным звуком. В ту же секунду слёзы навернулись на глаза: не от боли, а от предательства и ужаса. Ты не могла поверить, что это происходит именно здесь, в комнате, где ещё недавно царили свет и надежда.
Глотая комок страха, ты попыталась вырваться и крикнуть, но голос предательски застыл в горле. Всё казалось безысходным.
В этот самый миг дверь распахнулась с грохотом, и в комнату ворвался Панталоне. Его фигура была словно вырезана из мрамора — спокойная, но в глазах пылала такая ярость, что казалось, будто само небо готово разорваться от гнева. Он не произнёс ни слова, просто бросился к тебе.
Дариус, заметив его появление, сжал руки сильнее, но Панталоне одним движением легко оттолкнул его от тебя.
— Отойди, — голос Панталоне прозвучал хрипло, но твёрдо, словно молот, разбивающий всё вокруг. — Никогда не смей прикасаться к ней.
Ты ощутила, как руки Панталоне бережно обнимают твоё тело, словно защищают от всей этой жестокости и несправедливости. Его прикосновение было надёжным и тёплым, наконец ты почувствовала себя в безопасности.
Панталоне повернулся к Дариусу, глаза блестели гневом и решимостью.
— Это мой дом, моя жизнь и моя невеста. Если хочешь сразиться — будь готов к тому, что проиграешь.
Дариус злорадно усмехнулся, но в его взгляде уже читалась опаска. Он не ожидал такой решимости и силы от человека, которого привык считать холодным и расчетливым. Панталоне же был готов пойти на всё ради защиты того, что ему дорого.
— Не думал, что ты падёшь так низко, Панталоне, — проговорил Дариус с фальшивой улыбкой. — Обручиться с девушкой, к которой прикасался другой мужчина… Не похоже на тебя.
В голосе звучала ядовитая насмешка, но взгляд его выдал: он уже начал жалеть, что ввязался в эту игру.
Панталоне не сказал ни слова. Его молчание было ледяным, обжигающим. В нём не было ни страха, ни колебаний, только ярость и презрение. Он шагнул ближе, и Дариус непроизвольно отступил на полшага.
— Убирайся, — тихо, почти ласково произнёс Панталоне. — Пока ещё можешь уйти сам.
Это звучало не как угроза, а как приговор. Дариус ощутил это каждой клеткой тела. Он бросил последний взгляд не на Панталоне, а на тебя. И в этом взгляде смешались злоба, зависть и уязвлённая гордость.
— Не забывай, к кому ты прижималась, когда его рядом не было, — бросил он напоследок и медленно развернулся, уходя прочь, гордо поднял подбородок, как будто всё ещё сохранял своё достоинство. Дверь за ним тихо закрылась, и вместе с ней ушёл и ужас этого момента. Панталоне повернулся к тебе, глаза его стали мягче, исчезла вся жестокость и холод.
— Всё будет хорошо, — прошептал он, крепко сжимая твою руку. — Я больше никогда не позволю тебя тронуть.
Ты закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала, как на сердце легло тепло. Несмотря на порванное платье и слёзы, которые всё ещё катились по щекам, внутри тебя горела тихая, но непобедимая надежда. Это был момент, когда ты поняла: рядом с Панталоне ты сможешь выдержать всё.
Панталоне оглянулся на слуг, которые стояли неподвижно у двери, словно не смея верить своим глазам. Он хмуро посмотрел на них и сурово сказал:
— Вы все уходите. Сейчас же. Мне не нужно, чтобы кто-то видел это. Никого — ни одного.
Слуги без единого слова покинули комнату, оставив вас одних. Дверь тихо закрылась, и тишина снова окутала помещение. Он обнял тебя, гладил твои волосы и шептал на ухо слова, словно стараясь унять каждое твоё дрожание.
— Всё прошло, — говорил он тихо. — Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда. Я здесь.
В его объятиях ты могла быть самой собой: без страха, без масок, просто собой. Он не отпускал тебя, и ты знала: именно с ним ты готова встретить всё, что уготовано судьбой.
Однако чуть позже, ты медленно отстранилась от Панталоне, всё ещё чувствуя тепло его объятий, но с тяжестью на душе. Взгляд был усталым, а мысли путались в бесконечных сомнениях и страхах. Глубоко вздохнув, ты наконец смогла найти в себе силы заговорить.
— Панталоне… — твой голос дрожал, но был твёрдым. — Я думаю… Нашу свадьбу придётся отменить.
Он поднял на тебя глаза, и в них не было ни тени сомнения, только крепкая решимость.
— Почему? — спросил он тихо, словно боясь услышать ответ.
Ты посмотрела вниз, скользнув пальцами по остаткам порванного платья, и продолжила:
— Платье… Оно испорчено. Разорвано почти полностью. Макияж… Превратился в мокрую лужу. А настроения… Его просто нет. Я не могу сейчас выходить замуж. Не так, — прошептала ты, не поднимая глаз. Голос дрожал, будто каждый звук давался с усилием. Ты сделала шаг назад, словно отгораживаясь, и сдавленно выдохнула — Я чувствую себя… опозоренной. Будто меня вывернули наизнанку перед всем миром. Я не могу даже смотреть на себя в зеркало, не говоря уже о том, чтобы стоять рядом с тобой. Мне стыдно. Я знаю, ты не виноват… Но я…
Ты не закончила. Ком в горле не дал. Ты отвернулась, чтобы он не видел слёз, не увидел, как пальцы сжались в кулаки от бессилия. Как будто, если отступить ещё на шаг, можно будет спрятаться от всего случившегося.
Панталоне лишь подошёл ближе, но не дотронулся сразу. Он дал тебе время и лишь наблюдал: молча, сдержанно, но внутри него бурлила ярость, не сравнимая ни с одной деловой интригой, ни с провалами на переговорах. Это была не просто обида — это было ощущение бессилия, редкое, почти непривычное чувство для человека, который привык держать в руках весь мир.
Панталоне знал, зачем это было сделано. Дариус не просто пытался оскорбить её. Он хотел сломать его: заставить потерять лицо, выбить из равновесия, показать всем, что даже у Панталоне есть слабое место.
А потому выбрал самое уязвимое — ту, которую Панталоне больше не называл пешкой, которую больше не мог отпустить. Ту, чьё доверие он завоевывал шаг за шагом и которую теперь чуть не отняли. Это было как удар по самому сердцу и задело гораздо глубже, чем если бы удар пришёлся лично по нему.
Он сжал кулаки, но сдержался и снова посмотрел на тебя. Ты дрожала, избегала его взгляда, словно стыдилась не того, кто причинил боль, а того, кто пришёл её защитить.
Панталоне не имел права дать тебе чувствовать это. Он медленно, почти невесомо, коснулся твоего плеча. Словно боялся, что любое неловкое движение заставит тебя снова замкнуться.
— Ты не должна стыдиться, — произнёс он тихо, но твёрдо. — Всё, что случилось, не делает тебя слабой или "грязной". Наоборот. Ты осталась сильной. Ты осталась собой.
Ты подняла на него растерянный, больной, полный сомнений взгляд, а он только улыбнулся. Совсем немного, но в этой улыбке было больше тепла, чем в любом свете.
— Мы просто перенесём свадьбу. На завтра. Или на послезавтра, когда ты будешь готова. Я сам прикажу починить платье. Пусть они не спят, но восстановят его до шва. Макияж не проблема. Настроение… Мы его вернём. Я найду способ. — Он замолчал на миг, сжимая твою ладонь. — А о том, что случилось… никто не узнает. Ни слова. Я позабочусь об этом. Ты заслуживаешь начать новую жизнь: чисто, красиво, по-настоящему. И я тебе это обещаю.
Ты почувствовала, как напряжение внутри немного спало. Его спокойный, твёрдый и заботливый голос стал словно будто якорем, удерживающим тебя от погружения в хаос.
— А что насчёт… —чуть замялась ты, — того, кто это сделал?
Панталоне сжал руку сильнее, будто передавая тебе силу.
— Я разберусь с ним,— твёрдо ответил он. — Но так, чтобы никто не узнал, что произошло сегодня. Ни ты, ни я не хотим, чтобы это пятно затмило нашу жизнь.
Ты почувствовала, как впервые за долгое время рядом с тобой стоит человек, способный защитить не только твоё тело, но и душу.
— Спасибо, — тихо произнесла ты, глядя ему в глаза. — За то, что не отступаешь. За то, что борешься.
Он улыбнулся, и в этой улыбке было всё: и любовь, и обещание, и уверенность в будущем.
— Мы всё исправим. Ты — моя невеста, и ничто не изменит этого.
Ты вздохнула, впервые за долгое время позволив себе поверить, что завтра всё будет иначе. И даже если сегодня был самый тёмный день, впереди была светлая как рассвет надежда.
Панталоне сжал твою руку ещё крепче и мягко кивнул. Затем осторожно отпустил, поднялся и вышел из комнаты. Его шаги были спокойны, но решительны.
Он направился к гостям, собравшимся в зале, где уже начали перешёптываться и тревожно переглядываться. Причина задержки начала церемонии оставалась неизвестной, и каждый строил собственные догадки: от капризов невесты до внезапной перемены в расписании.
Когда Панталоне вошёл, его уверенная осанка и холодная сдержанность мгновенно изменили атмосферу. Он не сказал ни слова, лишь окинул собравшихся ледяным, пронизывающим взглядом, и в зале воцарилась тишина. Все тут же замерли, ожидая объяснения.
— Дорогие гости, — начал он ровным, но твердым голосом. — К сожалению, сегодня я чувствую себя не очень хорошо. В связи с этим мы вынуждены перенести нашу свадьбу на пару дней. Я прошу вас понять и поддержать нас. Праздник обязательно состоится, и он будет достойным того счастья, которое мы с моей невестой должны разделить.
Его уверенность и спокойствие сразу же заставили зал унять любые возражения. Люди начали постепенно рассасываться, некоторые обсуждали детали переноса, другие шептались, но никто не сомневался, что решение было правильным.
Панталоне повернулся и направился обратно к тебе. Он тихо открыл дверь и вошёл в комнату. Ты чувствовала, как твои колени слегка подкашиваются от напряжения и усталости. Его взгляд встретился с твоим и в нем было столько нежности и силы, что ты поняла: с ним тебе не страшно.
Панталоне подошёл к тебе, опустился на одно колено, словно подтверждая свои слова не просто голосом, а всем телом.
— Я знаю, что сегодня было тяжело, — произнес он, гладя твои волосы. — Но ты не одна. Я обещаю, что позабочусь о тебе. Платье починят, макияж обновят, а свадьбу устроим, когда ты будешь готова. И больше никто не посмеет причинить тебе боль.
Ты закрыла глаза и, позволяя слезам идти свободно, почувствовала, как на сердце становится легче. Его присутствие было как теплое одеяло в холодный день — оно согревало и давало силы идти дальше.
— Спасибо, — прошептала ты, и впервые почувствовала, что это действительно правда.
Он обнял тебя крепко, как будто боялся потерять. И в этот момент ты поняла: с ним ты сможешь выдержать всё, что бы ни случилось.
Через несколько дней ты проснулась под мягкий свет утреннего солнца, который пробивался через тонкие шторы. В комнате царила спокойная, почти волшебная тишина, нарушаемая лишь едва слышным ритмом твоего сердца. Сегодня был новый день — день, когда ваша свадьба наконец должна была состояться, несмотря на все невзгоды и испытания, что случились.
Ты медленно открыла глаза и сразу почувствовала, что рядом кто-то есть. Панталоне сидел в кресле у окна, тихо наблюдая за тобой. Его взгляд был не такой холодный и суровый, каким ты привыкла его видеть. В нем читалась нежность и забота, и эта мягкость, казалось, согревала весь воздух вокруг.
Ты улыбнулась, еще не вставая, и в ответ он кивнул, слегка улыбаясь в ответ. Впервые за долгое время ты почувствовала, что всё будет хорошо.
Слуги уже подготовили для тебя обновленное платье. Ты осторожно села на край кровати, прислушиваясь к тихому шороху шелка, когда к тебе подошли несколько девушек — они вновь помогали одеться, словно ангелы в этот важный для тебя день.
Панталоне встал и подошел ближе. Его сильные руки помогали расправлять складки ткани, поправлять корсет. Ты видела, как в его глазах отражалась искренняя радость: не из-за внешних атрибутов, а потому, что он был рядом, и этот момент принадлежал только вам двоим.
Когда платье наконец идеально село, ты подошла к зеркалу. Отражение в нем казалось тебе словно из другой жизни — из той, о которой ты могла только мечтать, а теперь это была ваша реальность.
Панталоне подошел сзади, обнял тебя за талию и тихо прошептал:
— Ты прекрасна. Сегодня все будет иначе. Сегодня все только для нас.
Ты повернулась к нему, встретив его взгляд, полный обещаний и силы. Это было как тихое обещание, что он защитит тебя, что он будет рядом в любой буре. Ты знала, что впереди ждут гости, улыбки, поздравления и, возможно, новые испытания, но сейчас, в этом утреннем свете, рядом с ним, ты чувствовала, что можешь выдержать всё.
Панталоне улыбнулся, и ты улыбнулась в ответ, ведь наконец, в вашей истории наступил новый светлый день.
Чуть позже, ты уже сидела перед большим зеркалом в тихой, светлой комнате, оформленной в мягких золотых и кремовых тонах. Здесь пахло цветами, тонкими восточными духами и новым началом.
Стук в дверь был едва слышен. Панталоне открыл её сам, и в комнату вошла визажистка — строгая, собранная женщина, с уверенными движениями профессионала, который не задаёт лишних вопросов.
Ты поймала в зеркале своё отражение: лицо всё ещё уставшее, взгляд сосредоточен, губы сжаты. Но стоило визажистке начать лёгкими, почти воздушными движениями наносить базу, как что-то внутри начало расслабляться.
Ты наблюдала за собой в зеркале и почти не узнавала себя. Это была ты, но уже не та, что плакала на полу, с разорванным платьем и растрёпанными волосами. Это была женщина, которая встала, которая решила идти вперёд, несмотря на страх.
Панталоне стоял неподалёку, наблюдая за этим процессом с необычной для него мягкостью. В его глазах не было места сомнениям или холодному расчету, только забота о твоей безопасности были сейчас на первом месте. Когда макияж был готов, он подошёл к тебе и, не произнося ни слова, слегка коснулся твоей руки. Этот жест говорил больше, чем слова.
— Я не оставлю тебя одну, — произнес он тихо, почти шепотом, — Мой доверенный человек будет рядом. Он знает, что делать.
С этими словами Панталоне передал твою защиту одному из своих самых преданных помощников: крепкому мужчине с холодными глазами, который без слов поклонился и поклялся беречь тебя, словно самое дорогое сокровище.
Ты почувствовала облегчение и некоторое спокойствие. Понимала, что теперь не только Панталоне, но и его люди будут стоять на страже твоей безопасности.
Вскоре настал момент идти к алтарю. Ты встала, чувствуя, как каждое движение в обновлённом платье становится плавным и лёгким, словно ткань скользила по воздуху, подчиняясь тебе. Причёска была безупречной, а макияж лёгким и утончённым. Всё было готово.
Помощник Панталоне шагал рядом, не выказывая ни капли эмоций, но ты чувствовала: он был напряжён.
Двери распахнулись и комната, где проходила церемония, озарилась светом. Гости встали со своих мест, поворачиваясь к тебе. В зале стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь шёпотом, словно все вдруг перестали дышать.
Ты сделала шаг… Один, потом другой, и с каждым метром сердце билось всё громче. На противоположном конце зала, в центре белоснежной арки, украшенной цветами и золотыми лентами, стоял Панталоне. Он был неподвижен, как статуя, сдержанный, сосредоточенный. Его взгляд был направлен только на тебя. Ни на гостей, ни на декор, ни на кого другого. Только ты существовала в этот момент для него.
Но стоило тебе перевести взгляд чуть в сторону, как мир снова дрогнул. В самом центре зала, чуть сбоку, сидел Дариус. Его глаза встретились с твоими. Взгляд был острым, хищным, в уголках губ блуждала тень презрительной улыбки. Он наслаждался этим моментом, наслаждался тем, что ты увидела его и не могла ничего сказать.
Ты почувствовала, как сердце сжалось, холод прошёл по спине, дыхание сбилось.
Но в этот же миг ты снова посмотрела вперёд. Панталоне всё ещё смотрел на тебя. Его губы едва заметно дрогнули, взгляд стал твёрже, почти стальным. Каждое движение вперёд было не просто шагом по ковру — это было преодоление, сопротивление. Не только чужой злобе, но и собственному страху. Ты не свернула с пути, не замедлилась, не отвернулась. Ты шла к человеку, который ждал тебя. К тому, кто доказал, что его любовь — это не просто слова, а действие.
Когда ты подошла ближе, Панталоне подал тебе руку.
— Не волнуйся, — прошептал он, — Я позабочусь о нём.
Ты кивнула, стараясь собраться и не дать страху взять верх. Впереди была свадьба, которая должна была стать началом новой жизни, но и испытанием на прочность. И ты была готова встретить его и всё, что будет с вами, вместе с тем, кто уже стал твоей опорой.
Вечер уже погружал зал в мягкий свет свечей, и праздник продолжался. За длинными столами гости веселились, громко смеялись и делились тостами. Ты сидела рядом с Панталоне, чувствуя его спокойствие и уверенность. Его взгляд внимательно скользил по залу, останавливаясь на каждом, кто казался ему подозрительным. Особенно на Дариусе, чей взгляд то и дело встречался с его.
В какой-то момент Панталоне тихо встал, словно желая избежать лишнего внимания. Он прошёл в сторону, где стоял его ближайший доверенный человек — старший советник, который всегда выполнял его поручения без вопросов. Панталоне подошёл к нему и, низко наклонившись, тихо заговорил, чтобы никто не услышал.
— Передай в контору приказ: немедленно приобрести крупную партию акций компании «Архидекс». Сообщи, что цена вскоре резко пойдёт вверх — на несколько дней. Всё должно быть сделано быстро и без лишних вопросов. Пускай вестовые отправятся незамедлительно.
Советник кивнул, его глаза блеснули пониманием и готовностью.
Тем временем, неподалёку, Дариус стоял, прищурившись, словно что-то услышав. Он подслушал разговор и сделал вид, что отошёл ненадолго, чтобы обсудить что-то с одним из своих слуг. Шёпотом мужчина отдал приказ:
— Отправь посланца в торговую гильдию — скупить всё, что можно из акций «Архидекс». Мне нужно купить их прежде, чем цена поднимется. Не жалей денег — вложи всё, что есть.
Слуга поспешил выполнить приказ.
Панталоне тихо улыбнулся, возвращаясь к тебе. Он крепко сжал твою руку, словно давая понять, что всё под контролем.
Празднование шло своим чередом, но Панталоне уже строил планы, как с помощью хитрости и расчёта поставить на место Дариуса. Его холодный разум не давал расслабиться, а твоя безопасность была для него превыше всего.
Прошло несколько дней после того, как цены на акции стремительно рухнули, оставив Дариуса на грани банкротства. Каждый в городе знал, что дело близко к краху, и все ждали, каким будет следующий ход.
Ранним утром Панталоне без лишнего шума направился в банк «Solmare», главный актив, который держал Дариус. В здании царила напряжённая атмосфера: сотрудники нервничали, а слухи ходили быстрее ветра.
Панталоне спокойно поднялся на второй этаж, где находился кабинет Дариуса. За дверью сидел бывший хозяин банка, явно не в лучшем настроении.
Панталоне вошёл, взглянул прямо в глаза Дариусу и, не отводя взгляда, произнёс ровным голосом:
— Дариус, я здесь, чтобы выкупить твой банк. Сделка уже оформлена.
Дариус резко вскочил со стула, пытаясь найти слова для протеста, но Панталоне лишь продолжил:
— Ты знаешь, почему это случилось. Твоя жадность сыграла с тобой злую шутку. Ты вложил все свои деньги в акции, которые теперь — ничего не стоят. И это не случайность.
Он сделал паузу, давая Дариусу осознать масштаб поражения.
— Я просто поставил тебя перед фактом. Банк теперь мой. А ты теперь — никто.
Дариус, понимая, что спорить бесполезно, молча кивнул, сжав губы. Когда Панталоне произнёс слова о выкупе банка, Дариус застыл, словно время вокруг замедлилось. Его глаза расширились от шока, губы бессильно дрогнули, но голос будто застрял в горле. Он почувствовал, как холодная волна страха и паники накатывает на него с головокружительной силой.
Его руки дрожали, словно из последних сил пытаясь удержать хоть какую-то опору. В душе бушевала буря: гнев, отчаяние, чувство предательства и полной потери контроля над ситуацией. Казалось, весь мир рухнул, обрушившись на его плечи с непереносимой тяжестью.
Дариус был человеком, который всегда считал себя хозяином своей судьбы, мастером интриг и амбиций, но сейчас, в этот момент, он ощущал себя всего лишь пешкой в чужой игре.
Он взглянул на Панталоне, но тот был, как всегда, холоден и уверен в своем решении. И в его взгляде Дариус увидел не просто соперника, а человека, который окончательно перечеркнул все его усилия, разрушил его мечты и похоронил власть.
Губы Дариуса выдали бессильный скрежет, а глаза наполнились горькими слезами — слезами поражения, утраты и непроизнесённого «почему именно я?». Его тело сжалось в безмолвном крике отчаяния, который никто не услышал, кроме холодных стен кабинета.
Он медленно опустился на стул, голова повисла, а мысли метались в хаосе: как выйти из этой бездны, как восстановить то, что потеряно? Но ответы не приходили, была только горькая пустота и ощущение полного краха.
Панталоне же повернулся и спокойно вышел из кабинета, оставив позади бывшего соперника, поверженного и разорённого. Снаружи светило солнце, и Панталоне впервые за долгое время чувствовал удовлетворение — его план сработал безупречно.
Вечером, в просторной, залитой светом гостиной, ты остановилась у окна с газетой в руках. Заголовки кричали об обвале акций, крахе банка " Solmare ", о полном финансовом крахе одного из самых молодых предпринимателей Снежной. Ты перевела взгляд на Панталоне, стоявшего у книжного шкафа, спокойно листавшего какую-то старинную хронику.
— Это... Не твоих ли рук дело? — осторожно, почти шепотом, спросила ты, пряча дрожь в голосе за внешней невозмутимостью.
Он не сразу ответил, лишь закрыл книгу, а затем медленно подошёл к тебе, заглянул в глаза и едва заметно улыбнулся.
— Всегда восхищался твоей проницательностью, — мягко произнес он. — Именно она когда-то и заставила меня остановить на тебе взгляд.
Ты нахмурилась, ведь он не ответил прямо, но и не отрицал. Панталоне наклонился ближе, почти касаясь губами твоего виска.
— Теперь, когда всё урегулировано, — произнёс он тише, — мы можем наконец позволить себе немного покоя. Чемоданы уже собраны. Корабль ждёт. Хочешь в Ли Юэ? Или Инадзуму? Мондштат? В этот раз всё будет только для нас.
Ты всё ещё не отводила взгляда от него, и на секунду в тебе вспыхнуло смутное беспокойство, однако затем оно угасло. Его голос, его взгляд, и та безупречная решимость, с которой он держал тебя за руку, всё это говорило: теперь ты под его защитой.
И да, Панталоне был мстителен, холоден, расчётлив. Однако ты знала: он не допустит, чтобы кто-то снова причинил тебе боль. И ты просто молча кивнула, потому что понимала: пора было начать новую жизнь.